- Извините, инспектор, - ответил Ашвин, - я сейчас все улажу. Послушайте, Жаки, у нас тут не Франция. Это я и пытался вам втолковать всю дорогу. В Англии журналистам не разрешается…
- Так вы не сделаете этого?
- Я не могу, Жаки.
- Ну все, я рассердилась, - сказала Жаки и с видом холодного величия сложила на груди руки. - Черт возьми, я жутко рассердилась, и за это я не расскажу вам ничего о зацепке, которую я нашла.
- Зацепке? - резко произнес Белл.
- Ха! Теперь, значит, вам интересно со мной беседовать, да? - воскликнула Жаклин, качая головой из стороны в сторону. Но тут ее тон изменился, она заговорила робко, заискивающе: - Пожалуйста, поймите, я хочу быть хорошей и хочу, чтобы вы были хорошим. Я могу помочь вам, если вы не прогоните меня. Мне кажется, я знаю, что случилось здесь прошлой ночью. Как только я услышала, что ботинки мисс Лоринг были расстегнуты и что при ней были парик и очки…
Белл быстро повернулся к ней.
- Откуда вам известно, что у нее были расстегнуты ботинки? И насчет парика и очков? В газеты об этом не сообщалось.
Сумерки сгущались над голыми деревьями парка. Ничто не нарушало темноту, кроме небольшого огонька такси, которое ездило по площади, шумно гремя мотором. Жаклин открыла сумочку и достала большой прямоугольный лист глянцевой бумаги.
Это была фотография Хейзел Лоринг, снятая спереди с расстояния в несколько десятков футов. Тени находились за фигурой, поэтому отчетливо была видна каждая деталь: прямая спина, безжизненно опущенные руки, запрокинутая голова, мускулистые ноги и ботинки, на которых были четко видны расстегнутые пуговицы.
- Откуда это у вас? - вскричал Белл.
- Это мое, инспектор, - признался Ашвин. - Сегодня утром, до того, как там все убрали, я перелез через ограду. Если бы я вспышкой воспользовался, ваши люди меня сразу бы заметили, но в десять уже хорошо светило солнце, так что я просто сделал один снимок и убрался побыстрее.
Маленькие глазки Ашвина блеснули из-под его поношенной шляпы. В парке уже стало так темно, что в его лице почти ничего нельзя было рассмотреть, кроме этого блеска да еще признаков того, что ему пора побриться. Если обычно он держался довольно развязно, то сейчас, напротив, всем видом излучал смирение, да к тому же стал обвинять Жаклин.
- У меня в мыслях не было использовать эту фотографию, клянусь! - сказал он и, кивнув на девушку, продолжил с обидой в голосе: - Она ее у меня украла, хотя я даже не собирался ее показывать…
- Ботинки! - настойчиво повторила Жаклин.
Белл снова развернулся к ней.
- Что ботинки?
- Ботинки и есть зацепка, - просто сказала она. - Вы не спрашивать меня, как я получаю информацию. Про парик и очки я узнала, можно сказать, от служанки мисс Лоринг. Но я готова рассказать то, что поможет вам разобраться с этим делом, и провалиться мне на месте, если я вру.
Белл заколебался.
- Если это какая-то игра, - отрывисто произнес он, - кое у кого будут крупные неприятности. Я вас предупредил. Но если у вас есть что рассказать, говорите.
Жаклин с довольным видом приосанилась.
- Вы разве сами не видите, что по этим ботинкам можно определить, что здесь произошло?
- Если честно, нет.
- Ах, вот поэтому и нельзя расследовать убийства женщин без помощи женщин. Сейчас я вам покажу. Видите на фотографии, что у ботинок очень высокие каблуки? Видите?
- Да.
- И застегнуты они только одним ремешком и одной пуговицей на… как это… zut!
- Подъеме?
- Я прекрасно говорить английский, спасибо, - холодно произнесла Жаклин. - Я обходиться и без вашей помощи. И к вашему сведению, я как раз подумать сказать "подъем". Но вы до сих пор не понять? Нет? - Голос ее сделался заискивающим и зазвучал сладко, как мед. - Если я вам сказать, вы сделать для меня кое-что? Вы будете хорошим? Разрешите напечатать то, что я захочу?
- И не надейтесь.
- Ах так! Значит, я вам ничего не рассказывать.
Тут чаша терпения Адама Белла переполнилась. Еще никогда за свою карьеру он не встречал ничего подобного. Да, карьера его была не такой уж долгой, но у Жаклин она вряд ли была дольше. Он решил, что больше не станет терпеть эту чушь и поставит зарвавшуюся девчонку на место, причем в самых прямых выражениях.
Он уже открыл рот, чтобы это сделать, когда на фасаде дома № 22 промелькнул приглушенный свет - это открылась и закрылась дверь.
Как только Белл услышал отчетливые шаги на дороге, его охватило предчувствие беды. Приземистая фигурка без верхней одежды и с развевающимися волосами спешила в сторону парка.
Когда фигурка приблизилась, Белл увидел, что по лицу мисс Элис Фармер текут слезы.
- Это из-за вас! - сказала она Беллу. - Боже, ну почему вы ушли? Если бы вы остались с ним…
- Тише, успокойтесь. Что случилось, мисс Фармер?
- Ваш сержант уже позвонил в "скорую" и говорит, что они смогут его спасти, но, боже мой, если они его не спасут, я не знаю, что буду делать. Боже, боже, это даже страшнее, чем… - Тут она совладала с собой и сказала: - Извините. Это несчастный мистер Хойт. Он отравился. Не могли бы вы вернуться в дом?
Адам Белл смог поговорить с Хойтом только на следующий день. В то утро в кармане Белла лежал последний выпуск "Дейли рекорд". И он думал о том, как заместитель комиссара воспримет историю Жаклин Дюбуа.
Сиделка провела его в небольшую палату, где Эдвард Хойт лежал среди подушек на белой железной кровати. Элис Фармер сидела на скрипучем кресле-качалке у окна и смотрела на снег, засыпающий Кенсингтон-Гарденз.
- Глупый поступок, сэр, - негромко произнес Белл. - Я это понимаю, инспектор.
- Зачем вы это сделали?
- А вы не догадываетесь?
Хойт кисло улыбнулся. Его руки со змееподобными венами неподвижно лежали на одеяле, безразличный взгляд устремился на потолок. Вчера казалось, что ему было за сорок, теперь же он словно постарел на десять лет.
- Самое интересное то, - продолжил он, нахмурившись, - что я не собирался этого делать. Я не лгу, инспектор. Я не осознавал, видит Бог, не осознавал, каким страшным и неодолимым может быть секундный порыв. - Он помолчал, словно переводя дыхание, и продолжил: - Я поднялся наверх, взглянуть на комнату Хейзел. Вот и все. Это правда. Я заглянул в ванну, увидел открытый шкафчик для лекарств и в нем - пузырек с таблетками морфия. Не успев понять, что я делаю, я налил стакан воды и проглотил семь-восемь таблеток. В ту минуту, признаюсь, мне не хотелось жить.
- В самом деле?
- Да. Но сейчас я передумал. Я жалею, что так поступил. Как вы говорите, это был глупый поступок.
"Настоящий джентльмен", - подумал инспектор Белл.
Со стороны окна донесся резкий, злой скрип кресла. Элис Фармер посмотрела через плечо и быстро повернулась обратно. От снега за окном теплая маленькая палата как будто наполнялась светом.
- Конечно, я понимаю, - неуклюже начал Белл, - вы, как жених мисс Лоринг…
- Не совсем правильно меня называть ее женихом, - возразил Хойт с холодной отрешенностью.
Его тон заставил инспектора Белла насторожиться.
- То есть как, сэр?
- Хейзел не собиралась выходить замуж. Ни за меня, ни за кого-либо еще.
- Откуда вам это известно?
- Она сказала мне. Но я все равно ждал. Мне всегда доставляла удовольствие бессмысленная роль preux chevalier. Но Бог свидетель, теперь это в прошлом. - Хойт на секунду закрыл глаза. - Видите, я говорю откровенно.
- Вы хотите сказать, она вас не любила?
Хойт слабо улыбнулся.
- Сомневаюсь, что Хейзел была способна на это чувство. Нет, я говорил не об этом.
- А о чем?
- Я думаю, она уже была замужем. Секунду! - Голос его зазвучал тверже. - У меня нет ни единого доказательства. Это всего лишь предположение. Впечатление… Инспектор, я был знаком с Хейзел Лоринг пять лет, но так и не узнал, что скрывалось за ее знаменитыми бровями и ямочками на щеках. Я знал ее характер. И ее сердце. И ее разум, который по большому счету был весьма посредственным. Господи, что я говорю?
Он опять закрыл глаза и побледнел еще сильнее. Снова скрипнуло кресло, Элис Фармер встала, подошла к кровати и налила ему стакан воды из кувшина.
Хойт благодарно кивнул головой, но она лишь покосилась на него. Однако инспектору Беллу, наблюдавшему за каждым движением руки, за каждым поворотом головы, этот короткий взгляд объяснил многое. Он подумал: "Если Хейзел Лоринг не любила Эдварда Хойта, то понятно, кто его любит".
Мисс Фармер порхнула на свое место у окна.
- Я вам это рассказываю, - снова заговорил Хойт, ставя стакан на столику кровати, - потому что хочу, чтобы в этом деле не осталось вопросов. Если у Хейзел действительно был тайный муж, которого она от всех прятала, она не могла с ним развестись. Она создала себе слишком праведный образ.
Подняв воротник пальто, Белл вышел из больницы в снегопад. Жаклин Дюбуа, в шубе и шляпе с вуалью, ждала его у ступеней.
Инспектор Белл посмотрел на нее, потом сорвался с места и побежал.
Побежал он, потому что увидел отъезжающий автобус, на котором он собирался доехать до гостиницы, стоящей на одной из улиц всего в нескольких ярдах от площади Виктории. Автобус уже немного отъехал и стал набирать скорость, но Белл поднажал, запрыгнул на подножку и поднялся на пустой второй этаж. Не успел он занять место, как туда же ворвалась запыхавшаяся и раскрасневшаяся Жаклин.
Девушка чуть не плакала.
- Вы не благородный! - взвыла она. - Я подвернуть лодыжка. Вам что, нравится, что мне так болит?
- Честно? Да, - ответил Белл.
- Вы меня не любите совсем?
- Да. Знаете почему? Потому что я утром прочитал вашу статью в "Дейли рекорд".
- Вам она не нравится? Но, cheri, я же написала ее, чтобы вас порадовать.
- Излагая свою историю, вы четыре раза назвали меня "симпатичным". Не знаю, как я после такого смогу в Скотланд-Ярде показаться. Но кроме этого, вы еще назвали свою статью…
- Вы злитесь?
- Нет, что вы. Конечно же, я не злюсь.
- Хорошо. А еще у меня есть зацепка.
Неожиданно для себя Белл засмеялся. Правила есть правила, это понятно, но ему вдруг подумалось, что он ведет себя как напыщенное ничтожество. По большому счету девушка не могла ничем ему помешать. Жаклин даже была по-своему привлекательна.
- Что? Еще одна? - спросил он.
- Нет, нет, нет! Та же самая. Вы мне не разрешить объяснить. Не разрешить объяснить, как я знать, что мисс Лоринг была убита совсем не в парке, а убийца убить ее где-то еще и принести в парк потом.
Автобус чуть накренился, объезжая сугроб на дороге.
Белл, купивший у кондуктора два билета, чуть не выронил их из рук.
- Это что, какой-то очередной трюк?
- Это правда! Я знаю это по ботинкам. У них очень высокие каблуки, ремешки не застегнуты.
- И?
- Она не могла в них ходить. Да-да, верьте. Она не прошла бы в них ни шагу. Это никак невозможно. Либо ботинки свалились бы, либо она. Вот послушайте. Вы говорите: "Мисс Лоринг вошла в парк и начала раздеваться". Так? Но зачем тогда она снимает чулки и снова надевает ботинки? Вы говорите: "Когда она раздетая, убийца ловит ее, начинается борьба, она получает удар, убийца поднимает ее и садит на скамейку". Я говорю: нет, нет, нет! Она не могла ходить в этих ботинках и тем более не могла в них драться. Они бы слетели с нее, и на ее ногах остались бы следы земли. А следов не было, верно?
- Продолжайте, - помолчав, сказал Белл.
- Бросается в глаза, что убийца надевать ботинки на мисс Лоринг после ее смерти.
- Но…
- Теперь я говорить вам что-то еще. Что вам больше всего непонятно? Какая у вас главная головная боль? Это то, почему мисс Лоринг решает раздеваться в парке, когда на улице мороз. Правильно? Но она этого не делала. Сначала она сходила в парк, потом вышла из парка и вошла в какое-то помещение. Там она раздевается, и там убийца ее ловит и убивает. Потом в темноте он тащит ее обратно в парк, чтобы заставить вас думать, будто она была убита там. Он только начинает ее одевать, когда ему что-то мешает, и он убегает. Да?
Автобус к этому времени уже прогрохотал по Глостер - террас и теперь сворачивал на Харгрэйвс-стрит, которая вела к площади Виктории. Белл уже увидел впереди площадь. Он грохнул кулаком по спинке сиденья перед собой.
- Черт подери!.. - воскликнул он и замолчал. - Хотел бы я знать, действительно ли все так было.
- Я уверена, что это правда, - ответила Жаклин. - Ни одна женщина не станет раздеваться в такую погоду. И даже если я - бестолковая сумасбродка, это так.
- Минутку. А как же следы каблуков на земле за скамейкой?
- Это фальшивка, - спокойно ответила Жаклин. - Я не думаю, что на такой твердой земле вообще могут остаться следы. Их сделал убийца.
Резко остановившись, автобус бросил их на спинки передних сидений. Они вышли на тротуар возле тихой гостиницы в паре шагов от площади Виктории. Несмотря на то, что Жаклин так и вертелась вокруг него, Белл не спешил ни в движениях, ни мыслями.
- Нет. Это ерунда, - решил он.
- Вы плохой, и я не люблю вас. Почему это ерунда?
- Ну, например, куда заходила женщина? Вы говорите, мисс Лоринг куда-то зашла и "разделась". Куда? Домой она не возвращалась. Куда может в такое время пойти женщина, чтобы раз…
Он осекся на полуслове и поднял глаза. По Харгрэйвс-стрит с воем гулял холодный ветер, поднимая в воздух клубы снега. У грязного краснокирпичного здания, перед которым они стояли, было два входа. Над одним из них золотыми буквами было написано название гостиницы. На стеклянной двери второго белой эмалью были написаны другие слова. Буквы были небольшие, но, прочитав их, Белл вздрогнул. На двери значилось:
Женские и мужские
турецкие бани
Открыто круглосуточно
На автоматическом лифте они спустились в теплое полутемное фойе подвального помещения. Как только женщина, стоявшая за стойкой, увидела, кто выходит из лифта, она откинула крышку и выбежала им навстречу.
- Сэр! - закричала она. - Вам нельзя сюда заходить!
- Я из полиции… - начал Белл, но женщина задумалась не больше чем на секунду:
- Простите, сэр, но вам все равно нельзя сюда заходить. Сегодня женский день. Разве вы не видели объявление наверху?
- А я могу войти? - нежным голоском проворковала Жаклин.
- Да, сударыня, разумеется.
- Сколько? - спросила Жаклин, открывая сумочку. Сжав руку Жаклин так крепко, что та даже взвизгнула, Белл оттеснил вторую женщину обратно за стойку. Потом он предъявил ей свое удостоверение, после чего показал ей фотографию Хейзел Лоринг.
- Вы когда-нибудь видели эту женщину?
- Я… Я не знаю. Здесь бывает столько людей. Что вы хотите?
На стойке в коробочке лежали карандаши и ручки. Выбрав цветной карандаш, Белл намалевал на фотографии грубое подобие темно-рыжего парика. Потом дорисовал темные очки.
- А эту женщину вы когда-нибудь видели?
- Видела, - призналась женщина. - Конечно, видела. Она приходила сюда только ночью. Если бы вы сказали, что вам…
- В понедельник ночью она приходила?
Женщина, которую, похоже, больше волновало, чтобы Белл, не дай бог, не вошел в дверь слева от стойки, подтвердила и это.
- Да, приходила. Она пришла примерно в четверть одиннадцатого, немного позже, чем обычно. Я обратила на нее внимание, потому что она совсем нехорошо выглядела, на ногах шаталась, и руки у нее дрожали. Никаких ценных вещей у меня она не оставила.
- В какое время она ушла?
- Не знаю. Я… не помню. - Лицо женщины на какой-то миг исказилось, как будто его свело судорогой, и она добавила: - Вот миссис Брэдфорд. Если вы сейчас же не уберетесь, она вас сама выставит.
В подвальном помещении было очень тепло и немного влажно. Откуда-то из глубины доносился мерный пульсирующий гул. Мягкий свет падал на стойку, на стальной шкаф с выдвижными ящиками за ней и левее - на двери, обтянутые кожей и оббитые медными гвоздиками.
Одна из этих дверей открылась, появившаяся из-за нее плотная, среднего роста женщина с заправленными за уши темными волосами и сросшимися над носом бровями сначала дернулась назад, как будто собираясь убежать, но потом остановилась. Ее непроницаемое лицо производило довольно зловещее впечатление, она была в белой куртке и юбке, а на ногах у нее были пляжные сандалии.
- Миссис Брэдфорд… - начала женщина из-за стойки.
Миссис Брэдфорд медленно обвела взглядом пришельцев. В фойе повисло тревожное, гнетущее ощущение надвигающейся бури. Голоса, тихий смех создали соответствующий призрачный фон.
- Входите, - сказала она им и открыла дверь, ведущую в небольшой кабинет.
Когда вошли, она заперла за собой дверь. После этого она плюхнулась на вращающийся стул и начала плакать.
- Я знала, что мне это не сойдет с рук, - сказала она.
- Вот и все, - спустя десять минут пробормотал Белл. - Хойт рассказал мне, что мисс Лоринг любила поесть.
Миссис Брэдфорд презрительно фыркнула. Она сидела, нагнувшись и уперев локти в колени, и, похоже, когда ей дали сигарету, стала чувствовать себя лучше.
- Поесть! - протянула она. - Да она была бы размером с дирижабль, если бы не доводила себя в бане чуть ли не до смерти. Да. И если бы не держала дома целый шкаф опасных лекарств для похудения. Я предупреждала ее. Да разве она меня слушала? Она зарабатывала слишком большие деньги на этой своей кампании за худобу.
- Вы были знакомы?
- Я знала Хейзел Лоринг двадцать лет. Мы познакомились еще в детстве, на севере, и росли вместе. Она всегда была леди, не то что я. И она всегда была очень умной.
Беллу уже многое стало понятно.
- Выходит, все эти советы о том, что простые упражнения могут поддерживать фигуру…
- Все это сказки, - сказала миссис Брэдфорд и, качая головой, выпустила струю дыма. - Хотя ее упражнения некоторым людям действительно приносили пользу. Есть такие женщины, которые могут внушить себе все, что угодно. Если они для себя решают, что упражнения могут им помочь похудеть, они действительно начинают худеть… Вот только сама малышка Хейзел не была такой. Поэтому она и приходила сюда тайком, в этом дурацком парике, как какая-нибудь звезда экрана. Она до смерти боялась, что кто-нибудь ее увидит.
- И все же ее убили, - сказал Белл. - Это были вы, надо полагать?
Сигарета выпала из пальцев миссис Брэдфорд.
- Убили? - прошептала она и промахнулась мимо окурка, когда попыталась раздавить его ногой. Но потом вдруг закричала: - Да вы что, белены объелись? Убили!
- Тише!
- Убили? - повторила миссис Брэдфорд. - Да она в парилке умерла. Упала и умерла. Мне пришлось ее незаметно вытаскивать отсюда, ведь тут такой скандал поднялся бы, что нас бы на следующий день закрыли.
- Она умерла от сотрясения мозга.
Миссис Брэдфорд задумалась.
- Да? Так вот что это было. Я заметила у нее на голове красное пятно, прикрытое париком. Я подумала, что она ударилась о край мраморного сиденья, когда упала…