Финансист весело рассмеялся:
- Честное слово, доктор, вы становитесь отчаянным ригористом! Так дела не делаются. Педро Коралес отличный малый, он допустил маленькую бестактность, но стоит ли ставить ему каждое лыко в строку? Что ни говорите, а он щедро оплатил ваши услуги. Сейчас, когда нам нужны деньги, совсем не время ссориться с ним. Поэтому прошу вас, когда он придет, не только принять его, но и быть с ним максимально любезным!
Последние слова Миниас произнес твердым, повелительным тоном.
- Вы уже отдаете мне приказы? - спросил Дроп.
- Это всего лишь совет, - ответил финансист. - Вы должны, доктор, решить, готовы ли вы пойти на кое-какие жертвы ради нашего общего дела и ради своих профессиональных интересов.
- Да, конечно…
- Вот видите! Значит, когда придет Педро Коралес, вы будете вести себя разумно…
Но Поль Дроп еще не сложил оружия.
- Не понимаю, - воскликнул он, - зачем вам нужен этот Педро Коралес! Вы что, собираетесь занять у него денег?
Миниас встал, подошел к окну и забарабанил пальцами по стеклу.
- Занять? - переспросил он. - Нет… Я не люблю занимать. Это означает, что придется отдавать… Я предпочитаю брать!
И, словно пожалев о неосторожно вырвавшемся слове, он добавил:
- Впрочем, это всего лишь шутка… А вот и Коралес - я вижу, как он разговаривает с мадемуазель Даниэль. Сейчас о нем доложат.
С этими словами греческий финансист взял цилиндр, трость и вышел в салон, примыкавший к кабинету; при этом он задернул портьеру, но дверь оставил открытой. Минуту спустя Даниэль доложила о Коралесе.
- Просите, - сказал Поль Дроп.
Когда Педро Коралес вошел в кабинет, доктора поразила произошедшая в нем перемена. На его смуглом лице проступила свинцовая бледность, нос заострился, под глазами появились темные мешки, руки непроизвольно дрожали… Поль Дроп не сомневался, что, получив наследство, перуанец пустился в дикий загул, в непрерывные кутежи.
- Счастлив вас видеть, - сказал доктор сухим тоном, который не соответствовал его словам, - И буду еще более счастлив узнать, чему я обязан честью вашего визита.
Педро Коралес, казалось, был в затруднении.
- Дело в том, доктор, - промямлил он, - что я нуждаюсь в вашем совете… и в помощи… Можно сказать, медицинской помощи… Должен признаться, я неважно себя чувствую…
- Вид у вас, действительно, нездоровый…
- Да, я подхватил ужасную невралгию… Она доставляет мне невероятные страдания…
- Вы хотите, чтобы я выписал вам рецепт?
- И да, и нет… - Коралес говорил с видимым трудом, зубы его стучали. - Вы хирург, и я понимаю, что не ваше дело - лечить невралгию… Но есть средства, которые могли бы умерить мои страдания… Например… Например, морфий! Я думаю, морфий мог бы мне помочь!.. Разумеется, я заплачу…
Услышав эти слова, Поль Дроп подошел к Коралесу, взял его под руку и увлек к окну.
- Довольно шуток! - сказал он, пристально всматриваясь в его лицо. - Я наблюдаю вас уже несколько минут, и не надо быть волшебником, чтобы понять, в чем тут дело. Никакая у вас не невралгия. Вы наркоман и пришли сюда в надежде получить морфий. Вы рассудили, что и клинике, где делают операции, морфий должен быть обязательно. Не так ли?
На Педро Коралеса было жалко смотреть. Слова доктора Дропа попали в точку. Перуанец действительно пользовался наркотиками, и пагубный недуг, постепенно усиливаясь, завладел им окончательно. Сейчас был как раз такой момент, когда очередная порция морфия была ему нужнее, чем воздух. В его глазах читались отчаяние и мольба.
Доктор Дроп видел, что этот человек находится полностью в его власти. Давая ему наркотик, порция за порцией, он мог добиться от несчастного всего, чего угодно.
- Вот что, сударь, - продолжал хирург. - Наркоман - это конченый человек, это покойник в отпуске. А тот, кто дает ему наркотик, заслуживает имени убийцы! Если бы ко мне пришел здоровый человек и стал бы обращаться со мной как с вором и убийцей, я заставил бы его дорого заплатить за такую дерзость. Но вы больны и не отвечаете за свои слова и поступки. Поэтому я ограничиваюсь тем, что прошу вас покинуть этот дом и никогда здесь больше не появляться!
Поль Дроп позвонил и приказал появившемуся служителю проводить посетителя. Едва за ним закрылась дверь, как в кабинет ворвался Миниас. Он слышал весь разговор и был в ярости.
- Идиот! - закричал он, встряхивая хирурга за плечи. - С вашей щепетильностью вы будете спать под мостом. Вы что, не понимаете, что если я сегодня вечером не заплачу по купчей, вас выкинут из клиники, и тогда конец не только вашей профессиональной карьере, Но и вашей великой любви! Если бы вы любили по-настоящему, разве стали бы так носиться со своей моральной щепетильностью?
И, оттолкнув от себя Поля Дропа, он бросил ему с презрением:
- Трус! Вы просто трус!
Доктор Дроп, только что давший гневную отповедь Коралесу, склонил голову перед властной напористостью Миниаса. Но дело было не только в энергии финансиста. За его словами о любовной истории в жизни доктора скрывалась какал-то тайна, лишавшая Дропа воли к сопротивлению. И когда Миниас потребовал у него ключ от аптечки, он ему этот ключ беспрекословно отдал.
- Благодарите судьбу, что я оказался рядом! - воскликнул таинственный грек, потрясая ключом от аптечки. - Видно, мне суждено вытаскивать вас из болота и делать за вас всякие неприятные вещи! Сидите дома, никуда не выходите и ждите моего звонка!
- Здесь живет господин Педро Коралес?
- Да, месье.
- Передайте ему мою визитную карточку и скажите, что его желает видеть господин Миниас, компаньон доктора Дропа.
- Очень сожалею, - сказал лакей, - но господин Коралес болен и никого не принимает.
- Все-таки передайте ему мою визитную карточку. У меня есть основания предполагать, что меня он все-таки примет.
Посетитель не ошибся. Через несколько минут его ввели в кабинет, где на диване лежал несчастный Педро Коралес. Он был в ужасном состоянии, и только имя доктора Дропа могло вывести его из прострации, в которую он впал, вернувшись из клиники.
- Вы от доктора Дропа? Вы принесли мне морфий? - с надеждой спросил он, глядя на посетителя. - Ради Бога, скорей, - вот уже целые сутки, как я мучаюсь… Ну чего же вы ждете?
- Извините, - сказал Миниас, - но укол стоит пятьдесят тысяч.
- Какое это имеет значение! - воскликнул перуанец. - Колите скорее, я заплачу!
- Нет. Сначала деньги, потом укол.
Педро Коралес, как безумный, вскочил с дивана и кинулся в угол комнаты, где стоял секретер красного дерева. На самом деле это был сейф, замаскированный под деревянный секретер, чтобы обмануть грабителей. Перуанец лихорадочно набрал шифр, распахнул дверцу, схватил наугад пачку банкнот и швырнул их Миниасу:
- Вот, возьмите!.. Этого достаточно?
- Да, сударь, - ответил финансист, - Теперь я готов сделать вам укол.
Коралес снова растянулся на диване. Он весь дрожал, его зубы выбивали дробь, а на губах показалась пена. Миниас подошел к нему со шприцем в руке.
- Не двигайтесь! - скомандовал он, вонзая иглу в предплечье несчастного наркомана.
На губах у перуанца появилась счастливая улыбка. Но продержалась она не долго. В следующее же мгновение судорога исказила его лицо, глаза закатились, губы побелели, тело несколько раз дернулось и застыло.
Миниас спокойно смотрел на дело своих рук.
- Ну вот, так-то лучше, - сказал он. - В аптечке у Дропа, кроме морфия, много всяких снадобий. Кажется, я выбрал именно то, что надо. Коралес мертв. Идиот, он даже не позаботился запереть сейф! Его слуга - один из моих людей, он будет молчать. Так что - концы в воду!
До пяти часов вечера Поль Дроп просидел в каком-то оцепенении у себя в кабинете. Ровно в пять ему принесли короткую депешу от Миниаса:
"По получении этого письма немедленно берите такси и приезжайте к нотариусу. Деньги я достал. Ваша клиника спасена. Но мне нужна Ваша подпись".
Несколько минут хирург молча глядел на записку, словно не понимая ее смысла. Затем он встал и быстро оделся. По улице, мимо ворот клиники, мчался мальчишка-газетчик, выкрикивая: "Покупайте экстренный выпуск "Столицы"! Смерть перуанца Педро Коралеса! Миллионер Коралес умирает, приняв огромную дозу морфия!"
Дропу показалось, что земля поплыла у него под ногами. Как автомат, он сделал несколько шагов и остановил проезжавший экипаж. Ослабевшим голосом он едва мог назвать кучеру адрес нотариуса. И без сил рухнул на сиденье…
8. ЗАЯВЛЕНИЕ О РАЗВОДЕ
Вот уже двое суток как полиция Нейи вела наблюдения за двумя странными субъектами, регулярно появлявшимися в районе бульвара Майо и улицы Мадрид. На первый взгляд они производили впечатление то ли бродяг, то ли пьяниц… Но под своими широкими засаленными плащами они прятали какие-то предметы неизвестного назначения.
- Возможно, это опасные злоумышленники, - сказал комиссар полиции и приказал не спускать с них глаз.
Однако вести за ними слежку было не так-то просто. Эти типы, казалось, прекрасно знали полицейские предписания и не делали ничего такого, что могло бы дать повод для их легального задержания и обыска.
Однажды, около четырех часов дня, служитель Булонского леса, дежуривший у входа в парк со стороны улицы Мадрид, увидел, как два подозрительных типа бежали во весь дух вдоль аллеи Пальмариума, затем скрылись за деревьями в районе перекрестка Рон-Пуэн. Там они просидели добрые полчаса, наблюдая за автомобилями, особенно за теми, которые направлялись в квартал Нейи. Когда они возвращались в город, служитель подошел к ним. Он заметил, что при его приближении они переглянулись и обменялись какими-то знаками, как люди, которые что-то замышляют.
- Не очень-то подходящая погода для прогулок в Булонском лесу, - сказал им служитель.
Действительно, погода была пасмурная и начинал накрапывать дождь.
- Это как сказать… - услышал он в ответ. - У каждого свой вкус…
- Вы, наверное, бродячие торговцы, - продолжал служитель, указывая на довольно объемистые предметы под их плащами.
- Да, нет, - сказал тот, что был ростом повыше, - мы не торговцы, мы фотографы…
- Мы сыщики-любители, - добавил тот, что был пониже. Эти слова показались служителю маловразумительными, и он потребовал дальнейших объяснений. Вот что ему удалось узнать. Два подозрительных индивида были фотографами-профессионалами, и предметы, которые они прятали под своими плащами, были фотоаппаратами и штативами для их установки. Для занятия своей профессией они имели разрешение городской префектуры, что они и подтвердили соответствующим документом. Но с чем было связано их таинственное поведение? И почему они все время крутились в районе Нейи и Булонского леса? На эти вопросы они предпочитали отмалчиваться.
Господин Тирло занимал должность поверенного при гражданском суде департамента Сены. Этим утром он, как обычно, сидел в своей конторе, когда младший клерк доложил ему, что его желает видеть какая-то дама.
- Шикарная дамочка, видно, из светского общества, - пояснил клерк.
- Проси, - сказал поверенный.
В кабинет вошла элегантная женщина, одетая в строгий черный костюм. Ее лицо было скрыто под темной вуалеткой. Посетительница опустилась в кресло, подняла вуалетку и спросила:
- Ну как, мэтр Тирло, есть какие-нибудь новости?
Видно было, что она приходит сюда не в первый раз. Судебный поверенный, маленький, толстенький, жизнерадостный человечек, почтительно поклонился:
- Разумеется, мадам! Каждый день приносит что-нибудь новенькое, и постепенно мы приближаемся к нашей цели.
Посетительница прервала его нетерпеливым жестом;
- Пожалуйста, ближе к фактам, господин Тирло!
- Конечно, конечно! - заторопился поверенный, раскрывая перед ней папку, в которой находились разнообразные бумажки. - Вся документация уже подготовлена… Вот мотивированное заявление… вот иск с изложением претензии… Хотите, я вам зачитаю?
- Это я и так знаю наизусть… Дело уже передано в суд?
- Нет еще, дорогая мадам! Не надо ставить телегу впереди лошади! Все должно идти своим чередом. Я уже провел предварительные переговоры, используя свои связи во Дворце правосудия. Я знаком с председателем суда, он расположен в нашу пользу. Есть все основания предполагать, что дело будет быстро решено. Особенно если ваш муж не будет чинить препятствий…
Дама помолчала.
- С моей точки зрения, - сказала она, - оснований для развода более чем достаточно. Но как посмотрит суд? Ему нужны ясные материальные доказательства…
Господин Тирло с довольным видом откинулся в кресле, словно предвкушая свое торжество.
- Что вы имеете в виду? - спросил он.
- Я имею в виду несомненные доказательства неверности моего супруга… И мне кажется, вы обещали, что такие доказательства будут!
Поверенный выдержал эффектную паузу.
- Мадам, - сказал он торжественно, - свое обещание я выполнил. Такие доказательства у меня есть!
Его слова произвели эффект, на который он не рассчитывал. Его собеседница вздрогнула и побледнела, ее руки лихорадочно теребили тонкий кружевной платок.
- Что вы говорите! - воскликнула она. - У вас есть несомненные доказательства неверности моего мужа?
- Разумеется! - самодовольно ответил поверенный, не обращая внимания на волнение клиентки. - Если уж я берусь защищать ваши интересы, мадам, то делаю это на совесть! И при этом соблюдаю полную конфиденциальность и деликатность.
Мэтр Тирло еще некоторое время распространялся на эту тему, пустив в ход все свое красноречие. В глубине души он сожалел о том, что стал поверенным, а не избрал поприще адвоката.
- Месье, все это только слова, - нетерпеливо прервала его посетительница. - Где же доказательства?
Несколько уязвленный, мэтр Тирло замолчал на полуслове и нажал на кнопку звонка.
- Эти господа пришли? - спросил он у появившегося клерка.
- Да, мэтр.
- Пусть войдут.
Несколько секунд спустя в кабинет вошли два странных субъекта - один высокий, другой низенький, оба одетые в поношенные плащи, с видавшими виды цилиндрами на голове. Это были те самые подозрительные типы, которые в течение последних дней крутились в районе Нейи и Булонского леса.
- Кто это такие? - спросила дама с удивлением, смешанным с тревогой.
- Это агенты частной сыскной полиции, мадам, - пояснил поверенный, - Я поручил им следить за вашим мужем…
И, обращаясь к тем двоим, он продолжал:
- Доложите, какие данные вам удалось собрать об известном вам лице.
- Наши данные, уважаемый мэтр, - сказал высокий, - не оставляют ни малейших сомнений, что известное вам лицо находится о незаконном сожительстве с некоей особой, которую он тайно содержит в своем доме.
- У нас такие доказательства, - добавил коротышка, - что спорить против них все равно, что против ветра плевать…
Мэтр Тирло подскочил на месте.
- Господа! - воскликнул он. - Я прошу вас выбирать выражения!
Посетительница, с пылающим от гнева лицом, вскочила с кресла. Но гнев ее был вызван не грубостью выражений, а их сутью. С непоследовательностью, свойственной женщинам, она заявила:
- Вы имеете дерзость утверждать, что мой муж обманывает меня! Я требую доказательств!
- Пардон, мадам, - ответил коротышка, - но мы здесь для того и находимся, чтобы эти доказательства представить… И поверьте, - добавил он, обращаясь к мэтру Тирло, - чтобы их добыть, нам пришлось попотеть…
И он передал даме пачку фотографий, которые та стала перебирать дрожащими руками. Качество снимков было весьма невысоким, но тем не менее она узнала на них своего мужа, который обнимал за талию молодую женщину со стройной, изящной фигурой. На других фотографиях можно было увидеть их же то сидящими на садовой скамейке, нежно прижавшись друг к другу, то гуляющими рука об руку… Дама побледнела и закусила губу.
- Любо-дорого смотреть на этих голубков! - заметил коротышка.
Высокий толкнул его локтем в бок и прошептал:
- Заткнись! Ты что, не понимаешь, что здесь находится его жена…
Дама продолжала просматривать фотографии. Они действительно не оставляли сомнений. Так могли вести себя только влюбленные. На одном из снимков можно было увидеть, как они целуются, спрятавшись за деревьями.
- Мэтр Тирло, - дрожащим голосом заговорила наконец дама, - признаюсь вам, что когда я рассказала вам о своих подозрениях, я все еще не верила до конца в виновность моего мужа… Теперь у меня не осталось ни малейших сомнений; этот подлец, этот негодяй обманывает меня самым бессовестным образом! Более чем когда-либо, я полна решимости требовать развода и добиваться его. Прошу вас принять меры для того, чтобы бракоразводный процесс завершился как можно быстрее!
С этими словами она опустила вуалетку, кивнула поверенному и покинула кабинет. Некоторое время она шла по улице, стараясь успокоиться и повторяя про себя: "Лучше полная ясность, чем сомнения и неуверенность… Мое решение принято… Надо перестать волноваться, а то у меня будут красные глаза…"
Она остановила проезжавшее мимо такси и бросила шоферу:
- Улица Мадрид, клиника профессора Дропа! Несколько минут спустя такси остановилось перед воротами парка.
- Мой муж дома? - спросила дама у вышедшей ей навстречу Даниэль.
- Господин профессор только что вернулся, мадам. Он в своем рабочем кабинете.
9. СЕМЕЙНАЯ СЦЕНА
Дверь кабинета резко распахнулась, и доктор Дроп увидел, что на пороге стоит его жена. Ее появление не сулило ничего хорошего. Уже давно отношения между двумя супругами разладились и теперь находились на грани полного разрыва.
- Мне необходимо с вами поговорить! - произнесла Амели Дроп, испепеляя мужа гневным взглядом.
Доктор постарался ответить как можно спокойнее:
- Не имею ничего против. Но будет лучше, если этот разговор произойдет не здесь, а в нашей квартире.
Личные апартаменты доктора и его жены находились в том же здании, двумя этажами выше.
- Я хочу, чтобы наш разговор состоялся немедленно! - настаивала мадам Дроп.
Но в этот момент, пользуясь своей привилегией, в кабинет без стука вошла мадемуазель Даниэль.
- У пациента из седьмой палаты снова произошел мозговой криз, - сказала она, - Сейчас опасность миновала, но он желает, чтобы господин профессор его осмотрел. Я сочла возможным обещать ему это…
- Хорошо, - сказал доктор. - Сейчас приду.
- У девушки, которая поступила позавчера, высокая температура, - продолжала старшая медсестра. - Хотелось бы, чтобы вы ее посмотрели.
- Я сделаю это до обеда, - сказал Поль Дроп. И, обернувшись к жене, добавил: - Прошу вас, Амели, поднимитесь в наши личные апартаменты. Вам не место здесь, среди больных…