Несмотря на раннее время и мелкий дождь, торговля шла бойко. Стоящие за импровизированными прилавками кутались в разноцветные целлофановые дождевики, лузгали семечки и громко переговаривались друг с другом и с покупателями - с бледными дачниками, соскучившимися по "живым" витаминам, а также с пассажирами проходящих автобусов. Последние, в основном, брали в дорогу пирожки, которые румяная улыбчивая бабулька выуживала из закутанной в старую телогрейку большой кастрюли.
Шатров припарковался на обочине и, обогнув здание, вошел внутрь. В нос ударил сильный запах масляной краски и хлорки. В дальнем конце узкого коридора толстая неповоротливая тетка в синем рабочем халате возила тряпкой по линолеуму. После довольно длинных, но бестолковых переговоров с дежурным, Сергей выяснил, что капитан Проскурин в отделении еще не появлялся. Сергей взглянул на часы. Без десяти девять. Однако! Во сколько же он начинает работать? Конечно, можно предположить, что суперинтендант, не заезжая сюда, уже отправился в "Сосновый". Ладно, надо минут двадцать подождать, а потом ехать назад. Смирившись с обстоятельствами, он уселся на откидном деревянном стуле, жалобно скрипнувшим под ним, и погрузился в свои мысли.
- Эй, парень, ноги-то подыми! - услышал он рядом с собой грубый хриплый голос.
Шатров поднял глаза и увидел прямо перед собой бесформенное лицо, с которого на него взирали мутные, глубоко посаженные глаза неопределенного цвета.
- Чо смотришь-то? Ноги, говорю, убери, мне здесь помыть надо, - повторила уборщица.
- А, да, простите, - пробормотал он.
Швабра с намотанной на нее рыжей заскорузлой рогожей немедленно ткнулась в стену, к которой был намертво прикручен стул.
- А ты зачем сюда пришел-то, заявление писать? Стырили чего у тебя?
- С чего вы взяли? - переспросил Сергей чувствуя себя преглупо, сидя с задранными вверх ногами.
- А с того, что нездешний ты, - хохотнула тетка. - Сразу видно - с Москвы приехал. Наши-то, местные, по таким пустякам сюда не ходят. Знают, что все равно никто ничего искать не станет.
Она махнула рукой, на которой красовалась дырявая резиновая перчатка ядовито-зеленого цвета.
- Так что, парень, что пропало - то пропало. Не трать ты время даром. Вот у меня давеча история случилась. Ты ласты-то опусти, а то сидишь, как кура на насесте!
Сергей с облегчением поставил ноги на пол.
- Так вот, поселилась у меня дачница, как ты - с Москвы. Мы в Озерском часто комнаты на лето сдаем, какой-никакой, а приработок. Пожила всего-то пару деньков и как в воду канула! Но шмотки свои так и не забрала. И, главное, денег только сутки заплатила, зараза такая! А говорила, что на неделю приехала. Уговорились на десять тысяч, я обещала ее ужином кормить. Так вот, пришла я давеча к Степанычу, и говорю, мол, помоги девку найти. А он - отвяжись от меня, Алевтина, со своими глупостями, у меня и так дел невпроворот! Но я-то знаю, его дела! Поди, опять с дружками своими все выходные ханку жрал!
- Эй, Матвеевна! Ты что там несешь-то? - молоденький, но сурового вида дежурный высунул из будки длинную, как у давешнего гуся, шею, - Ты говори-говори, да не заговаривайся! Не то вылетишь с работы, как комета в открытый космос! Поняла меня, Бращина?
- Ты меня, Васька, не пужай тут! Пуганная! - визгливо отвечала Алевтина на грозное предупреждение сержанта. - А говорю я правду, потому как кто меня еще должен защищать, если не вы, паразиты?
- Подождите, Алевтина Матвеевна, - насторожился Шатров, - вы говорите, что у вас жиличка пропала?
- То-то и оно! Пропала. Договаривались, что она за неделю заплатит, а она…
- Да подождите вы с деньгами, - нетерпеливо перебил ее Сергей, - Скажите, когда вы видели ее в последний раз?
- Так я ж говорю - аккурат в субботу, часов, эдак, в восемь. Я как раз с работы пришла, ужинать собиралась. Постучалась к ней в комнату. А она открывает мне, вся взъерошенная такая, глаза горят, как у той кошки, щеки красные. Чего, говорит, вам надо? Я ей, мол, есть пошли, а она - не голодная я, и дверь прямо перед моим носом захлопнула! Представляешь?! Ну, я на кухню, и вижу из окна, она - за калитку - шасть! и куда-то потопала. Накрылись мои денежки! - горестно покачала головой Алевтина.
Она наклонилась и начала выжимать тряпку.
- Постойте, Алевтина Матвеевна, - вновь заговорил Сергей. - Я вполне могу заплатить за эту девушку.
И он, достав бумажник, продемонстрировал уборщице сладко хрустящие купюры. У Алевтины невольно открылся рот, обнажив черные кривые зубы, а из-под бровей алчно блеснули маленькие глазки.
- Чой-то? - подозрительно спросила она, - Твоя знакомая, что ль?
- Скажите, вы когда заканчиваете работу? Мы могли бы поговорить не здесь?
- Могли бы. Мне чуток осталось. Подождешь минут десять?
И, предчувствуя легкий заработок, Алевтина быстро задвигала шваброй.
В кафе все столики были свободны. За прилавком, на котором были разложены сомнительного вида беляши, чебуреки и ватрушки с творогом, тосковала продавщица в старомодной кружевной наколке, с равнодушным видом подпиливавшая ногти. Ее губы были выкрашены помадой цвета зрелой моркови, а глаза подведены ярко-синим карандашом. Увидев Алевтину, она нехотя прервала свое занятие.
- Здорово, Анька! - приветствовала знакомую Бращина. - Скучаешь?
Анька пожала плечами:
- А что еще прикажешь делать? Клиентов нет, время раннее. А ты что зашла? Поболтать или налить тебе?
Тут Аня увидела Сергея, шагнувшего вслед за Алевтиной. Она с любопытством рассматривала посетителя и даже машинально одернула платье и поправила наколку. Сергей поздоровался и широко улыбнулся. Аня повела глазами с синими стрелками и слегка зарделась.
- Не, - с серьезным видом отмахнулась Алевтина, - нам бы поговорить надо. Не против? А то на улице дождь льет, небо, как прохудилось!
- У нас без заказа нельзя, - кокетливо проговорила продавщица, глядя на Шатрова, - Что брать будете? Коньячку не желаете? Есть пятизвездочный, армянский.
- Спасибо вам, милая Аня! - с чувством отреагировал Шатров. - Но я, к сожалению, за рулем. Однако кофе выпью с удовольствием! А вам, Алевтина Матвеевна, может чайку?
- Можно и чайку, - согласилась Бращина, - Анька, пару беляшей мне сгоноши, а то я с пяти утра не жрамши!
Наконец, они устроились за дальним столиком, оставив Анну спокойно продолжать свой маникюр.
- Расскажите, Алевтина Матвеевна, что за девушка снимала у вас комнату?
- Девка, как девка, - помотала головой та, отпивая теплый чай и откусывая добрую половину беляша.
По ее толстым корявым пальцам моментально побежали прозрачные масляные струйки.
- Паспорт она мне показала, потому как я без документов у себя никого не селю. Не положено. Как фамилия не помню, но звали Катькой. С Москвы приехала. Говорила, что хочет недельку на природе пожить, воздухом подышать.
- Сколько ей было лет, не припомните?
Алевтина подперла жирной ладонью голову и пожала плечами:
- Может двадцать, а может чуть больше. Знаешь, что странно, она ведь мне сразу как-то не показалась. Одета бедненько, да и сама какая-то пришибленная. То тихая, словно мышь, а то вдруг, глаза загорятся, руки задрожат! Жуть какая-то! Психическая, одним словом. Но она меня заверила, мол, не боись, Алевтина Матвевна, деньги есть, заплатить смогу. Вот, я, дура, и повелась, - она невесело усмехнулась и вытащила из сумки старую зубочистку. - Мясо-то какое комкастое…
- А не припомните, у нее не было, случайно, такого пестрого шелкового платка?
- Как не помнить, был, - с уверенностью проговорила Алевтина, сунув зубочистку обратно в сумку. - Красивая вещь, яркая. Я еще тогда спросила у ней, отчего она его постоянно таскает. Жара же стояла такая, что дышать тяжело, а та все время в него шею кутала. Так она ответила, что, мол, память от сестры покойной. А я вот думаю, что стырила она его где-то, потому как все остальные шмотки у нее были дешевенькие, латанные.
С каждым словом его новой знакомой в Шатрове крепла уверенность, что пропавшая девушка уже никогда и никому не сможет ничего заплатить. Во что бы то ни стало необходимо найти паспорт Алевтининой постоялицы. При осмотре трупа никаких документов обнаружено не было, но Катя (если, конечно, это она) по приезде в Озерское показывала документы своей хозяйке. Значит, надо искать в доме.
- Скажите, а вы смотрели ее вещи после того, как стало понятно, что она исчезла?
Алевтина замялась, ее глаза воровато забегали, и стало понятно, что именно это она и сделала в первую очередь.
- Поймите, мне очень важно знать, как точно звали эту девушку! - Сергей положил на стол пятитысячную купюру и тихо продолжал. - Возьмите, как и обещал. А если разрешите осмотреть ее вещи, то получите еще столько же.
Желтоватая бумажка мигом исчезла со стола, перекочевав в карман собеседницы.
- А мне что, жалко, что ль? Все равно, денег там нет, - отреагировала она, криво улыбнувшись. - Пойдем!
Они попрощались с синеокой Аней, и вышли на улицу.
Небо, затянутое серой мглой, продолжало сочиться мелким дождем. По лужам, налитым по обочинам дороги, бегали чумазые дети; какой-то мужик в кирзовых сапогах и брезентовом плаще толкал ржавый скрипучий велосипед, к седлу которого с обеих сторон были привязаны мешки.
- Ну, нам направо, почти через весь город, - возвестила Алевтина, - это отсюда минут двадцать хода.
- Я на машине. Дорогу покажете? - Сергей невольно поежился, запахнул ветровку и пожалел о том, что поленился надеть шерстяной свитер.
Этот свитер ему когда-то связала Алиса. Это был совершенно замечательный свитер, уютный, мягкий, с высоким горлом и непомерно длинными рукавами. Алиска тогда все сокрушалась и хотела их распустить, но Сергей не дал. Шатров во все поездки таскал его с собой, а еще он, как мальчишка, верил в то, что свитер приносит ему удачу.
Алевтина уважительно причмокнула, когда увидела его "Лендровер", приткнутый на обочине рядом с отделением полиции и, кряхтя, залезла в салон.
Жила она в покосившемся от времени маленьком домишке, который отчаянно нуждался в ремонте или хотя бы покраске, в самом конце улицы с поэтичным названием Васильковая.
Когда Сергей припарковался рядом с дощатым облупленным забором, к калитке с лаем бросилась серо-бежевая дворняга. Ее впалые бока, с прилипшими к ним ошметками грязи и репейниками, натужно вздымались. Припав на передние лапы, грозный сторож изо всех сил старался показать свое усердие.
- Заткнись, бисово отродье! - заорала Алевтина, без труда перекрикивая громкий лай.
Услышав хозяйский голос, дворняга как-то странно съежилась, поджала куцый хвост и, заскулив, поползла к дому.
- Тоже еще, нахлебница на мою голову! - продолжала возмущаться Алевтина.
Она резким движением распахнула хлипкую калитку и изо всех сил пнула собаку в спину. Сергею на мгновение показалось, что на затекших гноем глазах пса показались слезы.
- Вы зачем так с ним? - схватил Сергей обезумевшую тетку за руку.
- За дело! Эта зараза вчера у меня со стола всю колбасу сожрала! И как только в кухню попала! Да ты не боись, заходи в избу, она тебя не тронет. Пшла отсюда! - в последний раз прикрикнула Алевтина, открыла входную дверь и исчезла в доме.
Шатров присел на корточки и протянул руку к скулящему псу, который от обиды и боли свернулся в клубок. Свалявшаяся мокрая и грязная шерсть на спине оказалась на ощупь жесткой, словно проволока. Собака вздрагивала и судорожно вздыхала.
- Бедная ты псина! Ты очень хороший сторож, знаешь ты об этом? Молодец, службу несешь исправно, - тихо сказал он, осторожно поглаживая по голове. - Как тебя зовут, а?
Собака подняла свои глаза и взглянула на Шатрова. И столько боли, столько горя и такая безысходная тоска отразилась в них, что к горлу подкатил комок.
- Знаешь, мне очень надо поговорить с твоей хозяйкой. Очень. А потом я обязательно что-нибудь придумаю. Я обещаю! Веришь?
Черный нос уткнулся Сергею в ладонь, и тут же горячий шершавый язык прошелся по руке.
- Эй, парень, ты где застрял-то? - послышалось из глубины дома. - Давай сюда топай!
Пес едва слышно зарычал. Сергей легонько потрепал его по загривку и шагнул в открытую дверь.
В маленькой комнатке, где устроилась на постой московская девушка по имени Катя, было только одно узкое мутное окошко. От этого даже днем здесь царил полумрак. Шатров огляделся. О том, что здесь кто-то живет, говорил только брошенный на шаткий табурет плащик. Узкая видавшая виды кушетка была аккуратно застелена потертым плюшевым покрывалом.
- Ну вот, гляди, - проговорила Алевтина, стоящая в дверях, - все ейные вещи в шкафу. Да и вещей-то тех - пшик!
Шатров распахнул тяжелые дверцы, издавшие при этом какой-то предсмертный хрип. Его взору предстал небольшой коричневый баул из искусственной кожи, сиротливо притулившийся в углу. Он поставил его на кровать и начал поочередно вытаскивать простенькие "ашановские" пакетики, в которые было аккуратно упаковано самое необходимое: пара комплектов нижнего белья, две трикотажные футболки с короткими рукавами, ситцевый сарафан в наивный мелкий цветочек, поношенные босоножки без каблука и тонкий свитерок. На самом дне сумки неожиданно обнаружился дорожный швейный набор - пара катушек ниток, иголки и миниатюрные ножнички. Ни паспорта, ни денег не было. Сергей самым тщательным образом простукал дно и накладные карманы. Пусто.
Здесь же валялась и маленькая холщовая сумка. Но внутри, кроме влажных платков и маленькой бутылочки с водой, он тоже ничего интересного не обнаружил.
- Ну, нашел чего? - осведомилась Алевтина.
Сергей молча покачал головой. И тут взгляд его упал на серый плащ, лежащий на колченогой табуретке. Взяв его в руки и встряхнув, Шатров заметил, что его правая пола значительно тяжелее левой. Он покосился на хозяйку дома, которая с любопытством заглядывала ему через плечо.
- Алевтина Матвеевна, а может, чайку поставите, раз уж я к вам в гости приехал? Я сейчас все обратно запакую, и приду к вам.
- А деньги? Ты ж обещал! - напомнила та.
Сергей молча вытащил бумажник и выудил оттуда еще одну купюру. На лице Алевтины появился оскал, который, наверное, означал довольную улыбку. Эти пять тысяч исчезли так же быстро, как и предыдущие.
- Другое дело, - удовлетворенно пробормотала она. - Ты давай, на кухню чеши. А я сейчас на стол накрою. У меня и печенье есть.
И она скрылась в коридоре.
Сергей быстро выудил из набора ножницы и ловко вспорол подкладку. В образовавшуюся дыру на кровать выскользнул небольшой полиэтиленовый пакетик, в котором обнаружился паспорт и двенадцать тысяч рублей. Шатров быстро засунул найденное в карман, сложил вещи в сумку и прошел на грязную, тесную кухню.
В углу, у давно не мытой плиты хлопотала Алевтина. Чайник, судя по закопченным бокам, ровесник самой хозяйки, натужно свистел, извещая о том, что вода вскипела. На шатком столе, накрытом липкой клеенкой стояло угощение - пачка дешевого печенья, отколотая по краям сахарница без крышки и две граненые рюмки.
- Пришел? Садись давай! Я тут маленькую припасла, как раз для такого случая, - и она вытащила из хлипкой буфетной стойки бутылку водки с говорящим названием "Полный песец".
Шатров осторожно присел на кончик стула, покрытого газетой. Хозяйка поставила перед ним щербатую кружку, в которой плескалось нечто, пахнущее пропаренным веником.
- Пей, самый хороший, "Майский", заварила, - похвасталась она. - А то, может, составишь мне компанию?
И не дожидаясь ответа, Алевтина щедрой рукой наполнила рюмки.
- Благодарю, но я за рулем.
- Ну, как знаешь, а я выпью. Как-никак, заработала, - довольно проговорила она и залпом выпила содержимое, после чего медленно выдохнула и довольно крякнула.
- Скажите, Алевтина Матвеевна, а собака у вас откуда? - невпопад спросил Шатров.
- Да Васька притащил, поганец.
- А Васька - это ваш внук?
- Не, - мотнула она головой, - муж мой покойный. Скоро год, как преставился. Хороший был мужик, только выпить любил сильно. Она, зараза, - она потрясла бутылкой, - и сгубила Ваську моего. Помянуть бы надо.
С этими словами она опрокинула в себя и рюмку Шатрова.
- Больно уж он тварей этих любил. Вечно притаскивал то щенков больных, то котят хромых. Я после того, его как схоронила, всех котов со двора прогнала, котят перетопила. А эта, Мурка, поганка, никак уходить не хочет, - пожаловалась она уже довольно захмелевшим голосом, в котором появились истерические нотки. - А мне оно надо? Лишний рот мне не прокормить. Я вот что подумала. Валька Замощина, соседка моя, давеча крыс травила. Зайти к ней что ли, может у нее остался еще яд-то? Как думаешь, псина от этого подохнет, или чего посерьезней надо?
"Ну и сволочь же ты, Алевтина Матвеевна!", - подумал про себя Сергей и вдруг, совершенно неожиданно для самого себя ляпнул:
- Слушай, Алевтина, а продай мне животину!
Алевтина расхохоталась пьяным смехом:
- На хрена тебе эта изжога? Вроде и не пил! - она покрутила пальцем у виска.
- Пять тысяч. Плачу прямо сейчас и увожу Мурку с собой.
По всему было видно, что Алевтина принимает его за настоящего городского сумасшедшего. Она недоверчиво смотрела на него и качала головой.
- Так что, по рукам?
Сергей вытащил свой изрядно похудевший за утро бумажник.
- Ну, по рукам, коль не шутишь, - усмехнулась Алевтина.
Они вышли во двор. Мурка лежала под домом в той же позе, в которой Сергей ее оставил.
- Эй, малышка, выходи, давай! - тихонько позвал Шатров и раскрыл ладонь, на которой лежал кусочек сахара, прихваченный со стола.
Собака повела носом, но увидев Алевтину, зарычала и отползла подальше за дрова. Сергей вдруг почувствовал какую-то неконтролируемую ярость. Это же надо так запугать животное! Что у этой женщины вместо сердца? Шатров встал во весь рост, сжал кулаки и спросил:
- Алевтина Матвеевна, вы продали мне эту собаку, так?
Сказаны эти слова были таким тоном, что глумливая улыбка мигом сползла с лица хозяйки.
- Ну?..
- Уйдите отсюда. Мурка вас боится.
- Еще чего, я у себя дома, - нерешительно возразила она, - где хочу, там и стою.
- Тогда отдавайте деньги обратно. Немедленно.
- Да, ладно, не суети ты так, - пробормотала Алевтина, зажав карман и пятясь к двери дома. - Ухожу я. Забирай эту сучку, и сам проваливай.
Сергей дождался, пока дверь закроется и опять нагнулся, протягивая угощение.
- Иди сюда, собака, я тебя не обижу, обещаю! - начал ласково уговаривать он. - Мы с тобой сейчас к Алиске поедем. Знаешь, какая она хорошая! Она никогда не будет тебя ругать и бить. Вылезай, бедолага!
Минут через пять голод пересилил страх, и из-под дома высунулась клокастая голова. Чистопородная дворняга, про которых в объявлениях принято писать "метис овчарки", села рядом с Сергеем и положила ему на ладони свою измученную морду. В карманах ветровки было припасено еще и печенье. Собака вопросительно взглянула ему в глаза, словно спрашивая разрешения.
- Ешь, ешь, это все тебе, а по дороге придумаем что-нибудь более существенное, - пообещал Шатров, и потрепал собаку по загривку.