- Что-то случилось?
- Пока не уверен. Опишите-ка мне Дэниела Пирса.
- Пирса? Сейчас. Не такой высокий, как вы. Темные волосы, светло-голубые глаза. Худощавый. По крайней мере, был таким, когда я его видел в последний раз. Он тогда только что вернулся из Франции. Мог и поправиться с тех пор. Но почему вы спрашиваете? - Уокер нахмурился. - Не говорите, что вы его нашли!
Но был ли это Пирс?
Хэмиш сказал: "Солнце могло высветлить волосы".
Верно. И все-таки, был ли это Пирс?
А может быть, убийца, у которого была веская причина увидеть инспектора из Лондона, чтобы знать его в лицо.
- Наверное, я ошибся.
- Или перемудрили. - Уокер ухмыльнулся, выслушав Ратлиджа, потом посерьезнел. - Что бы там ни говорил его отец, не вижу причин, почему Дэниел, живя в Гастингсе, стал бы прятаться и не вышел на связь с семьей. Я лично не вижу причин, почему бы ему не видеться с родственниками. Если хотите мое мнение, я думаю, что Дэниел Пирс живет в Лондоне и предпочитает самостоятельность. Я бы тоже на его месте так поступил.
Ратлидж испытывал большое искушение зайти к Тирелу Пирсу и попросить показать фотографии сыновей, но, все-таки хорошенько подумав, поборол его. Пока не время позволить тому человеку, которого он встретил в отеле "Белый лебедь", - если, конечно, он действительно был Дэниелом Пирсом, - узнать, что его опознали.
Зато у него появились вопросы к сестре Тео Хартла.
Он подошел к дому Уинслоу и постучал. Там было тихо, но он чувствовал, что внутри кто-то есть, и терпеливо ждал. Наконец дверь распахнул сам Уинслоу. Как всегда, лицо его было недовольным.
- Я сегодня не в том настроении, чтобы принимать гостей, - заявил он, - вы должны прийти в другое время.
- Простите, что побеспокоил. Но я хотел бы увидеть вашу жену.
Человек в инвалидном кресле буркнул:
- Ее нет дома.
Ратлидж поблагодарил и ушел.
Он вернулся на Гастингс-роуд, главную улицу Истфилда, и, поразмыслив, где можно найти миссис Уинслоу в такое время дня, решил заглянуть к мяснику, булочнику и зеленщику. Скорее всего, она пошла за покупками.
Он зашел в каждый магазин, но ее там не оказалось. Значит, у нее была другая цель. По дороге к полицейскому участку он раздумывал, где она может быть.
"Ее брат убит. В церкви, вот где", - подсказал Хэмиш.
Ратлидж пошел туда.
Церковное кладбище.
Хэмиш заметил: "Она не хочет брать с собой на кладбище мужа".
Миссис Уинслоу действительно стояла между двумя надгробными плитами. Жены и ребенка Хартла?
Викарий был рядом. Оба посмотрели на Ратлиджа, когда он подошел.
- Надеюсь, больше нет плохих известий? - спросил с тревогой викарий.
- Нет, нет. Я пришел поговорить с миссис Уинслоу, после того как она закончит здесь дела.
Женщина указала на надгробия. Ратлидж был прав - там лежали жена брата и ребенок.
- Я как раз спрашивала викария, хватит ли здесь места рядом с Мэри. Он сказал, что хватит. Даже не знаю, какую службу заказать. - Она озабоченно нахмурилась. - Мой муж считает, что обычная церемония ни к чему. Но ведь Тео не покончил жизнь самоубийством, правда? Это будет несправедливо.
- Закажите обычную, - поддержал ее Ратлидж. - То, что его жизнь оборвалась внезапно, не делает различия. Он должен получить такое прощание, как если бы дожил до старости и был похоронен со всеми почестями.
Миссис Уинслоу улыбнулась, слезы выступили у нее на глазах.
- Да. Благодарю вас, я так и сделаю. - Она снова повернулась к священнику: - Значит, договорились. А я подумаю, какие псалмы он любил, и вспомню его излюбленные цитаты из Библии. - Она закусила губу.
Ратлидж понял, о чем она печалится.
- Тело вашего брата скоро можно будет забрать.
Она только кивнула, не надеясь на голос. Викарий взял ее под руку и повел к выходу, негромко утешая. Выйдя с церковного двора, они остановились у ворот.
Ратлидж ждал в стороне, давая им возможность закончить беседу, но викарий повернулся и сделал ему знак подойти.
- Я готова, - сказала миссис Уинслоу просветленным голосом, показывающим, что она снова владеет собой, - вы ведь хотели со мной поговорить?
Поблагодарив священника, Ратлидж предложил:
- Рядом с булочной есть кафе, не хотите выпить со мной чашку чаю?
Миссис Уинслоу колебалась, потом честно призналась:
- Хотела бы, но дома остался муж, я должна посмотреть, все ли с ним в порядке.
- Он прекрасно справляется, я заходил и видел. - Ратлидж приглашающим жестом показал в сторону булочной. После недолгого молчания он сказал: - Вот о чем я думаю: насколько хорошо Тео Хартл знал Дэниела Пирса?
- Дэниела? Пирсы всегда держались особняком, у нас мало с ними было общего, особенно после того, как их отправили в другую школу. Они приезжали в Истфилд на каникулы, но никому из нас никогда не пришло бы в голову вдруг зайти к ним в дом и позвать Энтони или Дэниела. Их жизнь отличалась от нашей. Но мне всегда казалось, что Тео больше любит Энтони. А мне, наоборот, больше нравился Дэниел. Он всегда был со мной добр. А вот Тео далеко не всегда. - Миссис Уинслоу отвернулась, мысли ее были далеко. Потом добавила: - Но Тео мой брат. Я не хочу говорить плохо о мертвых, хотя иногда он был слишком эгоистичен и груб. Это все из-за той компании, с которой он водился. Позднее, слава богу, он перерос ее влияние, недаром родители решили пораньше устроить его на работу к Кентону, и они оказались правы, это на него подействовало.
- Скажите, если бы Тео встретил на улице Гастингса Дэниела Пирса, он остановился бы с ним поболтать?
- Ну, это зависело бы от того, был Дэниел один, как и Тео, тогда они могли поговорить. А если Дэниел был с леди или с друзьями, они бы разошлись, кивнув друг другу. Тео в любом случае ждал бы первого шага от Дэниела. Так было бы приличнее.
Ну да, рабочий и сын богатого пивовара встретились в публичном месте. Что бы кто ни говорил, но классовые отличия все еще играют роль, особенно в сельской местности. Они хотя и считаются пережитком, но отмирают медленно, даже несмотря на то, что война уравняла всех.
- Скажите, не было между ними ничего такого, что заставило бы вашего брата при встрече почувствовать неловкость и он не захотел бы разговаривать с Дэниелом.
Миссис Уинслоу задумалась, но в это время они подошли к кафе, и Ратлидж открыл перед ней дверь. В зале наступила тишина, все взоры обратились на них. Миссис Уинслоу замешкалась на пороге, лицо ее порозовело от смущения, как будто ее поймали на предательстве.
Ратлидж осторожно взял ее под руку и провел к столику у окна, сказав, чтобы было всем слышно:
- Думаю, чашка чаю поможет вам прийти в себя.
Он заказал чай и пирожные. Глаза миссис Уинслоу все еще были тревожными.
- Разве вы не бываете никогда здесь?
- Но мой муж… - начала она.
- Да, для него это затруднительно. А друзья?
По ее выражению он понял, что у нее мало друзей. И причину можно было понять.
Принесли чай и пирожные. Ратлидж разлил чай по чашкам и передал миссис Уинслоу вазочку с пирожными. Посетители, окончательно убедившись, что это не арест и инспектор не собирается проводить допрос, о котором можно потом рассказать друзьям, потеряли к ним интерес. Миссис Уинслоу быстро расправилась с пирожным и протянула руку за вторым. Он понял, что для нее это редкое удовольствие, - очевидно, такие выходы в кафе прекратились много лет назад.
Только когда они покинули кондитерскую и Ратлидж пошел провожать миссис Уинслоу до дому, она ответила на его вопрос:
- Дэниел и Тео как-то подрались. Это было давно, Тео было лет девять-десять. А Дэниелу семь, самое большее. Не знаю, почему они подрались, вряд ли что-то серьезное могло произойти в таком возрасте, верно? Но Тео разбил нос Дэниелу и вернулся домой в страхе, что за ним придет полиция, а Тирел Пирс сделает все, чтобы его посадить. Но ничего не случилось, Дэниел сказал дома, что упал с лошади Уилла Джефферса, когда пытался на ней прокатиться без седла. - Она улыбнулась своим воспоминаниям. - Он, наверное, стыдился, что его побил Тео, хотя ему было всего семь.
- И ваш брат больше не встречался с Дэниелом? Я хотел сказать, когда ваш брат последний раз встречался с Дэниелом?
- Это было перед войной. Уверена в этом. Потому что, когда Дэниел вернулся после войны на пару дней в Истфилд, Тео лежал в госпитале.
- А вы видели тогда Дэниела?
- Только один раз, но мы не разговаривали. - Миссис Уинслоу, поколебавшись немного, добавила: - Он вышел из школы Тейт. Кажется, его кто-то ударил по лицу. Потому что у него был большой кровоподтек на скуле. И он был очень зол. Я еще удивилась, кто мог это сделать.
Они дошли до угла, и она протянула руку:
- Если не возражаете, я дальше пойду одна. Мой муж наверняка наблюдает…
Поблагодарив за чай и пирожные, она поспешила домой, явно встревоженная своим долгим отсутствием.
Хэмиш сказал: "Разбитый нос еще не повод для убийства".
- При условии, - ответил ему Ратлидж, - если на этом конфликт закончился. Но Тео мог и не рассказывать младшей сестре обо всем.
Что, если все-таки кто-то сумел разбудить худшие воспоминания детства в Дэниеле и вызвал мстительность? Еще более интересно, кто ударил его по лицу, оставив на память синяк под глазом. Ратлидж вернулся в отель. Там его ждало письмо.
"Иен,
Спасибо за вашу удивительную посылку. Никому из нас тогда в голову не пришло искать кремневый нож. Хотя в заключении полицейского врача было написано, что рана имеет необычные края, мы тогда искали орудие убийства среди ножей африканских племен, Юго-Восточной Азии, Среднего Востока - версия была, что, путешествуя, Уилер оказался в порту, где продавали такие ножи в качестве сувениров. Была также версия о краже. Мы проследили одну цепочку: дом бывшего оксфордского преподавателя на пенсии подвергся взлому, когда этот человек находился за границей, и несколько предметов из его коллекции были похищены. Это были йеменские ножи. Но они не подошли к ране. Ваш кремневый нож на вид больше подходит. Что удалось узнать о его происхождении? Пока же я попрошу одного друга, который интересуется такими вещами, проверить следы человеческой крови на лезвии. У него есть дома лаборатория, и он может найти ей лучшее применение, чем мистифицировать друзей и родственников.
Хочу сказать, что это обнадеживает. Но не льщу себя надеждой раскрыть старое дело и вас предупреждаю - ни к чему это не приведет, разве только к бессонным ночам и полету воображения".
Письмо было подписано просто "Камминс".
Мистер Кентон - владелец мебельной фабрики, на которого работал Тео Хартл, - вошел в ресторан гостиницы, когда Ратлидж заканчивал ланч.
Высокий, сутуловатый человек, с седыми волосами и в очках, постоял на пороге, оглядывая зал, и, когда к нему подошла официантка, спросил о чем-то.
Ратлидж поднял глаза от тарелки с сыром, когда мужчина подошел и представился. Он вежливо поинтересовался, может ли присесть и может ли инспектор уделить ему несколько минут сейчас или предпочитает, чтобы он подождал в холле.
- Конечно, присаживайтесь, - пригласил его Ратлидж и сделал знак официантке, чтобы она принесла чай.
Поблагодарив, Кентон сел.
- У меня из головы не идет Тео и то, что с ним случилось, - начал он, - я сомневался, стоит ли мне идти к вам и рассказывать то, во что я сам отказываюсь верить. И все-таки решил, что мой долг перед убитыми - сообщить о том, что мне известно. - Он прервал свою речь, когда принесли чай, тарелку с тостами и поставили перед ним.
Когда официантка отошла, Ратлидж сказал:
- Я ценю ваше отношение к долгу. Пока не могу ничего обещать, но сделаю все, чтобы оправдать ваше доверие.
Казалось, Кентон был удовлетворен его словами.
- Тео был хорошим парнем. Даже не знаю, кто может теперь его заменить. Спокойный, надежный. И очень талантливый резчик по дереву. Все его любили на фабрике. Такая потеря. Меня попросили сказать несколько слов на его похоронах.
Он помолчал, размешивая чай с таким видом, как будто это занятие поглощает все его внимание.
Ратлидж внимательно следил за выражением его лица.
- Но вы пришли ведь не затем, чтобы сообщить только это.
Кентон, подняв глаза от чашки, встретил его взгляд:
- Нет. Не за этим. Просто не знаю, с чего начать.
- Что сделал Хартл, что может представлять интерес для полиции?
Кентон отвернулся и стал задумчиво глядеть в окно, как будто не услышал вопроса. Потом сказал:
- Моя мать долгие годы нуждалась в помощи компаньонки. У нее был артрит, и она регулярно посещала воды в Европе, чтобы снимать боль, если уж нельзя вылечить причину. Как-то она заболела в Вюрцбурге, и молодая женщина по имени Хильда Лентц ухаживала там за ней. Когда мать поправилась, она попросила Хильду поехать с ней в Англию. Той, наверное, понравилась идея попутешествовать, и она согласилась. Так случилось, что она больше не вернулась в Германию, а вышла замуж за сына одного из наших друзей по имени Питер Хопкинс, и у них родилось трое детей. Она работала у моей матери до конца, до самой смерти. А спустя год сама умерла от аппендицита. К ее сыновьям мы относились как к членам семьи. Карл Хопкинс работал на меня, он был опытный механик.
- И какое отношение это имеет к Тео Хартлу?
- Никакого. И в то же время может иметь. Сам не знаю. - Кентон покачал головой. - Карл не мог быть призван в армию из-за зрения. Но когда началась война, его младший брат, Джордж, пошел на войну с остальными новобранцами из Истфилда. А любимый двоюродный брат в Германии, сын сестры Хильды, пошел сразу воевать в немецкую армию. Карл считал себя англичанином, но беспокоился и за брата и за кузена. Оба погибли. Прошло уже много времени с того дня, когда мы узнали о гибели Джорджа, и вдруг Карл получает анонимное письмо. Там было написано, что Джордж был застрелен в спину во время атаки. В армии не отрицали и не подтверждали эту историю, но аноним утверждал, что Джорджа убили за то, что его мать немка, что он сам бегло говорил по-немецки, а потому считалось, что ему нельзя доверять.
Джордж Хопкинс. Ратлидж вспомнил это имя. Он был одним из двух истфилдских парней, убитых на войне.
- Продолжайте.
- Когда в Истфилд начали возвращаться те, кто воевал во Франции, Карл спросил, как погиб его брат, но они отвечали уклончиво. Была ночная атака. Никто не видел, как это произошло, - собственно, так и написал тогда его командир. Короче, не было свидетелей. Вы были на войне? Тогда, я думаю, знаете, что такое ночная атака. Это анонимное письмо заставило Карла страдать, а тут еще тетка из Германии написала, что ее сын, то есть его кузен, раненный, попал в английский плен и там умер от плохого обращения. Понятно, что она горевала и искала виновников в гибели сына. Она обвинила Карла в его английском происхождении, ведь именно англичане убили обоих - и ее сына, и Джорджа. Карл замкнулся, доктор Гудинг пытался его лечить, потому что он бродил по ночам, не в силах заснуть. Слава богу, он переборол депрессию и вернулся на работу. Снова стал самим собой. Я был очень рад за него.
- И зачем вы мне сейчас это рассказали?
Тяжело вздохнув, Кентон взглянул в глаза Ратлиджу:
- Несколько недель назад он получил письмо из Германии. Его тетка повесилась. Она не могла пережить смерть сына и оставила вместе с письмом заключение доктора о своем здоровье. Чтобы убедить церковь, что она не хотела накладывать на себя руки. Карл показал мне письмо. Я посоветовал сделать церкви небольшое пожертвование от ее имени. Это конец истории. Как видите, я его предал, его доверие.
Кентон выглядел расстроенным, глаза его выражали тревогу.
- Я поговорю с ним, - пообещал Ратлидж спокойно, - и постараюсь вас не вмешивать.
- Я не указываю пальцем на него, вы поймите. Но ведь четыре человека убиты, и я беспокоюсь, что, если вам не скажу, могут быть и другие. Я люблю Карла как сына и сделаю все, чтобы ему помочь. Но я любил и Тео. Не могу поверить, что Карл мог его убить. Только не Тео.
- Вы выполнили свой гражданский долг. И правильно сделали, что пришли ко мне, - сказал Ратлидж.
Кентон поднялся.
- Правильно ли? Он ведь мог быть моим сыном. Но моя мать отговорила меня жениться на Хильде. И она была мудрой женщиной, потому что все для меня сложилось к лучшему. Но тогда я был расстроен.
И он ушел. Ратлидж раздумывал некоторое время, как много правды в последнем заявлении. Видно, Кентону нелегко было уговорить себя, что мать оказалась права.
Он направился в полицейский участок, где застал констебля за чтением письма от инспектора Нортона.
Когда Ратлидж вошел, констебль поднял на него глаза и сказал:
- В Гастингсе нашли женщину, которая видела Тео Хартла в семь часов, он разговаривал на улице с каким-то мужчиной. Инспектор Норман спрашивает, хотите ли вы присутствовать, когда он будет брать у нее показания. Я передал с констеблем Петти, что мы отправимся, как только вы придете.
- Поехали.
Ратлидж пошел к гостинице забрать машину, подумав, что Карл Хопкинс пока может подождать.
И совершил ошибку.
Глава 12
Инспектор Норман нетерпеливо ждал их, находясь в состоянии перманентного раздражения. Не здороваясь, он сразу заявил Ратлиджу:
- Я уже хотел уходить без вас. У меня срочный вызов - убийство двух женщин в доме на Брент-стрит. Они вошли в тот момент, когда там орудовал грабитель. Сейчас ведется поиск по горячим следам. И мне некогда заниматься вашими расследованиями.
- Но мы с констеблем Уокером можем поговорить со свидетелем и без вас.
- Это мой район. Я уже говорил вам.
Норман схватил шляпу и поспешил на улицу.
- Поедем на вашем автомобиле, если позволите.
У Ратлиджа не было другого выхода, как посадить инспектора и констебля Петти в машину, таким образом лишив Хэмиша его привычного места. Но расстояние было небольшим, не прошло и нескольких минут, как они уже входили в магазин одежды для новорожденных и маленьких детей. Чепчики, одеяльца, распашонки, рубашки для крещения, прекрасные шерстяные одеяльца, неплохой выбор игрушек: лошадки-качалки, плюшевые мишки, получившие популярность благодаря американскому президенту; поднос с серебряными ложечками, погремушками, зубными кольцами и прочим - всего этого здесь было в избытке.
В магазине был покупатель, и хозяйка - крупная женщина с матерински-заботливыми манерами и низким голосом, посмотрев на четверых мужчин, вошедших в магазин, не прервала беседы с покупателем о ленточках для чепчика. Так они и стояли столбом, пока покупатель не удалился, вполне довольный коробочкой лент, завернутой в серебристую бумагу.
- Миссис Гриффит? - вперед вышел инспектор Норман.
- Да, я. Чем могу помочь? Кажется, вы пришли не за рубашками для крещения и фарфоровыми кошечками.
Инспектор Норман представил всех.
- С вами говорил один из наших людей. О Тео Хартле.