- Да, у меня нет записки, - грустно кивнула девушка. - Вы в точности повторили сейчас слова, сказанные мне в полицейском управлении. Без записки или какой-либо другой улики они не могут начать следствия. Я просила Роджера обратиться в полицию и рассказать им хотя бы то, что ему известно. Но он расхохотался мне в лицо и посоветовал подлечить нервишки на приличном курорте Тихоокеанского побережья. В полиции мне предъявили результаты вскрытия и историю его болезни. То есть попросту вежливо послали подальше… Вы намерены сделать то же самое?
Эллери отвернулся к окну. Меньше всего на свете он был сейчас готов к тому, чтобы ввязаться в очередную историю с убийством человека. Но эта вот деталь - мертвая собака - казалась для его беспокойного ума слишком заманчивой. Почему именно мертвый пес в роли рокового посланца? Очень похоже, что в это вложен какой-то символический смысл… Ну а Эллери питал просто невероятную слабость к преступникам с богатой фантазией и метафорическим мышлением! Если, конечно, за всем этим действительно скрывается преступление. Ведь Голливуд - такое игривое местечко, поди, разберись: что тут в шутку, а что всерьез. А шуточки у местных обитателей порой превосходят все мыслимые рамки человеческого поведения. По сравнению с некоторыми из них мертвая собака в роли посыльного - просто детские игры. Один чудак, которого Эллери знавал лично, держал скаковую лошадь в ванной. Другой умудрился за два дня сделать семьдесят шесть экстренных выпусков газеты. Почему, собственно, какому-нибудь еще умнику сдуру не послать ювелирному торговцу с больным сердцем только что сдохшее животное с запиской якобы от имени мафиозной группировки? Их ведь тут пруд пруди. Потом, конечно, до этого идиота могло дойти, что иногда не вредно слегка подумать, прежде чем делать что-нибудь… Да уж поздно было: объект неудачной шутки стал жертвой инфаркта… Видя столь неожиданные плоды своего не в меру резвого остроумия, шутник, естественно, уже был не на шутку растерян… А бедная больная и потрясенная жертва пригласила партнера посоветоваться. Может быть, в записке угрожали зверской расправой, если какая-нибудь немыслимая диадема не окажется в положенный час - скажем, в полночь - в каком-нибудь премерзком гадком уголке на окраине города. И вот в течение трех часов партнеры обсуждают эти невероятные требования. Хилл, к примеру, мог испуганно утверждать, что разумнее пойти навстречу и удовлетворить бандитов. Приам же, естественно, лишь презрительно фыркал и уверял, что все это бред. В конце концов Приам удалился, а странное выражение, которое Лаурел истолковала как страх, было всего лишь гримасой досады на слабонервного Хилла. Легкомысленное отношение компаньона могло совсем подкосить Хилла, и его без того слабое сердце не выдержало… Вот и вся разгадка. Хотя все-таки кое над чем в этой истории стоит поломать голову. Но и полицию понять тоже можно. Ведь если особенно не вдаваться в подробности, то с первого взгляда заявления Лаурел смахивают на плод воспаленного воображения разбитой горем дочери. Конечно же, они отнесли все ее слова на счет расшатанных в результате несчастья нервов. Вот и все. А неврастения - еще не основание для начала следствия. Да, именно так полицейские и отнеслись к ней.
Эллери обернулся. Она сидела, закинув голову, и дым от сигареты в бессильно повисшей руке вился под потолком бесконечным знаком вопроса.
Эллери спросил:
- Вероятно, у вашего отца была масса заклятых врагов?
- Насколько я знаю - ни одного.
Такой ответ его удивил. И заинтересовал. Если бы это был бред, то он должен был быть красочно и убедительно оформлен. Она обрушила бы сейчас на него шквал имен, дат, мелких подробностей. Но она сказала - "ни одного"…
- Мой отец был очень располагающим к себе человеком. Мог поладить с любым. Он был добр к людям, а они - к нему. Можно даже считать, что фирма "Хилл и Приам" своим успехом была обязана именно характеру моего отца. Конечно, и у него случались срывы, как у любого нормального человека. Но я не помню, чтобы он хоть раз вызвал у кого-нибудь вспышку настоящего гнева. Даже у Роджера.
- Значит у вас нет ни малейших предположений - кому могла понадобиться эта нелепая… смерть от испуга? - спросил Эллери.
- По-моему, я напрасно пришла сюда, если вы считаете мой рассказ нелепостью… - Лаурел Хилл резко вскочила на ноги, швырнула сигарету прямо в пепельницу и сказала:
- Простите. Я понапрасну отняла у вас время.
- Лаурел, понимаете, я рад был бы сам, но… Вы могли бы поискать заслуживающего доверия частного сыскного агента…
Она с улыбкой прервала его:
- Я сама займусь этим. Лично. И спасибо за авокадо…
- Лаурел, подождите!
Но она уже быстро шла к выходу.
Высокая стройная женщина загородила ей путь в дверях.
- Привет, Делия! - небрежно бросила Лаурел.
ГЛАВА II
Основываясь на скудных замечаниях, брошенных Лаурел по поводу Делии Приам, Эллери ожидал увидеть совершенно иную женщину. Он даже нарисовал себе ее портрет, пользуясь очень бедной палитрой - единственно доступной ему палитрой взглядов неопытной в психологии человеческих отношений юной Лаурел. Выходило, что муж Делии - старый хрыч и тиран, свирепый калека, под железную дудку которого пляшет весь дом. И что из этого следовало? Что его жена должна была быть этакой бесцветной тихоней, вечно испуганно жмущейся в уголок потемнее… унылой, ссохшейся раньше времени женщиной.
Однако особа, стоящая в дверях, была явно не из тех, на кого можно не глядя наступить, раздавить и забыть. Над этой женщиной явно нелегко было взять верх, а уж забыть - просто невозможно.
Она выглядела настолько моложе портрета, мысленно рисовавшегося Эллери, что только спустя много-много дней он понял, что ее юность - всего лишь кажущаяся. Один из ее обычных, однако волшебных трюков, при помощи которых она производила впечатление на людей так же легко и естественно, как дышала. С течением времени он узнал, что ей сорок шесть лет, но даже тогда он понимал это только умом - физически ощущая ее возраст совсем иначе. Как если бы, он смотрел на прекрасное юное тело, а ему бы говорили, что этой античной статуе две тысячи лет…
И она действительно напоминала античную статую - сама воплощенная полунагая молодость, так что Эллери не мог не восхититься ею. Однако роскошь ее облика была сродни цветку, раскрывшему свой последний и самый прекрасный бутон незадолго до наступления холодов. Одна видимость юности, с которой ему уже не раз приходилось сталкиваться, особенно в Голливуде.
Одного взгляда оказалось достаточно Эллери, чтобы понять - Делия Приам была женщиной незаурядной. Она предстала перед ним в дверном проеме, словно на картине, и Эллери впервые мог созерцать совершенные пропорции. Она была одета в рыжевато-коричневую деревенскую блузу из какой-то легкой ткани и типичную для Калифорнии яркую, цветастую юбку. Ее густые черные волосы гладко зачесаны на один бок, на полинезийский манер. Ровные широкие золотые кольца блестели в ушах. Голова, плечи, грудь, бедра - Эллери никак не мог решить, что больше восхищает его. Она все еще стояла в дверях, будто окутанная загадочным облаком. В воздухе вокруг нее ощущалась одновременно и расслабленность, и напряженность. Волнующая смесь осторожности и безрассудства.
Делия не была безумно красивой по голливудским стандартам, глаза слишком глубоко посажены, а блеск их чрезмерен. Брови слишком густые, губы полнее и краснее обычного, и во всем облике чувствовался избыток решительности и властности… Но именно эта избыточность и волновала - какая-то тропическая роскошь, сочность, блеск, томность и ленивая наглость. Увидеть ее впервые - было все равно, как первый раз в жизни войти в джунгли. Она полностью поглощала все ваше внимание, все чувства. Привлекала, восхищала и пугала одновременно. Эллери заметил, что старается подольше задержать в сознании звук ее голоса, напоминающий нежное ворчание сонной тигрицы в диких зарослях.
Первой связной мыслью Эллери было: "Роджер, старый козел, ты не мог не жениться на ней!". А второй: "Но чем, чем ты смог удержать ее?". И только в его голове начала вызревать третья мысль, как вдруг он заметил язвительную усмешку на губах Лаурел Хилл.
Он тут же опомнился. Очевидно, Лаурел уже не в первый раз наблюдает подобную реакцию на появление Делии.
- Лаурел, видимо, уже… говорила вам обо мне, - произнесла она неожиданно настолько манерно и заискивающе, что Эллери поморщился, как от зубной боли. Но все-таки даже сейчас в ее голосе оставалось что-то от тигрицы в джунглях.
- Я всего лишь ответила на кое-какие вопросы мистера Куина, - с деланной непринужденностью обратилась к ней Лаурел. - Странно, что мое присутствие тут тебя совсем не удивляет.
- Я оставила свое удивление внизу, около твоего автомобиля, - отвечала Делия с такой же деланной непринужденностью. - А ты, Лаурел… кажется, вроде тоже не особенно удивлена моим появлением.
- Милая, когда дело касается тебя, я уже давно ничему не удивляюсь. - И они обменялись лучезарными улыбками.
Лаурел внезапно вернулась на свое место и схватила новую сигарету. Затем сказала:
- Не смущайтесь, Эллери. Делия всегда производит такое впечатление на мужчин, что они начисто забывают обо всех присутствующих поблизости женщинах.
- Ну что ты, Лаурел! - снисходительно усмехнулась Делия. Лаурел чиркнула спичкой.
- Будьте любезны, миссис Приам, проходите, присаживайтесь.
- Если я не ошибаюсь, Лаурел пришла сюда, чтобы…
Лаурел резко оборвала ее:
- Пришла, чтобы поговорить об этой собаке, Делия. И, конечно, о записке. А ты что, по тому же самому вопросу?
- Что за дурацкие предположения!
- Значит - да?
- Конечно - нет, милая моя. Я прочла о мистере Куине в газетах как раз в тот момент, когда меня весьма обеспокоила одна вещь.
- Сожалею, Делия. Наверное, я ошиблась.
- Мистер Куин, я загляну попозже.
- Миссис Приам, имеет ли эта обеспокоившая вас вещь отношение к смерти отца мисс Хилл?
- Я не знаю. Может быть.
- Ну, в таком случае мисс Хилл не будет возражать против вашего присутствия. Я вторично приглашаю вас войти и присесть.
Она медленно прошествовала через комнату упругой походкой. Пока Эллери устанавливал для нее кресло, он смог рассмотреть Делию во всех подробностях. Когда она уселась, ее обнаженная спина оказалась так близко от Эллери, что он мог коснуться ее легким движением пальцев. И он чуть было не сделал этого.
А Делия, казалось, вообще не замечала его волнения и того впечатления, которое производила. Она разглядывала Эллери с ног до головы, словно манекен в витрине универмага. Видимо он не представлял для нее никакого интереса, не больше, чем манекен.
- Выпьете что-нибудь, миссис Приам?
- Делия не пьет, - все так же деланно непринужденным тоном вмешалась Лаурел. Два колечка дыма вырвались из ее ноздрей.
- Да-да, дорогая. Мистер Куин, вино слишком ударяет мне в голову.
"А ты никогда не позволишь чему-нибудь слишком вскружить тебе голову, если только это не входит в твои расчеты, - подумал Эллери… - И если только силой не влить пару глотков крепкого мартини в этот багровый рот!" Эллери сам изумился своим мыслям. Боже, замужняя женщина, из порядочного круга, муж - инвалид, а он… Однако чего стоит одна ее упругая походка!
- Лаурел уже собиралась уходить. Знаете, я действительно заинтересовался ее рассказом. Но дело в том, что я здесь по делам чисто литературным, пишу книгу, а не…
Вырез на ее блузе мерно поднимался и опадал с каждым вздохом. Он встал и отошел к окну, так что ей пришлось повернуть голову в его сторону.
- Но если дело стоит того, чтобы потратить на него время, то я охотно, миссис Приам…
У Эллери возникло основательное подозрение, что никакой книжки он уже писать не будет. В ближайшее время, во всяком случае.
Рассказ Делии Приам с трудом проникал в сознание Эллери. Он изо всех сил старался сосредоточиться, но с ужасом замечал, что путается в деталях. В колыхании ее блузы. В манящих складках юбки, облегающей стройную талию Делии. В ее крупных, красивой формы руках, покоящихся на округлых чашечках колен, полуобхватив их. "О, Женщина с прекрасным телом…" возникли в нем слова древнего поэта. Да, словно живая античная… нет, статуя эпохи Возрождения. Чтобы взглянуть на нее, мертвец встал бы из могилы…
- Мистер Куин! Вы слушаете меня?
Эллери виновато спохватился:
- То есть, миссис Приам, вы имеете в виду тот самый день, когда Лендер Хилл нашел мертвую собаку?
- Да, в то же самое утро. Что-то вроде подарка. Иначе и не назовешь.
Лаурел так и застыла с сигаретой в руках:
- Делия! Ты не говорила, что Роджер тоже что-то получил!
- Он запретил мне сообщать кому бы то ни было. Но ты вынудила меня нарушить его запрет. Подняла такой шум вокруг мертвой собаки! Сначала в полиции, теперь вот здесь…
- Значит, все-таки ты, Делия, по тому же самому вопросу…
Женщина улыбнулась.
- Я не собиралась. Но заметила, как ты, Лаурел, ищешь фото и адрес мистера Куина в газете.
- Делия, ты просто прелесть! Никогда не знаешь, что от тебя ждать.
- Благодарю тебя, дорогая, - миссис Приам покоилась в кресле, как тигрица на вершине скалы, таинственно улыбаясь и тихо скаля зубы. Да-а, Эллери, ты, кажется, влип не на шутку…
- Значит, миссис Приам, ваш муж был напуган…
- Да, и с того дня он не перестает чего-то бояться. Он категорически отрицает это, однако если человек впадает в ярость, пытаясь убедить окружающих, что он совершенно спокоен, то все становится ясным само собой… Его что-то грызет изнутри, что-то глубоко личное… Это не похоже на Роджера. Обычно мне свойственны всякие терзания…
Как очаровательна! Бедняжка!
- Что было в коробке, миссис Приам?
- Понятия не имею.
- Мертвая собака! - выкрикнула Лаурел. - Еще одна мертвая собака. - Она сама в эту минуту была похожа на маленькую собачку, старательно пытающуюся взять след. Было забавно видеть, насколько жалкой выглядела она рядом с Делией Приам.
- Ну, если и собака, Лаурел, то совсем крошечная. Коробка была не больше футляра для карт.
- Никаких надписей? - спросил Эллери.
- Нет. Но на веревке, которой была обвязана коробка, болтался ярлык с надписью "Роджеру Приаму", сделанной черным мягким карандашом. - Она немного помолчала, повела роскошными плечами и спросила:
- Вы вообще слушаете, мистер Куин?
- Да-да, конечно, миссис Приам. Черным карандашом. Без адреса?
- Без. Только имя.
- И вы не знаете, что было в коробке? Даже не догадываетесь?
- Нет. Что бы там ни было, но содержимое буквально убило Роджера. Саму коробку обнаружил кто-то из прислуги, на пороге. И передал ее Альфреду.
- Альфреду?
- Ну… секретарю Роджера.
- Делия, правильно будет называть его… хотя бы напарником, не так ли? - пуская клубы дыма, иронически прищурилась Лаурел.
- Да, ты права, дорогая. Напарник, или компаньон, сиделка, помощник, секретарь - короче, человек на любой случай. Ведь мой муж, знаете, - инвалид…
- Да, Лаурел уже говорила мне. А не много ли обязанностей для одного человека, миссис Приам? Я говорю об Альфреде. Ладно, мы остановились на том, как этот мастер на все руки получил таинственную коробку. Отнес ее в комнату мистеру Приаму. А что потом? - Эллери не мог понять причины для веселья Лаурел. Она не то чтобы открыто смеялась… Но ее явно что-то весьма забавляло. Делия же, казалось, не замечала ее веселости…
- Я как раз случайно оказалась в комнате Роджера, когда вошел Альфред. Мы не знали тогда… ну, о Лендере и его "подарке" в это утро. Альфред отдал коробку Роджеру, тот приподнял край крышки и заглянул внутрь. Сначала он был сердит, потом озадачен. Закрыл крышку и приказал мне удалиться. Альфред вышел следом, и мы услышали, как Роджер запер дверь. И больше я … не видела ни этой коробки, ни ее содержимого. Роджер не пожелал сообщить мне, что в ней было и что он с ней сделал. Вообще отказывается говорить на эту тему.
- А когда вы заметили в вашем муже признаки страха, миссис Приам?
- После его разговора с Лендером на следующий день. По дороге домой он уставился в окно, не проронив ни слова. И с тех пор его явно что-то беспокоит. Особенно плохо стало через неделю после смерти Лендера.
Выходит, содержимое коробки мало беспокоило Роджера, пока он не сравнил его с "подарком" Хиллу. Или не прочел записки, адресованной последнему. Если только Роджер сам не получил записки… Но тогда…
Эллери беспокойно расхаживал перед огромным окном, уже наполовину завешенным табачным дымом. И это в его годы - смех и только! - ввязываться в какую-то дурацкую историю, скорее просто розыгрыш, только потому, что солидная замужняя женщина имеет несчастье походить на всех райских птиц и тропических животных сразу… Надо же так влипнуть, думал сокрушенно Эллери.
Тут до него дошло, что за его волнением пристально следит пара женских глаз. Он выпустил клуб дыма, старательно напустил на себя деловой вид и придал голосу чисто профессиональные интонации: - Лендер Хилл получил странный подарок, а потом умер. Не боитесь ли вы, миссис Приам, что жизнь вашего мужа тоже в опасности?
Теперь уже весь облик Делии говорил о появлении некоторого интереса к Эллери. Он заметил, что радужная оболочка ее глаз была настолько прозрачна, что, когда на них падал свет из окна, она становилась почти невидимой. Как будто на него смотрела статуя без зрачков. Эллери почувствовал, как краска заливает ему лицо, и что это забавляет Делию. Ярость захлестнула его. Да пусть убирается со своим ненаглядным муженьком и с его дурацкими страхами!
И тут Делия Приам сказала извиняющимся тоном:
- Лаурел, милая, ты не очень обидишься, если я поговорю с мистером Куином… наедине?
Девушка поднялась.
- Я подожду в саду, - сказала она, раздавила окурок в пепельнице и вышла.
Супруга Роджера Приама молча дождалась, когда хрупкая фигурка мисс Хилл покажется за окном в саду, среди махровых астр. Лаурел не смотрела в их сторону и вышагивала, хлопая кепкой по бедрам.
- Лаурел очень милая девушка, - заговорила Делия. - Но еще совсем ребенок, не так ли? Вот сейчас, например, она горит воинственным пылом и готова сражаться со всем мировым злом одновременно… И сразится, будьте уверены. Да, так вот насчет вашего вопроса, мистер Куин. Я хочу быть с вами совершенно откровенной. Мне попросту наплевать на судьбу моего мужа. И на его возможную смерть - тоже. Если случится что-нибудь в этом роде, у меня будет шанс изменить всю мою жизнь…
Эллери застыл, как вкопанный. Секунду она смотрела прямо на солнце, и ее глаза светились, как два прозрачных минерала. Но во всем ее облике чувствовалась неподдельная искренность, никакого коварства… Через секунду она прикрыла глаза.
- Вы честны, миссис Приам, ничего не скажешь. Даже слишком.
- О, мистер Куин, мне было когда научиться бесстрашию, чтобы быть честной!
Эта правда, подумал Эллери.
- Я позволю себе быть еще откровеннее, - продолжала она. - Я не знаю, что точно успела рассказать вам Лаурел… Сообщила ли она, в чем именно состоит болезнь моего мужа?
- Она сказала, что он частично парализован.
- А какая именно часть тела парализована, она не уточнила?
- Какая часть? - переспросил Эллери.