- Я пришел, чтобы предложить сделку, - сказал я. - Но сначала ты должен кое-что усвоить. Я ни разу не видел Томаса Еджера, не разговаривал с ним и ничего о нем не слыхал, как и мистер Вульф. Мне ничего о нем не известно, кроме того, что ты мне сам рассказал и что я прочел в этой папке.
Лон улыбнулся.
- Хорошо. Теперь давай между нами.
- То же самое и между нами, хочешь - верь, хочешь - нет. Но прежде чем позвонить тебе сегодня в пять часов, я услышал о нем кое-что любопытное. Пока я предпочел бы держать это при себе, по крайней мере, в течение суток, а может, и дольше. У меня, наверное, будут дела, и я не хочу провести завтрашний день у окружного прокурора. Поэтому совсем необязательно говорить кому-либо, что я звонил тебе днем и справлялся о Еджере.
- Может статься, я буду вынужден это сказать. Я посылал за папкой. Если я заявлю, что видел вещий сон, могут пойти сплетни.
Я усмехнулся.
- Соври что-нибудь. Я пришел заключить сделку. Если ты забудешь о моем любопытстве в отношении Еджера, я приглашу тебя к себе на Рождество.
Он оглядел меня.
- Но ты мог бы дать мне кое-что и не для огласки.
- Нет, не сейчас. Когда смогу, позвоню.
- Ну, как обычно, - он поднял руки ладонями вверх. - У меня дела. Забегай при случае.
На его столе зазвонил телефон, и я ушел. В лифте я все взвесил. Вульфу я сказал, что вернусь поздно, но сейчас было только девять часов. Я проголодался. Можно было бы перекусить где-нибудь и прикинуть, что делать дальше, но беда была в том, что я прекрасно знал, чего мне хочется, и на это могла уйти вся ночь. Кроме того, находясь где-то на задании, я хоть и должен был руководствоваться своим разумом и опытом, но все же, если дело осложнялось, мне надлежало позвонить Вульфу. Однако для того, что я собирался сообщить, телефон не годился, да и дело надо было представить как положено, иначе Вульф мог отказаться от него. Поэтому я остановил такси и дал шоферу адрес на Западной Тридцать пятой улице.
Вульф сидел за столом с книгой, в единственном на свете кресле, в котором он мог уместиться без мученической гримасы на лице. Кресло было изготовлено по чертежу самого Вульфа и под его личным надзором. Когда я вошел и включил верхний свет, Вульф прокряхтел что-то неразборчивое и спросил:
- Ты ел?
- Нет, - я присел. - Фриц принесет что-нибудь.
- Принесет?
Удивление с оттенком раздражения. Обычно если я на задании и пропускаю обед, то ем потом на кухне, за исключением тех случаев, когда имею сообщить что-то срочное. Ну а если Вульф уже расположился в кресле с книжкой в руках, то он и вовсе не в настроении выслушивать доклады, неважно какие.
Я кивнул.
- У меня кое-что есть.
Он прикрыл книгу, заложив пальцем страницу, тяжело вздохнул и спросил:
- Что же?
Я решил, что ходить вокруг да около бесполезно. Когда имеешь дело с Вульфом, надо выбирать тактику соответственно его настроению.
- Тот листок, что я положил вам на стол. Это сведения о банковском счете после того, как я выписал чеки. Через 37 дней - июньский взнос по уплате налогов.
- Стоит ли тратить время на то, что и так всем известно?
- Я не трачу время, а прошу разрешения раздобыть клиента вместо того, чтобы сидеть и ждать у моря погоды. Кое-что у меня уже есть. Это касается человека, который приходил нанимать меня, чтобы засечь "хвост". Томас Г. Еджер. Я вызвал два такси. Одно - для него, а второе - для себя. В семь часов Еджер не явился. Мне надоело ждать, я позвонил ему домой и нарвался на Пэрли Стеббинса. За углом, перед домом Еджера, стояла машина с шофером, который возит Стеббинса. Я связался с Лоном Коэном, и он спросил, почему я звонил ему и справлялся о Еджере еще за два часа до того, как труп этого Еджера был обнаружен в котловане на Западной Восемьдесят второй улице. Труп с простреленной головой. Таким образом, мы потеряли клиента, но я подумал, что эта потеря поможет нам заполучить другого. Этот парень был крупной шишкой в своей области, занимал высокий пост и имел шикарный дом в хорошем районе. Возможно, я был единственным, кто знал о его подозрениях, а подозревал он, что за ним либо следят, либо будут следить. Адрес, до которого его должны были сопровождать соглядатаи, тоже имеет отношение к Западной Восемьдесят второй улице. Дом 156. Как раз в том квартале и нашли тело. Поэтому я потратил немного ваших денег.
- Это была твоя инициатива, - проворчал Вульф. - Может, убийцу уже поймали.
- В таком случае вы потеряли 40 долларов, не считая тех пятидесяти трех долларов и шестидесяти центов, которые мы потратили дополнительно ради клиента. Он не в силах возместить нам расходы, поскольку умер. Однако дело не столь просто. В действительности наш клиент жив-здоров. Иными словами, у нас и вовсе не было клиента. По дороге домой я заглянул к Лону Коэну и попросил его забыть о том, что я звонил по поводу Еджера. А у него там нашлись материалы на этого самого Еджера и в том числе три фотографии, на которые я взглянул. Человек, приходивший сегодня меня нанимать, был вовсе не Еджер. Никакого сходства. Так что точнее будет сказать, что у нас не было клиента.
3
Вульф выпрямился и потянулся к столу за тонкой золотой пластинкой, служившей ему закладкой для книг, которые он считал достойными полок в своем кабинете. Тут появился Фриц и поставил на мой стол поднос. Увидев, что Вульф закладывает книгу, Фриц одобрительно мне подмигнул, и я принялся за еду. Суп с каштанами, бутерброды с креветками, огурцами и мясом, яблоко, запеченное в белом вине, и стакан молока.
Во время еды всякое упоминание о делах - табу. Закрыв книгу, Вульф откинулся в кресле и смежил веки. Я проглотил несколько ложек супа и сказал:
- Все равно я слишком голоден, чтобы чувствовать вкус. Валяйте, спрашивайте.
Его глаза приоткрылись.
- Ни малейшего сомнения?
- Да, сэр, - я проглотил еще ложку. - На фотографиях было напечатано его имя. Кроме того - фото в журнале. Лицо похоже на беличью мордочку, с острым носиком и почти без подбородка. А у того, что приходил сегодня утром, физиономия была вытянутая и костлявая и широкий лоб.
- И, назвавшись Еджером, он заявил, что боится, как бы его не выследили по адресу на Западной Восемьдесят второй улице. А тело Еджера нашли возле того самого дома. Как много времени прошло с момента смерти?
- Не знаю. Дайте им выяснить. Кроме того, что я вам сказал, Лон Коэн знал лишь, что тело лежало в яме и было накрыто брезентом, а нашли его мальчишки, которые закатили в яму мяч.
- Если я одобрю твое предложение поискать клиента и заработать гонорар, как ты собираешься действовать?
- Прежде всего я покончу с этими бутербродами, яблоком и молоком. Потом отправлюсь на Восемьдесят вторую улицу. Если тело было найдено именно там, вполне возможно, что между ним и тем районом нет видимой связи. Еджера могли убить где угодно, а потом перевезти туда. Кварталы восьмидесятых улиц между проспектами Колумба и Амстердамским - не такое место, где могут убить крупную шишку. Кубинцы и пуэрториканцы ютятся там по четыре человека на комнату. Хочу выяснить, чем Еджер мог там заниматься.
- Ты поедешь сегодня?
- Конечно. Как только опустошу этот поднос.
- Фу. Сколько раз я тебе говорил, что нетерпение - добродетель только тогда, когда промедление опасно?
- О! Шесть тысяч раз.
- И все равно тебе не сидится на месте. Утром мы получим подробности, которых не хватает сейчас. Может, никаких загадок и не останется, за исключением установления личности посетителя, что устроил тут маскарад. А это уже может быть и не важно, хотя сейчас, конечно, интересно. Как долго он пробыл с тобой?
- Двадцать пять минут.
- Нам может понадобиться изложение того, что он сказал. Вместо Восемьдесят второй улицы ты проведешь вечер за пишущей машинкой. Дословное содержание разговора и полное описание внешности.
Он взял свою книгу и вновь углубился в чтение.
На перепечатку разговора с лже-Еджером ушел весь остаток вечера. Закончил я вскоре после полуночи. Скрепив листки - оригиналы и копии, - я запер их в ящик, вытащил из вазочки на столе у Вульфа орхидеи и отнес их в мусорное ведро, потом запер сейф, проверил входную дверь и, выключив везде свет, поднялся в свою комнату. Вульф был уже в своей спальне на втором этаже.
Во вторник утром я спустился на кухню в начале девятого, приветствовал Фрица, налил стакан апельсинового сока и взял с подставки номер "Таймс". Заголовок гласил: "Убийство вице-президента". Я сел и отхлебнул сока.
Статьи я прочел и в "Таймс", и в "Гэзетт". В Еджера выстрелили один раз, в упор. Пуля прошла над ухом, смерть наступила мгновенно. К тому моменту, когда в семь тридцать вечера тело осмотрели, Еджер был мертв от шестнадцати до двадцати четырех часов, следовательно, его убили в промежутке между семью тридцатью вечера и половиной четвертого утра в понедельник. Точнее покажет вскрытие. В понедельник в котловане никакие работы не велись, поэтому тело могли положить туда и в воскресенье ночью. Брезент в котловане оставили рабочие. Не нашлось ни одного человека, который видел бы Еджера живым или слышал бы в окрестностях выстрел, следовательно, его, вероятно, убили где-то еще, а потом перевезли туда.
Полиция никого не задержала, а окружной прокурор сказал лишь, что ведется расследование. Я вырезал из "Таймс" и "Гэзетт" фотографии Еджера и сунул их в свой карманный блокнот.
В 8.51 я поблагодарил Фрица за завтрак и вошел в комнату Вульфа. На его подносе были только грязные тарелки, рядом с ним валялась "Таймс". Вульф стоял перед зеркалом, повязывая галстук. Поскольку после завтрака он на два часа отправляется в оранжерею, не знаю, зачем ему галстук. Разве что из почтения к орхидеям. Он пробурчал утреннее приветствие и обернулся.
- Я ухожу, - сказал я. - Инструкции?
- Инициатива твоя, - отвечал он.
- Нет, сэр, это было вчера. Вы отправляете меня или нет? Видимо, в деле еще никаких просветов, если, конечно, они ничего не утаивают. Когда приходил этот самозванец, Еджер был мертв уже четырнадцать часов. Сказанное посетителем лежит в ящике моего стола. Сколько я могу взять на расходы?
- Достаточно.
- Ограничения?
- Ну, разумеется. Ограничения, продиктованные твоим благоразумием и смекалкой.
Спустившись в кабинет, я открыл сейф, вытащил 500 долларов потрепанными пятерками, десятками и двадцатками, запер сейф, взял из нижнего ящика стола кобуру и приладил ее под мышкой. Потом зарядил "морли" тридцать второго калибра и сунул в кобуру. С тех пор как несколько лет назад со мной приключилась одна неприятность, я беру на задания, связанные с убийством, кое-что посерьезнее перочинного ножа.
Выйдя из дома, я прошелся до Девятой авеню, остановил такси и велел шоферу отвезти меня на угол Восемьдесят второй и Бродвея. Никакого плана у меня, конечно же, не было. Действовать я намеревался по обстановке, за исключением естественного первого шага - выяснить, закончили ли свою работу городские специалисты. Многие из них знали меня в лицо и были уверены, что я буду шастать по месту убийства, чтобы как-то скоротать время. Поэтому, выйдя из машины, я двинулся к востоку от Бродвея, пересек Амстердамский проспект и остановился на углу, чтобы взглянуть издали. Я одинаково хорошо вижу на любом расстоянии и смог разглядеть цифру 156 на доме, стоявшем шагах в тридцати от угла. По обе стороны вдоль тротуара стояли машины, но полицейской среди них не было.
Да простят меня обитатели этого района, но тут были самые что ни на есть трущобы. Казалось, что здешние дома кишат крысами, да так оно и было. К тому же я был готов биться об заклад, что они могли бы рухнуть в любую минуту, если б не были слеплены друг с другом раствором. Народу на тротуаре почти не было, но вот вокруг барьеров, ограждавших котлован, собралась толпа, и там стоял патрульный полицейский. Однако никаких признаков присутствия здесь людей из отдела по расследованию убийств или из окружной прокуратуры я не заметил.
Я пересек улицу и подошел к барьеру. В котловане возились двое рабочих, значит, эксперты уже ушли. Пока я глядел на них, моя смекалка предложила мне пять версий.
1. У Еджера была связь с кем-то или с чем-то в доме 156. Кто бы ни был наш посетитель, он явно не из пальца высосал этот адрес.
2. Если Еджера убили где-то еще и принесли сюда специально для того, чтобы припугнуть кого-то в доме 156, то почему бы тогда не бросить труп на тротуар перед домом? Зачем сталкивать его в яму, а потом слезать туда и накрывать брезентом? Нет.
3. Еджера убили в другом месте, а сюда принесли случайно, потому что тут был котлован. Нет, такое совпадение невозможно.
4. Еджера убили не тогда, когда он входил в дом или выходил из него. В ночное время десятки и сотни людей стали бы пялиться из окон, услышав звук выстрела, и убийце пришлось бы убегать либо давить на педаль газа. Он не смог бы подтащить тело к котловану, столкнуть и накрыть брезентом.
5. Следовательно, Еджер был убит внутри дома 156 после половины восьмого вечера в воскресенье, а позже, ночью, его тело отнесли к котловану (всего 15 ярдов) и столкнули вниз.
Я отступил от барьера и подошел к дому 156. На некоторых из домов виднелись таблички, гласящие, что тут сдаются комнаты, но на этом таковой не оказалось. Зато здесь была другая. На картонке, прикрепленной к столбу возле крыльца, красовались надпись "управляющий" и стрелка, которая указывала направо. Вот я и пошел вправо, спустился на три ступеньки вниз, потом свернул налево и вступил через открытую дверь в небольшое парадное. Тут я увидел, что в доме было-таки нечто необычное. На двери стоял замок Рэбсона. Такой замок ставят только в том случае, если хотят обеспечить полную безопасность и могут позволить себе выложить за него 61 доллар и 50 центов.
Я нажал на кнопку звонка, секунду спустя дверь открылась, и я увидел одну из трех самых прекрасных женщин, каких встречал в жизни. По тому, как она улыбнулась, я понял, что, наверное, у меня отвисла челюсть. А улыбнулась она мне, как королева простолюдину.
- Вам что-нибудь нужно? - спросила она. Голос у нее был тихий и низкий, без придыхания.
Ей было лет восемнадцать. Высокая, стройная, с кожей цвета дикого меда, какой присылают Вульфу из Греции.
Я сказал:
- Мне хотелось бы видеть управляющего.
- Вы из полиции?
Если ей нравились полицейские, я должен был бы ответить "да", ну а вдруг они ей не нравились?
- Я журналист, - сказал я.
- Прекрасно, - она обернулась и крикнула: - Папа, журналист!
Раздался звук шагов, и она отодвинулась в сторону. Подошел широкоплечий мужчина, ростом на два фута ниже своей дочери, с носом, как у мопса, и густыми бровями. Я вошел и поздоровался.
- Моя фамилия Гудвин. Я из "Гэзетт", хочу снять комнату с видом на улицу.
- Иди, Мария, - сказал он дочери, и она, повернувшись, удалилась в глубину темного парадного. - Комнат нет.
- Сто долларов в неделю, - сказал я. - Я собираюсь писать статью о месте убийства и хочу фотографировать людей, которые будут приходить сюда и глазеть. Окно на втором этаже - как раз то, что мне нужно.
- Я же сказал, что комнат нет, - голос у него был зычный и грубый.
- Можете переселить кого-нибудь. Двести долларов.
- Нет.
- Триста.
- Нет.
- Пятьсот.
- Вы с ума сошли. Нет.
- Это не я сошел с ума, а вы. Отказаться от пятисот долларов? Как вас зовут?
- Как зовут, так и зовут.
- Господи, да что мне стоит узнать ваше имя у соседей или вон у полицейского?
- Цезар Перес. Я гражданин Соединенных Штатов Америки.
- Я тоже. Вы сдадите мне комнату сроком на неделю? Пятьсот долларов наличными и деньги вперед?
- Но вы слышали, что я сказал. Комнат нет. Темное это дело с тем парнем, которого убили. Даже будь тут комната, я б не дал фотографировать из окна.
Я решил проявить нетерпение, ибо задержка могла оказаться опасной: полиция или прокуратура в любой момент могли обнаружить связь Еджера с этим домом. Я вытащил из бумажника картонку и показал ему.
- Вы видите при таком освещении?
Он даже не взглянул.
- Что это такое?
- Моя лицензия. Я не журналист, а частный детектив, расследующий убийство Томаса Г. Еджера.
Он прикрыл один глаз. Его грудь поднялась от глубокого вздоха.
- Так вы не из полиции?
- Нет.
- Тогда убирайтесь отсюда. Вон из этого дома. Я уже объяснял трем полицейским, что не знаю ничего о том человеке в котловане. Убирайтесь.
- Ладно, - сказал я, - дом ваш. Но знаете, что произойдет, если вы меня выставите? Не пройдет и получаса, как сюда ворвется дюжина полицейских с ордером на обыск. Они обшарят тут каждый дюйм, вывернут наизнанку всех и каждого, начиная с вас и вашей дочери, и станут задерживать всякого, кто сюда войдет. А сделают они это потому, что я смогу доказать, что в воскресенье вечером Томас Г. Еджер приходил в этот дом и был здесь убит.
- Это ложь! Вы как полицейский. Это оскорбление.
- Хорошо. Первым делом я позову патрульного с улицы, чтобы он был тут, рядом с вами, и не дал вам никого предупредить.
Я повернулся. И попал в цель. К полиции он был готов, но я явился неожиданно и сбил его с толку. Он схватил меня за рукав. Я посмотрел на него и увидел, как у него напряглись скулы.
- Это вы его убили? - спросил я.
- Вы из полиции, - сказал он.
- Нет. Меня зовут Арчи Гудвин, и я работаю на частного детектива по фамилии Ниро Вульф. Нам должны заплатить за расследование этого дела, так мы зарабатываем на жизнь. Буду откровенен: нам лучше самим выяснить, почему Еджер приходил сюда, чем подключать к этому полицию. Но если вы не захотите нам помочь, придется мне позвать сюда патрульного. Это вы убили Еджера?
Он повернулся, как на колесах, и устремился по парадному. Я ухватил его за плечо и опять развернул.
- Это вы его убили?
- У меня есть нож, - ответил он. - Я имею право держать его в собственном доме.
- Разумеется. А у меня вот что есть, - я вытащил из кобуры "морли", - И разрешение имеется. Это вы его убили?
- Нет. Мне надо посоветоваться с женой. Она соображает лучше меня. Моя жена и дочь… Я хочу…
Футах в десяти дальше по коридору распахнулась дверь и послышался женский голос:
- Мы здесь, Цезар.
У подошедшей женщины было волевое лицо и командирские повадки. Мария осталась у двери. Перес начал было говорить жене что-то по-испански, но она оборвала его:
- Прекрати! А то он решит, что мы секретничаем. Говори с американцем по-американски.
Она сфокусировала на мне свои острые черные глаза.
- Мы слышали ваши слова. Я знала, что когда-то это произойдет, но думала, что припрутся полицейские. Мой муж честный человек, он не убивал мистера Еджера. Как вы узнали, что это его дом?
Я сунул "морли" обратно в кобуру.
- Раз уж я знаю, то неважно откуда, миссис Перес.
- Ладно, задавайте вопросы.
- Я бы предпочел, чтобы на них отвечал ваш муж. На это может уйти время. У вас есть комната со стульями?