- Нет, ничего. И ушел. А потом Рут сказала, что ей нужно домой, что сестра будет звонить из Лондона без четверти одиннадцать, и Рут обещала ей быть в это время дома. Это мисс Гамилтон, вы знаете, секретарша мистера Армиджера. А поскольку ее привез мистер Шелли, ему тоже пришлось уйти, и я осталась одна. Сначала я решила ждать, но потом передумала. Я устала и хотела пораньше лечь спать. Думаю, я ушла четверть одиннадцатого, но, возможно, кто-то знает лучше. У меня довольно броская машина, - пояснила Китти без всякого намека на иронию в голосе или в выражении лица. - Может, кто-нибудь и видел, как я уезжала.
Да, видел. Это был Клейтон, чертыхавшийся в "бентли" своего хозяина напротив "Веселой буфетчицы" за пять минут до того, как перегнал машину во двор, приготовившись к долгому ожиданию. Он видел, как она выехала со стоянки и свернула направо, на Комербурн. И, хотя он был пылким любителем автомобилей, оставалось сомнение, действительно ли он видел "карманн-гиа".
- Понимаю, - сказал Джордж. - Значит, вы попали домой вскоре после половины одиннадцатого.
- О, даже раньше. Я доезжаю за десять минут, даже если приходится загонять машину в гараж. О боже! - воскликнула Китти, опомнившись, как обычно, слишком поздно. - Мне не следовало бы говорить вам этого, правда?
- Я знаком с устным счетом, - успокоил ее Джордж, улыбаясь. Но при взгляде на эту девушку слезы наворачивались на глаза, и причина этого была совершенно непонятна. Она вовсе не убивалась из-за смерти Армиджера и высказала свою точку зрения с предельной ясностью; она была шокирована, но это не отразилось даже на ее улыбке, даже на милом печальном паясничанье, свойственном ее манере держаться.
- Можно мне задать вам несколько вопросов о ваших личных делах, мисс Норрис? Они могут показаться вам совсем несущественными, но, я думаю, согласившись ответить на них, вы сумеете мне помочь.
- Спрашивайте, - сказала Китти. - Только если они касаются работы, я, скорее всего, не знаю ответов.
- Как я понимаю, умирая, ваш отец оставил вам свое имущество, вверив его попечителю, поскольку вы тогда были еще совсем ребенком. Скажите, истек ли срок этого попечительства, когда вы стали совершеннолетней?
- Ну, ответ на этот вопрос я знаю, - сказала она с легким удивлением. - Да, истек. Теперь я могу сделать со своими деньгами любую глупость, какая только взбредет в голову. Остальные могут мне только советовать. Фактически все идет по-прежнему, но, с точки зрения закона, я полноправна.
- Значит, если бы кто-то предложил объединить компании Армиджера и Норриса, только вы могли бы решить этот вопрос?
- Да, - отвечала она так спокойно, что он догадался: она уже услышала следующий вопрос, пока не заданный. - Он действительно этого хотел, вы совершенно правы. Даже изучал этот вопрос какое-то время. В нашей компании люди были не очень проницательными, а он был как козел в той глупой песенке и, осмелюсь предположить, в конце концов сломал бы преграду. Но пока ничего не произошло, и больше этот вопрос не поднимается.
- А вы что хотели делать?
- Я ничего не хотела делать. Я и знать-то об этом не желала, я хотела быть где-нибудь в другом месте и вообще не думать обо всем этом. Я рада была бы отдать ему компанию и отделаться от нее, но ведь там работают люди, много людей, и для них она значит больше, чем для меня. Не следует владеть тем, что для других людей имеет большее значение, чем для тебя. Если бы я знала, как за это взяться, или могла заставить Рея Шелли понять, что мне хочется, я бы отдала компанию работникам.
У Джорджа возникло ощущение, будто его втянуло в поток и несет прочь от намеченного курса, но в конце концов непременно вынесет неисповедимым путем к морю истины. Он явно не управлял своим кораблем. Возможно, и Китти тоже. Но она плыла в согласии с этим бурным течением, находя в его ошеломляющей простоте и прямоте что-то родственное ее душе. Она отвечала за каждое слово, сказанное ею сейчас, в этом не было никаких сомнений. И она ожидала, что он с той же искренностью поверит в это. И, черт бы ее побрал, именно так он и поступил. Стремясь вновь обрести почву под ногами, Джордж спросил:
- Эта идея объединения двух фирм была не новой, так ведь? Извините меня, если я затрагиваю щекотливый вопрос, но складывается впечатление, что мистер Армиджер и прежде подумывал об этом и намеревался добиться слияния несколько иначе - соединив семьи.
- Да, он хотел, чтобы Лесли женился на мне, - сказала Китти так просто, что Джорджу стало стыдно собственного многословия. Она подняла свои широко поставленные глаза, и он увидел, что они медно-фиолетовые, как бархатные крылья бабочки. Заглянешь в их глубину и увидишь ее в хрустальной башне собственной сущности, так далеко от тебя, что добраться до нее нет никакой надежды. - Но это была его идея, а не наша. Такие вещи за других не решают. Ему следовало бы это знать. Между мною и Лесли не было никакого уговора.
Они немного помолчали. Китти смотрела на Джорджа твердым взглядом, щеки ее чуть побледнели. Он хотел задать ей еще один вопрос, но выждал и, лишь поднявшись, чтобы уйти, обернулся, как будто только что вспомнил нечто важное. Он непринужденно спросил:
- Да, вы случайно не знаете условий завещания Армиджера?
- Нет, - быстро ответила она, вскидывая голову.
Ее фиолетовые глаза, полные любопытства, уставились на его лицо. Он заметил, как в ней вспыхнула надежда, словно кто-то зажег фонарик в ночи. Еще одно слово - и в хрустальной башне ее одиночества вспыхнуло бы нечто похожее на радость. Так что же ей от него нужно? Удовлетворив свои относительно скромные потребности (машина, гардероб и эта почти монашеская квартирка), Китти, похоже, почти утратила интерес к деньгам. Джордж решил покончить с делом сейчас же. Он должен сказать ей правду и выяснить, эти ли слова она надеялась услышать.
- Он завещал все вам.
Свет мгновенно погас, но это было только начало. Китти разинула рот, поднялась и начала медленно бледнеть. Колени ее подломились, и девушка, ухватившись за подлокотник, села, будто оглушенная, и сцепила руки на коленях.
- О, нет! - Казалось, разочарование, гнев и возмущение сплелись в этом отчаянном восклицании в один неразделимый клубок. - О Боже, нет! Я надеялась, что он никогда не сделает этого, а если и сделает, то потом передумает. Я о Лесли! Он всегда божился, что этого не будет, но, даже если бы он это сделал, ни за что не смог бы признать, понимаете? А теперь… О, будь он неладен! - беспомощно проговорила она. - Ну почему? Не было никакой разумной причины, этот вопрос никогда не поднимался. Он знал, что мне это не нужно, знал, что я не захочу. Так почему же?
- Он должен был оставить все кому-нибудь, - рассудительно молвил Джордж. - И мог свободно распорядиться собственным состоянием, как и всякий другой человек. Не вините себя, не вы лишили Лесли всего.
- Да, - уныло подтвердила она, и слово повисло в воздухе, как если бы она хотела добавить что-то еще, но не могла придумать ничего подходящего. Она покорно поднялась, чтобы проводить его до двери, и все это время в глазах ее стоял недоуменный, растерянный вопрос. Когда дверь закрылась, Джордж сделал три шага к лестнице, а потом крадучись вернулся назад. Китти еще не отошла от порога, она привалилась к стене прихожей и о чем-то размышляла, пытаясь взять себя в руки. Он слышал, как она беспомощно повторяла вслух: "О Боже! О Боже! О Боже!", словно упрекала кого-то, как малый ребенок, словно просила какое-то безрассудное божество понять ее.
Что же он ей сделал такого? Даже если она не нуждалась в его деньгах и хотела, чтобы они достались Лесли, все равно странно, что она восприняла эту новость так, будто видела в ней какой-то изощренно коварный выпад против себя. Джордж знал, что она, сама того не желая, сообщила ему нечто любопытное, но как теперь со всем этим быть?
Он спустился по устланной ковровой дорожкой лестнице. Джордж был недоволен собой, едва ли не пристыжен, и даже не пытался решать составленную им картинку-загадку, поскольку фрагментов пока было мало и они не совмещались друг с другом. Подойдя к своему "моррису", он увидел небрежно привалившегося к машине Доминика.
Парень слегка запыхался, потому что бежал к машине, пока Джордж спускался по последнему пролету лестницы; но, поглощенный другими мыслями, Джордж не заметил этого. В радостной вопросительной улыбке не было ничего необычного, "Привет, пап!" прозвучало как всегда, так что Джордж не стал приглядываться.
- Привет! - отвечал он. - Что ты тут делаешь?
Нынче Доминик уже в третий раз пропустил школьный обед, удовольствовавшись легкой закуской в городе, чтобы выкроить время и медленно побродить туда-сюда по Церковному переулку в надежде хоть мельком увидеть Китти. Поскольку она назвала ему свою фамилию, Доминик нашел ее адрес в телефонной книге. Он не совсем еще оправился от потрясения, испытанного в тот миг, когда, проходя мимо открытой двери дома, вдруг увидел и узнал фигуру отца, медленно спускавшегося по лестнице. И, если бы при виде отцовской машины ему не пришла в голову одна мысль, он, наверное, и сейчас еще бежал бы со всех ног.
- Я выполнял поручение Чака, - сказал он, стараясь дышать ровно. "Чак" была одной из кличек заведующего школьным пансионом. Наименее обидная из всех. А вообще кличек этих у него было несколько.
- Сюда? - спросил Джордж, по привычке подозревая неладное даже там, где подозревать было нечего.
- К ректору, - невозмутимо ответил Доминик, кивнув на стену, окружавшую церковный двор. С благословения божьего, ректор был попечителем их школы и капелланом кадетского корпуса. - Я увидел машину и решил подождать. Скоро полпервого, и я подумал, может, мне повезет, и ты накормишь меня обедом.
После коротких раздумий Джордж решил так и сделать. Человечество должно питаться, даже когда умирают пивные бароны.
- Садись, - покорно сказал он и повез своего отпрыска в ресторан рядом со школой, чтобы он успел на занятия во вторую смену. - А как насчет Чака? Это не срочно? Он может подождать ответа?
- Никакого ответа и нет, - сказал Доминик. - Все нормально.
Странное дело: он не чувствовал себя лгуном. Выдать правду, даже позволить кому-то догадаться о ней было совершенно немыслимо, хотя ничего преступного или постыдного в этой правде не было. Он еще не умел скрывать своих переживаний потому, что "так надо". С пятилетнего возраста, когда Доминик пошел в школу, он иногда врал, чтобы, подобно большинству детей, владеть каким-нибудь секретом, но никогда не задумывался о том, что он делает. Лишь в очень редких случаях он признавался, потому что его родители, особенно мать, располагали к искренности и никогда не доводили его до вспышек ярости. Но тут было нечто другое, нечто столь жизненно важное, что он скорее умер бы, чем открылся. Но сейчас ему придется рискнуть: как иначе узнать, что делал его отец в этом блочном доме, где проживает Китти, да еще наутро после убийства старика Армиджера, после того, как Китти провела вечер в "Веселой буфетчице" в обществе убитого? "Твоя подружка была там…" А теперь этот визит. Разумеется, полиции придется опросить всех, кто был в пивной, но почему их заинтересовала Китти? И так скоро?
- Ты расследуешь это убийство, да? - спросил он, стараясь придать своему голосу естественные нотки возбужденного любопытства. - Мама сегодня утром сказала мне, что старина Армиджер умер. Ну и дела! Я ничего не говорил ребятам, но на перемене, когда давали молоко, эта новость дошла и до нас. Теперь уж весь город знает. Допросили с полдюжины людей, а одного или двух даже арестовали.
- За ними не заржавеет, - спокойно ответил Джордж. - При таком множестве умельцев арестовывать людей вообще удивительно, как это меня до сих пор держат на работе. Кто же главный подозреваемый?
Пожертвовать килькой, чтобы выловить скумбрию? Игра стоила свеч. Доминик бросил наживку, надеясь на поклевку:
- Этот парень, Клейтон. Спорю, ты не знал, что он под наблюдением, верно?
- Ах он дьявол разэтакий! - проговорил Джордж, задаваясь вопросом, известно ли это Грокотту, и недоумевая, от какого-такого школьного теоретика исходила эта новость.
- Значит, ты не знал! В нашем классе учится сын садовника старины Армиджера. Три дня назад была бурная ссора из-за рабочих часов. Клейтон завелся и сказал, что не потерпит, чтобы его гоняли туда-сюда в любое время дня и ночи, но Армиджер осадил его: говорит, ты уже один раз отсидел за воровство и еще раз - за укрывательство угнанной машины, так что скажи спасибо за такое чертовское везение. Мог бы и вовсе не иметь работы.
- Выбирай выражения! - машинально сказал Джордж, останавливаясь у края тротуара.
- Извини, я цитирую. А потом он уволил Клейтона. Тебе известно, что у него была судимость?
- Да, мы это знали. Судимость десятилетней давности. Чтобы повесить его, этого недостаточно.
- Это же не караемое смертью умышленное убийство, - сказал Доминик.
- Надеюсь, ты не собираешься превращаться в адвоката, - ответил Джордж. - Я использовал образное выражение, только и всего.
Он запер машину и повел сына в обеденный зал ресторана "Крылатый конь". Они нашли столик в углу и принялись изучать меню. Эх, время неподходящее, раздраженно подумал Доминик. Нужно просто набраться смелости и спросить.
- Ты уже что-нибудь нащупал? - Горящие от любопытства серьезные глаза. Отец должен клюнуть. А вот самому Доминику было несладко: приходилось притворяться в таком важном для него деле. Отец и впрямь прекрасный человек. И Доминик живо интересуется всеми расследуемыми им делами. Но сейчас он корысти ради строит подходящую мину, прячет подлинное обожание за наигранным. Доминик испытал почти физическую боль, когда Джордж ласково улыбнулся ему и нежно потрепал по голове.
- Пока ведем обычную проверку, Дом. Мы только начали, работы еще непочатый край.
- А к кому ты ездил в Церковный переулок? Ведь там не живет ни один подозреваемый, не так ли?
Немного подумав, Джордж спокойно ответил:
- Я заезжал к мисс Норрис. Как я и говорил, обычная проверка. Мне нужно опросить множество людей, бывших на месте преступления вчера вечером, вот и все.
- И пока никаких зацепок? Не думаю, что она могла сообщить тебе нечто важное.
- В сущности, ничего такого, чего бы я уже не знал. Давай ешь и хватит меня выспрашивать.
Несмотря на все хитрые уловки, больше ничего выведать не удалось. Доминик попробовал еще разок, но понял, что это бесполезно. А может, и выведывать-то нечего, может, полиция и впрямь больше ничего не знает? Но Доминик не испытывал радости. Чему радоваться, если совсем рядом с Китти маячит тень убийства и застилает солнце?
Глава V
- Да, я уже слышала, - сказала Джин Армиджер. - Это было в дневных газетах, вы же знаете. Я ждала вашего прихода.
Джин была стройной брюнеткой. Ее короткие черные волосы плотно облегали красивую точеную головку. Недлинное, широкое в скулах, страстное лицо говорило о живости характера. Ей было не больше двадцати трех - двадцати четырех лет. Она стояла посреди своей некрасивой, нелепо обставленной полугостиной-полуспальни на третьем этаже невзрачного дома миссис Харкнесс, расположенного в переулке на окраине города, стояла лицом к Джорджу и свету, падавшему на нее из окна, и ничего не стеснялась. Небольшой животик, прикрытый свободным синим платьем, несколько сковывал ее движения, но руки и голова по-прежнему были проворны как ртуть. По какой-то причине, возможно, потому, что Китти неизменно затмевала всех и вся, Джордж не ожидал, что увидит нечто столь привлекательное, столь яркое и живое. Джин, как говорил Уилсон, была девчонкой что надо. Теперь нетрудно было понять, почему Лесли Армиджер заметил ее, даже знаясь с Китти. Ведь он рос вместе с последней и привык относиться к ней как к сестре.
- Вы, конечно, понимаете, что мы должны провести обычное расследование. Прошлым вечером вы были дома, миссис Армиджер?
Услышав вопрос, она скривила губы и обвела беглым взглядом комнату, которую Джордж удостоил такого названия. На лестничной площадке была тесная импровизированная кухонька, а в саду - сарайчик, где Лесли дозволялось держать мольберт, холсты и краски. Но назвать это домом?
- Да, - сказала она, воздерживаясь от комментариев своего и без того красноречивого жеста. - Весь вечер.
- И ваш муж?
- Да, и Лесли тоже, правда, он ненадолго выходил примерно в половине десятого, чтобы отправить письма и подышать свежим воздухом. Он вчера весь день занимался упаковкой заказов на складах, поэтому ему был необходим свежий воздух. Но это только на полчаса.
- Значит, к десяти он вернулся домой?
- Думаю, даже немного раньше. К десяти-то наверняка.
- И больше не выходил?
- Нет. Разумеется, вы можете это проверить, спросив у него самого, - пренебрежительно добавила она. В эту самую минуту, если все шло по плану, Грокотт должен был задавать Лесли Армиджеру те же самые вопросы в директорском кабинете предприятия Молдена, чтобы персонал, без сомнения, уже почуявший "жареное", не делал скоропалительных выводов и не думал, что Лесли вот-вот арестуют. Но Джин этого, конечно, не знала. Джордж даже толком не понимал, почему он решил допрашивать этих молодых людей одновременно: ведь пока эта парочка дала ему ничуть не больше поводов для недоверия, чем любой другой возможный подозреваемый. Но он умел прислушиваться к своим предчувствиям.
- Безусловно, мы так и поступим, - сказал он, покривив душой. - Скажите-ка мне, миссис Армиджер, были ли у вас какие-нибудь встречи с вашим тестем с тех пор, как вы поженились?
- Нет, ни разу, - твердо отвечала она с резкостью, недвусмысленно говорившей о том, что таково было ее желание.
- А у вашего супруга?
- Они не встречались. Лесли один раз написал отцу, но лишь однажды, где-то пару месяцев назад.
- Пытался помириться?
- Просил помочь. - Произнося эти слова, она яростно стиснула зубы, будто перекусила нитку, и умолкла.
- С вашего согласия?
- Нет!!!
Она не очень-то заботилась о том, чтобы скрывать свои чувства, но явно не ожидала, что это отрицание прозвучит так гневно. На несколько секунд она отвернулась, закусив губу, но, видимо, решила, что слово - не воробей, и теперь нет смысла что-то смягчать и идти на попятный.
- И с каким результатом?
- С нулевым. В своем исполненном презрения ответе он нам отказал. - Она была этому только рада, ответ тестя успокоил ее бунтующую гордость, которую Лесли помимо своей воли ранил, обратившись к отцу за помощью.
- И больше никаких попыток наладить отношения не было?
- Ни одной, насколько мне известно. Уверена, что не было.
Поколебавшись, Джордж изложил ей условия завещания Армиджера. Такой шаг показался ему оправданным.
- Для вас это неожиданность, миссис Армиджер?
- Нет, - спокойно отвечала она. - С какой стати? Ведь должен же он был оставить кому-то свои деньги, а у него не было ни одного родственника, с которым он не рассорился.
- И вы не знали о его намерении сделать мисс Норрис своей наследницей?
- Мы знали только одно: что он навсегда списал Лесли со счетов. Поэтому нас это больше не касалось. Тесть ясно дал это понять.