ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Пятница, 25 июля
Два наших детектива продолжают обсуждать факт бесчеловечного расчленения тела.
В колледже мы хорошо поработали, удовлетворенно думал Льюис, везя Морса обратно через Саммертаун. Расположенные там магазины чередовались так же, как и два часа назад, когда он ехал по этой же дороге в сторону Лонсдейла: "Бадженс", "Стро Хэт Бэйкери", "Эллайд Карпетс", "Чикен Барбекю"... Только теперь они шли в обратном порядке. Вот так же обстоит дело и с расследованием. Морс должен восстановить все события, одно за другим, но только двигаясь от конца к началу... Льюис хотел задать Морсу два вопроса, но он знал, что в дороге лучше не нарушать мыслей этого великого человека.
Морс в это время думал о разбухшем, изуродованном трупе, который, по рассказам очевидцев, чуть не упустили, когда тащили багром из воды. И как само тело, сначала почти полностью скрытое под водой, постепенно представало взорам людей, стоявших на берегу, - так же постепенно вырисовывались все обстоятельства этого дела. Одна разгадка следовала за другой. Становилось совершенно ясно, что убийца либо был исключительно хитер, либо наоборот необыкновенно глуп, если он пошел на то, чтобы отрезать у убитого голову и ноги, и при этом оставил его в той же самой одежде. Если это была, конечно, его одежда... Льюис добросовестно сделал свое дело и утверждал, что костюм, совершенно однозначно, принадлежит Брауни-Смиту. Но что же можно было сказать о самом теле? Да, действительно, что можно сказать, о самом теле?
Когда они вернулись в офис, Льюис наконец отважился просить:
- Должно быть, это все-таки тело Брауни-Смита, как вы думаете, сэр?
- Не знаю.
- Но вы, конечно...
- Я же сказал, я не знаю, черт бы вас побрал!
Тогда Льюис выдержат приличную паузу и задал второй вопрос:
- Вам не кажется, сэр, что есть какое-то странное совпадение в том, что у вас и у этого парня, Гилберта, в одно и то же время разболелись зубы?
Морс, казалось, счел этот вопрос гораздо более интересным. Он не мог дать на него готовый ответ. Он подумал и, решительно покачав головой, произнес:
- Нет, это всего лишь совпадение, и не более. Совпадения происходят гораздо чаще, чем этого можно было бы ожидать. Многое происходит по воле случая, Льюис. Мы не очень-то задумываемся над тем, что такое случай и что такое удача, а ведь если посмотреть внимательно, то можно заметить, что они играют огромную роль в жизни каждого из нас. Греки и римляне отлично это знали. Должно быть, поэтому и те, и другие поклонялись богине удачи. И если вы хотите побольше узнать о совпадениях, то, когда вернетесь сегодня вечером домой, отыщите сорок шестое слово от начала сорок шестого псалма, а потом сорок шестое слово от конца этого же псалма и посмотрите, что там окажется! Не забудьте, между прочим, что это авторизованный текст.
- Может быть, вы повторите это еще раз, сэр?
- Ладно, это не важно, Льюис! Давайте-ка лучше вернемся к нашему делу! На чем мы остановились? Помните, о чем мы говорили во время ленча? Если бы наш убийца хотел, чтобы мы опознали его жертву, то он бы не стал, я повторяю, он бы не стал отрубать ему голову. Кроме черт лица, которые бросаются в глаза с первого взгляда, у вас всегда есть еще ваша лысая голова, местами выпавшие зубы, да что угодно, даже определенное расположение ушей на голове. И благодаря всему этому можно узнать любого человека. Вас может узнать кто угодно, независимо от того, отправитесь ли вы на две недели вниз по течению Миссисипи или же будете три месяца торчать в Траппе. Согласны? В том случае, если бы наш убийца хотел, чтобы труп опознали, он не стал бы, повторяю, не стал бы отрубать ему кисти рук. Потому что у человека есть одна замечательная вещь, которая отличает его от других людей и обеспечивает ему абсолютную индивидуальность, - это его отпечатки пальцев!
- А ноги? Как же с ними, сэр?
- Да помолчите вы хоть минуту! И бога ради, постарайтесь следить за тем, что я говорю! Мы и так продвигаемся довольно медленно!
- Мне вовсе так не кажется, сэр.
- Все, что я хочу сказать, сводится, собственно, к следующему: если бы убийца хотел, чтобы тело было опознано, он не стал бы отрезать ни голову, ни кисти рук у трупа - согласны?
Льюис кивнул: он был согласен.
- И еще, Льюис, существуют две другие улики, которые ведут к совершенно однозначной идентификации тела. Во-первых, это костюм. Теперь мы совершенно точно знаем, что это был костюм Брауни-Смита. А во-вторых, это письмо, которое, мы можем быть в этом почти уверены, было адресовано Брауни-Смиту. Конечно, в самом начале нашего следствия мы не располагали точными фактами, но на самом деле не нужно быть Шилоком...
- Шерлоком, сэр.
- Так вы понимаете, к чему я, собственно, веду?
Льюис задумался над этим вопросом и, наконец, ответил:
- Нет, сэр.
Морс тоже уже засомневался, не погрешил ли он против собственной логики, но он всегда считал, что нужно проговаривать даже самые неправдоподобные версии вслух. Обсудив их и отбросив все ненужные, можно было постепенно приблизиться к истине. Поэтому он продолжил свои туманные рассуждения.
- Только представьте себе на минуту, Льюис, что это на самом деле не тело Брауни-Смита, но кто-то явно хочет, чтобы мы приняли его за тело Брауни-Смита. Так, хорошо. Но если убийца оставляет нам голову, или кисти рук, или и то, и другое, тогда мы можем быть вполне уверены, что это не тело Брауни-Смита, ведь так? Насколько нам известно, Брауни-Смит страдал неизлечимой опухолью мозга, и если бы у нас была голова, то даже старина Макс, исследовав ее, мог бы сказать нам, что в коре головного мозга не все в порядке - даже при условии, что черты лица были бы изуродованы до неузнаваемости. То же самое с кистями рук. Не будем уж брать в расчет дактилоскопию. Но ведь Брауни-Смит потерял на войне часть указательного пальца на правой руке, никакой микрохирург не смог бы пришить к этой руке искусственный палец. Таким образом, если эти кисти, или хотя бы правая кисть, были бы оставлены, как есть, и все пальцы были бы на месте, то и тогда мы могли бы сказать с полной уверенностью, что это не тело Брауни-Смита. Вы следите за моей мыслью, Льюис? Но в нашем случае мы видим, что обе части тела, которые могли бы подтвердить, что это его тело, умышленно убираются, причем самым беспощадным способом.
Льюис напряженно свел брови, стараясь не потерять нить рассуждений Морса.
- Но как же тогда быть с костюмом? Как быть с письмом?
- Я только хочу сказать, Льюис, что, возможно, кому-то очень надо убедить нас в том, что это тело Брауни-Смита, вот и все.
- А вам не кажется, что все это довольно сложно?
- Может быть, - согласился Морс.
- Знаете, меня как-то немного обескураживает это дело, сэр. Мы ведь обычно ищем убийцу, верно? У нас, как правило, не бывает никаких сложностей с телом, а тут...
Морс кивнул:
- Но об убийце мы уже тоже кое-что знаем! В уме ему не откажешь. Он всеми способами пытается сбить нас с толку, чтобы мы не смогли опознать тело, и это ему, кажется, неплохо удается.
- И что же из этого следует, сэр?
- Из этого следует, Льюис, что он никак не глупее нас. А самые умные люди - ну-ка, угадайте где, Льюис?
- В полиции? - предположил Льюис.
Морс позволил себе снисходительно улыбнуться, а затем с убежденностью произнес:
- В Оксфордском университете! Я скажу вам даже больше, у меня уже есть идеи, что это за сотрудник университета!
- Да? - Льюис посмотрел на своего шефа с большим удивлением и даже подозрением.
Но Морс уже снова задумался о чем-то.
- Давайте только сначала закончим с этим трупом. Мы пока не можем точно сказать, почему отрезаны ноги, так? У нас есть кое-какие соображения относительно головы и рук, то почему отрезаны ноги? - рассуждал Льюис. - Возможно, у него, кроме всего прочего, нет пальца на ноге. Он мог, например, потерять его после несчастного случая в Бермудском треугольнике или где-нибудь еще. Может, он попал ногой под винт парохода или какого-нибудь другого вида водного транспорта.
Морс вдруг замер. Болтовня Льюиса внезапно навела его на новую мысль. Он бросился к телефону, позвонил суперинтенданту Стрейнджу прямо по внутренней связи и, к неописуемому удивлению Льюиса, попросил еще двоих водолазов, "если можно, немедленно", - чтобы они исследовали дно канала около моста Обри.
- А теперь об этих самых пресловутых ногах, - заключил Морс. - В каком месте, вы говорите, они были отрезаны?
- Ну, примерно вот здесь, сэр. - Льюис неопределенно показал рукой на свою ногу выше колена. - Примерно посередине между...
- Между тазобедренным и коленным суставом, все верно. Вы сказали "посередине"? Но ведь мы не знаем, где именно находится эта середина. Где, например, находится эта середина у вас? Возможно, как раз и предполагалось, чтобы на ноге трупа это выглядело как середина, а на самом деле...
- Как раз это я и сказал вам сегодня утром, сэр.
- Я знаю, что вы мне это сказали, знаю! Я только пытаюсь внести больше ясности в ваши мысли. Я надеюсь, вы не возражаете?
- Мне уже и так все совершенно ясно, сэр. Все дело в том, что этот мужчина мог быть выше или ниже. Если рост Брауни-Смита был примерно пять футов одиннадцать дюймов, обрубки ног у него должны быть короче. На самом деле именно длина бедренной кости в основном определяет, какой у человека рост.
- Вот именно! - воскликнул Морс. - А вы случайно не знаете, какого роста Вэстерби, или, может быть, правильнее было бы сказать, какого роста он был?
Примерно пять футов пять дюймов, сэр. Я спрашивал у секретаря колледжа, между прочим, очень милая девушка.
- Вот как!
- И я совершенно согласен со всем, что вы сказали, сэр. Голова, кисти рук, ноги - все это вы прекрасно объяснили. Если убийца хотел, чтобы мы думали, что это тело Брауни-Смита, по всей вероятности, он вынужден был избавиться от всех этих частей тела.
Но теперь они поменялись ролями, и у Морса на лице было написано сомнение.
- А вам не кажется, что все это несколько надуманно? А Льюис?
- Да, действительно, слишком уж надуманно и сложно. У нас есть костюм, и у нас есть письмо - оба они принадлежат Брауни-Смиту. Кроме того, нам известно, что он куда-то уехал и пропал. Для меня этого вполне достаточно, сэр. Но вы, кажется, всерьез верите в то, что человек, которого мы пытаемся разыскать, нисколько не уступает нам в уме.
Морс ничего не ответил, но Льюису показалось, что взгляд у него сделался иронически-насмешливым. Интересно, что ему пришло в голову теперь, подумал Льюис.
Прошло еще несколько минут, и в комнате появился Диксон. Он пришел сказать, что среди членов Ассоциации рыбаков нет человека по имени Саймон Рауботэм. Нет его также и среди членов всех других клубов рыбаков в окрестностях Оксфорда. Льюис нисколько не обрадовался этой новости. Дело в том, что сам он был почему-то абсолютно уверен, что найденный в канале труп принадлежит Брауни-Смиту. А тот факт, что имя Саймона Рауботэма не числилось ни в каких списках, был, наоборот, в пользу странной идеи Морса, идеи, которую тот изложил ему накануне утром, и которая сводилась к тому, что имя Саймон Рауботэм было точной анаграммой имени О. М. Брауни-Смит.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Суббота, 26 июля
Исключительно короткое включение к первой части расследования.
Без пяти четыре утра следующего дня Морс проснулся и посмотрел на часы, что стояли около его постели. Ему было странно, что еще так рано, а он уже чувствует себя совершенно отдохнувшим. Он встал с постели и постоял немного у окна, глядя на тихую улицу, которая находилась всего в сотне ярдов от Бэнбери-Роуд, дороги, которая вела на север к Кидлингтону и оттуда мимо управления полиции "Темз-Вэлли" к Траппу, где вода, должно быть, тихо плескалась сейчас о борт какого-нибудь плавучего домика.
Морс задернул занавески и отправился в ванную. Взглянув на себя в зеркало, он заметил, что щека почти пришла в норму, принял две последние таблетки пенициллина и вернулся в постель. Он лег на спину и подложил руки под голову...
Нужно было докопаться еще до очень многих вещей, которые помогли бы полностью восстановить картину этой погубленной человеческой жизни. Ему снова как наяву представились воды канала, которые постепенно меняли свой цвет с зеленого на серый, с серого на желтый, потом на черный... на белый... Морс совсем было задремал, но в его сознании тут же снова всплыл образ хитроумно задуманного убийства, и в центре всего этого грандиозного хитросплетения событий и обстоятельств он увидел... самого себя. В одном он бы теперь совершенно уверен: несмотря на непоколебимую веру Льюиса в то, что тело принадлежит Брауни-Смиту, человек, которого они нашли, был совершенно определенно не доктор Брауни-Смит из Лонсдейла.
Теперь Морс никак не мог заснуть, потому что уже наступило утро, и из окна доносился шум транспорта и голоса людей, садящихся в автобусы. Овидий, находясь посреди ночи в объятиях своей любимой, кричал лошадям, чтобы они скакали тише по небесному своду. Но у Морса не было возлюбленной, и, когда часы показывали без пятнадцати пять, он встал, приготовил себе чай и снова посмотрел на тихую улицу под его окном, где, как он уже чувствовал, начиналась суета жизни, и ночь определенно переходила в день.
И предчувствие не обмануло Морса, потому что на следующее утро он, как это произошло несколько раньше с Брауни-Смитом, получил длинное письмо. Это было очень странное и необычное письмо.
Конец первой мили
МИЛЯ ВТОРАЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Понедельник, 28 июля
Морс, который пришел к правильному выводу благодаря неверной посылке, теперь убеждается, что он был на верном пути.
Когда в начале девятого Морс открыл дверь своей комнаты, он увидел, что Льюис уже сидит там и читает "Дейли миррор".
- Вам, кажется, не терпится заняться нашим расследованием прямо с утра, Льюис?
Льюис сложил газету:
- Боюсь, что вы допустили серьезный просчет, сэр.
- Вы имеете в виду наше расследование?
- И да, и нет, сэр. Как я уже сказал, вы допустили серьезный просчет.
- Да о чем, собственно, речь? Ничего не понимаю!
- Я тут попытался отгадать анаграмму, когда пил кофе. К ней был дан ключ. Совсем простенькая анаграмма: "аврал"...
- "Лавра", - перебил его Морс.
- Я знаю, сэр. Но дело в том, что имя Саймон Рауботэм не может быть анаграммой имени О. М. А. Брауни-Смит!
- Не может быть! - Морс быстро написал на этот раз оба имени и стал одну та другой вычеркивать буквы, пока, наконец, не остановился.
- Бог ты мой! Да ведь вы правы. Тут одна лишняя буква "Э"!
- Это вышло у меня совершенно случайно, сэр. Я вычеркивал буквы и... - словоохотливо начал объяснять Льюис, но Морс его уже не слушал.
Как он мог так ошибиться после всех его умных рассуждений и смелых дедукций? Неужели Льюис был прав в своей простодушной уверенности в том, что дело это совсем не такое сложное, каким оно представлялось Морсу? Он уныло покачал головой. И туг же, словно хватаясь за соломинку, подумал, что если он ошибся в разгадывании анаграммы, то и Брауни-Смит мог точно так же ошибиться, составляя совершенно вымышленное имя. Впрочем, он и сам до конца не верил в это и, честно говоря, даже слегка растерялся и расстроился.
В половине девятого зазвонил телефон, и взволнованный голос на другом конце провода объявил, что говорит констебль Диксон.
- Я только что читал "Оксфорд таймс" за прошлую неделю, сэр, - сообщил он.
- Надеюсь, не на дежурстве, - почти утвердительно произнес Морс.
- Я не из полиции говорю, сэр, я сейчас дома.
- Так, и что же?
- Я его нашел!
- Кого?
- Саймона Рауботэма. Я читал страничку для рыбаков и наткнулся там на его имя. Он занял второе место в соревнованиях по рыбной ловле у Королевской плотины в прошлое воскресенье.
- Так.
- Он живет в Ботли, во всяком случае, так там и написано.
- Ручаюсь, что ни в каком Ботли он не живет, - заметил Морс.
- Простите, сэр?
- Ладно, это я так, все равно спасибо, что дали мне знать.
- А помните, что вы мне обещали, сэр? Я имею в виду пончики?
- Нет, я забыл, - ответил Море и положил трубку.
- Может, мне поехать и встретиться с ним? - спокойно спросил Льюис.
- Думаю, это нам ровным счетом ничего не даст, - отрезал Морс, после чего угрюмо замолчал.
Поскольку на письме была проставлена пометка "Строго конфиденциально. Отдать лично в руки", регистратор не стал вскрывать большой белый конверт, а отнес его в комнату Морса и положил прямо на стол. Здесь, на синем блокноте Морса, он и лежал, когда двое детективов вернулись из буфета, где они пили кофе.
Внутри конверта был еще один запечатанный конверт, адресованный, как и верхний, главному инспектору Морсу, и сопроводительное письмо от управляющего филиала "Барклэйз банка", датированное двадцать шестым июля. В письме было написано следующее:
Дорогой сэр.
В понедельник, 21 июля, мы получили запечатанный конверт. К нему прилагалось распоряжение отправить его лично вам в субботу, 26 июля. Надеемся, что вы не будете иметь никаких претензий, поскольку мы выполнили свои обязательства.
Искренне ваш...
Морс передал записку Льюису:
- Ну, что вы на это скажете?
- Какая-то ерунда, сэр. Почему нельзя было послать письмо прямо вам?
- Откуда мне знать? - ответил Морс. - Будем надеяться, что оно битком набито пятифунтовыми бумажками.
- А вы не хотите его вскрыть?
- Интересно, - произнес Морс, словно бы и не слыша слов Льюиса. - Если это письмо пришло в банк в понедельник, 21-го, то оно было написано, скорее всего, в воскресенье, 20-го, а Макс говорил, что ЭТО наиболее вероятный день, когда труп мог быть сброшен в канал.
- По это письмо вряд ли имеет какое-то отношение к нашему делу.
- Ну, это мы очень скоро узнаем. - Морс вскрыл конверт и начал читать. Когда он прочитал первые строки этого отпечатанного на машинке текста, у него непроизвольно вырвалось восклицание: "Бог ты мой!" - но дальше он уже до самого конца не произнес ни звука. Казалось, он был целиком и полностью поглощен содержанием письма, напоминая чем-то любителя порнографии в секс-шопе.
Когда он дочитал до конца это длинное письмо, на его лице появилось то отвратительное самодовольное выражение, которое часто появляется на лицах людей, чьи утверждения вначале подвергались сомнению, а потом полностью подтвердились.
Льюис взял у него письмо и тут же посмотрел на последнюю страницу.
- Подписи нет, сэр.
- Вы прочтите, прочтите его, Льюис, - сказал Морс вежливо.
Сам же он взял трубку и начал набирать номер банка.
- Управляющею, пожалуйста.
- В данный момент он очень занят. Вы не могли бы...
- Послушайте, молодой человек, с вами говорит начальник полиции из Оксфордшира. Пожалуйста, передайте ему, чтобы он взял трубку.
Льюис к этому времени уже прочитал первую страницу письма.