- А этой молодой леди пальца в рот не клади, - заметил он. - Но можно ли ей доверять, что она будет держать язык за зубами?
- О, она не упустит хорошего сюжета, - беспечно проговорил Уимси. - Пойдемте выпьем.
- Слишком мало времени прошло после завтрака, - возразил инспектор.
- Или покурим, - предложил Уимси. Инспектор отказался.
- Тогда давайте спокойно посидим в холле, - сказал Уимси, присаживаясь.
- Извините меня, - снова отказался инспектор Умпелти. - Мне надо позвонить. Я должен сообщить в участок, что вы хотите взглянуть на бритву… Точно под каблуком у этой молодой леди, - вслух размышлял он, и, пожав громадными плечами, прошел через вертящиеся двери. - Бедняга!
Гарриэт через полчаса вырвалась от Сэлкомбба Харди и его коллег и обнаружила Уимси сидящим в холле.
- Мне пришлось избавиться от инспектора, - бодро заметил этот джентльмен. - Надевайте шляпку и пойдем.
Их единовременный выход из "Респлендента" был замечен и запечатлен фотографами, которые только что вернулись с берега. Миновав строй щелкающих затворов фотоаппаратов, они спустились по мраморным ступеням и влезли в "Даймлер" Уимси.
- Я чувствую себя так, - раздраженно проговорила Гарриэт, - словно мы только что обвенчались в Св. Джордже на Гровенор-Сквер.
- Нет, что вы! - возразил Уимси. - Если бы это было так, вы дрожали бы как трепещущая куропатка. Выйти за меня замуж - это страшная штука, вы и представить себе не можете. Давайте отправимся прямо в полицейский участок, при условии, что суперинтендант снизойдет до нас.
Суперинтендант Глейшер, естественно, был занят, и показать им бритву послали сержанта Саундерса.
- Она исследована на отпечатки пальцев? - поинтересовался Уимси.
- Да, милорд.
- Есть какой-нибудь результат?
- Не могу сказать точно, милорд, но думаю, нет.
- Ладно, что бы там ни было, допускаем, что, ее брали в руки. - Уимси повертел бритву в пальцах, внимательно изучая ее сначала невооруженным глазом, а затем с помощью лупы часовщика. На расстоянии была видна небольшая трещинка на рукоятке слоновой кости, а так бритва не показала никаких примечательных особенностей.
- Если на ней осталась кровь, то она должна быть на месте соединения лезвия с рукояткой. Но море, похоже, довольно тщательно проделало свою работу.
- У вас не появилась мысль, - произнесла Гарриэт, - что в конце концов это оружие - на самом деле не оружие?
- Хотелось бы так думать, - отозвался Уимси. - Оружие - конечно, не оружие, верно?
- Конечно, нет, а труп, конечно, не труп. То есть труп есть, это ясно, но это не Алексис…
- А премьер-министр Руритании…
- И он скончался не от перерезанного горла…
- А от непонятного яда, известного только бушменам Центральной Австралии…
- А горло было перерезано после смерти…
- Человеком средних лет, вспыльчивым, с легкомысленными привычками, густой бородой и дорогими пристрастиями…
- Недавно вернувшимся из Китая, - победоносно завершила Гарриэт.
Сержант, который глазел на этот обмен репликами с разинутым ртом, разразился искренним хохотом.
- Здорово, - снисходительно произнес он, - Не правда ли, смешной материал эти ребята-писатели вставляют в свои книги? Не желает ли ваша светлость взглянуть на другие вещественные Доказательства?
Уимси с важным видом ответил, что очень бы желал посмотреть на вытащенные шляпу, портсигар, ботинок и носовой платок.
- Ты, - произнес он. - Шляпа так себе, но не исключительная. Вместимость черепа более чем скромная. Бриллиантин. Обычный вонючий сорт. Физическое состояние - довольно красив.
- Этот человек был танцором.
- Я подумал, и не согласился с нашим предположением, что это премьер-министр. Волосы темные, курчавые, однако ленточка у шляпы - новая. Форма немного более экстравагантная, чем это нужно на самом деле. Вывод: небогат, но очень следит за своей внешностью. Делаем вывод, что эта шляпа принадлежит покойному?
- Да, думаю так. Бриллиантин вполне соответствует.
- Портсигар - уже иное. Пятнадцать карат золота, одноцветный и фактически новый, с монограммой "П. А.", в нем шесть сигарет. Портсигар первоклассный, ясно. Вероятно, подарок от какой-нибудь состоятельной обожательницы.
- Или, разумеется, портсигар, соответственный положению премьер-министра.
- Как угодно. Носовой платок - шелк, но не из Бурлингтонского Пассажа. Цвет отвратительный. Марка прачечной…
- Марка прачечной - настоящая, - вмешался полицейский. - "Уилверкомбская гигиеническая паровая стирка". С маркой все в порядке, она этого парня - Алексиса.
- Подозрительное обстоятельство, - тряхнув головой, сказала Гарриэт. - У меня в рюкзаке три носовых платка, и на них нет ни одной марки прачечной, кроме инициалов.
- Это премьер-министр, точно, - согласился Уимси со скорбным кивком. - Премьер-министры, особенно руританские, печально известны своей небрежностью по отношению к их прачечным. Теперь ботинок. О, да… Почти новый. Тонкая подошва. Омерзительного цвета и еще более худшего фасона. Сделан на заказ, так что внешний вид соответствует умышленной злонамеренности. Это - не ботинок человека, который много передвигается пешком. Сделан, полагаю, в Уилверкомбе.
- Тоже верно, - сказал сержант. - Мы виделись с человеком, который его сделал. Действительно, он изготовил его для мистера Алексиса. Он хорошо его знает.
- И вы правда сняли его с ноги трупа? Это серьезно, Ватсон. Носовой платок другого человека - пустяки, но премьер-министр в ботинке другого малого…
- Будет вам шутить, милорд, - пробормотал сержант, снова разражаясь смехом.
- Я никогда не шучу, - сказал Уимси. Он поднес лупу к подошве ботинка. - Здесь слабые следы соленой воды, а на носке ничего нет. Вывод: он перешагивал через песок, когда тот был очень влажным, и не смог избежать соленой воды. Две или три царапины на носке, вероятно, они образовались, когда он взбирался на скалу. Итак, крайне вам благодарен, сержант. Вы до некоторой степени вольны сообщить инспектору Умпелти о всех ценных выводах, сделанных нами. Надо выпить.
- Большое спасибо, милорд.
Уимси больше ничего не говорил до тех пор, пока они снова не оказались в машине.
- Очень сожалею, - заявил он, когда они пробирались по боковым улочкам, - что придется отказаться от нашей маленькой программы по осмотру города. Я получил бы истинное наслаждение от этого скромного удовольствия. Но если я не начну сейчас же, то не доберусь до города и обратно к ночи.
Гарриэт, которая приготовилась сказать, что у нее работа и она не может зря тратить время, чтобы бродить с лордом Питером по Уилверкомбу, почувствовала, что ее не обманывают.
- До города? - повторила она.
- От вашего внимания не ускользнуло, - сказал Уимси, с потрясающей ловкостью проносясь между инвалидной коляской и фургоном мясника, едва не коснувшись их, что вопрос о бритве нуждается в расследовании.
- Разумеется, это означает визит в Руританскую дипломатическую миссию.
- Гм, правильно, однако не знаю, удастся ли мне добраться дальше чем до Джермин Стрит.
- В поисках мужчины средних лет с легкомысленными привычками?
- В конечном счете, да.
- В таком случае он действительно существует.
- Да, но я не мог бы поклясться в его точном возрасте.
- Или в его привычках?
- Нет, они могут оказаться и привычками его слуги.
- И вы не могли бы поклясться насчет густой бороды и вспыльчивого характера?
- Да, но думаю, что могу быть почти уверенным в отношении бороды.
- Сдаюсь, - кротко сказала Гарриэт. - Объяснитесь, пожалуйста.
Уимси остановил машину перед входом в отель "Респлендент" и взглянул на свои часы.
- Могу уделить вам десять минут, - произнес он надменным тоном. - Давайте займем место в холле и закажем чего-нибудь прохладительного. Сейчас, правда, немного рановато, но я всегда более сдержанно вожу машину после пинты пива. Ладно… Итак, в отношении бритвы. Вы заметили, что это - инструмент дорогой и превосходного качества, изготовленный первоклассным мастером; к тому же имеется имя изготовителя, выгравированное на обратной стороне в виде таинственного слова "Эндикотт".
- Да, это Эндикотт.
- Эндикотт - есть или был один из самых первоклассных парикмахеров Вест-Энда. Настолько первоклассный, что он не смог бы даже называться парикмахером в снобистско-современном смысле этого слова, а предпочел бы быть известным под старинным эпитетом "цирюльник". Он едва ли удостоит или удостаивал бы чести побрить кого-нибудь, чьему имени в "Дебретте" было бы меньше чем триста лет. Остальные, несмотря на их титул или богатство, к несчастью, всегда находили его кресла занятыми и его тазики захваченными. В его заведении стоит атмосфера одного из самых аристократических клубов середины викторианской эпохи. Говоря, что Эндикотт - несомненно, лорд, который сделал деньги во время войны, скупая шнурки для ботинок, пуговицы и еще что-то; однажды он был случайно допущен к одному из священных кресел вместо нового помощника, который, к большому сожалению, стал популярным своим недостаточным опытом в Вест-Энде во время нехватки цирюльников в военный период. После десяти минут, проведенных в той ужасной атмосфере, его волосы встали дыбом, члены совершенно оцепенели и ему пришлось переехать в Хрустальный Дворец и разместиться среди допотопных монстров.
- Ну что вы говорите!!
- Да! Учитывая прежде всего непоследовательность человека, который приобретает бритву от Эндикотта и тем не менее надевает прискорбного вида ботинки, и на трупе найдена шляпа серийного производства. Вспомните, - добавил Уимси. - Вот вам и вопрос цены. Туфли, сделанные на заказ, доказывают, что танцор заботится о своих ногах. Но МОГ ли мужчина, возможно, брившийся у Эндикотта, умышленно ЗАКАЗАТЬ ботинки такого фасона и цвета?
- Боюсь, что мне никогда не удастся научиться всем утонченным правилам и предписаниям относительно мужской одежды, - предположила Гарриэт. - Поэтому я и сделала моего Роберта Темплтона одним из тех неопрятно одевающихся людей.
- Костюмы Роберта Темплтона всегда вызывали у меня скорбь, - признался Уимси. - Единственное пятно в ваших с другой стороны очаровательных романах. Но оставим эту огорчительную тему и вернемся к бритве. Видно, что с этой бритвой бережно обходились, и что она в хорошей сохранности. Множество раз ее затачивали заново, что вы сможете заметить, глядя на ее лезвие. Кстати, на самом деле такая первоклассная бритва, как эта, мало нуждается в шлифовке и правке при условии, если ей аккуратно пользовались, продолжая при этом править. Следовательно, человек, пользовавшийся ею, или очень грубо и небрежно правил ее или его борода была неестественно густой, или же возможно и то и другое одновременно. Я отчетливо его представляю - он один из тех мужчин, которые очень неловко обращаются с инструментами: мне известны люди такого сорта. Их авторучки всегда оставляют кляксы, у их часов всегда перекручен завод. Они пренебрегают тем, чтобы как следует наточить свою бритву и ждут до тех пор, пока ремень для правки бритв становится жестким и сухим, поэтому правят они бритву ужасно, оставляя зазубрины на конце лезвия. Тогда они выходят из себя, проклинают бритву и отсылают ее, чтобы привести в порядок. Новое острие у них выдерживает всего несколько недель, и потом они отсылают бритву снова, сопровождая ее грубой запиской.
- Понятно. Ну, я не знала обо всем этом. Но почему вы сказали, что это - человек средних лет?
- Это скорее предположение. Но думаю, что молодой человек, у которого возникает так много трудностей с бритвой, весьма вероятно сменил бы ее на безопасную и пользовался бы каждые несколько дней новым лезвием. Однако человек средних лет, вероятно, не стал бы изменять своей привычке. В любом случае я уверен, что он пользовался ею больше чем три года. И если погибшему сейчас всего двадцать два и у него густая борода, то я не понимаю, как он мог износить свою бритву до такой степени, если учесть, что он несколько раз правил и приводил ее в порядок. Нам надо выяснить у хозяина здешней гостиницы, был ли погибший уже с бородой, когда он прибыл сюда год назад. Это бы еще больше сократило время. Но первым делом надо найти старого Эндикотта и выяснить у него, возможно ли, что одна из его бритв была продана после 1925 года?
- Почему 1925?
- Потому что это дата, когда старый Эндикотт продал свое дело и удалился на покой с небольшим состоянием и варикозными венами.
- А кто остался в деле?
- Никто. Заведение сейчас находится в том самом месте, где вы покупаете самые изысканные сорта ветчины и мясных консервов. Сыновей, чтобы продолжить дело, у Эндикотта не оказалось - единственный его сын был убит в бою, бедняга. Старый Эндикотт говорил, что продал бы кому-нибудь свою марку. Но так или иначе, Эндикотт без Эндикотта не может быть Эндикоттом. Так-то вот.
- Но он мог продавать инвентарь?
- Вот это я и собираюсь выяснить. Сейчас мне надо идти. Постараюсь к ночи вернуться, так что не волнуйтесь.
- Я и не волнуюсь, - негодующе отпарировала Гарриэт. - Я абсолютно счастлива.
- Превосходно! О! Пока я буду этим заниматься, не узнать ли мне о получении разрешения на брак?
- Можете не беспокоиться, благодарю вас.
- Отлично, я ведь только хотел спросить. Послушайте, когда я уеду, не проведете ли вы здесь кое-какую работу с остальными профессиональными танцорами? Вы могли бы немного поболтать с ними о Поле Алексисе.
- В этом что-то есть. Но мне придется достать подходящее платье, если, конечно, в Уилверкомбе имеются подобные вещи.
- В таком случае достаньте цвета темно-красного вина. Я всегда мечтал увидеть вас в темно-красном. Он очень идет людям с кожей медового цвета. (Что за отвратительное слово - "кожа"!). "Вон там, согрет огнем любви, тепла и света, Растет медовый сочный плод…" - я часто цитирую - это сохраняет оригинальность мышления.
- Невыносимый человек! - прошептала Гарриэт, внезапно оставшись одна в сине-плюшевом холле. Затем она резко сбежала по ступенькам и запрыгнула на подножку "Даймлера".
- Портвейн или шерри? - спросила она.
- Что? - переспросил Уимси, подавая машину назад.
- Платье - цвета портвейна или шерри?
- Кларет, - ответил Уимси, - "Шато-Марго 1893" или примерно около этого. Для меня год или два не играют роли.
Он поднял шляпу и плавно нажал на сцепление. Когда Гарриэт направилась назад, слабый знакомый голос обратился к ней:
- Мисс… э… мисс Вэйн. Могу я минутку поговорить с вами? Это была "хищная ведьма", которую Гарриэт видела предыдущим вечером в танцевальном холле "Респлендента".
Глава 5
Свидетельствует невеста
Пятница, 19 июня
Гарриэт почти забыла о существовании этой женщины, но сейчас этот маленький эпизод снова возник в ее памяти, и она удивилась, как могла та быть столь нелепой. Нервозное ожидание, рассеянный, какой-то восторженный взгляд, постепенно сменяющийся капризным нетерпением; вопрос о мистере Алексисе, а затем разочарование и поспешный уход. Сейчас, бросив взгляд на ее лицо, Гарриэт увидела, что оно настолько старое, настолько опустошенное и разрушенное горем и страхом, что некоего рода неумелая деликатность заставила Гарриэт отвести глаза и довольно резко ответить:
- Да, разумеется. Пойдемте в мою комнату.
- Это так любезно с вашей стороны, - проговорила женщина. Она на мгновение замолчала, затем, когда они подходили к лифту, добавила: - Меня зовут Велдон, миссис Велдон. Я на некоторое время остановилась здесь. Мистер Грили - хозяин - знает меня очень хорошо.
- Это прекрасно, - сказала Гарриэт. Она понимала, что миссис Велдон пыталась объяснить, что она не мошенница, не гостиничная аферистка и не агент по продаже белого живого товара, и Гарриэт дала понять, что она и не предполагает, что миссис Велдон является кем-нибудь из подобных штучек. Гарриэт почувствовала нерешительность, и поэтому говорила несколько грубовато. Она уже видела "сцену", неясно вырисовывающуюся впереди, а она не была той женщиной, которая получает удовольствие от "сцен". Гарриэт в мрачном молчании держала путь к двадцать третьему номеру, и, пригласив свою гостью, предложила ей сесть.
- Это по поводу… - сказала миссис Велдон, опускаясь в кресло и обнимая свою драгоценную сумочку, - …это по поводу мистера Алексиса. Горничная рассказала мне ужасную историю… я отправилась к хозяину… он ничего мне не сообщил… и я увидела вас с полицейскими… и говорила со всеми этими репортерами… они указали на вас… о, мисс Вэйн, ПОЖАЛУЙСТА расскажите мне, что случилось.
Гарриэт прочистила горло и машинально начала искать в кармане сигареты.
- Мне чрезвычайно жаль, - начала она. - Боюсь, что произошедшее слишком ужасно. Видите ли, я случайно оказалась вчера после полудня внизу на берегу и там обнаружила мертвого мужчину. И, судя по тому, что они говорят, боюсь, это мистер Алексис.
Нет смысла ходить вокруг да около. Это измученное создание с крашеными волосами и размалеванным лицом должно узнать правду. Гарриэт чиркнула спичкой и следила за огнем.
- Это я слышала. Как вы думаете, это был сердечный приступ?