- Зато я знаю. Оуэн Тейлор. Хочешь, расскажу откуда? История любопытная. Примерно год назад мы задержали его за нарушение закона Менна: парень сбежал в Юту со стернвудовской младшей дочкой - смазливая девица, ничего не скажешь. Старшая сестра поехала на поиски этой парочки, привезла их обратно, а Оуэна засадила за решетку. Но на следующий же день сама явилась к Уайлду и стала уговаривать его вступиться за парня перед генеральным прокурором. Сказала, что Тейлор любил сестру и собирался на ней жениться, но Кармен замуж не хотела - ей бы только выпить да погулять. В результате мы его отпустили, а Стернвуды, черт их возьми, опять взяли Тейлора к себе на работу. А через некоторое время на него пришло досье из Вашингтона, и выяснилось, что парень шесть лет назад участвовал в ограблении в Индиане и полгода просидел в той самой тюрьме, откуда сбежал Диллинджер. Все это мы сообщили Стернвудам, но они и не подумали его выгнать - так он у них шофером и работал. Ну, что скажешь?
- Хорошенькая семейка, - сказал я. - Они уже про аварию знают?
- Нет еще, придется прямо сейчас к ним ехать.
- По возможности не вмешивай в это дело старика, хорошо?
- Почему, собственно?
- Он еле дышит, и потом, у него и без Тейлора проблем хватает.
- Ты имеешь в виду Ригана?
Я нахмурился:
- Говорю же тебе, про Ригана мне ничего не известно. Я Риганом не занимаюсь. Насколько я знаю, он никому ничего плохого не сделал.
- Да? - переспросил Олс и стал задумчиво смотреть на море, из-за чего чуть было не съехал в кювет. Оставшуюся часть пути он почти ничего не говорил. Меня он высадил в Голливуде, возле Китайского театра, а сам, свернув на запад, поехал в Алта-Бриа-Креснт. Я пообедал в закусочной, а потом купил свежую газету, однако и в дневном выпуске про Гейгера не было ни строчки.
После обеда я решил еще раз взглянуть на магазин Гейгера и поехал на бульвар.
X
Худой черноглазый ювелир стоял у входа в свой магазин в такой же позе, как и накануне. Когда я появился, он бросил на меня такой же многозначительный взгляд. Ничего не изменилось и в книжной лавке: та же лампа, тот же маленький секретер в углу, та же блондинка с пепельными волосами, в таком же черном, под замшу, платье, с такой же, как и в прошлый раз, фальшивой улыбочкой на лице.
- Что вам?.. - вставая мне навстречу, начала она и осеклась. Вздрогнули пальцы с серебряными ногтями. На губах заиграла натянутая улыбка. Вернее, гримаса.
- Это опять я, - весело сказал я и помахал сигаретой. - Сегодня мистер Гейгер в магазине?
- К… к сожалению, нет. Н… нет. Простите… вы… вы, кажется… хотели…
Я сдернул темные очки и мягко постучал дужкой по кисти левой руки. Я был само изящество - если только можно назвать изящным существо весом в сто девяносто фунтов.
- Вчера я морочил вам голову, - прошептал я. - Что поделаешь - работа такая. У меня кое-что для него есть. Он об этом давно мечтал.
Пальцы с серебряными ногтями нервно пробежали по пепельным волосам над маленьким, оттянутым под тяжестью клипсы ухом.
- Так вы… поставщик, - сказала сна. - Знаете что… приходите завтра. Завтра, я думаю, он будет.
- Не валяйте дурака, - сказал я. - Я же его деловой партнер.
Ее глаза сузились и сверкнули зеленоватым огоньком, словно ручеек в чаще леса. Она вцепилась своими длинными ногтями себе в ладонь, придирчиво на меня посмотрела и выдохнула воздух.
- Он болен? Я мог бы зайти к нему домой, - поспешил сказать я. - Время ведь не ждет…
- Вы… вы… вы… - Блондинка лишилась дара речи и, казалось, вот-вот лишится чувств. Она дрожала всем телом, а щеки у нее тряслись, точно поднявшееся тесто. Наконец, с большим трудом, она взяла себя в руки и с трудом изобразила улыбку.
- Понимаете… - выжала она из себя. - Понимаете, его нет в городе. Поэтому… к нему домой ехать бессмысленно. Вы не могли бы… прийти сюда завтра?
Только я открыл рот, чтобы ей возразить, как дверь в перегородке приоткрылась и из-за нее выглянул высокий смуглый красивый парень в короткой кожаной куртке с бледним лицом и плотно сжатыми губами. Увидев меня, он тут же захлопнул дверь снова, однако я успел заметить деревянные ящики, стоявшие на полу у него за спиной. Они были выложены газетами и как попало набиты книгами. Упаковывал ящики какой-то тип в новеньком комбинезоне: товар Гейгера переправлялся в укромное место.
Когда дверь в перегородке закрылась, я опять водрузил на нос темные очки и, приподняв шляпу, сказал блондинке:
- Что ж, завтра так завтра. С удовольствием вручил бы вам свою визитную карточку, но вы же сами понимаете…
- Да-да, понимаю. - Блондинка опять вздрогнула и издала, надув ярко накрашенные губки, какой-то едва слышный свистящий звук, а я вышел на улицу, прошел по бульвару до перекрестка, повернул за угол и по узкой, параллельной бульвару улочке подошел к магазину сзади. Перед дверью в книжную лавку стоял небольшой фургон черного цвета с решетчатыми бортами. Тип в новеньком комбинезоне выносил из магазина ящики и складывал их в кузов. Я вернулся на бульвар, прошел квартал в сторону гейгеровского магазина и увидел стоящее у пожарного крана такси. За рулем сидел румяный парень и читал комиксы.
Я просунул голову в машину, показал таксисту доллар и сказал:
- Покатаемся? Надо одного типа выследить.
Он осмотрел меня с ног до головы:
- Сыщик?
- Частный.
Таксист заткнул журнал за зеркало заднего вида и с улыбкой сказал:
- Годится. Эта работа по мне, шеф.
Я сел в такси, мы свернули с бульвара в переулок и остановились против заднего входа в магазин Гейгера, рядом с еще одним пожарным краном.
Сложив в кузов десятка полтора ящиков, тип в новеньком комбинезоне закрыл задние дверцы фургона, поднял подножку и сел в кабину.
- За ним, - скомандовал я таксисту.
Тип в комбинезоне завел мотор, зыркнул глазами по переулку и, проехав назад, свернул налево. Свернули и мы. Я заметил, что фургон повернул в сторону Франклина, и велел таксисту догнать его, но, когда мы доехали до Франклина, фургон опережал нас уже квартала на два. По дороге на Вайн, в самом Вайне и всю дорогу до Вестерна фургон маячил далеко впереди. Дорога была забита, и моему краснощекому шоферу никак не удавалось сократить дистанцию. Я сделал ему внушение, но тут фургон, оторвавшийся от нас на весьма почтительное расстояние, свернул опять, на этот раз на Британни-плейс. Когда же вслед за ним свернули туда и мы, грузовик исчез.
Краснощекий промямлил через стеклянную перегородку что-то в свое оправдание, и мы поехали в гору со скоростью четыре мили в час, вертя головами во все стороны - а вдруг фургон спрятался в кустах? Через два квартала, на перекрестке Британни-плейс с Рэнделл-плейс, перед нами вырос белый многоэтажный жилой дом, который своим фасадом выходил на Рэнделл, а въездом в подземный гараж - на Британни. Мы медленно ехали мимо дома, и таксист уговаривал меня, что фургон не мог далеко уехать, но тут, повернув голову, я, совершенно неожиданно, увидел, что фургон с открытой задней дверцей стоит под аркой белого здания, у въезда в гараж.
Мы обогнули дом, остановились у подъезда, и я вошел внутрь. В холле было пусто, домофон отсутствовал, над стоявшим у стены письменным столом тянулся длинный ряд выкрашенных в золотистый цвет почтовых ящиков. Я пробежал глазами фамилии жильцов. Квартиру под номером 405 занимал некто Джозеф Броди. В свое время некто Джо Броди получил от генерала Стернвуда пять тысяч долларов за то, чтобы он, Джо, отстал от Кармен и занялся какой-нибудь другой девицей. Возможно, владелец квартиры номер 405 Джозеф Броди и вымогатель Джо Броди - одно и то же лицо. Возможно, и даже очень.
Я прошел вдоль стены к шахте лифта. Его крыша находилась на одном уровне с полом. Наверх вела выложенная кафелем лестница. Рядом была дверь с надписью "Гараж". Я открыл ее и по узким ступенькам спустился в подвал. Дверь лифта была открыта. Тип в новеньком комбинезоне, тяжело дыша, грузил в кабину ящики с книгами. Я остановился поодаль, закурил и стал наблюдать, как он носит книги. Ему это явно не понравилось.
- Смотри, как бы перевеса не получилось, - сказал я, помолчав. - Больше полутонны этот лифт не подымает. Кому товар везешь?
- Броди, в четыреста пятую, - ответил грузчик. - А ты кто, управляющий?
- Он. Добра, я вижу, тут хватает.
- Тоже мне добро. Книги это, - буркнул грузчик, метнув на меня злобный взгляд светлых, с белым ободком глаз. - Каждая коробка, считай, сто фунтов весит. Что ж мне их, на своем горбу носить?
- Главное, чтоб перевеса не было, - повторил я.
Загрузив шесть ящиков, он вошел в лифт и захлопнул дверцы, а я поднялся в холл, вышел на улицу, сел в такси и поехал в центр, к себе в контору. Краснощекому я заплатил гораздо больше, чем он заслуживал, а он в благодарность вручил мне свою измятую визитную карточку, которую я против обыкновения не стал выбрасывать в стоявшую у лифта керамическую вазу с песком.
На седьмом этаже я снимал под контору полторы комнаты. Полторы, потому что одна комната была перегорожена на собственно кабинет и приемную. На двери, ведущей в приемную, значилась моя фамилия - только фамилия и ничего больше. Дверь в приемную я никогда не запирал, чтобы было где меня подождать, если клиент явится в мое отсутствие.
Клиент явился в мое отсутствие.
XI
Она была в бежевом в горошек шерстяном костюме, в рубашке мужского покроя с галстуком и в тупоносых туфлях на низком каблуке. Чулки такие же тонкие, как и накануне, но юбка на этот раз прикрывала колени. Блестящие черные волосы выбивались из-под маленькой шляпки с пером, стоившей никак не меньше пятидесяти долларов, хотя на первый взгляд кажется, что такую шляпку без всякого труда можно соорудить одной рукой из листа бумаги.
- Лучше поздно, чем никогда! - воскликнула она и, брезгливо сморщив нос, оглядела нехитрую обстановку моей приемной: обитая красной, полинявшей материей тахта, два не слишком уютных кресла, давно не стиранные тюлевые занавески на окнах и детский столик с серьезными - для вида - журналами.
- А я уж решила, что вы работаете в постели - как Марсель Пруст.
- Кто это такой? - Я сунул в рот сигарету, закурил и посмотрел на нее. Лицо бледное, встревоженное, но собой владеет неплохо.
- Французский писатель, живописал пороки. Вы его не знаете.
- Какая жалость, - огорчился я. - Ну-с, прошу в мой будуар.
Она встала:
- Мы с вами вчера не поладили. Возможно, я погорячилась.
- Мы оба погорячились, - откликнулся я, открыл дверь и пропустил миссис Риган внутрь. Кабинетом я тоже похвастаться не мог: ковер не первой молодости, да еще какого-то бурого цвета; в углу пять зеленых ящиков с картотекой, в основном - по Калифорнии; на стене отрывной календарь, на котором изображены катающиеся по небесно-голубому ковру пятеро малюток-близнецов в розовых платьицах, с каштановыми волосами и живыми черными глазенками величиной со спелую сливу. В кабинете было также три стула под орех, стандартный письменный стол с блокнотом, чернильным прибором, пепельницей и телефоном, а у стола - скрипучий вращающийся стул, тоже стандартный.
- У вас могло бы быть и поуютнее, - изрекла миссис Риган, садясь к столу.
Я подошел к почтовому ящику, извлек оттуда шесть конвертов (два письма и четыре рекламных объявления), повесил шляпу на телефон, сел за стол и сказал:
- У Пинкертонов тоже неуютно, не думайте. Нашей профессией много не заработаешь, если, конечно, не жульничать. Когда в кабинете сыщика уютно, это означает, что сыщик богат или же рассчитывает разбогатеть.
- Так вы, значит, не жульничаете? - Она открыла сумочку, достала из французского эмалевого портсигара сигарету, вынула зажигалку, закурила, побросала портсигар и зажигалку обратно в сумку и опустила ее на колени, не закрывая.
- Упаси бог.
- Почему же тогда вы избрали такую нечистоплотную профессию?
- А почему вы вышли замуж за бутлегера?
- Господи, давайте не будем снова ссориться. Я все утро пытаюсь вам дозвониться. И сюда звонила, и на квартиру.
- По поводу Оуэна?
Она нахмурилась и тихим голосом проговорила:
- Бедный Оуэн. Стало быть, вы все знаете?
- Следователь из окружной прокуратуры сегодня утром возил меня в Лидо. Он думал, что я в курсе дела, а оказалось, сам он знает куда больше меня. Например, ему известно, что в свое время Оуэн хотел жениться на вашей сестре.
Миссис Риган молча курила, поедая меня своими пронзительными черными глазами.
- А что, это было бы совсем не так уж плохо, - быстро проговорила она. - Он ведь любил ее, а такое в нашем кругу встречается не часто.
- Да, но он сидел.
- Подумаешь, были бы связи - не сидел бы, - небрежно бросила она, пожав плечами. - В этой бандитской стране связи решают все.
- Ну, это вы, положим, преувеличиваете.
По-прежнему не сводя с меня глаз, она стянула перчатку с правой руки и прикусила палец:
- Я к вам пришла не из-за Оуэна. Скажите, вы по-прежнему отказываетесь рассказать мне, по какой причине вас вызвал отец?
- Только с его разрешения.
- Из-за Кармен?
- Даже этого не могу вам сказать. - Я кончил набивать трубку и поднес к ней спичку. Некоторое время миссис Риган молча смотрела на дым, а потом опять полезла в сумочку, достала оттуда толстый белый конверт и бросила его на стол:
- Полюбуйтесь.
Я взял конверт в руки. Адрес напечатан на машинке: "Миссис Вивьен Риган, 3765, Алта-Бриа-Креснт, Уэст-Голливуд". Отправлено письмо не почтой, а с посыльным. Время отправки: восемь тридцать пять утра. Я открыл конверт и вынул оттуда глянцевую фотографию размером 4,25x3,25 дюйма.
Фотографию Кармен. Девушка восседала на возвышении, на гейгеровском стуле из тикового дерева с высокой спинкой. В ушах - сережки, одета в костюм Евы, глаза - еще безумнее, чем в жизни. На оборотной стороне ничего не написано.
- И сколько же такая фотография стоит? - спросил я, вкладывая снимок обратно в конверт.
- Пять тысяч - за негатив и за все отпечатанные копии. Денег она требует сегодня же, в противном случае грозится передать фотографию в какую-нибудь бульварную газетенку.
- Кто "она"?
- Через полчаса после того, как принесли письмо, по телефону позвонила какая-то женщина.
- Насчет бульварной газетенки можете не волноваться. Если эта женщина поместит фотографию, упечь ее за решетку ничего не стоит - сейчас с такими не церемонятся. Еще угрозы были?
- А вам мало?
- Да, мало.
Миссис Риган озадаченно посмотрела на меня:
- Были. Женщина сказала, что Кармен замешана в одной темной истории и, если я в течение дня не заплачу, в дальнейшем придется общаться с сестрой через решетку.
- Ясно. А что за история?
- Понятия не имею.
- Где сейчас Кармен?
- Дома. Вчера вечером она себя неважно чувствовала. Наверно, еще не вставала.
- Она вчера вечером выезжала из дому?
- Нет, уезжала я, а Кармен, по словам прислуга, сидела дома. Вчера я была в Лас-Олиндасе, играла в рулетку в "Кипарисе", игорном клубе Эдди Марса. Продулась в пух и прах.
- Вы любите рулетку? Что ж, это неудивительно.
Она положила ногу на ногу и закурила вторую сигарету:
- Да, люблю. Мы, Стернвуды, азартные: любим или в рулетку поиграть, или выйти замуж за человека, который исчезает неизвестно куда; или же принять участие в стипль-чезе и упасть с лошади, оставшись на всю жизнь калекой. Деньги у нас есть, а вот счастья не хватает.
- Куда отправился Оуэн вчера вечером на вашей машине?
- Этого никто не знает. "Бьюик" он взял без спроса. Когда у него свободный вечер, мы всегда разрешаем ему пользоваться машиной. Но как раз вчера вечером он работал. - Она скорчила гримасу. - Вы считаете…
- А он мог знать об этой фотографии?
- Трудно сказать. Не исключено.
- Достать пять тысяч наличными можете?
- Да, но для этого пришлось бы все рассказать отцу, Правда, я могла бы одолжить эти деньги. У того же Эдди Марса, например. Уж он-то мне не откажет.
- Так и сделайте. И побыстрее.
Она откинулась на спинку кресла и закинула руку за подлокотник:
- А может, пойти в полицию?
- Идея хорошая, только вы ведь не пойдете.
- Нет?
- Нет. Ваша задача - выгородить отца и сестру. Вы же не знаете, как себя поведет полиция. Дело может принять такой оборот, что нельзя будет его скрыть, хотя обычно в случае шантажа полиция именно так и поступает.
- А вы сами могли бы что-нибудь сделать?
- Думаю, да. Но сейчас я не могу сказать вам, что именно.
- Вы мне нравитесь, - неожиданно сказала она. - Вы верите в чудеса. У вас в кабинете пьют?
Я открыл ключом ящик письменного стола, достал заветную бутылку и два стакана, разлил виски, и мы выпили. Миссис Риган защелкнула сумочку и отъехала на стуле от стола:
- Пять тысяч я достану. Одолжу у Эдди Марса, я же исправно посещаю его игорный клуб. Впрочем, он не откажет мне и еще по одной причине, о которой вы, вероятно, не знаете. - И она улыбнулась мимолетной улыбкой, одними губами: - Ведь жена Эдди - это та самая блондинка, с которой убежал Рыжий Риган.
Я промолчал. Она пытливо посмотрела на меня:
- Разве это вас не интересует?
- Интересовало бы, если б я его искал. Уж не думаете ли вы, что сюда и Рыжий Риган замешан?
Она пододвинула мне свой пустой стакан:
- Налейте еще. Из вас, я вижу, ничего не вытянешь. Гиблое дело.
Я наполнил ее стакан:
- Не скажите. Все, что надо было, вы из меня уже вытянули. Хорош бы я был, если б искал вашего мужа.
Она быстро поставила стакан на стол и изобразила на лице крайнее возмущение:
- Рыжий никогда не жульничал. А если и жульничал, то не для наживы. У него было пятнадцать тысяч - наличными. Говорил - на черный день. Он всегда носил эти деньги с собой - и когда на мне женился, и когда сбежал. Нет, Рыжий не из тех, кто станет заниматься грошовым вымогательством.
Она взяла со стола конверт и встала.
- Я сам с вами свяжусь, - сказал я. - Если же срочно вам понадоблюсь, звоните на квартиру - мне передадут.
Я проводил ее до двери. Постукивая ребром конверта по костяшкам пальцев, она сказала:
- Вы по-прежнему отказываетесь говорить, что отец…
- Для этого я должен сначала с ним увидеться.
Уже в дверях она остановилась, достала из конверта фотографию сестры и стала ее разглядывать.
- Хорошая фигурка, а?
- Ничего.
Тут она придвинулась ко мне и совершенно серьезно сказала:
- У меня не хуже.
- Не знаю, не видел.
Она громко расхохоталась, вышла из кабинета и, повернув голову, сухо заметила:
- С вами не соскучишься, Марло. Я могу называть вас Фил?
- Разумеется.
- А вы можете называть меня Вивьен.
- Почту за честь, миссис Риган.
- Идите к черту, Марло! - воскликнула она и, не оборачиваясь, вышла в коридор.