Но Джонс не был исключением: не он первый и не он последний. Многие принесли с фронта оружие.
Проезжая через Глостер, Ратлидж вспомнил, что находится всего в двадцати милях от дома Розмари Юм. Вспомнил, как она отослала его прочь, буквально выгнала, но он понимал ее - Розмари была в тот момент на грани отчаяния и не понимала сама, что говорит. Он некоторое время взвешивал за и против и все-таки решил ее навестить. Она могла изменить свое мнение, он обязан заехать ради Макса.
Он приехал в Чезуэлл, и первый, кого встретил, был кузен Макса, Реджинальд. Машина стояла перед зеленной лавкой. Кузен Макса сидел впереди на пассажирском сиденье, видимо ожидая Розмари.
Реджинальд увидел Ратлиджа, когда его машина остановилась рядом, и явно обрадовался.
- Инспектор, что вас привело в Чезуэлл? Вот уж меньше всего думал, что вы появитесь.
- Был в Уэльсе, опрашивал свидетеля. Сейчас направляюсь обратно в Лондон. Потом в Суссекс. Как Розмари?
- Все еще переживает. Так и не простила своего бедного Макса. Я не могу ее утешить, больше и не пытаюсь.
Ратлидж, удивленный, что Реджинальд захотел здесь остаться, сказал:
- Что ж, заботы и время помогут ей залечить раны.
- Думаю, она просто боится, что, если уеду умирать в одиночестве, еще одна смерть будет на ее совести, - ответил Реджинальд.
Ратлидж спросил, игнорируя клаксон водителя грузовика, которому загородил проезд:
- Я чем-нибудь могу помочь?
- Нет. Просто не исчезай, держи с нами связь. - Реджинальд бросил взгляд на дверь магазина, откуда только что вышли две женщины с корзинками в руках, они оживленно разговаривали. - Вот что, Иен. - Он впервые назвал Ратлиджа по имени. - Я долго не протяну. И Розмари тоже знает это. Наверное, поэтому и не отсылает меня. - Он замолчал, глядя на дорогу. - Ты приедешь проститься, если я позову? Ради Макса. Ну и ради меня.
Ратлидж понимал, о чем он, ведь со смертью Макса никого не осталось, чтобы присутствовать при его конце. Реджинальд не хотел, чтобы это была Розмари, потому что его уход будет нелегким.
- Даю слово, что сделаю все возможное.
Реджинальд кивнул:
- Другого и не ждал. Спасибо, Иен.
Из магазина вышла Розмари Юм. Она увидела, что с ее деверем разговаривает Ратлидж, и ему вдруг показалось на какой-то миг, что она сейчас отвернется. Но она холодно поздоровалась, и Ратлидж спросил ее о самочувствии.
- У меня было время осмыслить, что произошло с нами, - сказала она. - Если он больше не хотел жить, если не хотел поделиться со мной своими чувствами, то наш брак еще тогда кончился. - Она сняла перчатку с левой руки, на пальце не было обручального кольца. - Я собираюсь последовать его совету и продолжать жить, строить жизнь заново. - Розмари протянула корзинку Реджинальду. Несмотря на ее решительные слова, Ратлидж заметил блеснувшие на ее глазах слезы. Но Розмари уже взяла себя в руки. - Я думала, тебя послали в Суссекс. Что ты здесь делаешь?
- Расследование привело меня в Уэльс. А теперь я возвращаюсь в Суссекс. - Поколебавшись, он сказал: - Розмари, послушай…
- Иен, не надо! Не надо его оправдывать. Она повернулась к Реджинальду, но Ратлидж опередил:
- Я помогу.
Он помог ей сесть в машину, и она, кивнув на прощание, отъехала.
Хэмиш тут же сказал: "Не надо с ней разговаривать, пока она действительно не успокоится".
- Да, - согласился с ним Ратлидж, возвращаясь к машине, - по крайней мере, с ней сейчас Реджинальд. Ей придется за ним ухаживать, и это поможет ей больше, чем мое присутствие и утешительные слова.
Он не сделал остановки в Лондоне. Три дня подходили к концу. Из Хэмпшира попытался дозвониться до офиса пивоварни, но там никто не отвечал. Наверное, они уже закончили работу и разошлись. Надо было сказать Уокеру, чтобы держал тех шестерых под замком, пока он не приедет в Истфилд рано утром.
Он сделал звонок инспектору Норману в Гастингс, чтобы через него передать распоряжение Уокеру. Но инспектор отсутствовал. Он пытался объяснить дежурному ситуацию и услышал твердый ответ:
- Простите, сэр, вам надо поговорить сначала с инспектором.
Ругаясь про себя, он вернулся за руль и попытался выжать из автомобиля все, что мог.
Ратлидж надеялся, что у Уокера хватит благоразумия его подождать. Но с каждой милей понимал, что вряд ли тот удержит под контролем ситуацию. Запертые мужчины взбунтуются, и констебль вынужден будет их отпустить. В конце концов, ему жить с ними в Истфилде после того, как он уедет.
Оставалось только молиться, чтобы убийца не застал очередную жертву, когда она будет одна и беззащитна.
Глава 10
Ратлидж приехал в Истфилд около пяти утра и сразу направился в полицейский участок.
До этого ему все-таки удалось отдохнуть, сделать остановку в Нью-Форесте и дать отдых глазам. Незаметно он задремал. Замолчал и Хэмиш. Он говорил безостановочно с тех пор, как Ратлидж покинул Чезуэлл, словно его активность возрастала по мере напряжения ситуации.
Становилось ясно, что за этими убийствами кроется нечто большее, чем просто случайность. Чье лицо мучительно пытался вспомнить Хартл? Что так беспокоило его в тот день, когда он был убит. Кем был тот человек и не встретил ли Хартл именно его в темноте на мысу? И почему там? История с медальонами и их владельцами тоже оказалась совсем не такой, как ожидалось, и ничуть не прояснила дело, хотя он на это рассчитывал.
Снова всплыло имя Дэниела Пирса.
Шел ли он в верном направлении или пропустил нечто важное, что могло бы помочь сложить всю мозаику?
Хэмиш молчал и не тревожил его краткий сон. Всего двадцать минут, но таких драгоценных, когда человеческая жизнь висит на волоске. Начинался новый день, и если что-то должно было произойти, то уже произошло. Он посидел несколько минут в машине, борясь с усталостью и глядя на темный молчаливый полицейский участок.
Всегда существует риск, что полиция придет к неверному заключению. Он сделал все возможное, чтобы защитить шесть потенциальных жертв, но не взял в расчет, что убийца может нанести неожиданный удар и убить кого-то другого в его отсутствие. Он исключил возможность того, что убийца изменит свой план, он не пытался его перехитрить, он пытался его остановить.
Ратлидж вышел из машины и потянулся, чувствуя, как одеревенели мышцы от длительного сидения за рулем. Подошел к двери, она была заперта. Постоял, размышляя, что бы это значило. Участок всегда открыт, в любое время. Уходя, констебль оставляет сообщение, где его можно найти.
Встревоженный Ратлидж постучал - громко, кулаком. Никакого ответа.
Где Уокер? Дома? На месте очередного убийства? Улица словно вымерла. Никого вокруг.
И вдруг он вспомнил о миссис Сандерс, которая видела ночью водителя грузовика. Страдая бессонницей, она заметила, как тот ехал в направлении Гастингса и потом обратно после того, как нашел на дороге тело. Ратлидж читал это в показаниях. Где она живет?
Он оглянулся и увидел длинный узкий дом, втиснутый между аптекой и дамским шляпным магазином. На вид он был одним из самых старых в Истфилде, кирпич и дерево, верхний этаж немного покосился, фундамент осел, когда рядом строили новую аптеку.
Он пересек улицу, подошел к дому и взглянул на окна второго этажа.
Одно окно было приоткрыто, впуская прохладный утренний ветерок, кружевная занавеска была немного откинута.
Хэмиш вдруг сказал: "Берегись!"
Ратлидж вгляделся внимательнее и заметил за стеклом бледное крошечное лицо, такое же старое, как сам дом.
Он сказал не очень громко, так чтобы женщина услышала, но не встревожились соседи:
- Я ищу констебля Уокера.
- Входите, - немного подумав, сказала женщина, - я никогда не запираю дверь.
Он поднял щеколду, и дверь легко распахнулась. Он ступил в узкое темное помещение прихожей. С одной стороны - лестница на второй этаж. С другой - дверь, за ней две комнаты, и еще одна - через коридор напротив.
Он поднялся на второй этаж, перешагивая сразу через две ступеньки, и вошел в открытую дверь комнаты, окна которой выходили на улицу.
Около окна стояло кресло, в нем сидела женщина, она уютно устроилась, обложенная подушками и укрытая пледом.
Женщина повернулась навстречу инспектору, от улыбки сеть морщинок на ее и без того высохшем личике еще больше сгустилась.
Но глаза на этом старом лице не были ни мутными, ни равнодушными. Они были цвета анютиных глазок - яркие, темно-голубые. Красиво уложенные седые волосы, собранные сзади в аккуратную косу, перекинутую через плечо, создавали иллюзию нимба на фоне занавески.
- Входите же, молодой человек. Вы, кажется, тот полицейский из Лондона. Я видела, как вы входили в участок с констеблем Уокером.
- Да, я инспектор Ратлидж. А вы миссис Сандерс?
- Разумеется, это я. Кресло позади вас. Садитесь.
Он сел.
- Пытаюсь разыскать констебля. Странно, но участок заперт.
- Так и есть. Он вышел оттуда незадолго до полуночи. Думаю, что запер дверь из предосторожности.
- Предосторожности?
- Потому что боялся, что те, кто находится внутри, попытаются сбежать.
Ратлиджа накрыла волна облегчения.
- Он все еще держит там тех шестерых?
- Да. Но это была нелегкая задача. Я слышала оттуда крики поздним вечером. Мне кажется, поэтому констебль Уокер и ушел. У меня до сих пор прекрасный слух, вот только ноги подводят.
- Вы сидите у окна каждую ночь?
- Не только ночь, но и день с перерывом на обед и ужин. В окно я могу видеть мир. Иногда вздремну, если захочется, а в остальное время сижу и наблюдаю. Это бывает иногда занятно. Жизнь всего города проходит перед моими окнами.
- Вы дали показания констеблю Уокеру, что видели водителя фургона в ту ночь, когда он… - Ратлидж хотел сказать про тело, но не решился.
- Не конфузьтесь, молодой человек. Здесь произошло четыре убийства, если сосчитать беднягу Тео Хартла. Ко мне приходит убирать дом женщина, а другая приносит вечером ужин. Мы сплетничаем.
В этом Ратлидж не сомневался.
- Что-нибудь еще заметили из вашего окна? Незнакомых людей, которые ходят по Истфилду ночью, но которых не видно днем?
- Был один человек еще до того, как произошли убийства, - примерно за неделю до этого. Было темно, когда он появился, шел по дороге в Гастингс. Я не могла разглядеть его как следует. Он шел не спеша, как будто осматривая город. Мне показалось это странным, но тогда я решила, что он пришел искать работу и не знает, где лучше попытаться - здесь или в Гастингсе. Думаю, он выбрал Гастингс, потому что больше я его ни разу не видела.
Ратлидж спросил наудачу:
- Вы достаточно хорошо знаете Дэниела Пирса, чтобы сказать, что это был не он?
Миссис Сандерс подняла брови.
- Дэнни Пирс? Вы думаете, он пришел домой? Или вы…
- Не знаю. Вы мне скажите.
Она немного подумала.
- Я не видела, Дэниел это или нет, но не могу представить его пробирающимся в темноте в Истфилде. Он бы шел решительно и открыто. Здесь нашлось бы много таких, кто был бы счастлив снова его увидеть.
- Тогда кто это мог быть?
- Если вспомню, скажу, пообещала миссис Сандерс, - а пока… Вон стоит констебль Уокер, около вашего автомобиля, удивляется, куда вы пропали.
Ратлидж посмотрел в окно. Там действительно стоял констебль, в оконной раме миссис Сандерс он был похож на старинную фотографию.
Ратлидж поблагодарил хозяйку и ушел, закрыв за собой дверь.
Увидев, как он пересекает улицу, констебль сказал ворчливо:
- Не мог понять, куда вы пошли. Хотел уже идти в гостиницу. - Он подождал, пока Ратлидж подойдет. - Что-нибудь узнали о медальонах? Надеюсь, все это было не зря. Я выслушал тут немало брани в свой адрес.
- У капрала в Йоркшире вообще не было медальонов, - ответил Ратлидж. - Сапер из Уэльса достал их из чемодана при мне.
- Вы хотите сказать, никакой связи с ними?
- Двое из тех, с кем я встречался, никогда не слышали о наших жертвах. Только сапер знает о Дэниеле Пирсе, хотя с ним самим не встречался. Тот был весьма заметной фигурой в армии.
Уокер нахмурился:
- Боюсь, мистеру Пирсу не понравится такая новость.
- Ему не надо об этом говорить. Сейчас дело ведет Ярд. Мистера Пирса мы исключим до тех пор, пока не понадобится снова задать ему вопросы. Знаете, я так рад, что вы продержали этих людей под замком до моего возвращения.
- Вообще-то одного я отпустил этой ночью. Его жена рожала, были трудности, и доктор Гудинг послал за ним, просил, чтобы я отпустил его домой. Все обошлось, мать и ребенок живы и здоровы. Был риск, что они потеряют ребенка.
- Хорошо. Посмотрим на остальных.
Уокер отпер дверь. Прошел в дежурную комнату, где взял фонарь. Они направились к камере в подвале, куда посадили шестерых мужчин. Когда Уокер открыл дверь и глаза привыкли к темноте, Ратлидж сразу их увидел. Они стояли прижавшись спиной к стене, их лица были белыми в луче фонаря, они испуганно таращились, ослепленные светом, пытаясь разглядеть, кто вошел. Потом узнали своего тюремщика, за которым маячила высокая фигура инспектора.
Раздался взрыв возмущения, все кричали разом. Ратлидж, ожидавший такой реакции, терпеливо ждал, полагая, что возмущение направлено именно на него, ведь они были здесь по его приказу. Но когда стал разбирать слова, которые узники, перебивая друг друга, выкрикивали, понял, что они сердились на Уокера, который оставил их одних среди ночи. Стало ясно, что они осознали в конце концов опасность, которая им грозила, и боялись за свою жизнь.
Вспомнив, как не раз делал это в разгар боя, Ратлидж заорал во все горло:
- Молчать!
Наступила тишина.
Он повернулся к племяннику Уокера:
- Теперь говорите. Не все разу. Так что случилось?
- Кто-то подходил сюда. Пятнадцать минут спустя после того, как мой дядя ушел. А мы здесь были заперты, беспомощные, как рыба в сети, - сказал Таттл.
- Что вы имеете в виду? Куда подходил? К уличной двери?
- Нет, сюда. - Таттл указал на вторую дверь в подвале.
Уокер объяснил Ратлиджу:
- Она выходит в глухой переулок, он раньше вел к конюшням. Они были снесены в начале века, и на том месте построен магазин фирмы "Стулья Кентон". Его фасад глядит на улицу. - Он подошел к двери и потрогал засов, который был на месте.
- Сначала казалось, он хочет сломать замок, - сказал другой мужчина. - Потом настала тишина. Мы молчали и слушали. Было такое впечатление, как будто он что-то пытался просунуть под дверь. Маршалл думал, он ее блокирует, потом послышался запах гари, коридор наполнился дымом. И сейчас еще пахнет.
Уокер принюхался.
- А вы что-нибудь чувствуете? - обратился он к Ратлиджу.
Ратлидж кивнул. Действительно, запах присутствовал.
Уокер снова подошел к задней двери и на этот раз отпер ее.
- Взгляните, сэр, - позвал он.
Ратлидж подошел и увидел обугленную кучу тряпок, вплотную придвинутую к двери. Ратлидж наклонился, тряпье было еще влажным, как будто кто-то сначала его поджег, а потом залил, чтобы было как можно больше дыма. С этого места окна миссис Сандерс не были видны. И она не могла заметить того, кто здесь орудовал.
- Он мог поджечь участок. - Уокер пнул ногой остатки мусора, потом присел разглядеть - куча рваных тряпок, обрывки одежды - все это можно найти в любом мусорном баке.
- Не думаю, что этим можно поджечь дом. Дверь почернела снизу, но не загорелась. Он просто хотел выманить ваших заключенных.
Уокер поднялся.
- Никто не хочет сгореть заживо, возникла бы паника, они открыли бы дверь и выбежали.
- Он видел, как вы уходите с Томом. И знал, что того не достать, поэтому пришел сюда.
Уокер посмотрел на инспектора:
- Не нравится мне это все. Значит, он наблюдает за нами. - Он вздохнул. - Я был не очень доволен, когда вы велели их запереть. Признаю. А сейчас не знаю, что мы будем делать, когда их отпустим. Мы не сможем охранять каждого.
- Может быть, страх освежил их память. Сейчас увидим.
Они вернулись в подвал и рассказали встревоженным мужчинам, что обнаружили за дверью.
- Будь он проклят, этот трус, - сказал племянник Уокера.
Но Маршалл не согласился с этим мнением.
- Мой дядя жил некоторое время в Индии. Он говорил, что старые тигры, которые не могут больше охотиться, начинают нападать на слабую добычу - людей. Находить вкус в человечине. Они становятся опасными. Их собратья в джунглях, заслышав запах человека, обычно уходят, но не эти.
- Он не тигр, - сказал один из мужчин, - он просто псих, сумасшедший, это так.
- Не думаю, - возразил Ратлидж. - И спрашиваю вас снова. Есть что-нибудь в вашем прошлом, что вызвало его охоту на вас? Есть кто-то, кто затаил обиду и мстит? На войне, здесь, в Истфилде, где угодно.
Все покачали головой.
А Хэмиш сказал: "Есть что-то такое, что превратилось в идею фикс, заполонило разум убийцы, но для них является мелочью".
- Как хорошо каждый из вас знал Дэниела Пирса? - спросил Ратлидж и краем глаза заметил, как Уокер сделал ему предупреждающий жест, он все еще не хотел огорчать старшего Пирса. Но после стольких убийств это было уже невозможно, и мнение Тирела Пирса не должно влиять на ход расследования. Особенно после того, как дело приобрело такой масштаб.
- Мы знали его по школе, - сказал Таттл, обменявшись взглядом с товарищами. - Он потом сменил школу, вы знаете об этом, и когда приезжал домой на каникулы, то с нами уже не общался. После войны он появился на некоторое время в Истфилде, но сразу снова исчез. Он уже тогда стал мистером Дэниелом, и мы приветствовали его, приподнимая при встрече кепку.
- Может быть, вы завидовали, что он пошел в школу для богатых? Что-то было неприятное между вами, пока он был для вас еще просто Дэнни? Старая обида, непонимание, что-то для вас незначительное, но для него оскорбительное? Или, наоборот, вы затаили обиду на него? - Он внимательно оглядывал лица мужчин, но ничего не мог на них прочитать.
- Да мы старались не связываться, - Маршалл быстро взглянул на Ратлиджа и отвел глаза, - он был младшим братом Энтони, и никто не хотел его огорчать, я имею в виду Энтони. Дэниел к тому же любил приврать и мог рассказать так, что оборачивалось все в его пользу. И нас иногда обвиняли в том, чего мы не делали. Я, например, был только рад, когда их с братом убрали от нас в другую школу. Нам без них обоих было спокойнее.
Ратлидж задумался. Рассказывая, Маршалл прятал глаза, и это вызывало подозрение. Он явно чего-то недоговаривал.
Хэмиш сказал: "За себя беспокоится".
И вероятно, был прав - Маршалл, скорее всего, верховодил во всех проделках, и Дэниел Пирс был для него занозой.
- Единственной причиной, почему ему разрешалось с нами играть, было то, что мистер Пирс был слишком занят на своем производстве. Ему не с кем было водиться. Сын викария был старше, а у доктора Гудинга - одни девочки, - добавил Гендерсон.
- Энтони был нормальным парнем, - вставил другой, - он никогда с нами не ссорился. Не доставлял нам никаких проблем.
Странный отзыв и странная похвала.
Ратлидж недоумевал. Поджечь старую мельницу или пугать влюбленные парочки - это не то, что могло привести к убийству. Но Хэмиш прав: наверное, убийцу глубоко ранило какое-то событие, которое не имело в глазах остальных никакого значения.