Она смотрела прямо на него, и все равно чертам его лица недоставало четкости. Давно не бритая борода нарушала линию подбородка, длинноватые для полицейского волосы торчали в разные стороны, само лицо крайне подвижное. Формы полицейского на незнакомце не было. Фрэн подумала, что одежда под теплой курткой тоже не отличается опрятностью.
- Меня зовут Перес, - представился он. - Инспектор полиции. Ответите на кое-какие вопросы?
"Перес? Разве это не испанская фамилия? Для Шетландских островов уж точно необычная. Впрочем, и видок у него… под стать". Ну вот, мысли снова скачут с одного на другое. Увидев Кэтрин на снегу, она ни на чем не могла сосредоточиться.
Полиция тем временем огораживала место преступления сине-белой лентой, закрывая проем, через который Фрэн пробралась на поле. Интересно, девушка по-прежнему там, на снегу? У Фрэн вдруг возникла нелепая мысль: Кэтрин ведь холодно. Она понадеялась, что кто-нибудь все же догадается ее накрыть.
Кажется, Перес снова о чем-то ее спросил - она поняла это по его вопросительному взгляду.
- Простите, - сказала она. - Простите, сама не знаю, что со мной.
- Это шок. Но ничего, пройдет. - Он смотрел на нее так, как она наверняка смотрела на модель во время съемок, - отстраненно, взглядом человека, привычно делающего свое дело. - Давайте отвезу вас домой.
Дорогу Перес не спрашивал - знал, где она живет. Они поднялись на крыльцо; он взял у нее ключи и отпер дверь.
- Выпьете чаю? Или, может, кофе? - предложила Фрэн.
- Кофе было бы неплохо.
- А вам не надо возвращаться? Ну, там… осмотреть тело?
Он улыбнулся:
- Мы ждем криминалиста. Пока он не приехал, мне там делать нечего.
- А Юэн знает? - спросила она.
- Это отец девушки?
- Да, Юэн Росс, преподаватель.
- К нему уже выехали.
Фрэн включила конфорку, поставила чайник, сыпанула в кофеварку несколько ложек кофе.
- Вы ее знали? - спросил он.
- Кэтрин? Она приходила посидеть с Кэсси. Правда, нечасто. Раз я ездила в город - один писатель выступал с лекцией. И как-то в школе было родительское собрание. И еще Юэн однажды пригласил меня к себе поужинать.
- Вы были дружны? С мистером Россом?
- Просто хорошие соседи. Родители, в одиночку растящие детей, часто держатся вместе. У него жена два года болела раком и умерла. После ее смерти он захотел перемен. Они ведь жили где-то в Йоркшире, в большом городе, он был директором школы. А тут вдруг увидел объявление о вакансии в нашем городке и решился на переезд.
- А как к этому отнеслась Кэтрин? Наверняка для нее жизнь в глухомани стала чем-то вроде культурного шока.
- Не знаю. Дети в ее возрасте… их сложно понять.
- А сколько ей было?
- Шестнадцать. Почти семнадцать.
- А вы? - спросил он. - Почему вернулись?
Его вопрос вызвал досаду. И откуда он знает, что она жила здесь раньше?
- Разве это имеет отношение к делу? - спросила она. - К вашему расследованию?
- Вы обнаружили тело. Тело человека, которого убили. И вам придется ответить на кое-какие вопросы. Даже личного характера, пусть вам и кажется, что они совершенно неуместны. - Он пожал плечами, давая понять, что ничего не попишешь - таков порядок. - К тому же ваш муж, он ведь в здешних местах фигура заметная. Вот и болтают всякое. А вы что же, думали, ваше возвращение останется незамеченным?
- Он мне не муж, - отрезала она. - Мы развелись.
- И все-таки, почему вы вернулись? - настаивал Перес.
Он сидел у окна на стуле, скрестив вытянутые ноги. В носках из толстой белой шерсти, свалявшейся после многих стирок, - ботинки снял еще при входе. Куртка висела там же - на крючке, рядом с курточкой Кэсси; он остался в мятой красной рубашке в клетку. Откинувшись на спинку стула, Перес держал в руке кружку и смотрел вдаль. И казался при этом совершенно расслабленным. У Фрэн прямо руки зачесались схватить бумагу, уголек и сделать набросок.
- Мне здесь нравится, - сказала она. - Да, я больше не люблю Дункана, но это не повод лишать себя удовольствия жить там, где хочется. К тому же Кэсси может общаться с отцом. Ничего не имею против Лондона, но мегаполис - не самое подходящее место для ребенка. Я продала свою квартиру, так что на первое время вырученного хватит.
Фрэн не хотелось раскрывать перед чужим человеком душу, говорить о том, что она рисует, что ее мечта - зарабатывать на жизнь рисованием, что на переезд ее толкнул неудачный роман. Что сама она выросла без отца и не желает того же своей дочери.
- Останетесь?
- Наверное.
- А Юэн Росс? Как по-вашему, он здесь надолго?
- Думаю, ему до сих пор тяжко без жены.
- В каком смысле?
Она замолчала, подбирая слова.
- Мне трудно судить - я его плохо знаю.
- И все-таки?
- Похоже, он до сих пор не вышел из депрессии. Я не о плохом настроении - о болезни. Наверняка он надеялся, что с переездом все изменится, само собой решится. Но так не бывает же, правда? Женщины, с которой он прожил двадцать лет, по-прежнему нет рядом.
Она замолчала.
Перес посмотрел на нее, ожидая продолжения.
- В день, когда я въехала в этот дом, он заглянул к нам познакомиться. Такой обаятельный, любезный… Принес кофе, молоко, подарил букет цветов из собственного сада. Сказал, что, несмотря на разделяющий нас холм, мы почти что соседи - он живет у самого подножия, между нами и школой. При первом знакомстве с ним я и не подумала, что у него горе, что в его жизни что-то не так, - он хорошо держался. Увидев Кэсси, сказал, что у него тоже дочь, Кэтрин. И, если мне надо будет отлучиться из дому, Кэтрин с радостью посидит с девочкой - ей вечно не хватает на карманные расходы. Только и всего. О жене - ни слова. О ней я узнала уже от Кэтрин.
Когда Юэн пригласил меня к себе на ужин, я не знала, чего ожидать. В смысле, одинокая, но еще молодая женщина… Бывает, мужчины не прочь за такой приударить: мол, обделенная мужским вниманием, долго ломаться не будет. Ну, вы понимаете, о чем я. Ничего подобного в поведении Юэна я не заметила, хотя порой такие вещи и неочевидны.
- И вы пошли, хотя не были в нем уверены?
- Ну да. Знаете, наверное, все дело в недостатке общения. Иной раз так не хватает компании сверстников. И потом, я решила: "Да ладно, подумаешь! В конце концов, он привлекательный мужчина, с приятными манерами, свободный. Таких в округе немного".
- И как, вечер прошел удачно? - Он улыбнулся дружелюбно, лишь слегка поддразнивая. Улыбка вышла скорее отеческая, хотя они с Фрэн наверняка были ровесниками.
- Для первого раза неплохо. Обустраивая новое место, он в самом деле постарался. Видели его дом? С новой пристройкой, сплошь стекло и дерево, и вид на побережье восхитительный. И по всему дому фотографии жены. В самом деле, даже не по себе становится. Я тут же подумала о Кэтрин: ей-то каково? Не возникает ли у нее мыслей, что она у отца на втором месте, что он был бы рад, если бы вместо матери умерла она? Но потом решила, что каждый справляется со своим горем как может. Да и мне ли судить?
Мы тут же сели за стол. Все было очень вкусно - не хуже, чем у других. Мы говорили о том о сем. Я поведала ему историю своего развода. Без драм, весело. Выучилась. Гордая. Ведь непросто признаться в том, что муж по уши влюбился в женщину, которая тебе в матери годится. Только и остается, что шутить. А вообще мы оба немного нервничали. Он выпил немало, да и я тоже.
Фрэн хорошо помнила тот вечер. Уже стемнело, но Юэн не задернул шторы, и получалось, будто они сидели на природе, за накрытым среди скальных камней столом. Комнату заливал мягкий свет свечей. Направленная на большую фотографию лампа освещала портрет умершей женщины, и Фрэн никак не могла отделаться от ощущения, что они ужинают втроем. Сервировка стола отличалась излишней помпезностью: солидные столовые приборы, бокалы с гравировкой, накрахмаленные салфетки, дорогое вино. И тут вдруг Юэн беззвучно заплакал - слезы покатились по щекам. Она не знала, как реагировать, и продолжала есть - в конце концов, еда великолепная, - думая, что сейчас он справится с собой. Но плач перешел в рыдания - давясь всхлипами, он вытирал сопли и слезы белоснежной салфеткой, - и неловкость момента только усугубилась.
Она не могла больше делать вид, будто ничего не происходит, - встала и, подойдя к нему, обняла, как обняла бы свою Кэсси, если бы та испугалась во сне.
- Понимаете, он никак не мог справиться, - сказала она Пересу. - Его раздавило горем, он не готов был к развлечениям. Вот и не выдержал. - Вспомнив о смерти Кэтрин, Фрэн вдруг осознала весь ужас трагедии. - Господи, а теперь еще и дочь!
"Для него это будет уж слишком, через край, - подумала она. - Ради кого теперь жить?"
- А дочь с отцом, они ладили? - спросил Перес. - Не было между ними споров, натянутости в отношениях? Наверняка ведь отцу непросто одному воспитывать дочь-подростка. Трудный возраст. В таком возрасте любой подросток бунтует. И достучаться до него невозможно.
- Вряд ли они ругались, - покачала головой Фрэн. - Даже представить трудно. Скорее всего, он настолько ушел в себя, что не слишком за ней приглядывал. Нет-нет, я не хочу сказать, что махнул рукой. Уверена, у них были теплые отношения. Но вряд ли он интересовался тем, сделала ли она уроки, во что одевается, когда ложится спать. Его на все это попросту не хватало.
- Кэтрин говорила с вами об отце?
- Никогда. Серьезных тем мы вообще не касались. Возможно, для нее я была слишком стара. Мне она всегда казалась замкнутой, но, думаю, вся молодежь такая. Подростки с людьми взрослыми не откровенничают.
- Когда вы видели Кэтрин в последний раз?
- В смысле, говорила? Накануне Нового года, днем. Позвонила ей на мобильный и оставила сообщение, что недели через две собираюсь на концерт и не посидит ли она с Кэсси. Кэтрин перезвонила и согласилась.
- Какой она вам в тот раз показалась?
- Какой? Да какой всегда. Она даже рассказала, что вечером они с подругой собираются в Леруик - встречать Новый год.
- С какой подругой?
- Кэтрин не сказала, но, думаю, это была Салли Генри. Она живет в доме при начальной школе. Я частенько видела их вдвоем.
- Значит, в тот день вы видели Кэтрин в последний раз?
- Говорила. А видела буквально вчера, в середине дня, - она сходила с автобуса из Леруика. И дальше пошла с тем странным стариком, что живет на Взгорке.
Глава седьмая
Полиция нагрянула к Магнусу, когда он ждал ее меньше всего. Стук в дверь застал его в ванной комнате. Она была в дальней части дома, в пристройке, - в свое время мать наняла Джорджи Сандерсона сделать ее. Джорджи к тому времени уже повредил себе ногу и не мог выходить в море. Бывший рыбак тогда охотно согласился: он маялся без дела, да и обещали заплатить. Но парень хоть и рукастый, а плотник оказался не самый лучший: между пристройкой и стеной дома остались щели. Вскоре после смерти матери в ванной перегорела лампочка, но Магнус даже не подумал заменить ее. Брился он в кухне над раковиной, а чтобы разглядеть в ванной унитаз, хватало света из спальни, дверь которой он оставлял открытой.
Магнус давно уже испытывал надобность облегчиться, но не хотел покидать наблюдательный пост у окна. Народ все прибывал и прибывал: констебли в униформе, высокий мужчина в костюме… Растрепанного вида парень подошел к "лендроверу" Генри, в котором сидела та молодая женщина, и она пересела к нему в машину. Магнус очень надеялся, что ее увезли не в полицейский участок, не в ту каморку со стенами, выкрашенными масляной краской. Но терпеть дольше уже не было мочи. И надо же было случиться, что в тот самый момент, когда он стоял перед унитазом как какой-нибудь малолетний пацан - с упавшими на пол штанами и трусами, потому как уж очень торопился, чтобы возиться сначала с молнией, потом с пуговицами на гульфике, - раздался стук в дверь. Магнус запаниковал.
- Погодите, - крикнул он, не в состоянии прерваться. - Погодите минутку. Уже иду.
Закончив, он разом натянул трусы и штаны с эластичными вставками в поясе. И только теперь, снова обретя приличный вид, немного успокоился.
Магнус вернулся в кухню и подошел к окну - стучавший все еще стоял под дверью, терпеливо дожидаясь. Даже на крыльцо не поднялся. Это был тот самый растрепанный малый, который увез молодую женщину. Значит, она сейчас не в полицейском участке Леруика, а в собственном доме, который возле часовни. Магнус подумал, что с женщинами полиция обращается иначе.
Он открыл дверь и уставился на гостя, незнакомого и явно нездешнего. Вглядевшись в его лицо, Магнус не заметил сходства ни с кем из местных. Стало быть, родни у парня здесь нет.
- Небось с Фэр-Айла буите? - буркнул Магнус себе под нос, не слишком-то заботясь, чтобы его поняли. Не то что тогда, когда к нему пожаловали девушки. Ну да если незнакомец в самом деле местный, поймет. И тот, видно, понял.
- С Фэр-Айла буим, - ответил незнакомец. И чуть помолчав, прибавил: - Родился там. А учился в Абердине. Теперь вот работаю здесь, в Леруике. - Потом протянул руку: - Перес.
- Экое чудное для Фэр-Айла имя!
Перес улыбнулся, но пускаться в объяснения не стал.
Магнус по-прежнему не замечал протянутой в знак приветствия руки. Старик подумал, что вот ведь, сам-то он на Фэр-Айле никогда и не был. Грузовой паром как не ходил туда, так и не ходит. Добраться до острова можно на почтовом судне из Гратнесса, гавани, поблизости от которой аэропорт; три часа пути. Магнусу доводилось видеть снимки острова - в местном клубе как-то показывали слайды, и они с матерью ходили смотреть. Восточная часть острова - длинная гряда высоких скал. Однако больше он ничего не запомнил. Да вот еще священник, тот самый, который жил в доме возле часовни, раньше читал проповеди на Фэр-Айле.
- И как оно там? - спросил он.
- Мне нравится.
- Чего ж уехали?
- Известное дело - работать негде.
Тут Магнус наконец заметил протянутую руку Переса и пожал ее.
- Может, зайдете? - предложил он. Увидев поодаль, на склоне холма, констебля в униформе, пристально смотревшего на него, поторопил: - Давайте-давайте, заходите.
Входя, Перес пригнулся; оказавшись в небольшой комнате, он будто заполнил собою все пространство.
- Садитесь, - пригласил Магнус, чувствуя себя неуютно: Перес возвышался над ним словно башня. Он выдвинул стул из-за стола и подождал, пока Перес усядется. Все утро Магнус ждал: вот-вот к нему нагрянут. А теперь не знал, что и говорить, что думать.
"Садитесь", - донеслось из клетки. Птица просунула клюв между железными прутьями и повторяла, не делая пауз: - "Садитесь-садитесь-садитесь".
Магнус взял старый свитер и набросил на клетку. Он испугался, что встрявший в разговор ворон разозлит полицейского. Но Переса выходка ворона только позабавила.
- Это вы его научили? Не знал, что вороны говорят.
- Они смышленые птицы. - Магнус чувствовал, как губы снова растягиваются в дурацкой ухмылке, но ничего не мог поделать.
- А сегодня утром воронов не замечали? У подножия холма?
- Они всегда рядом, - сказал Магнус.
- Обнаружено тело. Тело молодой девушки.
- Это Кэтрин, - вырвалось у него. Само собой, помимо его воли - как ухмылка. "Ничего им не говори", - вспомнил он слова матери. Перед тем как двое полицейских увезли его в Леруик, она сказала: "Ты ничего не сделал, вот ничего им и не говори".
- А откуда, Магнус, вам известно, что она мертва? - Перес говорил медленно, отчетливо произнося каждое слово. - Откуда вы знаете, что там, на холме, лежит Кэтрин?
Магнус затряс головой. "Ничего им не говори".
- Вы видели, что произошло? Видели, как она погибла?
Магнус озирался с затравленным видом.
- Может, вы заметили в небе воронов и решили полюбопытствовать, что это их так встревожило?
- Да, точно! - Он был благодарен за подсказку.
- И вышли посмотреть?
- Да-да! - энергично закивал Магнус.
- Почему же не сообщили в полицию, а, Магнус?
- Она умерла. Я ничем не мог ей помочь.
- Но ведь о таком необходимо сообщать полиции.
- Да как бы я сказал? У меня и телефона нет.
- У кого-нибудь из соседей наверняка есть. Могли бы их попросить.
- Соседи со мной не разговаривают.
Повисла тишина. Накрытый ворон чесал себя лапой, что-то бормоча.
- Когда вы ее видели? - спросил Перес. - В котором часу спустились посмотреть?
- Да вот аккурат ребятня в школу прошла. Как выходил из дому, звонок в школе и прозвенел, - сказал Магнус, довольный, что так ловко ответил. Мать точно одобрила бы.
Снова установилось молчание.
Перес делал у себя пометки. Закончив, поднял голову:
- А давно вы живете один?
- С той поры, как мать померла.
- Это когда?
Магнус задумался. И сколько же лет прошло? Но на этот счет у него не было никаких догадок.
- Агнес тоже умерла, - сказал он, не желая производить вычисления в уме.
- Кто такая Агнес?
- Моя сестра. Десяти лет заболела коклюшем. Нам и невдомек было, что это серьезно, - сказал Магнус и плотно сжал губы. Не годится полиции совать свой нос еще и в это.
- Наверное, с тех пор как мать умерла, вам тут одиноко?
Магнус ничего не ответил.
- И вы рады были компании, а?
Он по-прежнему молчал.
- Кэтрин ведь была вашим другом, так?
- Да, - сказал Магнус. - Другом.
- Вы виделись вчера? На автобусной остановке? Она как раз из города ехала.
- Она была на вечеринке.
- На вечеринке? - переспросил Перес. - Всю ночь? Вы точно знаете?
"А и правда, была ли?" Магнус задумался. Но он плохо помнил. Да и в тот раз Кэтрин вообще мало говорила.
- Она выглядела усталой, - сказал он. - Понятное дело: всю ночь веселилась. Вроде так и сказала: мол, была на вечеринке.
- Во что она была одета?
- Ничего нарядного, - заметил Магнус. - Правда, нынче молодежь и на вечеринки-то не слишком наряжается.
- Вы ведь были там, в поле, подходили близко? Наверняка видели, что на ней? Она была в той же одежде?
- Да вроде нет, - сказал Магнус. И задумался: так ли ответил? Ну как вопрос с подвохом? - Помню только красный шарф.
- Она рассказывала, у кого была?
- Нет, не говорила. Она не сразу меня заметила - потом уже, когда вместе с автобуса сходили.
- И как она выглядела?
- Так я уже говорил: усталой.
- А все-таки? Была она при этом усталой, но довольной? Или усталой и печальной?
- Она зашла ко мне, - вдруг сказал Магнус. - На чай.
Тишина.
Магнус понял, что оплошал. И торопливо прибавил:
- Она хотела снять меня - для школьного задания. Она правда хотела зайти.
- И как, сняла?
- Да, сделала пару-тройку снимков.
- А раньше она у вас бывала?
Похоже, гость не насторожился: не стал подступаться с расспросами, не угрожал, не сыпал проклятиями.
- В Новый год. Вместе с Салли. Они шли домой, увидели у меня в окне свет и зашли поздравить с Новым годом.
- Салли?
- Салли Генри, дочка учительницы.
- А вчера Кэтрин была одна?
- Одна, да.
- И долго она у вас пробыла?
- Так, выпила чаю с пирогом.
- Значит, она не сидела у вас в гостях весь день?