- Нет! Господи, я сегодня все время говорю что-то не то. Я был совершенно ошеломлен в первый день заседания суда и поспешил к своей маме, которая просто прелесть и такой человек, который все понимает, и сказал: "Послушай! Это совершенно уникальная женщина, а ее втянули в отвратительное, грязное дело. Ради Бога, приходи, будешь держать меня за руку, чтобы я не вскакивал". Вы просто не представляете, как это все было мерзко.
- Представляю. Просто отвратительно. Извините, что я была груба. А кстати, вы помните о том, что у меня был любовник?
- Да. И у меня тоже были любовницы, если уж разговор зашел об этом. Несколько. Это с любым случается. Я могу представить отличные рекомендации. Мне говорили, что я - неплохой любовник, только сейчас я в невыгодном положении. Трудно быть убедительным, сидя на другом конце стола в комнате со стеклянной дверью, через которую заглядывает какой-то тип.
- Я поверю вам на слово. Но, "как бы увлекательно ни было блуждать никем не замеченным по саду воображения, разве мы не отвлекаем ваши мысли от другого предмета, такого же важного?". Кажется весьма вероятным...
- А если вы можете процитировать "Кай Лунг", то мы, конечно, прекрасно с вами поладим.
- Кажется, весьма вероятно, что я не доживу до начала проведения эксперимента.
- Проклятье, не надо меня разочаровывать, - сказал Уимзи, - разве я уже не объяснил вам, что на этот раз дело расследую я? Можно подумать, что вы мне не доверяете.
- Людей и до этого несправедливо осуждали.
- Именно так, и именно потому, что не я занимался их делами.
- Я никогда об этом не думала.
- Подумайте сейчас. Вы найдете эту мысль прекрасной и вдохновляющей. Это может даже помочь вам отличить меня от остальных сорока шести претендентов, если вдруг у вас в памяти затеряются мои черты или случится что-нибудь подобное. О, кстати, я ведь не вызываю у вас отвращения или чего-то вроде этого? Потому что, если вызываю, я тут же вычеркиваю мое имя с листа ожидания.
- Нет, - сказала Хэрриет Вейн тепло и немного грустно. - Нет, вы не вызываете у меня отвращения.
- Я не напоминаю вам белых слизняков и у вас не бегают по спине мурашки, как только вы меня увидите?
- Конечно нет.
- Я рад этому. А что касается разных мелких поправок вроде изничтожения старой гривы, отращивания усов или изгнания монокля, я, знаете ли, буду счастлив их осуществить, если это согласуется с вашими идеалами.
- Не надо, - сказала мисс Вейн, - пожалуйста, не надо никаких изменений вообще.
- Вы действительно так думаете? - Уимзи покраснел. - Надеюсь, это не означает, что любые предпринятые мною шаги не смогут сделать меня даже терпимым для вас? Я буду приходить в разной одежде, чтобы вы получили полное представление о предмете. Бантер, мой камердинер, проследит за этим. У него прекрасный вкус в отношении галстуков, носков и тому подобного.
Ну, я думаю, мне пора идти. Вы... э-э... вы обдумаете это, если у вас выдастся свободная минутка, не правда ли? Нет никакой спешки. Только скажите не колеблясь, если вы ни за что не сможете вытерпеть союза со мной. Понимаете, я не пытаюсь шантажом заставить вас выйти за меня, я имею в виду, что я буду расследовать это дело просто из интереса, что бы ни случилось, понимаете?
- Это очень мило с вашей стороны...
- Нисколько. Это мое хобби. Нет-нет - не делать предложения, а расследовать разные дела. Ну-ка, взбодритесь и все такое. А я зайду еще, если мне разрешат.
- Я дам лакею указание впускать вас, - важно сказала она. - Вы всегда застанете меня дома.
Уимзи шел по пыльной улице в полуобморочном состоянии.
"Я уверен, что у меня это получится. Конечно, ее легко ранить... неудивительно после общения с этим мерзким хамом, но она не чувствует отвращения... если вызываешь отвращение, то тут уже ничего не поделаешь... у нее кожа как мед... ей нужно носить темно-красное... и старинные гранатовые украшения... и множество колец довольно старомодного типа... я конечно же смогу снять дом... бедное дитя, но я чертовски хорошо поработаю, чтобы все для нее устроить... а у нее есть и чувство юмора... умна - не заскучаешь... просыпаешься, а впереди целый день, и столько хорошего происходит за день... а потом возвращаешься домой, ложишься в постель... это тоже будет чудесно... а пока она будет писать, я смогу выйти и поболтаться, и никто из нас не будет скучать... интересно, прав ли был Бантер относительно этого костюма?., я всегда думал, он немного темноват, но крой хорош".
Он остановился перед витриной магазина, бросил беглый взгляд на свое отражение. Большой красочный плакат в витрине привлек его внимание: "Специально для вас! Только один месяц!"
- О Боже! - пробормотал он, мгновенно спустившись с небес на землю. - Один месяц - четыре недели - тридцать один день. Времени немного, а я даже не знаю, с чего начать.
Глава 5
- Итак, - сказал Уимзи, - почему убивают людей?
Он сидел в офисе мисс Кэтрин Климпсон. Официально это учреждение числилось машинописным бюро, и там даже были три квалифицированные машинистки, которые время от времени что-то печатали для писателей и ученых. Очевидно, дело было большим и процветающим, так как машинистки, и не только они, часто отказывались от работы, ссылаясь на чрезмерную занятость. На других этажах здания наблюдалась совсем иная деятельность. Все служащие этого учреждения были женщины - в большинстве своем пожилые, но было и несколько молодых и привлекательных. Если заглянуть в регистрационный журнал, хранящийся в стальном сейфе, можно было узнать, что все эти женщины принадлежали к, так сказать, классу, известному под недобрым названием "избыточного" или "ненужного". Там были малообеспеченные или вовсе не обеспеченные старые девы; бездетные вдовы; женщины, оставленные странствующими мужьями и живущие на скромные алименты. Многие, До того как они получили работу у мисс Климпсон, не имели никаких занятий, кроме бриджа и пансионных сплетен. Были там вышедшие в отставку разочарованные школьные учительницы; безработные актрисы; отважные женщины, потерпевшие крах с открытием шляпных магазинов или чайных; и даже несколько блестящих юных девушек, которым наскучили коктейли и ночные клубы. Казалось, что эти женщины проводят большую часть своего времени, отвечая на объявления, в том числе и брачные. Неженатые джентльмены, желающие познакомиться с материально обеспеченными леди с целью создания семьи; энергичные шестидесятилетние джентльмены, ищущие экономок для жизни в отдаленных сельских районах; изобретательные джентльмены с финансовыми проектами и мечтами о капитале; джентльмены от литературы, нуждающиеся в женщинах-сотрудницах; джентльмены от театра, ищущие таланты для театральных постановок в провинции; щедрые джентльмены, которые предлагали научить желающих, как заработать деньги в свободное время, - все эти разношерстные джентльмены имели большую вероятность получить искомое с помощью служащих мисс Климпсон. Случалось, джентльмены уже делали стойку перед броском на вожделенную добычу, но что-то не срабатывало, и им приходилось вместо этого объясняться с магистратом по обвинениям в мошенничестве, шантаже или сутенерстве. Возможно, просто совпадения, целый ряд совпадений... А может, наоборот, срабатывало что-то; во всяком случае, в офисе мисс Климпсон существовала прямая телефонная связь со Скотленд-Ярдом, а многие из ее леди были на самом деле отнюдь не такими беззащитными, какими казались.
Если очень захотеть, можно было также выяснить, что деньги на оплату аренды и на текущие расходы конторы поступали с банковского счета лорда Питера Уимзи. Его светлость был весьма сдержан в упоминаниях об этом своем предприятии, но иногда, в беседах с главным инспектором Паркером или другими близкими друзьями, он называл служащих в конторе "своими кошечками".
- Так почему убивают людей? - спросил Питер Уимзи.
Мисс Климпсон налила чашку чая. На ее узком, прикрытом кружевами запястье было с десяток тонких браслетов, и при каждом ее движении они сдержанно, но агрессивно позвякивали.
- Я действительно не знаю, почему убивают людей, - ответила она, очевидно рассматривая эту проблему с точки зрения психологии. - Это опасно и ужасно безнравственно; удивительно, как можно набраться наглости, чтобы совершить это. И очень часто они так мало выигрывают в результате.
- Это то, что я имею в виду, - сказал Уимзи, - ради чего? Та немка, не помню, как ее звали, исключительно ради развлечения: ей нравилось смотреть, как люди умирают.
- Очень странный вкус, - сказала мисс Климпсон. - Без сахара, я полагаю? Вы знаете, дорогой лорд Питер, я много раз присутствовала у смертного одра - это было моим печальным долгом. Хотя в целом ряде случаев - как у моего дорогого отца - все было обставлено просто прекрасно и очень по-христиански, я все же не в состоянии понять, что в этом процессе может нравится. Конечно, у людей обо всем такие разные представления. О смешном, например, я лично никогда не была в восторге от Джорджа Роби, хотя Чарли Чаплин всегда заставляет меня рассмеяться. А в стоянии у смертного ложа есть такие детали... как бы ни был испорчен вкус, тут не до развлечения.
- Полностью с вами согласен, - сказал Уимзи. - И все же в какой-то мере возникает иллюзия, что ты можешь контролировать жизнь и смерть, знаете ли.
- Это посягательство на прерогативы Создателя, - сказала мисс Климпсон.
- Но довольно приятно ощущать себя божеством, так сказать. "Высоко-высоко над миром, как чайный поднос в небесах".
В этом есть какая-то прелесть - это можно понять. Но с практической точки зрения эта теория, должен сказать, совершенно дьявольская - прошу прощения, мисс Климпсон, за упоминание священных особ, - для нас совершенно не годится, так как аморфна и неопределенна. И если я должен пуститься на поиски маньяка-убийцы, я, скорее, от безнадежности перережу себе горло.
- Не говорите так, - сказала мисс Климпсон, - даже в шутку. Ваша работа здесь - такая ценная и нужная, она стоит того, чтобы жить ради нее, несмотря на самые горькие личные переживания. Так грешно шутить, это может обернуться очень плохо! Я знала одного молодого человека, он говорил все, что приходило ему в голову, - очень давно, дорогой лорд Питер, когда вы были еще ребенком, но молодые люди были необузданными даже тогда, что бы сейчас ни говорили о том времени, - так вот, он очень любил охоту и однажды сказал моей бедной дорогой маме: "Миссис Климпсон, если сегодня я не принесу целую сумку дичи, я застрелюсь". И он вышел со своим ружьем и, когда перебирался через изгородь, курок за что-то зацепился и ружье выстрелило. Тогда я была юной девушкой, и это ужасно меня расстроило, потому что он был очень милым молодым человеком с бакенбардами, которые нам всем очень нравились, хотя сегодня все бы иронически улыбались, и их совершенно сожгло выстрелом, а сбоку в голове была ужасная дыра - так говорили, хотя, конечно, мне не разрешили его увидеть.
- Бедняга, - сказал его светлость. - Ну, давайте отвлечемся от мании убийства. Какие еще причины бывают у людей для убийства?
- Еще - страсть, - сказала, немного поколебавшись, мисс Климпсон, - я не хотела бы называть это любовью, если это настолько неконтролируемо.
- Это мотив, выдвинутый обвинением, - холодно сказал Уимзи. - Я не могу его принять.
- Конечно нет. А вдруг существовала другая несчастная молодая женщина, которая была влюблена в мистера Бойза и хотела ему отомстить?
- Да. Или ревнивый мужчина. Но главная трудность для нас - время. Необходим был благовидный предлог, чтобы подсыпать этому типу яд. Нельзя ведь просто поймать его на крыльце и сказать: "Ну-ка, выпей вот это!" Не так ли?
- Но мы не знаем, что он делал целых десять минут, - проницательно заметила мисс Климпсон. - Может быть, он зашел в какой-нибудь бар, чтобы выпить, и встретил там своего врага?
- Да, возможно. - Уимзи сделал пометку на листе бумаги и с сомнением покачал головой. - Но это скорее совпадение. Если, конечно, не было предварительной договоренности о встрече. Все равно над этим стоит поработать. Во всяком случае, ясно, что дом мистера Эркварта и квартира мисс Вейн не были единственными местами, где Бойз мог есть или пить между семью часами и десятью минутами одиннадцатого в тот злополучный вечер. Под заголовком "Страсть" мы имеем: во-первых, мисс Вейн (исключенная, согласно нашей гипотезе); во-вторых, ревнивых любовниц; в-третьих, таких же ревнивых соперников. Место - паб (навести справки). А сейчас мы переходим к следующему мотиву - к деньгам. Отличный мотив для убийства того, у кого они есть, но малоподходящий в нашем случае. И все же рассмотрим его подробнее. Здесь мне приходят в голову три пункта: ограбление (весьма невероятно), страховка, наследство.
- Какой у вас ясный ум, - сказала мисс Климпсон.
- Когда я умру, вы увидите на моем сердце надпись "Точность". Я не знаю, сколько денег имел при себе Бойз, но не думаю, что много, может быть, Эркварт и Воэн знают; и все же это не важно, так как мышьяк не годится, если вы хотите кого-либо ограбить. Понадобится сравнительно много времени, чтобы приступить к делу, и жертва не будет достаточно беспомощной. Если его не отравил и не ограбил водитель такси, то не остается никого, кто бы выиграл от такого глупого преступления.
Мисс Климпсон согласилась и намазала маслом второе печенье.
- Теперь страховка. Сейчас мы вступаем в область вероятного. Был ли Бойз застрахован? Вряд ли. Эти писатели не думают о будущем и не заботятся о такой чепухе, как страховая премия. Но проверить нужно. Кто мог быть заинтересован в его страховке? Его отец, его кузен (вероятно), другие родственники (если есть) и, я полагаю, мисс Вейн, если он оформил полис, когда жил с ней. А также любой, кто мог одолжить ему денег под залог страховки. Здесь масса вариантов. Я уже чувствую себя лучше, мисс Климпсон, во всех отношениях более сообразительным и полным бодрости. Или я ухватился за нить в этом деле, или это - ваш чай. Этот пузатый чайник - отличный малый. В нем что-нибудь осталось?
- Да, конечно, - торопливо сказала мисс Климпсон. - Мой дорогой отец всегда говорил, что я мастерски извлекаю максимум из чайника. Секрет заключается в том, чтобы наливать его до краев и никогда не опустошать совсем.
- Наследство, - продолжал лорд Питер. - Осталось ли что-нибудь после него? Немного, я думаю. Мне бы надо повидаться с его издателем. Или он недавно что-нибудь получил? Его отец или кузен знали бы. Отец - священник; не думаю, что в семье было много денег. И все же никогда не знаешь наверняка. Кто-нибудь мог оставить Бойзу состояние за его beaux yeux или из восхищения перед его талантом. Выяснить, оставил ли он завещание? Но защита, конечно, уже думала об этом. Я снова впадаю в депрессию.
- Возьмите сандвич, - предложила мисс Климпсон.
- Спасибо, - сказал Уимзи, - или немного сена. Нет ничего лучше, если вы собираетесь падать в обморок, как кто-то совершенно справедливо заметил. Ну, мы более или менее разобрались с мотивом денег. Остается шантаж.
Мисс Климпсон, как и другие "кошечки", в силу профессиональных обязанностей знакомая с этим предметом, со вздохом согласилась.
- Кто был этот Бойз? - риторически спросил Уимзи. - Я ничего о нем не знаю. Он вполне мог быть махровым негодяем. Он мог знать о своих друзьях такое, о чем не говорят вслух. Почему бы и нет? Или писал книгу, чтобы изобличить в ней кого-то, и его нужно было заставить замолчать любой ценой. Черт побери, ведь его кузен - юрист. Предположим, он мошенничал или что-нибудь в этом роде и Бойз угрожал вывести его на чистую воду? Он жил в доме Эркварта и вполне мог разузнать что-то. Эркварт бросает немного мышьяка ему в суп... Он бросает мышьяк в суп... и сам его ест. Это немного странно, не правда ли? Боюсь, что показания Ханны Уэстлок этот вариант исключают. Мы вынуждены снова вернуться к таинственному незнакомцу в пабе.
Он ненадолго задумался, а затем сказал:
- И конечно же остается самоубийство, во что я действительно склонен поверить. Правда, мышьяк - это дурацкое средство, но такие случаи бывали, например герцог де Праслэн, если это было самоубийство. Вот только где пузырек?
- Пузырек?
- Ну должен же он был в чем-то его носить. Мышьяк мог быть в бумажном пакетике, если он принял порошок, но я думаю, это не очень удобно. Кто-нибудь искал пузырек или бумажный пакет?
- А где они должны были их искать? - спросила мисс Климпсон.
- В этом вся загвоздка. Если их не было при нем, они могут быть где угодно на Доути-стрит, и будет довольно сложным делом искать пузырек или пакетик, выброшенные полгода назад. Я терпеть не могу самоубийства - их так трудно доказать. Ну что ж, робкое сердце недостойно прекрасной леди. У нас есть около месяца, мисс Климпсон, чтобы распутать это дело. Осенняя судебная сессия заканчивается двадцать первого; сейчас пятнадцатое. Они не могут назначить новое слушание до двадцать первого, а зимняя сессия начинается двенадцатого января. Они могут назначить слушание пораньше, если мы не найдем причины его отложить. Четыре недели, чтобы найти свежие доказательства. Сможете ли вы и ваши помощницы сделать все возможное? Я еще сам не знаю что, но, вероятно, что-то надо будет сделать.
- Конечно же, лорд Питер. Вы же знаете, что это просто удовольствие - что-нибудь для вас сделать, даже если бы весь офис и не был вашей собственностью. Вы только дайте мне знать в любое время дня и ночи, и я сделаю все возможное, чтобы помочь вам.
Уимзи поблагодарил ее, задал несколько вопросов о работе бюро и ушел. Он взял такси и вскоре был доставлен к Скотленд-Ярду.
Главный детектив-инспектор Паркер был, как обычно, очень рад повидать лорда Питера, но на его приятном, хотя и простом лице появилось озабоченное выражение.
- Вы что, Питер? Неужели опять дело Вейн?
- Да, старина. Вы потерпели неудачу в этом деле.
- Ну, не знаю. Нам оно показалось достаточно простым.
- Чарльз, дружище, не доверяйте простому делу, слишком прямому взгляду в глаза и совету жучка на скачках. Самый коварный обманщик может спрятаться под личиной честности, если не переусердствует и не будет выглядеть агрессивно-честным. Даже свет распространяется не по прямой, а волнами, во всяком случае, так говорят. Ради Бога, старина, сделайте все, что можете, чтобы исправить дело к следующему заседанию. Иначе я вам никогда не прощу. Вы ведь не хотите повесить невинного человека? Тем более женщину.
- Возьмите сигарету, - сказал Паркер. - У вас совершенно дикий взгляд. Что с вами происходит? Очень жаль, если мы совершили ошибку, но это дело защиты - указывать, где мы ошибаемся, и я не могу сказать, что они были очень убедительны.
- Ну их к чертям! Бигги сделал все, что мог, но эта глупая скотина Крофтс не дал ему абсолютно никакого материала. Черт бы его побрал! Я знаю, это животное думает, что она это сделала. Надеюсь, что в аду его поджарят, посыплют кайенским перцем и уложат на; раскаленном докрасна блюде.
- Какое красноречие! - сказал Паркер. - Можно подумать, что вы без ума от этой девчонки.