3
Полковник направился домой коротким путем, называемым Речной тропой, которая шла через поместье Нанспардон от дороги и огибала площадку для гольфа. Затем она спускалась к Нижнему мосту, проходила через рощу Картареттов и тянулась дальше через владения капитана Сайса и мистера Финна, снова возвращаясь на дорогу у подножия холма.
Настроение у полковника было хуже некуда. Его тяготила ответственность за свое решение и расстраивала ссора с Джорджем Лакландером - хотя полковник и считал его надутым индюком, но они дружили с детства. Но особенно его удручали новость, что Роуз влюблена в Марка, и все более усиливавшееся подозрение, что Джорджу Лакландеру сообщила об этом не кто иной, как Китти.
Шагая по склону холма, он окинул взглядом небольшую долину, в которой были разбиты сады трех поместий. Завидев мистера Финна, бродившего по своему участку с кошкой на плече, полковник, памятуя о склоке с ним из-за места рыбалки, решил, что тот точно похож на старого злобного колдуна. А бедняга Сайс, как обычно, упражнялся в стрельбе по мишени из лука. А вон, покачивая бедрами и с длинным мундштуком в руке, показалась Китти, вышедшая из дома в обтягивающих брюках из тонкого бархата и яркой оранжевой блузке. Решив, что ее взгляд направлен належавший по другую сторону долины Нанспардон, полковник почувствовал приступ тошноты.
"Как я мог на ней жениться? Как?" - в который раз невольно подумал он.
Роуз, как всегда по вечерам, копалась в саду, обрезая увядшие головки цветов. Полковник вздохнул и перевел взгляд на вершину холма, где в просветах зелени то и дело мелькало форменное платье сестры Кеттл, катившей велосипед. Полковник решил, что для Суивнингса она все равно что последняя цифра периодической дроби.
Он спустился к Нижнему мосту, отделявшему его участок рыбной ловли вниз по течению от участка мистера Данберри-Финна, расположенного выше. Предметом ссоры стали воды под самим мостом. Полковник остановился и, опираясь на каменный парапет моста, стал вглядываться в темное зеленое царство подводного мира. Сначала он смотрел рассеянно, но вскоре напряг зрение. У левого берега реки неподалеку от полуразрушенного эллинга, где был привязан ялик, находилась заводь. В ней среди прочих то и дело мелькала внушительная тень: она могла принадлежать только Старушке! Полковник решил, что рыбалка перед ужином наверняка поможет ему снять напряжение, особенно если форель решит порезвиться на его участке реки. Оторвав взгляд от заводи, он посмотрел на поместье соседа и увидел, как мистер Финн - по-прежнему с кошкой на плече - замер, разглядывая его в полевой бинокль.
- Проклятие! - пробормотал полковник и продолжил путь домой. За мостом он уже был вне поля зрения мистера Финна.
Тропинка пересекала узкий луг и поднималась к холму. Его рощица и перелесок капитана Сайса скрывали от глаз верхние владения трех поместий. Услышав впереди торопливую тяжелую поступь и шумное сопение, неизменно сопровождавшее любое передвижение мистера Финна, полковник сообразил, с кем ему предстоит встреча, и не ошибся. Через мгновение тот появился на тропинке собственной персоной, одетый в поношенную куртку с поясом и твидовую шляпу, утыканную блеснами, а висевшие на ленте очки делали его похожим на ирландца, играющего на волынке. В руках у него были самые разнообразные приспособления для рыбной ловли. Судя по всему, он собирался второпях, а сопровождавшая его миссис Томазина Твитчетт в свойственной кошкам манере недвусмысленно давала понять, что их совместное путешествие являлось простой случайностью, и не более того.
Тропинка была узкой, и кому-то предстояло уступить дорогу. Полковник, сытый по горло скандалами с соседями, отошел в сторону и ждал, пока двигавшийся с каменным лицом мистер Финн не пройдет мимо. Неожиданно кошка резко ускорила шаг и вырвалась вперед.
- Привет, подружка! - сказал полковник и наклонился, щелкнув пальцами.
Кошка смерила его взглядом и неторопливо продолжила путь, подергивая кончиком хвоста.
Полковник выпрямился и оказался лицом к лицу с мистером Финном.
- Добрый вечер, - поздоровался полковник.
- Сэр, - ответствовал мистер Финн и, приложившись пальцем к своей ужасной шляпе, принял важный вид. - Томазина, веди себя прилично!
Кошка же, демонстрируя своенравие, вернулась к полковнику и разлеглась у его ног.
- Славная киска, - заметил полковник и добавил: - Удачной рыбалки! Кстати, Старушка сейчас под мостом с моей стороны.
- В самом деле?
- Вы наверняка имели возможность в этом удостовериться, когда разглядывали меня в бинокль, - опрометчиво не сдержался полковник.
Если мистер Финн и был настроен миролюбиво, то от былого благодушия не осталось и следа, и он воинственно взмахнул садком.
- Насколько мне известно, - язвительно заметил он, - пейзаж как таковой не является предметом частного владения и любоваться им могут все желающие. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но для лицезрения вод убегающих к горизонту потоков реки никакого разрешения не требуется.
- Не требуется, - согласился полковник. - По мне, так вы можете лицезреть хоть меня, хоть реку вплоть до Второго пришествия! Но если бы вы только знали… если бы вы… - он поскреб затылок, что для полковника было проявлением высшей степени душевного волнения, - мой дорогой Финн, если бы вы только знали… Господи, какая разница! Всего наилучшего!
Он обошел мистера Финна и поспешил по тропинке.
"И ради таких, - с неприязнью подумал он, - как этот нелепый шут гороховый я взвалил на себя ношу, из-за которой могу лишиться душевного покоя до конца своих дней".
Он умерил шаг и вошел в свою рощицу. То ли повинуясь материнскому инстинкту, то ли проникшись необъяснимой кошачьей симпатией к полковнику, Томазина Твитчетт направилась за ним, время от времени мяукая и поглядывая, не зазевается ли какая птица. Уже на выходе из рощи он заметил пошатывавшегося капитана Сайса, который с луком в руке и колчаном на поясе что-то искал в высокой траве.
- Привет, полковник, - поздоровался сосед. - Потерял проклятую стрелу. Что за напасть! Промазал по мишени, а теперь не могу найти.
- Промазал, и промазал прилично, верно? - раздраженно отозвался Картаретт, поражаясь столь явному проявлению безрассудства и беспечности - как-никак здесь все-таки ходят люди. Однако он принялся помогать в поисках, как, впрочем, и Томазина Твитчетт, которую явно заинтересовал шорох листвы, которую ворошили люди.
- Все верно, - согласился капитан Сайс, - отвратительный выстрел, но я увидел старика Финна, и он выбил меня из колеи. Ты слышал, какая история вышла у меня с его кошкой? Хуже не придумаешь! Чистая случайность, но этот болван и слышать ничего не хочет! Я извинялся и заверял, что сам переживаю, потому что люблю кошек.
Он сунул руку в опавшие листья, и Томазина Твитчетт моментально среагировала и впилась когтями в запястье.
- Ах ты, маленькая дрянь! - выругался капитан Сайс и, стряхнув кошку, хотел было ей наподдать, но та ловко увернулась и, пресытившись их обществом, отправилась домой к котятам. Полковник извинился и, оставив капитана продолжать поиски, вышел из рощи на лужайку перед своим домом.
Его жена в яркой блузке и огромных серьгах раскачивалась в гамаке, свесив обтянутую черным бархатом ножку. На металлическом столике красовался поднос с напитками.
- Ты задержался, - лениво произнесла она. - Ужин через полчаса. Ходил в Нанспардон?
- Мне надо было повидать Джорджа.
- Зачем?
- По делам, связанным с его отцом.
- Лаконичный ответ.
- Это касается только их семьи, дорогая.
- И как поживает Джордж?
Полковник вспомнил его багровую физиономию и ответил:
- Все еще не может прийти в себя.
- Мы должны пригласить его на ужин. Кстати, он обещал завтра поучить меня играть в гольф и даже одолжить несколько клюшек. Правда, мило с его стороны?
- А когда вы об этом договорились?
- Да только что. Минут двадцать назад, - ответила она, не сводя с него глаз.
- Китти, мне бы этого не хотелось.
- Уж не ревнуешь ли ты меня к нему?
- А есть основания? - спросил полковник после долгой паузы.
- Нет.
- Я все равно не хочу, чтобы вы завтра играли в гольф.
- Но почему?
- Китти, что ты говорила Джорджу о Марке и Роуз?
- Ничего такого, чего ты и сам не видишь. Роуз по уши влюблена в Марка.
- Я тебе не верю.
- Мой дорогой Морис, ты же не думаешь, что девушка всю свою жизнь собирается провести возле своего папочки?
- Конечно, нет!
- Тогда что тебя удивляет?
- Но я… я не знал… Я и сейчас не верю…
- Он появился здесь пять минут назад, сам не свой, и они уединились в гостиной. Можешь пойти и убедиться лично. Если хочешь, можешь не переодеваться к ужину, я пойму.
- Спасибо, дорогая, - убитым голосом произнес Картаретт и направился в дом.
Не будь полковник столь расстроен и подавлен, он наверняка бы дал знать о своем приближении. А так он прошел по мягкому ковру и, открыв дверь, застал дочь в объятиях Марка Лакландера, из которых она если и пыталась освободиться, то не очень решительно.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Долина реки Чайн
1
Роуз и Марк отреагировали так, как и подобает застигнутым врасплох влюбленным. Они моментально отстранились друг от друга, причем Роуз сильно побледнела, а Марк покраснел. Ни один из них не проронил ни слова.
- Извини, дорогая. Прошу прощения, - сказал полковник и слегка поклонился в сторону дочери.
Взволнованная Роуз бросилась к отцу и, обняв за шею, воскликнула:
- Папочка, это же должно было когда-нибудь случиться, правда?
- Сэр, я хочу жениться на вашей дочери, - произнес Марк.
- А я этого не хочу, - добавила Роуз, - если ты будешь против. Я так ему и сказала.
Полковник осторожно высвободился из ее объятий и обнял за плечи.
- Откуда ты сюда приехал, Марк? - спросил он.
- Из Чайнинга. Сегодня я дежурил в больнице.
- Понятно. - Полковник посмотрел на влюбленных, понимая, какими беззащитными и ранимыми их делала пылкая страсть. - Присядьте, пожалуйста. Вы оба. Мне надо подумать, как вам сообщить нечто важное. Садитесь.
Не понимая, что происходит, они молча повиновались.
- Когда ты вернешься в Нанспардон, Марк, - начал полковник, - то увидишь, что твой отец очень расстроен. Причина тому - наш недавний с ним разговор. Я вправе пересказать его суть, но мне кажется, будет лучше, если ты все узнаешь от него самого.
- Что узнаю?
- Боюсь, нечто очень неприятное. Твой отец будет категорически против самой мысли о браке с Роуз.
- Этого не может быть! - не поверил Марк.
- Ты скоро в этом убедишься. Я не исключаю, что ты и сам посчитаешь для себя невозможным породниться с семейством Картареттов. - Полковник грустно улыбнулся. - Прости меня, милая Роуз, но это правда.
- Но, папочка, - вмешалась Роуз и спросила с оттенком иронии: - И что же такого ты натворил?
- Боюсь, что хуже не бывает, радость моя, - ответил отец.
- О чем бы ни шла речь, - сказал Марк, вставая, - смею вас заверить, что никакие ссоры не заставят меня изменить свои намерения относительно Роуз.
- Дело вовсе не в ссоре, - мягко ответил полковник.
- Отлично! - Марк повернулся к Роуз: - Не волнуйся, дорогая. Я отправлюсь домой и все улажу.
- Конечно, иди, - согласился полковник, - и во всем разберись.
Он взял доктора под руку и проводил до двери.
- Завтра ты будешь относиться ко мне совсем по-другому, Марк, - сказал он. - Сможешь ли ты поверить, что мой поступок является вынужденным, и поступить по-другому я просто не могу, как бы этого ни хотел?
- "Вынужденным"? - удивленно переспросил Марк. - Да, разумеется… Конечно… - Он сжал челюсти и сдвинул брови, отчего фамильные черты Лакландеров стали особенно заметны. - Послушайте, сэр, если мой отец одобрит помолвку… а иного я и вообразить не могу… что скажете вы сами? И считаю своим долгом вас сразу предупредить, что никакие препоны с обеих сторон меня не остановят!
- В таком случае, - ответил полковник, - твой вопрос не требует никакого ответа. А сейчас я оставлю тебя попрощаться с Роуз, а потом ты пойдешь домой. До свидания, Марк.
Когда полковник ушел, Марк повернулся в Роуз и взял ее за руки.
- Какая-то ерунда! - сказал он. - Ну что такого могут учудить наши отцы, чтобы разлучить нас?
- Не знаю. Я не знаю, в чем дело, но мне ужасно тревожно. Папа так расстроен!
- Ну, пока мы не знаем подробностей, ставить диагноз не имеет смысла. Я отправляюсь домой и перезвоню тебе через пятнадцать минут. Бог сотворил настоящее чудо, одарив меня твоей любовью, Роуз. И ничто, - продолжил Марк с таким пылом, будто до него никто и никогда не говорил этих слов, - слышишь, ничто не может разлучить нас! До встречи, любимая.
Он поцеловал Роуз и удалился.
Оставшись в одиночестве, она задумалась о чувствах, которые они с Марком испытывали друг к другу. Куда делись ее обычные сомнения, вызванные боязнью причинить отцу боль своим замужеством? Осознав, что даже не особенно переживает из-за столь необычного поведения отца, она поняла, насколько сильное чувство ею овладело. Роуз подошла к большой стеклянной двери и посмотрела на поместье Нанспардон, лежавшее на другом краю долины. Переполнявшее ее счастье не оставляло в душе места для переживаний. Она впервые поняла всю силу любви.
Задумавшись, она совершенно потеряла счет времени, и к действительности ее вернул гонг, созывавший на ужин и раздавшийся одновременно со звонком телефона. Она подлетела к нему и взяла трубку.
- Роуз, - сказал Марк, - скажи мне прямо сейчас, что любишь меня. Прямо сейчас.
- Я люблю тебя.
- И дай мне свое самое честное слово, что выйдешь за меня замуж. Обещай мне, а лучше поклянись!
- Клянусь.
- Вот и хорошо. Я вернусь в девять часов.
- Ты узнал, что произошло?
- Да. И вопрос очень щекотливый. Да хранит тебя Господь, любимая. До встречи.
- Увидимся в девять, - подтвердила Роуз и, окрыленная, отправилась на ужин.
2
К восьми часам вечера капитан Сайс начал вновь погружаться в депрессию. Около пяти, когда солнце стояло над нок-реей, он выпил бренди с содовой, что немного подняло настроение. Положительный эффект усилился благодаря трем-четырем новым порциям, и он даже стал представлять себе, как займется каким-нибудь стоящим делом и достигнет в нем невероятных успехов. Однако потом каждый новый глоток спиртного постепенно нагонял на него тоску, и на этом этапе он обычно и брался за лук. Кстати, ту злополучную стрелу, лишившую жизни мать Томазины Твитчетт, он послал через рощицу на луг мистера Данберри-Финна, находясь как раз в таком состоянии, близком к самоубийству.
Сегодня уныние, овладевшее им, было сильнее обычного. Возможно, он почувствовал свое одиночество особенно остро, встретив полковника, к которому испытывал искреннюю симпатию. Вдобавок супружеская пара, ухаживавшая за ним, уехала в отпуск, а сам он не побеспокоился об ужине. Найдя наконец стрелу, капитан невесело захромал обратно на площадку для стрельбы, но стрелять расхотелось. Проклятая нога опять разболелась, но он все равно решил вернуться кружным путем и направился в сторону дороги.
Добравшись до холма, он увидел сестру Кеттл, сидевшую у обочины и хмуро разглядывавшую велосипед, перевернутый колесами вверх.
- Добрый вечер, капитан, - поздоровалась она и сообщила: - У меня прокололось колесо.
- Добрый вечер. В самом деле? Экая неприятность!
- Не хочется катить его три мили до Чайнинга, так что пытаюсь починить на месте. Накачивать шину бесполезно - я пробовала.
Она с сомнением посмотрела на разложенные рядом инструменты. Сайс некоторое время наблюдал, как она пытается сковырнуть покрышку с обода, и наконец не выдержал:
- Господи, да не также! У вас ничего не выйдет!
- Похоже, вы правы.
- В любом случае, чтобы найти прокол, нужно ведро с водой.
Встретив ее беспомощный взгляд, он буркнул:
- Ладно, давайте его сюда!
Он перевернул велосипед и, бурча под нос что-то неразборчивое, покатил по тропинке к своему дому. Сестра Кеттл собрала инструменты и поспешила за ним. На ее лице появилось странное выражение сочувствия и снисходительности одновременно.
Капитан Сайс закатил велосипед в сарай садовника и принялся снимать колесо, даже не пытаясь поддержать разговор. Сестра Кеттл устроилась на скамейке и молча наблюдала за его действиями. Наконец она заговорила:
- Я очень вам признательна. День выдался на редкость хлопотным. В деревне настоящая эпидемия, да и других больных тоже хватает, а теперь еще эта авария! Слушайте, да у вас золотые руки - и так ловко все получается! Сегодня я заезжала в Нанспардон, - продолжала она. - У леди Лакландер разыгралась подагра, и доктор Марк попросил меня делать ей припарки.
Капитан Сайс невразумительно хмыкнул.
- И еще я заметила, что новый баронет уже почувствовал, какая на нем теперь лежит ответственность. Он пришел, когда я собиралась уходить. Цвет лица - просто ужас, а сам такой нервный! - продолжала без умолку трещать сестра Кеттл, болтая короткими ножками и прерываясь лишь на то, чтобы похвалить работу Сайса.
"Жаль, конечно, - думала она, разглядывая капитана. - Руки дрожат, лицо опухло, а все равно - какой славный! Право, жаль!"
Он заклеил прокол и, собрав колесо, поставил его на место. Закончив работу, Сайс начал подниматься и, неожиданно издав крик, схватился за поясницу и опустился на колени.
- Вот те на! - воскликнула сестра Кеттл. - Что? Люмбаго?
Капитан Сайс чертыхнулся и, стиснув зубы, попросил ее уйти.
- Вы уж простите, что так получилось, - извинялся он. - И пожалуйста, не обессудьте. О Господи!
Теперь настала очередь сестры Кеттл продемонстрировать во всем блеске те качества, благодаря которым к ней обращались за помощью гораздо охотнее, чем к другим медсестрам. Она буквально излучала надежность, находчивость и уверенность. Даже не всегда уместные ремарки оказывали благотворное действие. На причитания и мольбы капитана Сайса оставить его одного, перемежавшиеся с яростными проклятиями при новых приступах боли, она не обратила ни малейшего внимания. Она опустилась перед ним на четвереньки и помогла ему подняться. Ему пришлось опереться на ее плечо и, согнувшись в три погибели, дотащиться сначала до скамейки, а потом и до дома, где она уложила его на диван в неуютной холостяцкой гостиной.
- Вот и славно! - сказала она.
Покрывшись испариной и задыхаясь, он молча смотрел на нее.
- И что же с вами теперь делать? Кажется, я видела в прихожей плед. Погодите!
Она вышла и вернулась с пледом. Не переставая разговаривать, она осторожно укрыла его, стараясь не причинить боли, снова вышла и принесла стакан с водой.