Зазвонил телефон. Капитан снял трубку. Это был Фигаро, бывший парикмахер, а ныне телохранитель. Корлеоне сказал, что скоро будет в аэропорту.
- Все в порядке! - проговорил довольный Фредо.
- Отлично! Можете забрать вещи, но не это. - Капитан показал на сетку с апельсинами, количество которых уменьшилось втрое. - Пистолет ввезти в страну куда проще, чем фрукты!
Пистолет!
Нери говорил, что вся партия "кольтов" абсолютно чиста и можно не волноваться. Плохо, что пистолет остался в мотеле. Что сказать Майку? Остаться без оружия еще страшнее… Фредо хотел попросить пистолет у капитана, но потом решил не рисковать.
Они сели в машину с мигалками. Взревел мотор, а по радио раздалось громкое: "А теперь немного музыки!" Пришлось капитану снова убавить громкость и извиниться. Песня была старая - "Вороны Нью-Хейвена", группа Лесса Галли в первом составе, когда солистом был Джонни Фонтейн. Как заявил ведущий, это одна из последних совместных работ Фонтейна и Галли.
- Моя жена обожала эту пластинку, - сказал капитал, показывая на радио.
- Не только ваша, - кивнул Фредо. - Именно так девушки и встречали будущих мужей - машина, хорошая музыка, приятный вечер.
- Представляю, сколько женщин было у этого Фонтейна!
- Бесчисленное множество, но он все равно отличный парень, - небрежно сказал Корлеоне.
- Вы знаете Джонни Фонтейна?
- Мы дружим, - пожал плечами Фредо.
Песня кончилась, а капитан недоверчиво смотрел на своего пассажира.
- Что, правда дружите?
- Правда, мой отец был его крестным.
- Кроме шуток?
- Кроме шуток!
- Тогда я кое-что спрошу, - начал капитан. - Правда, что у него член размером с руку?
- Откуда мне знать, черт возьми?
- Не знаю, может, вы вместе ходили в сауну и…
- Вы что, гомик?
Капитан лишь закатил глаза и включил сирену. Оставшуюся часть пути они проехали в полной тишине.
Глава 7
Кабинет Фила Орнштейна на сорок первом этаже был украшен золотыми и платиновыми дисками и портретами его некрасивой жены и детей. Ни одной фотографии певцов или музыкантов! Некоторые считали это притворством, а некоторые - признаком хорошего тона. Орнштейн показал Джонни на телефон.
- Разговаривай сколько захочешь! - любезно предложил он, наверняка надеясь, что Фонтейн ограничится парой фраз.
Милнер готовил оркестр к новой репетиции. Джонни начал набирать номер бывшей жены, но после первых трех цифр остановился. Джинни и девочки не знают, что он в Лос-Анджелесе, и если не звонить, то никогда и не узнают. Он собирался извиниться, что не сможет к ним заехать. Но разве ради этого стоит названивать?
Джонни достал упаковку с таблетками, прочитал аннотацию и выпил сразу две, не запивая.
Черт, он ведь давно не прыщавый подросток, который боится пригласить на свидание самую красивую девчонку в классе! С Джинни, бывшей женой, он познакомился еще в начальной школе. Ее семья жила через три дома.
Фонтейн снова набрал номер.
- Привет, это я, - сказал он.
- Здравствуй, любимый! - ответила Джинни иронично и тепло одновременно. Куда подевалась простая девчонка из Бруклина? - Как дела?
- Боже, как я рад тебя слышать! - воскликнул Джонни. - Чем занимаетесь?
Они только что вернулись из супермаркета, старшей дочери купили первый в жизни бюстгальтер.
- Не может быть! - не поверил Джонни.
- Когда ты в последний раз видел девочек?
Так! Он выступал в Атлантик-Сити, до этого в частных клубах Нью-Джерси и Чикаго, куда его пригласил сам Руссо, а еще раньше снимался в эпизодах в Новом Орлеане. Наверное, тогда!
- На День поминовения? - неуверенно спросил он.
- Что толку спрашивать! - вздохнула Джинни. - Откуда звонишь?
- А помнишь День труда в прошлом году или в позапрошлом? Как мы сняли коттедж у самого моря и устроили пикник?
- Нет, - ответила Джинни.
- Ты шутишь! - возмутился Фонтейн, слыша приглушенные крики девочек.
- Конечно, шучу! Это было в те счастливые времена, когда меня не существовало.
Лесс Галли настаивал, чтобы Джонни рассказывал журналистам, что он не женат, чтобы не спугнуть малолетних поклонниц.
- Я же не по собственной воле!
- От девчонок вообще отбоя не было! Каждый раз, выходя за сигаретами, ты мог подцепить…
- Помнишь, я готовил поп-корн и обжег руки…
- А потом ты испортил нам фейерверк!
- Да уж, - невесело признал Джонни.
- Завтра в нашем районе благотворительная вечеринка, мы печем пирог, - сказала Джинни. - Может, придешь?
- На вечеринку?
- Ты ведь в Калифорнии, правда? Тебя отлично слышно!
Фонтейн положил трубку на плечо и закрыл глаза руками.
- Нет, я не в Калифорнии, просто связь хорошая.
- Очень жаль! - проговорила Джинни. - Я готовлю куриное ризотто по рецепту твоей мамы! Вернее, его готовят девочки! Если не убьют друг друга, то все будет в порядке. Характеры у них - просто ужас, да еще и переходный возраст!
Джонни очень любил дочек, но с ними было сложно в любом возрасте.
Жена передала трубку младшей дочке, но в кабинет вернулся Филли и многозначительно постучал по часам.
- Передай маме, - сказал Джонни, - что я постараюсь прийти на завтрашнюю вечеринку.
- Хорошо, - отозвалась дочь, однако по голосу девочки было ясно, что отцу она давно не верит.
Зеленые таблетки-антидепрессанты прописал Джул Сегал, тот самый доктор, который обнаружил наросты на голосовых связках Фонтейна и направил к хирургу, который смог их удалить. После операции Джонни снова мог петь. Большинство докторов в Голливуде больше интересовались ножками молодых актрис и певичек, чем здоровьем пациентов, и наживали неплохое состояние, прописывая дорогие антидепрессанты и делая криминальные аборты. Джул Сегал волочился за каждой юбкой, что не мешало ему быть первоклассным специалистом, которого Корлеоне пригласили в новую больницу Лас-Вегаса на должность заведующего отделением хирургии. Так почему же зеленые таблетки не помогают Джонни?
Фонтейн покачал головой, стараясь взять себя в руки. Все в порядке, все под контролем. В день он выпивает четыре зеленые таблетки, двадцать чашек чая, столько же кофе, съедает пару бутербродов и почти не спит. Джонни казалось, в голове роятся тысячи крошечных муравьев, и не просто роятся, а танцуют какой-то бешеный танец. Сильно болела спина, и больше всего хотелось лечь на пол и заснуть. Но заснуть Джонни вряд ли бы удалось. После встречи с этим увальнем Милнером он чувствовал странное возбуждение и с нетерпением ждал следующей репетиции.
Вот бы сейчас заснуть и проспать несколько дней подряд!
Только бы его не покидало вдохновение!
В Лос-Анджелес Фонтейн приехал с твердым намерением записать добрую половину пластинки. Однако за несколько минут репетиции он понял, что будет здорово, если они сделают хоть одну песню так, чтобы понравилось и ему, и Милнеру. Тем не менее, когда до обратного рейса в Вегас оставалось всего несколько минут, Фонтейн записывал третью песню за день и понимал, что остановиться просто не может.
Песня закончилась, и, открыв глаза, Джонни увидел Джеки Пинг-Понга и Гасси Чичеро, стоявших у задней двери студии. Как давно они за ним наблюдают, Фонтейн не знал.
Милнер тем временем уже исчеркал целый блокнот. Когда дирижировал, он казался лаконичным и предельно собранным, но ноты фиксировал небрежно, одним порывом, словно голодный пес, терзающий отбивную. Происходящее вокруг его нисколько не волновало.
Джонни присел на стул и закурил.
- Ребята! - позвал он, обращаясь к Милнеру и Орнштейну. - За мной приехали! Все, мне пора! - Только теперь Фонтейн почувствовал, что еле стоит на ногах. Он помахал Гасси и Пинг-Понгу.
- Дружище! - радостно приветствовал его толстяк Джеки. - Выглядишь на миллион долларов, а поешь еще лучше!
Джонни знал, что на самом деле выглядит ужасно.
- Что может быть лучше миллиона долларов?
- Миллион долларов и минет, - предложил Гасси Чичеро, старый приятель Фонтейна.
- Нет! - закричал Джонни. - Если девка узнает, что у тебя есть миллион, то отработает бесплатно!
- Поэтому бесплатные минеты на самом деле стоят миллионов!
Фонтейн рассмеялся.
- Ну, ребята, если я выгляжу на миллион, то с каждого из вас минет!
Пинг-Понг и Чичеро обняли приятеля. Долгое время Джонни считал, что Джеки получил свое прозвище из-за круглых глаз навыкате, пока Фрэнк Фалконе не объяснил, что глаза здесь совершенно ни при чем. Прозвище произошло от имени - Игнасио Пиньятелли. Гасси Чичеро владел модным ночным клубом в Лос-Анджелесе, в котором некогда выступал Фонтейн. Став популярным, певец все реже заглядывал к старому знакомому, но, что бы ни писали газеты, Гасси и Джонни сумели сохранить самые теплые отношения.
- Тебе привет от Фрэнка Фалконе, - сказал Гасси. Чичеро был близок к верхушке лос-анджелесской семьи и каким-то непостижимым образом поддерживал связь с кланами Чикаго.
- Он не приедет на концерт? - не верил своим ушам Джонни.
- У мистера Фалконе появились кое-какие дела, - важно сказал Пинг-Понг. Толстая розовая рука сжимала небольшую сумочку. Джеки считался первым помощником Фалконе, хотя, за что именно он отвечал, Фонтейн не знал. - Он посылает не только привет, но и небольшой подарок.
- Большое спасибо! - поблагодарил Джонни.
- Тебе пришлют точно такую же, - пообещал Пинг-Понг. - Закажу на Сицилии. У меня там есть знакомый. Работает не покладая рук, шьет по десять таких в день. Натуральная кожа, превосходное качество! Куда тебе прислать? В "Замок на песке" или домой?
Наверное, это какая-то шутка, что-то связанное с кожей. Однако Джонни слишком устал и ничего придумать не мог.
- Эта сумка не для меня?
- Говорю же, тебе пришлют точно такую.
- Шутишь?
- Я не предлагаю тебе, а говорю. Понял? - Пинг-Понг передал сумку Джонни. - Эта для Майка Корлеоне, ясно?
Имелось в виду: "Хватит болтать! Ни в коем случае не открывай сумку!"
Сумка была туго набитой и довольно тяжелой. Джонни легонько ее потряс, словно ребенок рождественский подарок, а потом поднес к уху, будто пытаясь услышать, тикает она или нет.
- Чудак-человек! - Пинг-Понг прищурился и в упор посмотрел на Джонни, словно хотел убедиться, что Фонтейн его понял. - Засим спешу откланяться, нужно заняться семейными делами.
- Не беспокойся! - ответил Джонни, думая при этом: "Я что, твой носильщик?" Вслух он больше ничего не сказал, проглотив оскорбление, словно горькую пилюлю.
- Жаль, что нас не будет на концерте, - сказал Пинг-Понг. - Ты поешь как бог!
Милнер продолжал черкать на странице. Один за другим оркестранты выходили из студии. Джонни попрощался и пошел вслед за Гасси и Пинг-Понгом. У черного входа ждал серебристый "Роллс-Ройс".
- Почему не голубой? - вдруг спросил Джонни.
- Кто "голубой"? - нахмурился Пинг-Понг.
- Джонни шутит, он имеет в виду голубой автомобиль.
Пинг-Понг покачал головой, всем своим видом показывая, что шутка не удалась.
- Джонни, я предпочитаю серебристо-серый цвет, - подыграл Фонтейну Гасси.
Через секунду подкатил черный "Линкольн", в который сел недовольный Пинг-Понг.
Машина тронулась, и, увидев в руках Джеки что-то блестящее, Фонтейн бросился было за "Роллс-Ройсом", но тут же споткнулся и упал.
Это был не пистолет. Джонни и сам не понимал, почему ему так показалось.
- Отличная реакция! - похвалил Гасси. - Ты в порядке?
Джонни поднял упавшие на землю ключи от машины Чичеро.
- Нервы уже не те, - смущенно объяснил Фонтейн.
- Можно было просто сказать: "Спасибо, не хочу".
- Спасибо, не хочу?
- "Спасибо, не хочу вести твой дурацкий "Роллс-Ройс".
- Спасибо, не хочу вести твой дурацкий "Роллс-Ройс"! - рявкнул Джонни, швыряя приятелю ключи.
- Видишь, все не так страшно!
- Будем считать, я ничего не слышал! Я устал, разве не понимаешь? - сквозь зубы процедил Фонтейн. Солнце почти село. Джонни уже и не помнил, когда ему в последний раз удалось как следует выспаться.
Гасси потрепал Фонтейна по плечу, в который раз похвалив его голос. Они сели в машину и поехали в аэропорт. Джонни крутил ручку радио, переключаясь с одной станции на другую. Везде только поп-музыка! Вот он поймал новую станцию - снова невразумительное лепетание диджея и рок-н-ролл. Еще на одной станции - мамбо, считай, та же попса! Свою песню ему найти так и не удалось. Может, правы все, кроме Фила Орнштейна, и его ждет провал? Джонни так и вцепился в ручку радио. Наверное, Гасси уже понял, что его попутчик далеко не в лучшем настроении, и поэтому заговорил лишь на подъезде к аэропорту.
- Знаешь, чем "Роллс-Ройс" отличается от Марго Эштон? - наконец спросил Чичеро.
Марго была первой женой Гасси, а потом ушла к Джонни. Это ради нее Фонтейн бросил Джинни. Не просто влюбился, а превратился в раба, в тряпку, о которую она ноги вытирала. Однажды он решил навестить жену на съемочной площадке, и режиссер велел ему сварить спагетти для всей компании. И Джонни Фонтейн безропотно нацепил фартук и отправился на кухню. Вот так любовь! Чертова любовь!
- В салон "Роллс-Ройса" может попасть далеко не каждый мужчина!
- Где ты это слышал?
- Нечто подобное можно услышать в любом баре. Сравнивают дорогие машины и продажных девок, кто доступнее.
- Разве можно найти вторую такую Марго?
- Может, ты и прав, дружище, Марго всем шлюхам шлюха!
Гасси пропустил поворот к пассажирскому терминалу.
- Разве нам не туда? - спросил Джонни, показывая на частные ангары.
Чичеро покачал головой.
- Я ведь не лечу. Фрэнк прекрасно к тебе относится, но посылать самолет только ради тебя…
Гасси порылся в нагрудном кармане, и Фонтейн подумал, что сейчас он вытащит пистолет. Джонни ошибся, это оказался конверт.
- Чартерный рейс, зато первым классом.
Фонтейн проверил время отправления - оставалось еще пятнадцать минут.
- Тебя правда не будет на концерте?
- Вообще-то меня и не приглашали!
- Почему же? Я тебя приглашаю!
- Спасибо, - поблагодарил Гасси, - только у нас с Джиной другие планы.
Джиной звали девушку, на которой Гасси женился после того, как его бросила Марго Эштон. Сама Марго вышла за арабского шейха, но и с ним уже успела развестись.
- Сегодня наша пятая годовщина! - радостно сообщил Гасси, останавливая машину. К "Роллс-Ройсу" со всех ног бежали грузчики, представляя огромные чемоданы и соответственные чаевые. - Мы взяли билеты на следующую неделю, так что скоро увидимся!
- Ты купил билеты?
Если будешь петь так же, как сегодня, то можно сказать, что они мне достались даром!
- Если в следующий раз не попросишь у меня приглашение, то я обижусь и надеру тебе задницу!
Носильщиков набежало, наверное, человек двадцать. Джонни объявил, что чемоданов у него нет, только маленькая сумочка, которую он понесет сам. Настырные носильщики не разошлись, пока каждый не получил по двадцать долларов. Два парня в синей форме провели Джонни через толпу, что, естественно, не осталось незамеченным. Вокруг Фонтейна стали собираться люди, всем хотелось получить автограф. Вопреки здравому смыслу Джонни позволил одному из телохранителей понести сумку - ведь так было проще расписываться.
По трапу Фонтейн поднимался под оглушительные аплодисменты, сожалея о сотне долларов, которую пришлось отдать телохранителям. Помахав на прощание, он скрылся в салоне и занял место, крепко прижимая к себе сумочку. При других обстоятельствах он не упустил бы шанса поразвлечься с рыжеволосой стюардессой, а так пришлось попросить у нее подушку, бурбон со льдом и горячий чай с медом. Джонни посмотрел на сумочку. Кто угодно на его месте открыл бы ее, чтобы узнать, что внутри.
Прошла целая вечность, прежде чем девушка принесла напитки.
- Простите, но меда у нас нет, - сказала рыженькая.
- Чаю тоже нет?
- Вода закипит через минуту.
Девушка отвернулась к другому пассажиру, а Джонни открыл сумочку.
Внутри, как он и ожидал, лежали аккуратно сложенные пачки денег, а сверху отпечатанная на машинке записка "Тебе же не велели открывать!". Букву "О" в слове "открывать" разрисовали, превратив в забавную рожицу.
Фонтейн смял записку. Увидев, что стюардесса несет чай, он одним глотком выпил бурбон. Сложив пальцы левой руки пистолетом, он сделал вид, что целится в пышный бюст девушки, и захихикал, увидев, как густо она покраснела.
Когда стюардесса вернулась, чтобы проверить, готовы ли пассажиры первого класса ко взлету, Джонни уже крепко спал.
Глава 8
- Ты была в прошлом году в лагере "Дельта Три"? - спросила елейным голоском блондинка, стоявшая перед Франческой Корлеоне в очереди за ленчем. Кормили неплохо, но блондинка взяла лишь персики с творогом, зеленый салат без соуса и несладкий чай.
Увидев жалкое подобие ленча, Сюзи Кимболл, стоявшая за Корлеоне, заворчала.
- Боюсь, ты меня с кем-то путаешь, - сказала Франческа.
- Да? Ну, извини.
На месте Франчески любая другая девушка назвала бы свое имя, но шанс был упущен - блондинка вернулась к своим хихикающим подружкам.
В кафетерии было немало девушек, которые не украшали рукава греческими буквами и не робели при виде старшекурсников. Потенциальных подруг было хоть отбавляй, и все же Франческа ни на кого не обращала внимания. Для нее существовала лишь Сюзи Кимболл, тихая смуглая девушка, ходившая за ней по пятам и даже на ленч заказывавшая те же блюда.
- Знаешь, - произнес звонкий мужской голос за спиной Франчески, - раньше здесь учились только девушки.
Франческа обернулась. За соседним столиком сидел загорелый юноша в льняном костюме. Светлые волосы сильно вились, модные солнечные очки очень напоминали пилотские. В руках у парня была деревянная модель космического корабля.
- Что?
- Раньше это был женский колледж. - Парень криво улыбнулся, обнажив ослепительно белые зубы. - Ребят стали принимать только после войны. Извини, что подслушал. В тот день приехал мой младший брат, и я помогал ему заселиться. Здорово, что твоя мама так за тебя беспокоится! Видно, как сильно она тебя любит!
Его собственная мать была счастлива, что они с братом наконец-то поступили в университет - ее личная жизнь кипела, а взрослые дети - настоящая обуза. Парень опустил космический корабль на пол.
От терпкого аромата одеколона у Франчески перехватило дыхание.
Тем временем парень отвернулся от всех, даже от блондинки с персиками, чтобы поговорить с ней. Казалось, в нем море обаяния и ни капли нахальства. Наконец юноша вспомнил, что не представился, и извинился.
- Я Билли Ван Арсдейл, - протягивая руку, сказал он.
Вот он, ее шанс! Фрэн Коллинз? Фрэнни Тейлор? Фрэнсис Уилсон? Фрэнси Роберте? Девушка протянула руку и внезапно поняла, что ладони вспотели. Боже, у нее липкие руки! Но она решилась, отступать некуда.
В панике девушка взяла руку Билли пальцами, которые казались посуше, и, не осознавая, что делает, поднесла к губам.
Приятели Билли оглушительно захохотали.