Рекс Стаут
Клиенты Ниро Вульфа
1
Когда он обосновался в красном кожаном кресле, я подошел к своему столу, развернул стул, чтобы оказаться прямо напротив посетителя, сел и вежливо, но без особого воодушевления воззрился на него. Отсутствие воодушевления объяснялось отчасти тем, что костюм пришельца, стоимостью в 39 долларов и 95 центов, сидел плохо и нуждался в утюжке, а трехдолларовую рубаху он таскал уже второй или третий день подряд. Но в основном - обликом самого гостя. С длинным костлявым лицом и широким лбом его все было в порядке, но он никак не производил впечатления человека, способного существенно увеличить банковский счет Ниро Вульфа, счет, который на сегодняшний день (начало мая, понедельник) составлял всего 14 тысяч 194 доллара и 62 цента. Такая сумма могла бы показаться достойной уважения, если б не еженедельная плата Теодору Хорстману, человеку, который присматривает у нас за орхидеями, Фрицу Бреннеру, повару и эконому, и мне, мальчику на побегушках. Да еще счета от бакалейщика (свежая черная икра, которую Вульф любит добавлять в вареные яйца за завтраком), всякие там штуки, необходимые орхидеям, что растут в оранжерее на крыше нашего старого многоэтажного дома, не говоря уж о новых цветочных приобретениях, то да се… Словом, за месяц на все это вылетит еще минимум тысяч пять. А пятнадцатого июля, через каких-то пять недель, - очередной налоговый взнос. Так что, если на горизонте не замаячит какой-нибудь солидный гонорар, придется, глядишь, отправляться в банк и потрошить свой сейф в самом скором времени.
Когда звякнул звонок у двери, я пошел в холл взглянуть сквозь стекло с односторонней светопроводимостью и, увидев взрослое двуногое мужского пола, подумал, что по вышеперечисленным причинам уместнее всего сейчас распахнуть дверь пошире и одарить пришельца исполненным сердечности взглядом.
- Это квартира Ниро Вульфа, не так ли? - спросил он, и я ответил, что да, но только самого мистера Вульфа не будет до шести часов. На что он сказал: - Я знаю, что с четырех до шести он в оранжерее. Мне бы хотелось встретиться с Арчи Гудвином. Это ведь вы мистер Гудвин?
Признав это, я осведомился у посетителя, в чем состоит его дело, и он ответил, что хочет получить консультацию, связанную с родом моих занятий. Я уже успел прикинуть его на счетах (или думал, что успел) и понял, что надеяться тут особенно не на что. Однако если уж убивать время, то не все ли равно, одному или в компании? А посему я провел гостя в кабинет. Еще одно очко не в его пользу - отсутствие шляпы. Как известно, в шляпах ходит 96 процентов людей, способных платить хорошие гонорары.
Он откинулся в кресле, опустил подбородок, нацелил на меня умные серые глаза и произнес:
- Конечно, мне придется представиться?
Я покачал головой.
- Если дело нестоящее, то необязательно.
- Стоящее, - он закинул ногу за ногу. Верх его серых, в красную крапинку носков обвис, и они чуть ли не лежали на ботинках. - Стоящее, иначе зачем бы мне приходить сюда? Я хочу посоветоваться с вами совершенно доверительно.
Я кивнул.
- Разумеется. Но это контора Ниро Вульфа, и я работаю у него. И счет, если вы его получите, тоже будет от Вульфа.
- Знаю, - видимо, для посетителя это не имело никакого значения. А глаза у него действительно были умные. - Я рассчитываю получить счет и оплатить его. Вы можете гарантировать полную тайну?
- Разумеется. Если, конечно, вы пришли не со слишком тяжелой для меня ношей, убийством, например, или государственной изменой.
Он улыбнулся.
- Другие грехи говорят тихо; убийство кричит во весь голос. Измена же обречена на позор. Ни то, ни другое. Преступления мои законом не предусмотрены. Ну, а теперь, мистер Гудвин, скажу по секрету. Имя мое Еджер. Томас Г. Еджер. Возможно, вы слышали либо где-то прочли его, хотя я не знаменитость. Мой адрес - Восточная Шестьдесят восьмая улица, дом 340. Фирма, вице-президентом которой я работаю, называется "Континентал Плэстик Продакс" и находится в Эмпайр Стейтс Билдинге.
Я и глазом не моргнул. "Континентал Плэстик Продакс" могла оказаться гигантом, занимающим три или четыре этажа, но могла и ютиться в двух маленьких кабинетиках с одним-единственным телефоном у вице-президента на столе.
Однако я знал названный им район Восточной Шестьдесят восьмой улицы. Там были далеко не трущобы, совсем даже не трущобы. Этот тип мог носить костюм за 39 долларов и 95 центов просто потому, что плевать хотел на свой вид и был в состоянии позволить себе это.
Я знавал председателя совета директоров одной корпорации, которая ворочает миллиардами. Этот председатель вечно ходил в грязных ботинках и брился через день.
Я вытащил блокнот, чтобы записать данные. Еджер продолжал:
- Моего домашнего телефона нет в справочнике. Чизхолм 5-32-32. Я пришел, когда Вульф занят, чтобы повидать вас. Излагать дело ему нет смысла, поскольку он просто поручит его вам. Мне кажется, что за мной следят, и я хочу в этом удостовериться, равно как и установить личность соглядатая.
- Ну, это задачка для детей дошкольного возраста, - я швырнул блокнот на стол. - Любое приличное агентство возьмется выполнить ваше задание за десять долларов в час. А у мистера Вульфа к вопросам гонорара другой подход.
- Знаю. Это не имеет значения, - он отмахнулся. - Выяснить, следят за мной или нет, - вот что важно. И быстро. А самое главное - узнать, кто именно следит. Ни в одном агентстве, что берут по десять долларов в час, не найдется такого специалиста, как вы.
- Не в том суть. Даже если я стою лишь половину того, во что себя ставлю, все равно жалко было бы транжирить мои способности ради обнаружения "хвоста". А что, если никакого "хвоста" и в помине нет? Сколько понадобится времени, чтобы убедить вас в этом? Скажем, десять дней, по двенадцать часов в сутки, за сто долларов в час. Двенадцать тысяч плюс расходы. Даже если вы…
- Десять дней не понадобится, - он поднял подбородок. - Уверен. И не двенадцать часов в сутки. Позвольте мне объяснить, мистер Гудвин. Мне кажется, что за мной следят или будут следить только в определенные часы. Точнее говоря, я подозреваю, что попаду под наблюдение сегодня в семь часов вечера, когда выйду из дома, чтобы отправиться через Центральный парк в другой конец города. В дом номер 156 по Западной Восемьдесят второй улице. Возможно, будет лучше всего, если вы окажетесь возле моего дома в тот момент, когда я выйду, но выбор тактики, конечно же, остается за вами. Я не хочу, чтобы по этому адресу за мной кто-то тащился. Мне надо сохранить его в тайне. Если слежки не будет, на сегодня ваша работа кончится, и я обращусь к вам опять только тогда, когда снова поеду по этому адресу.
- Как скоро это произойдет?
- Точно не скажу. Может, на этой неделе, а может, как-нибудь на следующей. Я могу предупредить вас заранее.
- Вы поедете на такси или на собственной машине?
- На такси.
- Что для вас важнее - избежать слежки, узнать, следят ли за вами вообще, или же установить, кто это делает?
- Все одинаково важно.
- Так, - я поджал губы. - Признаюсь, случай несколько особый. Я говорил о сотне долларов в час, но это - такса. А с мистером Вульфом…
- Тут сложностей не возникнет, - он улыбнулся. - Значит, жду вас около семи. Может быть, немного раньше?
- Вероятно, - я взял записную книжку. - Следящий будет вам знаком?
- Не знаю. Может, и да.
- Мужчина или женщина?
- Не могу сказать. Не знаю.
- Профессионал или нет?
- Не знаю.
- Обнаружить его будет нетрудно, но что потом? Если это профессионал, я, возможно, опознаю его, но это нам почти ничего не даст. Конечно, я смогу сбить его со следа независимо от того, узнаю или нет, но имя его клиента мне выудить не удастся.
- Но вы в состоянии сделать так, чтобы он потерял след?
- Конечно. Во сколько вы оцениваете сведения о клиенте?
- Я не знаю… - он заколебался. - Не думаю, чтобы это меня заинтересовало.
- Если кто-то следит за вами на свой страх и риск, я, конечно, его собью, но дальше что? Вы хотите дать ему понять, что его засекли?
Еджер размышлял три секунды.
- Нет, лучше, наверное, не надо.
- Тогда я не смогу его сфотографировать, только описать.
- Это меня вполне устроит.
- Хорошо, - я бросил блокнот на стол. - Вы живете в многоквартирном доме? На Шестьдесят восьмой улице.
- Нет, это особняк. Мой собственный.
- Значит, мне нельзя входить внутрь и приближаться. Если за вами следит профессионал, он, скорее всего, узнает меня. Сделаем так: ровно в семь вечера вы выйдете из дома, пройдете по Второй авеню - на другую сторону не перебирайтесь - и свернете налево. Шагах в тридцати от угла есть забегаловка, а перед…
- Откуда вы все это знаете?
- В Манхэттене не так уж много незнакомых мне кварталов. Перед забегаловкой, либо у тротуара, либо во втором ряду, будет стоять желто-голубое такси с шофером и опущенным флажком. У шофера большие уши и широкая квадратная физиономия. Вы скажете ему: "Вам бы не мешало побриться", и он ответит: "У меня нежная кожа". Для пущей верности посмотрите на табличку с именем водителя. Альберт Голлер, - я произнес имя по буквам. - Хотите записать?
- Нет.
- Тогда не забудьте. Дайте ему адрес на Западной Восемьдесят второй улице и успокойтесь. Это все, что требуется от вас. Что бы ни вытворял водитель, это его дело. Не смотрите все время назад, иначе задача может несколько осложниться.
Он заулыбался.
- Немного же вам понадобилось времени, чтобы расставить декорации, а?
- У меня его вообще немного, - я взглянул на стенные часы. - Скоро пять.
- Замечательно, - сказал он, выбираясь из кресла, - я знал, что не ошибусь в вас.
Он протянул руку.
- Можете меня не провожать, я знаю дорогу.
Я пошел с ним, как неизменно делал последние несколько лет, с того дня, когда один посетитель не захлопнул за собой дверь, а потом проскользнул назад в дом, спрятался под кушеткой в передней и облазил ночью все ящики в кабинете, которые смог открыть. У порога я спросил Еджера, как зовут таксиста, и он ответил верно. По дороге назад я прошел мимо двери кабинета на кухню, взял с полки стакан и вытащил из холодильника картонку с молоком. Фриц, который резал лук на большом столе, метнул в мою сторону взгляд и сказал:
- Это оскорбление. Я дерну тебя за нос. Моя селедочная молока с зеленью - царское блюдо.
- Угу, только я не царь, - я налил себе молока. - И к тому же скоро отправляюсь по делам, а когда вернусь - не знаю.
- А, личные дела…
- Нет, - я отхлебнул. - Я не только отвечу на вопрос, но и задам его за тебя. Зная, что у нас вот уже полтора месяца не было ни одного стоящего клиента, ты хочешь разнюхать, не появился ли таковой теперь, и я тебя за это не виню. Возможно, но вряд ли. Похоже, опять какая-то мелюзга, - я взял молоко с собой в кабинет, сел за телефон, набрал номер "Гэзетт" и связался с Лоном Коэном. Лон заявил, что слишком занят и сможет выслушать лишь краткое содержание статьи, достойной первой полосы, или приглашение на партию в покер. Я ответил, что пока ни того, ни другого предложить не могу и не стану класть трубку, а он пусть сходит в архив и посмотрит, нет ли там чего-нибудь о Томасе Г. Еджере, вице-президенте компании "Континентал Плэстик Продакс", живущем в доме 340 по Восточной Шестьдесят восьмой улице. Лон сказал, что слыхал о таком и, возможно, в справочном отделе есть папка Еджера. Он обещал послать за этой папкой и перезвонить. Так он и сделал десять минут спустя. "Континентал Плэстик Продакс" оказалась крупной фирмой. Головное предприятие компании находилось в Кливленде, а административное управление и торговые агентства размещались в Эмпайр Стейтс Билдинге. Томас Г. Еджер занимал пост вице-президента уже пять лет и верховодил в компании. Он был женат, имел незамужнюю дочь по имени Энн и женатого сына, Томаса Г. Еджера-младшего. Он был членом…
Я сказал Лону, что больше никаких сведений мне не надо, поблагодарил его, повесил трубку и позвонил по внутреннему телефону в оранжерею. Спустя некоторое время послышался голос Вульфа. Сердитый, разумеется:
- Да?
- Прошу прощения за беспокойство. Приходил некто Еджер. Он хочет знать, следят ли за ним, и если да, то кто. Понимает, что мы его обдерем, и ничего против не имеет, потому что его не устраивает никто, кроме меня. Я навел о нем справки. Он в состоянии понести такие расходы, а я, может быть, заработаю двухнедельное жалованье. Когда вы спуститесь, я уже уйду. Его имя и адрес в моей записной книжке. Вернусь до отхода ко сну.
- А завтра? Как долго все это продлится?
- Недолго. Если же затянется, позовем Сола или Фрэда. Позже все объясню. Это всего лишь случайный заработок.
- Прекрасно, - он положил трубку, а я набрал номер Эла Голлера.
2
Через два часа, в 20 минут восьмого, я сидел в такси, припаркованном на Шестьдесят седьмой улице между Второй и Третьей авеню, и, изогнувшись, смотрел сквозь заднее стекло. Если Еджер вышел из дому ровно в семь, то в семь ноль четыре он должен был сидеть в такси Эла Голлера, а в семь ноль шесть Элу надлежало свернуть на Шестьдесят седьмую улицу. Но сейчас уже 20 минут восьмого, а такси и в помине нет.
Гадать, в чем причина задержки, как это делал я, было бесполезно. В семь сорок я сказал Майку Коллинзу, шоферу моего такси и своему парню:
- Ладно, пойду взгляну.
Я вылез из машины и зашагал к углу. Эл все сидел в своем такси перед закусочной. Как только зажегся зеленый свет, я пересек проспект, подошел к машине и спросил:
- Где он?
Эл зевнул.
- Я знаю только, где его нет.
- Я ему позвоню. Если он выйдет, пока меня не будет, делай вид, что не можешь запустить мотор, до тех пор, покуда я не появлюсь, и дай мне время вернуться к Майку.
Он кивнул и снова принялся зевать, а я вошел в закусочную, отыскал телефонную будку и набрал Ч-5-32-32. После четвертого звонка послышался мужской голос:
- Резиденция миссис Еджер.
- Могу я поговорить с мистером Еджером?
- Сейчас его нет. Назовите ваше имя, пожалуйста.
Узнав голос сержанта Пэрли Стеббинса из западного отдела по расследованию убийств, я повесил трубку, вышел и, сделав Элу знак оставаться на месте, прошагал до угла Шестьдесят восьмой улицы. Здесь я свернул вправо и продвинулся дальше. Увидев за рулем полицейского автомобиля, стоявшего против дома 340, того парня, который обычно возил Стеббинса, я сделал резкий разворот и заспешил обратно в закусочную. Здесь я снова вошел в телефонную будку и позвонил в "Гэзетт" Лону Коэну. Я хотел спросить, не слыхал ли он о каких-нибудь интересных случаях убийств, совершенных за последнее время, но спрашивать ничего не пришлось.
- Арчи? - раздался его голос.
- Точно. Ты слыш…
- Откуда, черт возьми, ты узнал, что Томаса Еджера кокнут, когда позвонил мне три часа назад?
- Я не знал. Я просто…
- Чушь! Но все равно спасибо за материал на первую полосу. "НИРО ВУЛЬФ ОПЯТЬ ОПЕРЕЖАЕТ ПОЛИЦИЮ". Я как раз сейчас пишу его. Ниро Вульф, выдающийся частный сыщик, подключился к расследованию убийства Томаса Г. Еджера за два с лишним часа до того, как труп последнего был найден в котловане на Западной Восемьдесят второй улице. В пять минут шестого вечера его подручный Арчи Гудвин позвонил в "Гэзетт", чтобы получить…
- Можешь слопать свой материал. Всему свету известно, что я не подручный Вульфа, а его обожатель. Кроме того, сейчас я звоню тебе впервые за этот месяц. Если звонил кто-то еще и подделывался под мой голос, это, возможно, был убийца, и у тебя не хватило ума подержать его на проводе и узнать, откуда звонят, ты мог бы…
- Ладно. Когда ты сообщишь мне хоть что-нибудь?
- Когда будет что сообщать. Я всегда это делаю, не так ли? Считай, что я не знал об убийстве Еджера, пока ты мне не сказал. Где там этот котлован на Западной Восемьдесят второй?
- Между проспектами Колумба и Амстердамским.
- Когда нашли тело?
- В десять минут восьмого. Пятьдесят минут назад. Под брезентом, в яме, которую выкопали ребята из фирмы "Кон Эдисон". Мальчишки полезли в котлован выручать закатившийся туда мяч.
Я подумал секунду.
- Тело, должно быть, свалилось в яму после пяти часов, в это время парни из "Кон Эдисон" кончают работу, если у них нет аврала. Кто-нибудь видел, как труп упал, и натянул на его брезент?
- Я почем знаю? Нам только полчаса назад сообщили.
- Это точно Еджер?
- Сто процентов. Один наш репортер узнал его в лицо.
- Откуда известно, что Еджера убили?
- Официального сообщения еще не было, но у него в голове сбоку дыра, и пробита она явно не пальцем. Слушай, Арчи, эта папка из архива была у меня на столе, когда пришли вести о Еджере. Через час все здесь будут знать, что еще за два часа до всего этого я за ней посылал. Если дело раздуется, у меня могут быть неприятности. Значит, я скажу, что запросил папку из архива из-за твоего звонка, а какой-нибудь доброхот шепнет об этом в отдел по расследованию убийств, и что тогда будет?
- Тогда я, как обычно, стану работать вместе с полицией. Я приеду к тебе через двадцать минут.
- Отлично. Рад буду тебя видеть.
Я сел в машину Эла и велел подкатить к Майку, который ждал за углом.
- Кончен бал, - сказал я обоим водителям. - Обстоятельства вышли из-под моего контроля. По двадцать долларов на брата хватит, как вы думаете?
- Ага, - сказал Майк.
- Конечно, - подтвердил Эл. - Что стряслось?
Я вытащил бумажник и достал шесть двадцаток.
- Поскольку вы не глухонемые, даю вам в три раза больше. Вы не знаете имени клиента, не знаете адрес и куда он отправлялся. Так что вот вам по шестьдесят долларов.
Эл взял двадцатку кончиками пальцев.
- Этого достаточно, - сказал он. - А молчать буду и так.
Майк сгреб все шестьдесят.
- Со мной другое дело, - проговорил он. - Я бы всем разболтал, но теперь не смогу, потому что тогда придется отдавать сорок долларов назад.
Мы обменялись рукопожатием, и я снова влез в машину Эла, чтобы добраться до редакции "Гэзетт".
На двери маленького кабинетика Лона Коэна на двадцатом этаже было написано только его имя. Я даже не знал, есть ли у него какая-нибудь должность, но Лон Коэн всегда был в курсе не только уже происшедших событий, но и, казалось, тех, что еще должны произойти.
Когда я вошел, он говорил по телефону, и я стал слушать, опустившись в кресло. Беседа продолжалась несколько минут, и за это время Лон девять раз сказал "нет".
- Я должен срочно позвонить, - заявил он, повесив трубку, потом взял картонную папку, вручил ее мне и опять принялся за телефон.
В папке были материалы о Томасе Г. Еджере. Десяток газетных вырезок, четыре машинописные заметки, вырванная из журнала "Пластмассы сегодня" статья и три фотографии. Две из них были сделаны в студии, а на третьей была запечатлена вечеринка в "Черчиле" и красовалась надпись: "Томас Г. Еджер выступает с речью на банкете Национальной ассоциации производителей пластмасс в нью-йоркском отеле "Черчил" 10 октября 1958 года". Я прочел заметки, просмотрел вырезки и читал статью, когда Лон закончил разговор по телефону и повернулся ко мне.
- Ладно, выкладывай, - потребовал он.