- Да, в некотором смысле. Вообще-то я бы должен одинаково относиться ко всем четверым, но я не могу сказать, что это так. Вот, например, Доббс на его счет у меня, конечно, тоже есть подозрения, но его карьеру это не испортит, тем более в деревне все уверены, что смерть доктора Розена была обычным несчастным случаем. С Гертрудой немного хуже - из-за подозрений в ее адрес фрейлейн Розен наверняка изменит свое отношение к ней. Хотя, возможно, для нее это не так уж важно. А что касается Греты Розен… Тут не все так просто. Грета прелестная девушка, а Чарльз Темплтон красивый молодой человек, и пять месяцев они прожили под одной крышей. Произошло неизбежное, они полюбили друг друга. Но случилась катастрофа, и они не успели признаться в своих чувствах. Прошло три месяца. Через пару дней после того, как я вышел в отставку, ко мне наведалась Грета Розен. К этому времени она уже продала коттедж и собиралась вернуться в Германию, уладив все дядины дела. Она пришла ко мне, так сказать, по личному вопросу, хотя и знала о моей отставке. Какое-то время она ходила вокруг да около, но наконец все прояснилось. Она спросила, что я думаю о том письме с немецкой маркой. Это письмо не давало ей покоя. Видно, ее тоже тревожило то, что Чарльз порвал его. Она хотела знать мое мнение на этот счет. Разумеется, она ему поверила, но… Хотела знать наверняка. Видите? То же самое чувство: она хотела верить, но проклятая подозрительность, хоть и была загнана в темные глубины разума, не давала ей покоя. Я рассказал ей все начистоту, ничего не скрывая, и попросил ее о том же. Я спросил, любит ли она Чарльза и любит ли Чарльз ее. "Думаю, да, - ответила она. - Я даже уверена. Мы были так счастливы. Каждый день был событием. Мы знали… Мы оба догадывались. Но мы не спешили - нам казалось, что впереди у нас бесконечность. Когда-нибудь он сказал бы, что любит меня, и я ответила бы, что люблю его… Ах, вы сами понимаете, что случилось потом. Все изменилось. Между нами как будто пробежала черная кошка. При встрече мы не знаем, что говорить. Наверное, он чувствует то же, что и я. Наверное, тоже хочет верить. Поэтому, сэр Генри, я и пришла к вам. Умоляю, помогите мне! Я хочу быть уверенной, что дядю убил не Чарльз Темплтон. Скажите, что это не он! Скажите! Умоляю!.." Но я не мог этого сказать. Они будут все больше отдаляться друг от друга… И подозрение будет призраком преследовать их обоих, призраком, от которого невозможно избавиться.
Сэр Генри откинулся на спинку кресла с усталым видом. Лицо его словно посерело. Раз или два он печально покачал головой.
- И ничего тут не поделаешь, разве только… - Он снова сел ровно, и по лицу его скользнула ироничная улыбка. - Разве только мисс Марпл поможет нам. Что скажете, мисс Марпл? У меня такое чувство, что это письмо как раз по вашей части. Письмо о церковном собрании. Оно не натолкнуло вас ни на какие соображения? Вы можете помочь двум несчастным влюбленным обрести счастье?
Однако, несмотря на ироничность тона, было видно, что в просьбу эту он вкладывал больше надежды, чем хотел показать.
Мисс Марпл покашляла и поправила кружева.
- Все это мне немного напомнило случай с Анни Поултни, - призналась она. - С письмом, разумеется, все понятно, и миссис Бантри, и мне. Я говорю не о письме с приглашением в церковь, а о другом. Сэр Генри, вы живете в Лондоне, поэтому неудивительно, что вы не обратили на это внимания.
- На что? - удивился сэр Генри.
Миссис Бантри взяла каталог и с видимым удовольствием начала читать:
- "Доктор Спат. Чистые сиреневые лепестки, на редкость красивый цветок с очень длинным и крепким стеблем. Прекрасно подходит для украшения сада и хорошо срезается. Один из лучших экземпляров своего вида. Маркус Джексон. Прекрасной формы цветок, немного напоминающий хризантему, необычного кирпичного цвета. Елизавета Перри. Ярко-красный декоративный цветок. Рабат. Яркий, оранжевый с красным оттенком цветок. Прекрасное садовое растение и долго сохраняется в срезанном виде. Трепет…"
- С большой буквы, если помните, - указала мисс Марпл.
- "Трепет. Розовые и белые оттенки, очень большой цветок прекрасной формы". - Миссис Бантри отбросила каталог и с торжествующим видом пояснила: - Сорта георгин!
- И их первые буквы образуют слово "Смерть", - пояснила мисс Марпл.
- Но ведь письмо было послано самому доктору Розену, - возразил сэр Генри.
- В этом и заключается хитрость, - сказала мисс Марпл. - Поэтому именно в нем и было зашифровано предупреждение. Что бы он сделал, если бы получил письмо неизвестно от кого с незнакомыми именами? Разумеется, отдал бы его своему секретарю.
- Неужели действительно…
- О нет! - поспешила заверить его мисс Марпл. - Не секретарь. Это, наоборот, подтверждает его невиновность. Он бы не допустил, чтобы это письмо попало к вам в руки. И наверняка не стал бы уничтожать свое письмо с немецкой маркой. Право же, его невиновность, если позволите так сказать, - более чем очевидна.
- Тогда кто же…
- Что ж, я почти уверена… Нет, полностью уверена! У стола находился еще один человек, который просто взял письмо и прочитал, что в тех обстоятельствах было совершенно естественно. Вы помните, что она с той же почтой получила садовый каталог?
- Грета Розен? - протянул сэр Генри. - Так, значит, ко мне она приходила…
- Мужчины ничего не понимают в таких вещах, - философски произнесла мисс Марпл. - И боюсь, что нас, старух, они считают отставшими от жизни, вечно недовольными занудами. Но вот что я вам скажу. К сожалению, женщины слишком хорошо разбираются в женщинах. Я не сомневаюсь, что им что-то мешало. Молодой человек неожиданно почувствовал необъяснимое отвращение к ней. Он подозревал ее, подозревал безотчетно, сам не зная почему, но скрыть этого не мог. Думаю, к вам она пошла от злости. Ему на самом деле тогда уже было нечего бояться, и к вам она явилась только для того, чтобы укрепить ваши подозрения насчет бедного мистера Темплтона. Наверняка вы не так уж сильно подозревали его до ее визита.
- Но я уверен, что она не сказала ничего такого… - начал сэр Генри.
- Мужчины, - мягко перебила его мисс Марпл, - не разбираются в таких вещах.
- А эта девушка… - Он замялся. - Выходит, она совершила хладнокровное убийство, и ей это сошло с рук!
- О нет, сэр Генри, - сказала мисс Марпл. - Не сошло. Ни вы, ни я не верим, что преступление может остаться безнаказанным. Помните, вы сами это не так давно сказали. Нет. Грете Розен не удастся избежать наказания. Начать с того, что ей придется иметь дело с людьми особенного типа: шантажистами и террористами. Это не лучшая компания, и, скорее всего, ее ждет жалкий конец. Как вы говорите, сейчас нужно думать не о виноватых, а о невиновных. Я осмелюсь предположить, что мистер Темплтон женится на своей немецкой кузине. То, что он порвал ее письмо, весьма… можно сказать, весьма подозрительно, только в данном случае слово это имеет не то значение, в котором мы его употребляли весь вечер. Похоже, он боялся, что другая девушка могла увидеть это письмо или спросить о нем, вам не кажется? Да, наверняка их соединяет не только родственная любовь. Теперь Доббс… Впрочем, я согласна с вами, вряд ли для него это имело большое значение. Возможно, расстройство желудка обеспокоило бы его куда больше. А что касается бедняжки Гертруды, которая напомнила мне Анни Поултни… Бедняжка Анни Поултни! Подумать только, после пятидесяти лет честной службы ее обвинили в том, что она украла завещание мисс Ламб, хотя никаких доказательств этому не было. У несчастной едва не разорвалось сердце. А потом, после ее смерти, завещание обнаружилось в потайной полочке чайницы, куда старая мисс Ламб сама его спрятала для сохранности. Но для бедной Анни это уже не имело значения. Вот что меня больше всего тревожит в судьбе этой старой немки. С возрастом люди становятся очень обидчивыми. За мистера Темплтона я не волнуюсь - он молод, красив и явно пользуется успехом у женщин. Вы ведь напишете ей, сэр Генри? Напишите, что с нее сняты все подозрения. Ее старый хозяин, с которым она прожила чуть ли не всю жизнь, умер, и, конечно же, она думает об этом и чувствует, что ее подозревают в его… Ох, страшно даже подумать, каково ей сейчас!
- Я напишу, мисс Марпл, - пообещал сэр Генри и с любопытством посмотрел на нее. - Знаете, я, наверное, никогда не смогу понять вас до конца. У вас каждый раз новый, неожиданный подход.
- Боюсь, что подход у меня самый примитивный, - скромно возразила мисс Марпл. - Я почти не выезжаю из своей Сент-Мэри-Мид.
- И все же вы сумели решить, если можно так выразиться, загадку международного масштаба, - заметил сэр Генри. - А в том, что загадка решена, я не сомневаюсь.
Мисс Марпл покраснела, но быстро справилась с собой.
- Думаю, для своего времени я получила хорошее образование. У нас с сестрой была гувернантка-немка, мы называли ее фрейлейн. Очень сентиментальное было существо. Она учила нас языку цветов. В наши дни он забыт, но это очаровательная наука. Желтый тюльпан, к примеру, означает "безответная любовь", а китайская астра - "я умру у твоих ног от ревности". То письмо подписали именем Георгина, и в письме это было главное слово. Жаль, что я не помню, что означает георгина. Увы, память у меня уже не такая, как прежде.
- По крайней мере, не "смерть".
- Нет, конечно. Ужасно, правда? В мире порой происходят очень грустные вещи.
- Верно, - вздохнула миссис Бантри. - И все-таки хорошо, когда у тебя есть цветы и друзья.
- Заметьте, нас, мужчин, она не упоминает, улыбнулся доктор Ллойд.
- Один мой поклонник каждый день присылал мне в театр багровые орхидеи, - мечтательно промолвила Джейн.
- Это означает "жду вашей благосклонности", - весело произнесла мисс Марпл.
Сэр Генри издал странный звук, закашлялся и отвернулся.
Мисс Марпл вдруг вздрогнула.
- Вспомнила! - воскликнула она. - Георгина означает "предательство и обман".
- Чудесно, - произнес сэр Генри и со вздохом прибавил: - Просто замечательно.
ЛОРД ДАНСЕНИ
Две бутылки соуса
Для Эдварда Джона Мортона Дракса Планкетта, восемнадцатого барона Дансени, литературная карьера была лишь развлечением, наравне с такими благородными занятиями, как путешествия, охота и крикет. Фантастический вымысел и детектив часто переплетаются в его произведениях.
Возможно, самым известным его рассказом можно назвать "Две бутылки соуса" (1934), который входил в антологию "Силы тьмы: Коллекция мрачных рассказав".
~ ~ ~
Смизерс меня зовут. Я из тех, кого обычно называют маленьким человечком, занимающимся своим маленьким дельцем. Я коммивояжер, продаю "Нам-намо", соус для мяса и острых закусок - знаменитый на весь мир соус, должен вам сказать! Это действительно хороший продукт, в нем нет никаких вредных кислот, на сердце он не влияет, так что работа у меня несложная. Да я и не устроился бы на эту работу, если бы это было не так. Но я надеюсь, что когда-нибудь буду заниматься товаром, который труднее продавать, потому что чем товар труднее продать, тем лучше платят. Ну а пока я просто живу, скромно, без всяких излишеств. Хотя квартира у меня дорогая. Так уж случилось, и об этом я хочу вам рассказать. История эта необычная, но, хоть я и маленький человечек, больше вам об этом никто не расскажет. Может быть, кроме меня кто-нибудь что-нибудь знает, но они молчат. Дело было так. Искал я себе комнату в Лондоне, когда на работу только устроился. Мне нужно было жить именно в Лондоне, в столице.
Нашел я в центре один небольшой квартал, застроенный домами блочного типа, надо сказать, довольно мрачного вида, и встретился с человеком, который там распоряжался. Я рассказал ему, что хочу. У них это называлось квартирами, хотя там была только спальня да что-то вроде комода. Так вот, поскольку, когда я к нему подошел, он разговаривал с другим клиентом, судя по виду, джентльменом, на меня он (человек, сдававший квартиры) особого внимания не обратил. Поэтому какое-то время я просто ходил за ним, глазел на разные комнаты и дожидался своего часа, когда меня поведут смотреть жилье моего уровня. Зашли мы в одну очень хорошую квартиру: гостиная, спальня, ванна и еще одна комнатка, которую они называли прихожей. И вот так я познакомился с Линли. Он и был тем джентльменом, которого водили по квартирам.
- Дороговато, - сказал он.
Человек, сдававший квартиры, повернулся к окну и принялся ковыряться во рту зубочисткой. Даже интересно, как много может сказать о человеке такое простое занятие. Этим своим ковырянием он давал понять: у меня, мол, таких квартир сотни, и мне плевать, будете вы тут жить или нет. Мне все было ясно, как будто он вслух это произнес, хотя он и звука не издал, отвернулся просто, посмотрел в окно и в зубах начал ковыряться. Тогда я подумал-подумал и говорю мистеру Линли: "Сэр, а если я заплачу половину и мы будем жить здесь вместе? Мешать я вам не буду, потому что работаю и постоянно в разъездах. Устраивайте здесь все, как хочется. Поверьте, какая-нибудь кошка вам и то больше хлопот доставила бы, чем я".
Возможно, вы и удивились, что я так себя повел, но еще больше вы удивитесь, когда узнаете, что он согласился… По крайней мере, вас бы это точно удивило, если бы вы знали меня, обычного человечка со своим маленьким дельцем.
И все же я сразу понял, что я понравился ему гораздо больше, чем тот человек у окна.
- Но здесь всего одна спальня, - сказал он.
- Я бы прекрасно устроился и в этой маленькой комнате, - ответил я.
- Это прихожая, - произнес человек у окна, не вынимая изо рта зубочистки.
- И я бы убирал постель и прятал бы ее в шкаф в любое время, когда скажете, - добавил я.
Он как будто задумался, а тот, у окна, молча смотрел на Лондон. И в конце концов мистер Линли согласился.
- Это ваш друг? - спросил человек, сдававший квартиры.
- Да, - ответил мистер Линли.
Это было очень любезно с его стороны.
Я объясню, почему я так поступил. Могли я позволить себе снимать такую квартиру самостоятельно? Конечно же, нет. Но я услышал, как мистер Линли упомянул, что недавно приехал из Оксфорда и собирается пару месяцев пожить в Лондоне. Другими словами, ему просто было нужное уютное жилье на то время, пока он будет обустраиваться и подыскивать работу или пока будет в состоянии его оплачивать. "Отлично, - сказал я себе, - что такое хорошие манеры для делового человека, в особенности для того, кто занимается таким делом, как я? Да все! Если бы я перенял хотя бы четверть оксфордских замашек этого мистера Линли, я бы стал продавать товара вдвое против прежнего, а там, того и глядишь, мне доверили бы продавать что-нибудь не такое ходовое и платить стали бы, может, даже в три раза больше. Как ни крути, это прямая выгода". И потом, четверти образования вполне хватит на то, чтобы сойти за образованного. Я хочу сказать, не нужно читать наизусть весь "Ад", чтобы показать, что ты знаешь Мильтона. Для этого хватит и полстрочки.
Ладно, вернемся к моей истории. Вы, наверное, даже не думаете, что такой маленький человечек может заставить вас содрогнуться. Так вот, поселившись в этой квартире, я скоро забыл об Оксфорде. А забыл я о нем потому, что меня полностью захватил мой сосед. Ум у него был изворотливый, как тело акробата, мысли проворные, как птица. Ему даже не нужно было образование. Вы и не заметили бы, есть оно у него или нет. Идеи из него так и сыпались, причем такие, что обычному человеку и в голову бы не пришли. Но мало того, он и чужие мысли улавливал слету. Сколько раз бывало такое, что он заранее знал, что я собираюсь сказать. Нет, мысли он читать не умел, просто у него хорошо работала интуиция. Я тогда научился немного в шахматы играть, просто чтобы по вечерам, после работы, отвлечься от "Нам-намо". Однако шахматные задачи мне не давались. Но он, бывало, проходя мимо, бросит взгляд на доску и говорит: "Попробуйте походить сначала этой фигурой", я ему: "Куда?", а он мне: "На любую из этих трех клеток". Тогда я говорю: "Но ведь все клетки под боем" (а, хочу заметить, речь всегда шла о ферзе). На это он отвечает: "Ферзь здесь стоит без дела, поэтому, вероятно, так и задумано, что им надо пожертвовать".
И, знаете, он всегда оказывался прав.
Понимаете, он просто умел подстраиваться под мысли других. Этим он и занимался.
Потом в Андже случилось это жуткое убийство. Может, вы уже и не помните о том случае, но тогда мы впервые услышали о Стигере.
Стигер поселился с одной девушкой в домике на Северных Холмах. У девушки было 200 фунтов, и все эти деньги до пенни перекочевали к нему. После этого она исчезла, и Скотланд-Ярд так и не нашел ее.
В одной из газет я случайно вычитал, что Стигер купил две бутылки "Нам-намо". Отерторпская полиция выяснила о нем все до мелочей, единственное, чего они не знали, - что он сделал с девушкой. Упоминание о родном соусе, разумеется, привлекло мое внимание, и, если бы не это, я бы на ту статью и внимания не обратил и уж точно не стал бы ничего говорить Линли. Я-то о "Нам-намо" думал постоянно, поскольку продавал его, потому и запомнил этот случай. И вот однажды я сказал Линли:
- Вы такой проницательный человек, шахматные задачи решаете в два счета, странно, что вы не взялись за эту отерторпскую загадку. Мне она представляется очень похожей на шахматы.
- В одной шахматной партии загадок больше, чем в десяти убийствах, - ответил он.
- Но Скотланд-Ярду это дело оказалось не по зубам, - сказал я.
- Неужели? - усмехнулся он.
- Он окончательно повержен, - сказал я.
- Печально, - ответил он и почти без всякого перехода добавил: - Изложите факты.