- Пора кончать, лейтенант! Миссис Барлоу надо везти в больницу, а не мучать вопросами.
Мой инквизитор побагровел. Я подумала, что он прикажет арестовать Питера. Но, к моему удивлению, Фишер отступил. Раскрыв записную книжку, он отыскал мою фамилию.
- Маргарет Барлоу, Южная Уотер-стрит, Эдгартаун?
Я кивнула. Он захлопнул книжку и сказал:
- Если надумаете выехать с Острова, миссис Барлоу, дайте нам знать. Вы нам можете понадобиться.
Питер пробормотал что-то сквозь зубы о "полицейских ищейках" и, рывком включив скорость, выехал на дорогу, не обращая внимания на то, что Фишер собирался сказать что-то еще.
- Как вы себя чувствуете, миссис Барлоу? - заботливо спросил мой спутник.
Я откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Мне было худо: жутко болела голова, нестерпимо ныла шея.
- Спасибо, Питер, все в порядке. Мы ведь договорились, что вы не будете называть меня миссис Барлоу. Я чувствую себя восьмидесятилетней в такие минуты.
Он засмеялся.
- Однако, независимо от того, что вы чувствуете в эту минуту, вам сейчас не дашь более сорока.
Я исхитрилась улыбнуться.
- Вы - просто прелесть. Хотела бы я, чтобы это так и было.
Взглянув на него, я подумала: "Надеюсь, что женщина, которой он достанется, будет отдавать себе отчет, как ей повезло".
- Домой или к доктору? - спросил он.
Наверное, надо было показаться врачу, но это было выше моих сил. Таблетка аспирина и постель - это все, что я могла себе сейчас позволить. Я надеялась, что сотрясения у меня нет: теперь боль сосредоточилась в шее, а не в голове.
- Везите домой, - сказала я.
- Решено?
- Решено.
Свернув от Ти-лейн на главное шоссе, Питер вдруг спросил:
- Зачем вы сочинили эту историю?
- Какую?
- Насчет туалета…
- Вы в это не поверили?
- Нет.
- А он поверил, как вы считаете?
- Эти ищейки не верят ничему.
Подумав с минуту, я проговорила:
- Если бы рассказать ему, что я на самом деле делала наверху, он допрашивал бы меня целую неделю.
- А что вы там делали?
- Не сейчас, Питер…
- Извините.
Мне показалось, что он слегка задет. Я тронула его за руку.
- Не обижайтесь. Я расскажу вам обо всем, но только не теперь.
Он ничего на это не ответил. Я не успела оглянуться, как оказалась дома. Питер поставил машину в гараж, сдал меня с рук на руки Хедер, которая как раз возвращалась с пляжа вместе с детьми, и отправился на своем велосипеде к себе в магазин. Хедер немедленно уложила меня в постель. Я с трудом уговорила ее не приглашать доктора.
- Даже и Гленна Ротенберга? - спросила она.
- Его в особенности.
Что-то изменилось в моем отношении к Гленну Ротенбергу. Когда я возвращалась домой с Питером, у меня не выходили из головы очень неприятные сцены: Саманта в перепачканных краской джинсах и теннисных туфлях несет тяжеленную, в пять галлонов, банку с краской, как будто это пустая банка из-под сардин; Саманта готовится выступить на следующей неделе в роли восьмидесятилетней женщины в пьесе "Королева Виктория"; банковский отчет Саманты испещрен красными чернилами; сожитель Саманты, Гленн Ротенберг, постоянно подвозит Грейс в своей машине…
Да, но кто садится к нему в кабину? Действительно ли он подвозит Грейс?
Я не рассказала лейтенанту Фишеру о детской и о том, что там видела. Теперь я подумывала о том, что следует это сделать, потому что мною все более завладевала мысль о двойниках - о ночной Грейс и Грейс дневной. Голова у меня шла кругом: слишком дикой казалась мысль о том, что особа, принимающая по ночам личину Грейс Чедвик, переодевается в ее спальне и даже оставляет в ее шкафу мокрое платье, в которое была одета в момент убийства.
А что, если я ошибаюсь? Что, если ночная Грейс и Грейс дневная - одно и то же лицо, причем постороннее? Почему не предположить, что настоящей Грейс уже нет в живых?
Глава 11
Во все время случившегося со мной происшествия помощь была рядом. Моя подруга находилась менее чем в пятистах ярдах, занимаясь выкапыванием и пересадкой лекарственных растений с проданного ею участка на тот, что у нее остался. Конечно, я ее не видела, а она ничего не слышала, но тем не менее была поблизости.
- Такая вот ирония судьбы, - вздохнула Эсси. - Кроме того, я не могу отделаться от мысли, что Оуэн Фулер был дома, - я видела соседа у его сарая, когда уходила домой.
Она сидела у моей кровати, прихлебывая травяной чай, приготовленный Хедер. У нее хватило такта похвалить его, не сравнивая со своим собственным.
Было около семи вечера. Эсси только что вернулась из города, где заходила в книжный магазин в поисках своих секаторов, которые, как она считала, выпали где-то у нее из сумки. Узнав от Питера о случившемся, она сразу же примчалась ко мне. Преодолевая боль в голове и шейных позвонках, я рассказала ей почти все - начиная с того, как я ехала по живописной кленовой аллее в усадьбу "Руккери", и кончая тем моментом, когда Питер умчал меня в машине, спасая от противного лейтенанта Фишера.
Здесь не случайно написано "почти все": я утаила от нее, что видела начатый ящик с патронами. Можно было не сомневаться: узнав о нем, Эсси привязала бы меня к кровати. Двое уже были зверски убиты, двое - Элджер (если полагаться на его рассказ) и я - подверглись нападению. Патроны наводили на мысль, что владелец джинсов и теннисных туфель находится гдето поблизости, что он вооружён и вследствие этого опасен вдвойне. Если еще можно как-то избежать утопления или оглушения, то от меткого выстрела спасения быть не может.
Не поделилась я с подругой и своей версией о том, что кто-то посторонний выдает себя за Грейс. Зная практическую сметку Эсси, я решила обождать и посмотреть, не придет ли она к тому же заключению, имея ту же информацию, что и я.
Уяснив, что здоровье мое практически вне опасности, Эсси принялась сурово меня отчитывать за то, что поехала в "Марч Хаус" без нее.
- Никто не посмел бы напасть на нас, если бы мы были вдвоем, - сказала она.
Разумеется, она была права, хотя, если честно, безопасность могла обеспечить она, а не я. Я знала, что Эсси, не в пример мне, способна противостоять насилию. Вслух я, однако, этого не сказала - из самолюбия.
- Помимо всего, мне было бы приятно пройтись по усадьбе. Я мечтаю об этом много лет, - добавила она с особым блеском в глазах, смягчившим суровость ее выговора.
Позже, перебирая заново детали, касающиеся тайной детской и фотографий Артура Хестона, она выразила не меньшее удивление, чем я:
- Представляешь, Маргарет, сколько было хлопот у старших Чедвиков, когда они узнали, что дочь забеременела? Не так просто было это скрыть.
- Еще неизвестно, был ли это ее сын, - возразила я. - Он мог быть и младшим братом.
Однако сама я вряд ли верила в это. У меня уже сложилась версия о том, как молодая красивая девушка из состоятельной семьи вдруг оказывается в положении, которое в то время в глазах ее ограниченных родителей означало крайнюю степень позора. Незаконный ребенок! Необходимость в течение многих лет прятать Артура, скрывать свои сношения с ним, сведя их до одного раза в год. Из этого, по-видимому, следовало, что она была его матерью.
- Однако не исключено и другое, - сказала я с сомнением. - Он мог быть ее старым другом и, возможно, не имел к детской никакого отношения.
- Возможно, - эхом отозвалась Эсси. - Но это уже не так забавно.
- Стыдись! - сказала я. В характере Эсси я отмечала черты, свойственные островитянам, ту суровость, которая помогала ей коротать долгие одинокие вечера. Я вернулась к теме, казавшейся мне более важной.
- Теннисные туфли и джинсы явно принадлежат женщине, молодой и стройной. - Я поколебалась, памятуя о том, как накануне, разбирая ловушки на омаров, Эсси отвергла самую возможность подозревать Эстеллу Перкинс, потом нерешительно произнесла: - Такой, например, как Саманта Сандерсон.
Эсси иронически улыбнулась.
- Теперь ты добралась до Саманты?
- Джинсы подошли бы ей по размеру.
Она покачала головой.
- Мне кажется, ты слишком уж этим увлеклась. Должно существовать разумное объяснение. Разумеется, джинсы могут принадлежать и Саманте. Возможно, ее застиг в усадьбе дождь, или она переоделась там по другой причине. Но более вероятно, что они принадлежат кому-то, кто помогает Грейс по дому.
- Но кому?
Эсси пожала плечами.
- Откуда мне знать? Может, нанятой на лето девушке из местных или студентке колледжа. Надо спросить у Ротенберга.
- Но зачем они пошли бы переодеваться в детскую? - не соглашалась я. - Грейс, по всему, держала ее существование в секрете и запирала на ключ.
- Если вещи лежат там, это еще не значит, что их там и сняли, - возразила Эсси. - Грейс могла положить их в комод позже.
- А как ты объяснишь парики? - Я даже затаила дыхание: вот сейчас она поймет, к чему клонится дело.
Я, однако, ошиблась: Эсси ничего не поняла.
- Парики? - переспросила она со вздохом. - Ты спрашиваешь, почему они оказались в детской? Но разве тебе неизвестно, как тщеславна Грейс? Вспомни, она не хотела, чтобы их увидел кто-нибудь, в особенности Артур Хестон, который, судя по тому, что ты мне рассказала, имел обыкновение заглядывать в ее комнату.
Эти слова повергли меня в удивление: рассматривая парики как средство изменять внешность, я никоим образом не утверждала, что Грейс пользовалась ими. Я сказала как можно равнодушнее:
- Я не знала, что Грейс носила парик.
- А как же? - с уверенностью произнесла Эсси. - Она сама говорила мне об этом, я хорошо помню. У нее выпали волосы от химиотерапии, перед наступлением ремиссии. А волосы вновь не отрастают.
- Если это и так, - сказала я, стараясь не показать своего разочарования, - если джинсы и парики ничего не объясняют, тогда у нас остается единственный ключ - намерение Розы выкупить "Марч Хаус", если, конечно, Эстелла не сочиняла.
Эсси смутилась.
- Ключ? Я не понимаю тебя. Ключ к чему?
- К разгадке мотивов убийства.
Она заговорила тоном терпеливой матери, убеждающей несмышленого ребенка:
- Я не понимаю, Маргарет, каким образом намерение Розы выкупить усадьбу могло побудить кого бы то ни было убить Грейс. Напротив.
- Прошу тебя, Эсси! - вскричала я. - Перестань убеждать меня в том, что Розу убили по ошибке. Убийца, кто бы он ни был, наметил своей жертвой Розу, и только ее.
- Ты настаиваешь на этом своем предположении, Маргарет…
- Это не предположение, - запальчиво возразила я. И тут же вспомнила, что еще не рассказывала Эсси про то, что Элджер был очевидцем убийства.
- Ох, извини! - сказала я почти со страхом: это мое упущение могло обидеть подругу даже в большей степени, чем поездка в "Марч Хаус" без нее.
Однако, к моему удивлению, она вовсе не показалась мне обиженной, когда я повторила ей все, что узнала от Хедер. Лицо ее хранило то особенное, скептическое выражение, которым она хотела показать, что не хочет быть невежливой, хотя и не верит ни единому слову.
- Это безумно интересно, моя дорогая Маргарет. Мне, однако, ясно одно - ты взяла под свою опеку несчастных, отчаявшихся членов семьи этого человека, вынужденного искажать истину.
- Напротив, - твердо сказал я. - Я в нем не сомневаюсь.
- Вижу. - Эсси недоверчиво фыркнула, и это охладило мой пыл. До сих пор она брала надо мною верх и успела завести меня на ложный путь. Я опасалась, что она снова переубедит меня - ее взгляд на вещи всегда был более здравым, чем мой. Я решилась - будь что будет - изложить ей свою теорию о самозваной Грейс.
- Давай вернемся к джинсам и парикам, - предложила я. - Представь себе, что Грейс не носила париков в результате облысения, а джинсы и туфли не принадлежали приходящей служанке. Предположим, что они принадлежали убийце.
Я сделала паузу. С минуту Эсси молчала, уставившись на меня с озадаченным выражением, потом сказала:
- Если я тебя правильно поняла, ты теперь считаешь, что человек, убивший Розу и Артура и напавший на тебя (допустим, что это было одно и то же лицо - заметь, это только допущение), - человек тот, кто бы он ни был, носит личину Грейс?
- Да. И более того.
- Что же?
- Я полагаю, что у Грейс не было чудесной ремиссии.
- Ты хочешь сказать, что она умерла? - Брови Эсси поползли вверх.
- Да.
- Шесть лет назад?
- Да.
- И все это время кто-то, по-твоему, выдает себя за нее?
- Да, - подтвердила я.
Эсси тихонько присвистнула.
- Вот это мысль!
- Я не верю в то, что у старой женщины, такой слабой и немощной, как Грейс, может быть столь длительная ремиссия. А моя новая теория объясняет все.
- Ну, положим, не все, - уточнила Эсси после короткой паузы. - Она не объясняет, к примеру, как можно было скрыть смерть Грейс от людей.
Я хотела ей возразить, но Эсси предостерегающе подняла свою загорелую мозолистую руку.
- И она не объясняет, зачем кому бы то ни было становиться двойником Грейс и, следуя твоей логике, воспользоваться своим положением для убийства Розы Перкинс и Артура Хестона. Как ты объяснишь все это?
- Не знаю, - призналась я. На том этапе я и в самом деле не знала этого.
Мы помолчали. Эсси напряженно размышляла. Я видела, что поколебала ее уверенность, но не была уверена, что она склонна согласиться со мной. Спустя минуту она произнесла:
- Если ты всерьез считаешь, что кто-то выдает себя за Грейс, то кто, по-твоему, это может быть?
Я покачала головой. Моя собственная уверенность подверглась испытанию.
- Этого я также не знаю, - сказала я. - Не имею ни малейшего представления. У меня только одни догадки.
- Ты говоришь, что мошеннице должны годиться джинсы и туфли. Этот след ведет к Саманте, так? Или, может быть, к Эстелле?
- Может быть.
- Больше некому, если следовать твоей логике. Если только преступления не были совершены каким-либо маньяком, а были Преднамеренными, как считает полиция, из этого следует, что убийца был так или иначе связан с Грейс. Или с Розой, если ты настаиваешь на своей версии.
На этот раз я промолчала. Практичность подруги меня подавляла. Снова мне пришли на ум обе молодые женщины и Роза. Накануне Эсси доказывала, что даже Эстелла не имела причин для убийства матери, тем меньше причин для убийства было у Саманты. Вопреки моим черным подозрениям на ее счет (тонкая фигура и узкие джинсы, бурная активность и превалирование расходов над доходами), я не могла представить себе, зачем ей могло понадобиться убивать Розу?
Мои размышления прервала Эсси:
- Скажи мне одну вещь, только честно. Если бы Элджер не рассказал то, что он рассказал, могла бы ты заподозрить подмену Грейс?
Я посмотрела на нее почти с неприязнью: это был вопрос, которого мне хотелось бы избежать. В обычных условиях гордость могла подсказать мне мгновенный парирующий ответ, полностью оправдывающий Элджера. Однако тон Эсси, ее сочувственное выражение лица были иными, чем прежде. Ревности к Хедер теперь не чувствовалось. Эсси старалась быть мне полезной, а не копать под меня. Вспыхнувшее было во мне раздражение против нее угасло. Я ответила ей в том же, примирительном, тоне, отбросив всякие теории. Эсси права: джинсы, парики, мокрое платье еще не доказывают, что один человек подменен другим. Взятые сами по себе они лишь предрасполагают к теоретизированию. Что касается детей, утверждавших, что они видели, будто бы Грейс летела ночью над лужайкой, точно на метле, их рассказ, как я не раз думала, мог быть плодом детской фантазии, подстрекаемой видом освещенной луной островерхой крыши темного враждебного дома. А может, они видели всего-навсего Оуэна Фулера и приняли его за Грейс. Их россказни тоже нельзя было принимать на веру. Что до убийства Артура Хестона и нападения на меня, и то и другое говорило лишь о силе и ловкости преступника, но не больше. Волей-неволей я должна была признать, что моя теория полностью зависит от достоверности рассказа Элджера.
Эсси ждала, когда я заговорю. На ее лице было написано нетерпение и вместе уверенность, что я буду искренней по отношению к себе и к ней.
- Нет, - проговорила я наконец. - Если бы я не узнала того, что рассказывал Элджер, у меня не возникло бы подозрений.
Она, должно быть, поняла, как трудно дался мне этот ответ, и не стала спрашивать, верю я Элджеру или не верю. Вместо этого она взяла меня за руку и сказала:
- Прости меня, Маргарет, за мой цинизм. Я должна выглядеть в твоих глазах этакой засушенной классной дамой, бичующей всех и вся. Но ты должна меня понять. Вот передо мной лежишь ты, избитая ужасным маньяком, а Роза и Артур мертвы. Мне понятно твое желание помочь несчастной Хедер и ее детям, очень даже понятно, но ты меня пугаешь сверх всякой меры. У нас с тобой столько чудесных планов на будущее, столько мечтаний! Прошу тебя, не забывай о них, не упускай их из вида, беря на себя обязанности добровольного детектива. Твои разыскания приведут тебя к гибели. И не говори мне, что этого не будет, - это вполне может случиться, очень даже просто. Если Элджер действительно невиновен, жене его бояться нечего. Опытный адвокат и суд присяжных оправдают его.
Насчет правосудия было не так просто. Если Элджеру не поверят, ему будет предъявлено тяжелое обвинение. Эсси была права в одном - мое вмешательство небезопасно. Какого дьявола я взяла на себя роль сыщика "понарошку"? Все, что случилось здесь до сих пор, было более чем серьезно. Все время, пока я была в доме Грейс, некто невидимый незримо находился где-то рядом, и этот "некто" был страшно опасен. Ужас, испытанный в те минуты, охватил меня вновь. Мои ладони и все тело под простыней покрылось липким потом, рот пересох. Язык отказывался мне повиноваться. Я жалко улыбнулась, признавая себя побежденной.
- Ты права…
Эсси даже не пыталась скрыть чувство облегчения. В глазах у нее стояли слезы.
- Обещай мне, что не будешь больше помогать этому чудовищу Фишеру.
- Обещаю, - сказала я. В ту минуту я верила, что выполню обещание.
Но спустя несколько часов после того, как Эсси уехала к себе в Менемшу; после того как Хедер накормила меня горячим супом и дала мне еще одну таблетку аспирина; после того как Питер любезно справился по телефону о моем самочувствии; после того как все заснули и благословенная темнота окутала все вокруг - тогда я поняла, что дала своей любимой подруге обещание, которое не в силах сдержать. Было слишком поздно поворачивать назад, каким бы рискованным ни был мой путь, чреватый многими опасностями, которые ставили под угрозу наши - мои и Эсси - планы. Надо было идти вперед. Если даже Элджер солгал, это было не важно. Я никак не могла согласиться с тем, что мокрый подол платья, джинсы в детской, рассказы детей о "ведьме", зверское убийство Хестона, боль в моем позвоночнике, ящик с патронами в комоде - что все это ничего не значит.
И помимо всего прочего, априорный отказ от презумпции невиновности разрушил бы единственную надежду Хедер. Если я не поверю ему, можно не сомневаться, что ему не поверит никто. Пока не будут предъявлены доказательства невиновности, которые я должна найти.