* * *
Первое, что сказал Харпер, это то, что все комнаты выглядят точно так же, как он застал их в первый раз, после смерти Уочмена. В комнате Кьюбитта им в нос ударил обычный запах студии художника, запах масляной краски и сырых еще полотен. Аллейн понюхал тюбики с краской и покачал головой.
- Исследовать эту гадость нам совершенно незачем, - заметил он. - Кто стал бы наливать масляную краску в шерри?
- А что скажете насчет синильной кислоты? Она, насколько я в курсе, пахнет так, что только держись. Посильнее краски.
- Ну да. Запах горького миндаля. А помните, как травили синильной кислотой Распутина?
- Э… Как бы вам сказать… Я ведь не расследовал дело этого мистера… - смешался Харпер.
- Это было давно и в России. Князь Юсупов налил ему цианида в вино. И Распутин выпил несколько стаканов этого вина, причем оставался свеженьким как огурчик. Потом его, правда, пришлось застрелить, но это уже другая история.
- Но…
- Теоретически сахар, содержавшийся в вине, нейтрализовал действие цианида. Может быть, именно поэтому спасся от смерти и Фокс. Хорошо бы найти приличного эксперта по данному вопросу, а то в этом доме, похоже, травят цианидом каждого второго по списку…
- А что же мы ищем?
- То, не знаю что, в чем он держал яд, добавленный в шерри. Конечно, он мог уже как-нибудь избавиться от яда. Как знать…
В ванной на полочке над умывальником они обнаружили вторую аптечку Эйба Помроя. Аллейн спросил Харпера, был ли в этой аптечке пузырек йода, когда Харпер осматривал все здесь после убийства Уочмена. Харпер отвечал отрицательно. Тогда они разделились и стали искать по комнатам самостоятельно. Аллейн зашел в комнаты Легга и Периша, Харпер - во все прочие.
В комнате Периша Аллейн обнаружил небольшой пузырек, который, однако, ничем не пах. В комнате Легга на тумбочке стоял флакон, наполовину заполненный розовой жидкостью, с помощью которой Легг лечил свои уши. Аллейн взял этот пузырек и поискал еще по ящикам и полкам.
За окном раздался бой часов на Оттеркомбской часовне. Пробило десять. И тут же снизу, из отдельного бара, послышался гомон голосов и звуки какой-то возни…
- Кто-то решил подраться, - меланхолично отметил Харпер.
Внизу чей-то истерический фальцет стал визжать страшные проклятия. Харпер метнулся вниз по лестнице, за ним поспешил и Аллейн. Внизу они застали Легга, которого сдерживали с двух сторон Оутс и второй полисмен.
- В чем дело? - осведомился Харпер.
- Безобразно ведет себя, сэр! - пожаловался Оутс, пытаясь свободной рукой остановить кровь, текущую из носу… - Оскорбление и нападение на полицию при исполнении!
- Мне плевать, как вы это называете! - завизжал Легг. - Я больше не могу терпеть этого издевательства!..
- Помолчали бы, глупый вы человек, - попробовал урезонить его Оутс. - Он попытался бежать отсюда, сэр, вот в чем все дело… Заорал, завизжал, как безумный павиан, бросился к двери, выбил ее и кинулся бы наутек, если бы мы его не схватили. Но, видите, Тэйтсу он все-таки тоже успел расквасить нос…
- Я просто загнан… Загнан в угол, - драматически прошептал Легг. - Меня довели до сумасшествия, до животного ужаса… Я понимаю, ах, как я хорошо понимаю эти тюремные штучки!.. Отпустите меня! Дайте мне вдохнуть воздух свободы!
Он попытался лягнуть Оутса. Тот коротко выругался и заломил Леггу руку за спину. Легг взвыл и перестал лягаться.
- Нет, похоже, вас следует запереть, - покачал головой Харпер. - Будете вести себя прилично или надеть на вас наручники?
- Я буду сопротивляться до того самого момента, как вы меня убьете! - патетически воскликнул Легг.
- О господи, уведите подальше этого вождя, - простонал Харпер. - Проведите его в комнату наверху, вы двое…
Оутс и Тэйтс уволокли отчаянно сопротивляющегося Легга.
- Бедняжка, он совершенно не понимает, что с ним происходит, - негромко заметила мисс Даррах.
Кьюбитт прокашлялся и сказал:
- Подумайте, разве это не кажется вам ужасным? Если он невиновен, то почему вы с ним так…
- Невиновен? - вскинулся Периш. - Нет уж, мой милый, для невинного человека его поведение слишком странно! Подозрительно странно!
На сцене появился Билл Помрой.
- Почему Боба арестовали? - спросил он грозно.
- Оскорбление действием и создание помех полиции при исполнении служебного долга, - отвечал Харпер.
- Господи боже мой, но ведь вы сами довели его до этого! Нет, в этой стране не будет справедливости, прежде чем мы не выкинем на свалку истории это капиталистическое правительство! Неужели вам не хватает ума понять то состояние, в которое вы его загнали? Я готов поручиться за него! Отпустите его! Перестаньте мучить!
- Ладно вам, Билл, - отмахнулся Харпер, отворачиваясь.
- Ладно вам! Как вы легко хотите отделаться! Вам-то на все наплевать, кроме собственной карьеры, а ведь это мой товарищ! И товарищ идейный к тому же!
- Тогда я советую вам подумать, прежде чем что-нибудь говорить, - хладнокровно заметил Аллейн. - Или, может быть, вы полагаете, что Харпер должен выстроить своих полицейских в шеренгу, чтобы Леггу было удобнее разбивать им носы? В чем дело? Если уж у мистера Легга такое драчливое настроение, не лучше ли ему побыть маленько в каталажке? Так он, по крайней мере, никого случайно не укокошит… Нащупайте в своей голове мозги и постарайтесь их размять. - Аллейн повернулся к Харперу: - Побудьте здесь пару минут. Я только поднимусь, погляжу на Фокса и сразу же вернусь.
На лестничной площадке Аллейн столкнулся с Оутсом.
- Мой товарищ запер Легга в его комнате, - доложил констебль.
- Хорошо. А вы, прежде чем взяться за исполнение служебного долга, попробуйте окунуть свой нос в холодную воду и подержать его там подольше… Потом спуститесь и смените Харпера.
Оутс отправился в ванную комнату. А Аллейн тихонько прошел к спальне Фокса и приоткрыл дверь. Фокс храпел глубоко и бодро. Аллейн осторожно закрыл дверь и вернулся в бар.
* * *
Снова Аллейн увидел всю компанию курортников, собравшуюся в отдельном баре "Перышек". Детектив пробыл в Оттеркомбе чуть больше суток, но ему казалось, будто он провел в гостинице пару недель… Все подозреваемые в убийстве успели стать для следователя чуть ли не родными. Он уже насобачился с налету узнавать манеры, голос и особенности движений каждого из них. С первого взгляда он улавливал выражение лиц и их настроение. И теперь, еще до встречи с ними, Аллейн воочию представлял себе, как отстраненно посмотрит вбок Кьюбитт, как выдвинет челюсть Периш, как мисс Даррах поглядит на него с напускной невозмутимостью, как глупо покраснеет Билл Помрой, а его отец вытаращит глаза. Манера Нарка склонять голову набок, в важном осознании собственной значимости, тоже врезалась в память так, словно Аллейн познакомился с Джорджем Нарком несколько лет назад, а не позавчера… Но сейчас Аллейну они все надоели до чертиков; ему было тошно от одной мысли о следующем допросе всех этих людей. А ведь Фокса могли убить! Делать нечего, надо опрашивать этих набивших оскомину свидетелей…
- Итак, - сухо сказал Аллейн, обводя глазами компанию, - все вы, вероятно, знаете, что произошло. Между половиной первого и половиной восьмого сегодня кто-то влил яд в графин с шерри, который был предназначен для нас с мистером Фоксом… Вы должны понимать, что мы потребуем полного отчета о всех ваших действиях и передвижениях в этом промежутке времени. Мы с мистером Харпером будем принимать ваши показания там, в приемной. Прошу проходить по очереди. Имейте в виду, что все ваши разговоры между собой будут услышаны констеблем Оутсом, который будет сиднем сидеть с вами, в этой комнате… Ну-с, первым я попрошу к нам мистера Кьюбитта…
Но по ходу допроса Аллейну стало ясно, что дело ему предстоит безумно тягомотное. Снова ни у кого из присутствующих не было абсолютного алиби, то есть в принципе каждый в то или иное время имел физическую возможность капнуть яд в шерри. Конечно, Эйб запер графин в шкафчик, но всем без исключения было прекрасно известно, где он хранит связку ключей.
Кьюбитт сказал, что работал над картиной с двух часов дня до шести, а в шесть вернулся к ужину. Когда Аллейн вошел в бар выпить шерри, Кьюбитт был там, но сразу же вышел, торопясь на встречу с мисс Дессимой Мур на скалах. Другие повторяли свои истории, очень похожие друг на друга, кроме старика Эйба, который простодушно заявил, что все это время просидел в баре, безуспешно пытаясь вчитаться в рекомендованную сыном "левую" газету. Но все в один голос отрицали, что хоть на минуту оставались в одиночестве в помещении бара. В довершение всего сверху привели Легга, который брыкался, как молодой мустанг, и выкрикивал протесты. Его было безумно жаль, и Аллейн, чувствуя подступающую к горлу тошноту, наконец сказал:
- Согласитесь, мистер Легг, мы ведем наше расследование со вчерашнего дня и опросили уже множество людей, но никто еще не возражал против него, во всяком случае, в такой возмутительной форме, как вы. Почему бы это?
Легг молча глядел на Аллейна, бесстрастно, словно слепой. Но его руки работали безостановочно - он то сплетал пальцы, то расплетал, то давал рукам разбежаться по столу, то сцеплял их в крепком пожатии. Потом что-то неразборчиво пробормотал.
- Что вы сказали? - переспросил Аллейн.
- Неважно. Что бы я ни сказал, вы используете это против меня.
Аллейн молча глядел на него.
- Видите ли, - заговорил он наконец, - я должен вас предупредить, что дротик с отпечатками ваших пальцев был послан в Бюро Экспертиз, и сегодня утром мы получили ответ от них… По телефону, разумеется…
Руки Легга двигались, казалось, без всякого на то его желания.
- Итак, их опознали, - продолжал Аллейн, - как принадлежащие Монтегю Тринглу. Монтегю Трингл был осужден на шесть лет за мошенничество, потом срок ему скостили до четырех лет, и он вышел из тюрьмы двадцать шесть месяцев назад… - Аллейн помолчал. Лицо Легга приобрело цвет сухого асфальта. - Вы же понимали, что мы все равно это выясним. Почему же вы не сказали мне об этом сами прошлым вечером?
- Почему? Ах, почему?! - воскликнул Легг. - Вы сами прекрасно знаете почему! Ах, как мило и умно со стороны полиции! Нет, что вы, я ведь хотел доставить вам удовольствие задавать мне вопросы, вопросы, вопросы, и так без конца! Затравить меня, - кричал безумец, - вам ведь это доставляет удовольствие? И кроме того, легко решает ваши собственные проблемы! Еще расскажите всем о моем прошлом - получите дополнительное удовольствие! И у вас еще хватает нахальства мило спрашивать меня, почему это я молчал и не рассказал вам сразу, как пай-мальчик, о своей беде… Бог ты мой!
- Ладно, оставим эту тему. А как вы провели сегодняшний день? - сухим тоном спросил Аллейн.
- Ага, вы снова за свое! - взвыл Легг, чуть не плача. - Вот оно! Все это мерзость, мерзость!
- Ну да, небольшое недоразумение, - заметил Аллейн саркастически.
- Недоразумение! - в жалкой ярости крикнул Легг. - Не надо, не надо так со мной говорить, сэр! Неужели вы не знаете, кто я такой? Знаете ли вы, что до моего несчастья я был крупнейшим финансовым специалистом Англии? Скажу вам прямо, что на свете есть только три человека, которые вполне понимают, что за события произошли при кризисе двадцать девятого года, и среди этих трех - ваш покорный слуга! И если бы я не поверил некоторым титулованным олухам царя небесного, то был бы сейчас в состоянии попросту послать вас, милейший, заниматься своими прямыми обязанностями, а не охотиться за выдающимися подданными Ее Величества! Или я просто бы уволил вас со службы, да еще и присвистнул бы вдогонку: "легавый - жопой слюнявый!"
Ненависть и сила этих слов Легга заставили несчастного Аллейна отшатнуться. Он вспомнил невесть откуда всплывшую в памяти песенку:
Не будем пальчик слюнявить, друзья!
Не будем, не будем!
Не будем с легавым ругаться, нельзя!
Не будем, не будем…
Аллейна передернуло. Он постарался собраться и потребовал у Легга показаний. Легг уже сник и покорно рассказал, что весь день провел за упаковкой своих бумаг, обуви и одежды в чемоданы, а чемоданы потом прилаживал в свою маленькую машину. Кроме того, он написал несколько писем. Письма, впрочем, Аллейн уже видел и пришел к выводу, что они совершенно безобидны.
Вошел Оутс, из ноздрей которого все еще торчала вата.
- Заберите его в участок, Оутс, - приказал Аллейн. - Мистер Легг арестован за оскорбление действием.
Легг взвыл:
- Я требую отпустить меня под залог!
- Об этом может позаботиться мисс Даррах.
- Но я не убивал его! Я знаю, к чему вы клоните! Но я не убивал его! Я могу поклясться!..
- Вы арестованы вовсе не за это, а за оскорбление действием полицейского, - еще раз устало объяснил Аллейн.
Он был почти счастлив, когда орущего и дергающегося Легга наконец вывели под белы рученьки. На прощанье Харпер сказал Аллейну:
- Вас просил к телефону полковник Браммингтон, когда вы метались вокруг своего Фокса… Он, возможно, и хотел бы приехать, но… У него снова сломалась машина! Черт побери, человек его положения, его зарплаты и вообще, почему бы ему… - Харпер осекся. - Ну ладно. Короче говоря, он попросил меня заехать за ним и привезти его сюда. Что из этого выйдет - хрен его знает… Вообще, наш полковник трепется обычно о чем угодно, только не о деле…
- Я пойду взгляну еще раз на Фокса, - пробормотал Аллейн. - Если он в порядке, я поеду с вами в Иллингтон. Я хотел бы попросить доктора еще раз осмотреть Фокса…
Аллейн развернулся на каблуках и нос к носу столкнулся с Фоксом, который стоял в дверях, полностью одетый, с тросточкой через локоть и в котелке…
Глава девятнадцатая
Полковник Браммингтон в роли доктора Ватсона
- Я готов к исполнению своего долга, - выпалил Фокс, покачиваясь.
- Вы, старый и гнусный тип, - заорал Аллейн. - Немедленно отправляйтесь назад в постель!
- При всем уважении к вашему мнению, сэр, я туда не собираюсь. Я провел там несколько достаточно незабываемых часов и вполне пришел в себя. Если…
- Никаких если, старина Фокс, - мягко сказал Аллейн. - Неужели мы поссоримся по столь несущественному поводу, как состояние вашего здоровья?
- Надеюсь, нет, сэр. Точнее, уверен, - молодецки ответствовал Фокс. - Мы с вами в паре вот уже шесть лет, и за все эти годы с вашей стороны ни единого нокаута и даже дурного слова…
- Идите в постель, дерьмо собачье!
- Вот я и говорю, ни единого дурного слова…
Сыщики некоторое время остолбенело таращились друг на друга, потом Аллейн ловким приемом усадил Фокса в крякнувшее кресло, а Ник Харпер почел за благо незаметно удалиться из комнаты на цыпочках. Однако на пороге его застал голос Аллейна:
- Послушайте, Ник… Вас не затруднит привезти полковника Браммингтона сюда? Опишите ему некоторые тяжелые… гм! Пудов в шесть… Одним словом, крайне тяжелые обстоятельства, из-за которых я не имею пока возможности покинуть "Перышки"…
- Ерунда, я в полном порядке и… - начал Фокс, но Аллейн оборвал его:
- Помолчите! Кто, в конце концов, здесь старший по званию?
Харпер вышел.
- Сопротивление дисциплине, - ядовито напомнил Аллейн, - согласно семнадцатому пункту закона о полиции приравнивается к основаниям для недоверия…
Фокс вдруг покачнулся в кресле, хотя, похоже, не столько от осознания тяжести содеянного (то бишь неподчинения начальству), сколько от слабости после промывания кишечника…
- Я намерен вернуться вниз, в отдельный зал, - сказал Аллейн. - И если вы, Фокс, попытаетесь сдвинуть свою тушу хоть на дюйм из этого кресла, то черт меня дери, если я вас не подведу под статью!
- Тогда я возьму полковника Браммингтона в свидетели, в соответствии с пунктом семнадцатым! - ответствовал Фокс, после чего закрыл глаза и, похоже, заснул. Аллейн не стал более испытывать судьбу и тихонько вышел.
В отдельном зале внизу Оутс, явственно борясь со сном, геройски нес вахту. Мисс Даррах вязала в своем любимом закутке. Периш стоял, заложив руки в брюки, у запертых ставней. Кьюбитт черкал тушью в блокноте, который всегда носил в кармане. Эйб Помрой угрюмо сидел в углу. На глупом лице мистера Нарка застыло выражение обиды. Почему его считают таким болваном?
- Можно открывать бар, мистер Помрой! - заявил Аллейн. - Никто никого более в этой комнате не задерживает. Однако в настоящее время никто из вас не имеет права покидать "Перышки" до распоряжения полиции. Это не касается, впрочем, мистера Нарка. Он может идти домой.
С лестницы послышался глухой перестук шагов, и в комнату, ведя Легга, вошли Харпер и второй полисмен, Тэйтс. За тем, как уводили арестованного Легга, проследили шесть пар глаз.
Неожиданно мисс Даррах воскликнула вслед Леггу:
- Не бойтесь, приятель! Все это чушь собачья! Я еще поборюсь за вас!
Тут рванулся и Билл:
- Мне надо поговорить с ним!
- Естественно, - не меняя тона, проронил Аллейн.
- Мне очень жаль, что все так повернулось, товарищ! - горячо вскричал Билл. - Конечно, сплошное беззаконие, ничего больше! Но для партии, вы знаете, эти преступные законы не имеют значения! Мы будем биться за вас! Помните это - мы постоим за вас! Хотел бы я расквасить еще кой-кому нос и пойти в тюрьму вместе с вами!
- Нет, они польстились только на меня, - грустно отвечал Легг.
- Да, товарищ, я понимаю… Удачи! Держитесь!
- Ну, пошли, - поторопил Харпер, которому эта волынка безумно надоела. - Пошевеливайтесь! Ты готов, Оутс?
За ними захлопнулась дверь.
- Ну что ж, можно только назвать это шагом в верном направлении, мистер Аллейн, - заметил Периш.
- Ради бога, Себ, придержи свой удлиненный язык, - протянул томно Кьюбитт.
- Что вы этим хотите сказать? - взвился в свою очередь Билл Помрой. - На что это вы намекаете? Советую вам быть осторожнее в выражениях!
- Так не разговаривают с господами, сынок, - глухо напомнил из своего уголка старик Эйб.
- Раз уж Господом Богом мне дан дар речи… - начал Билл.
- …то вам стоит пользоваться им с некоторой осторожностью, - продолжил Аллейн. - Итак, могу только пожелать вам всем спокойной ночи, джентльмены. Настолько спокойной, насколько это возможно.
Все стали выходить. Напоследок, повинуясь своему актерскому инстинкту всегда облекать свои самые ничтожные чувства в роскошные слова, заговорил Периш.
- Я думаю, что не вызову вашего презрительного смеха, если заключу, что арест этого джентльмена означает начало конца! - патетически воскликнул актер, повернувшись к Аллейну.
- Нет, конечно, за подобное высказывание особого презрения вы у нас не вызовете, мистер Периш, - вежливо отвечал Аллейн.
Периш нехорошо рассмеялся и вышел вслед за другими.
Оставалась только мисс Даррах. Она сложила свое вязанье в пластиковый пакет, сняла очки и вопросительно поглядела на суперинтенданта.
- Я понимаю, что вам просто ничего не оставалось, как арестовать этого несчастного. Но вы должны учесть, что у него после всех этих следственных мероприятий от организма остался только комок нервов. Оттого он и сорвался. Ему больше нужен врач, чем полицейский…
- Вы о ком? О мистере Монтегю Трингле? - с напускной рассеянностью переспросил Аллейн.