- Номер один? - переспросила жена. - Ты что, их считаешь? Тебе нужно было стать профессором математики! - Кей вздохнула, будто сожалея о том, кем действительно стал Майкл.
Они вышли из машины.
- Можно сказать, я стал бухгалтером или ревизором. - Корлеоне махнул рукой в сторону причала. - Прошу вас, мадам!
Кей стало страшно, но признаться в этом она не решалась. Нет, Майкл не замышляет ничего дурного!
- Сюрприз номер два…
- Майкл, перестань!
- Пилотом буду я!
Глаза Кей расширились от удивления.
- Когда я служил на флоте, нас учили управлять самолетом, - сказал он. "И в сорокаградусную жару посылали на острова, кишащие заразой и трупами повстанцев". - Летать мне понравилось, и я нанял инструктора.
Кей вздохнула. Сколько часов она провела в неизвестности, боясь даже подумать о том, что Майкл завел интрижку. Нет, этого не может быть! А о худшем она и думать не хотела.
- Хорошо, что у тебя есть хобби! - собравшись с духом, проговорила она. - Нельзя жить одной работой! Твой отец увлекался садоводством, другие играют в гольф.
- Гольф, - повторил муж. - А у тебя есть хобби?
- Нет.
- Можешь заняться гольфом, - съязвил Майкл. Он был одет в безукоризненный спортивного покроя пиджак и ослепительно белую сорочку с галстуком. Легкий ветерок шевелил его волосы.
- Вообще-то я бы хотела вернуться в школу, - нерешительно проговорила Кей.
- Это работа, - отрезал Майкл, - а тебе работа не нужна! Кто будет сидеть с Энтони и Мэри?
- Пока мы обустраиваем новый дом, твоя мама переедет сюда. Думаю, Кармела с удовольствием присмотрит за детьми! - Вообще-то Кей и подумать боялась, что скажет свекровь, если узнает, что она пошла работать. - Школа будет моим лучшим хобби!
- Ты действительно хочешь работать?
Кей отвела глаза. Дело вовсе не в этом!
- Я подумаю, - пообещал муж. Отец бы этого не одобрил, но Майкл хотел быть собой, а не тенью Вито Корлеоне. В молодости он позволил женить себя на правильной итальянской девушке, однако из этого не вышло ничего хорошего. Безопасность жены - единственное, что волновало Майкла. Он легонько сжал ее руку.
Кей вздохнула с облегчением.
- Слушай, я не полезу в эту штуковину, пока ты не скажешь, куда мы направляемся.
Майкл картинно пожал плечами.
- В Тахо, - равнодушно проговорил он, а в глазах плясали бесенята, - точнее, на озеро Тахо.
Несколько недель назад Кей упомянула, что мечтает побывать на этом озере. В тот момент ей показалось, что муж пропустил слова мимо ушей.
Она забралась в кабину гидроплана, и на секунду ее юбка задралась. Майклу захотелось овладеть ею здесь и сейчас, но он лишь обвел бедра Кей восхищенным взглядом. Нет ничего более возбуждающего, чем тайком разглядывать тело собственной жены.
- Если начнем падать, не бойся! - бодро проговорил он.
- Что?
- Такое редко, но случается! - Корлеоне выпятил нижнюю губу. - Даже если мы упадем, то не произойдет ничего страшного. Мы не утонем, а поплывем, как на лодке!
- Приятно слышать, - отозвалась Кей.
- Я тебя люблю! - сказал Майкл. - Надеюсь, ты не забыла.
- Тоже приятно слышать! - Кей старалась говорить спокойно, хотя ничего не получилось, и голос дрожал.
Гидроплан взлетел, и Кей почувствовала, как каждая клеточка ее тела расслабляется. Она и не догадывалась, в каком напряжении жила последнее время.
Глава 4
Над озером Эри небольшой самолет летел в самое сердце грозы. В кабине было жарко, но Нику Джерачи это нисколько не мешало. Все пассажиры самолета обливались потом так же, как и он. Телохранители ругали жару на все корки. Крутые ребята. Когда-то он был одним из них - надежным, готовым прийти на помощь по первому зову, если нужно - немым как рыба.
- Мне казалось, грозу мы уже обогнали, - проговорил Фрэнк Фалконе, грузный мужчина в оранжевой шелковой рубашке, не знавший, кто ведет самолет.
- Человеку свойственно ошибаться, - отозвался одетый в бирюзовую рубашку Тони Молинари, прекрасно осведомленный о личности пилота.
Устранение первых лиц из кланов Барзини, Татталья и Корлеоне взбудоражило Нью-Йорк, жизнь которого и так не походила на тишь да гладь, и привлекло внимание правоохранительных органов - от постовых до агентов ФБР (хотя директор бюро и сохранял олимпийское спокойствие, утверждая, что никакой мафии не существует). Все лето в городе было спокойно, даже притоны закрылись. Два оставшихся в живых дона - Отилио Кунео, более известный как Молочник Лео, и Энтони Страччи, которого все звали Черный Тони, рьяно соблюдали соглашение о прекращении огня. Является ли это окончательным перемирием, никто не знал.
- Вообще-то я имел в виду настоящую грозу, - проговорил Фалконе, - которая мешает нам лететь.
- В такую погоду даже шутить не получается, - покачал головой Молинари.
Телохранители заметно побледнели и мрачно смотрели на раскачивающийся пол салона.
- Это все из-за разницы температур воздуха и воды, - объявил Джерачи, старательно изображая пилота. - Знаете, гроза может настигнуть нас в любую минуту. По-моему, здорово!
Молинари похлопал его по плечу:
- Спасибо за объяснение, мистер Всезнайка!
- Всегда пожалуйста!
Фалконе чувствовал себя в Чикаго как рыба в воде и подкупал политиков, судей, полицейских, а в данный момент осваивал Лос-Анджелес. Молинари владел рестораном в порту Сан-Франциско и имел долю во всех предприятиях, которые его интересовали. Из краткого инструктажа Майкла Ник знал, что Фалконе и Молинари по-разному относятся к нью-йоркским кланам. Фалконе считал их снобами, а Молинари излишне жестокими. Молинари очень уважал покойного Вито Корлеоне, которого Фалконе никогда не жаловал. В последние годы эти два дона с Западного побережья сотрудничали все успешнее, особенно в торговле наркотиками, которые поставлялись из Мексики и Филиппин (безусловно, это было одной из причин, почему Майкл послал Ника на эту встречу). Пока во главе клана Корлеоне не встал Майкл, Фалконе и Молинари были самыми молодыми донами Америки.
- Эй, О'Мэлли! - позвал Фалконе.
Джерачи осторожно вел самолет сквозь грозовой фронт, стараясь попасть в попутный воздушный поток. Он прекрасно слышал Фалконе. На шлеме пилота было написано "Джеральд О'Мэлли". Погодные условия были далеки от идеальных. Наверное, поэтому Фалконе не стал возмущаться, когда Джерачи ему не ответил. Расчет Майкла оказался верным - лос-анджелесский дон сопоставил ирландское имя со светлыми волосами и широкими плечами пилота-самозванца. Наверняка Ника приняли за ирландца, работающего на кливлендскую семью. А почему бы и нет? На эту семью вместе с итальянцами работали евреи, ирландцы, афроамериканцы, так что ее можно было смело назвать интернациональной. Кливлендского дона Винсента Форленца за глаза звали Евреем.
Джерачи сознательно вел самолет сквозь самое сердце грозы. До Змеиного острова, на который они направлялись, было не так-то легко добраться. Фалконе не сразу согласился лететь самолетом, принадлежащим Корлеоне. Пусть убеждается!
Наконец самолет поднялся над облаками, и салон залили ослепительно яркие лучи солнца.
- Итак, О'Мэлли, ты из Кливленда? - продолжал допытываться Молинари.
- Да, сэр, я родился и вырос в Кливленде.
- А Ди Маджио не промах! В этом году его "Янки" задали перцу вашим "Индейцам"!
- В следующем году сочтемся!
Молинари начал рассказывать о матче, в котором Ди Маджио играл за "Морских котиков". Воистину, великий человек, он играл как бог! Уже несколько лет Тони не пропускал ни одного матча "Котиков" и с ума сходил по Джо Ди Маджио.
- А ведь ирландцы считают итальянцев идиотами, правда, О'Мэлли?
- Я так не считаю, сэр!
- Вы называете нас cacasangue! - не унимался Фалконе.
- Простите, сэр? - прикинулся идиотом Джерачи.
- Он говорит, нас считают пустоголовыми! - не выдержал один из телохранителей.
- Какой умница! - с издевкой произнес Джерачи, изображая одного из комиков.
Молинари и его телохранители рассмеялись.
- Ну, ты даешь! - восхищенно проговорил молодой дон Сан-Франциско, а Ник довольно захихикал.
Веселились все, кроме Фалконе.
Разговор не клеился: самолет трясло, а Фрэнк Фалконе подозрительно поглядывал на пилота. Гости немного поговорили о ресторанах и сегодняшнем боксерском поединке в Кливленде, на который они собирались, хотя и были приглашены на концерт Джонни Фонтейна в Лас-Вегас. Плевать они хотели на профсоюз и всех его членов! Затем обсудили "Неприкасаемых", сериал, который оба дона просто обожали. Джерачи смотрел несколько серий. Заурядная серенькая история о добропорядочных полицейских и кровожадных итальянцах, поглощающих спагетти тарелками. Ник любил читать и был категорически против покупки телевизора, но в прошлом году Шарлотта и девочки его упросили. И вот в один прекрасный день к ним во двор привезли самый большой телевизор из тех, что продавали в городе. В столовой больше никто не ужинал - вся семья собиралась у экрана. Стало почти невозможно вывезти родичей за город! Как хорошо, что его мать не видит, как деградируют внучки! Джерачи бы с радостью выбросил телевизор на помойку, но разве ему нужны скандалы с женой? Через неделю владелец строительной фирмы, добрый знакомый Ника, перебросил бригаду рабочих из Бронкса, где строили гараж, во двор Джерачи. Вскоре тутовые деревья, обрамлявшие небольшой открытый бассейн, исчезли, а у Ника появился крошечный летний домик, где он укрывался, молчаливо протестуя против всеобщего телезомбирования. Сам он включал треклятый ящик, только чтобы посмотреть спортивные соревнования.
Джерачи направил самолет в облачную гряду.
- Начинаем снижаться! - объявил он.
Самолет затрясло. Пассажиры вжались в кресла, подозрительно рассматривая каждую деталь, винт и гайку, будто ждали, что с минуты на минуту самолет развалится.
Джерачи держался очень уверенно, и вскоре за окнами показалась коричневая гладь озера.
- Это Змеиный остров? - спросил Молинари, показывая на узкую полоску земли.
- Совершенно верно! - ответил пилот.
- Куда же мы сядем? - поинтересовался Фалконе. - В этот крошечный огород?
Остров занимал чуть больше сорока акров и был в десять раз меньше Центрального парка Нью-Йорка. "Огородом" Фалконе назвал посадочную площадку, очень похожую на вспаханную грядку. На север тянулась длинная коса, которая, как всем казалось, заходила в канадские воды. Естественно, во время "сухого закона" ловкие ребята этим активно пользовались.
Остров находился в частном владении и принадлежал Соединенным Штатам настолько формально, что на нем выпускались собственные почтовые марки.
- Он гораздо больше, чем кажется сверху, - заверил пассажиров Джерачи. Остров принадлежал его крестному, а сам Ник никогда на нем не был.
Молинари потрепал Фалконе по плечу.
- Расслабься, дружище!
Фрэнк кивнул и угрюмо уставился на пустую кофейную чашку.
Через секунду они едва не упали в озеро - нисходящий воздушный поток, словно рука великана, швырнул самолет к воде. Перед глазами Джерачи мелькнули серые волны. Взяв себя в руки, он выровнял корпус самолета и набрал высоту.
- Ну-у-у, с первой попытки не вышло, - протянул Ник, дергая ручку управления. - Попробуем еще раз.
- Парень, ты нас убьешь, - простонал Молинари, который был всего на два года старше Ника.
Джерачи прочел Двадцать третий псалом на латыни, а когда дошел до места, где говорится, что человек не боится зла, вместо "потому что на все воля Твоя" сказал "потому что я самый крутой засранец Нью-Йорка".
- Никогда не слышал этот псалом на латыни, - засмеялся Фалконе.
- Ты знаешь латынь? - удивился Молинари.
- Учился в церковной школе.
- Наверное, тебя исключили в первую же неделю! Хватит болтать, не отвлекай пилота, Фрэнк.
Джерачи поднял вверх большой палец, показывая, что все отлично. Он поймал слабый ветерок, так что вторая попытка приземлиться оказалась более чем удачной. Лишь теперь, когда полет был окончен, одного из телохранителей начало рвать. Почувствовав отвратительный запах, Ник тут же закрыл рот ладонью. Другой телохранитель оказался не так проворен и испачкал одежду блевотиной. Через несколько минут на посадочной площадке показались люди Форленца в желтых дождевиках.
Пассажиры покидали салон, а Ник открыл окно, жадно вдыхая свежий воздух. Встречающие учтиво раскрыли над гостями огромные зонты, механики поставили под шасси подпорки, а носильщики вынесли из салона весь багаж за исключением небольшой кожаной сумки. У посадочной площадки Молинари и Фалконе ожидал черный экипаж с малиновой обивкой салона, запряженный тройкой белых коней. Он отвезет дорогих гостей на вершину холма.
Джерачи дождался, пока оба дона и их перепачканные рвотой телохранители сядут в экипаж. Как только они скрылись из виду, Ник сам понес кожаную сумку вверх по холму. Вот он открыл неприметную дверцу и по ступенькам спустился в грот, где когда-то располагалось процветающее казино. Мимо эстрады для оркестра и обвитой паутиной барной стойки он прошел в раздевалку и включил свет. На задней стене были раздвижные металлические двери, как в подземных гаражах Бруклина, а в остальном обстановка напоминала пентхаус где-нибудь в Вегасе: огромная кровать, бархатная обивка, мраморная ванна. За раздвижными дверями располагался склад, где хранились консервированные продукты, противогазы, кислородные канистры, баллоны воды и даже радиоприемники, работающие на коротких волнах. Прямо в скалу была вмонтирована огромная цистерна с топливом, а где-то еще наверняка скрывались другие комнаты и склады. Так что, если полиция вдруг устроит облаву, какой-нибудь маньяк захочет убить босса мафии или русские сбросят атомную бомбу, дон Форленца сможет укрываться здесь годами. Крестный Ника руководил бригадой геологов-старателей, которые занимались добычей соли в копях под кливлендским озером. Злые языки болтали, что про соль никто и не думает, а старатели день и ночь роют туннели со дна озера к Змеиному острову. Ник рассмеялся. Он, сын водителя грузовика, стоит в бункере, куда простой смертный и не мечтает попасть! Джерачи переложил деньги в сейф и застыл на пороге склада.
Деньги - просто иллюзия. Изящная кожаная сумка, в которой они лежат, имеет большую ценность, чем эти бумажки.
Деньги - всего лишь фантики, в которые играет правительство. Сотни тысяч фантиков, не стоящие и одного процента товара, стоимость которого они должны обеспечивать. Правительство - вот самая сильная банда! Печатают фантики, издают законы и уверены, что все им сойдет с рук! Насколько понимал Джерачи, бумажки, которые он привез на остров, - месячный доход от казино, которым владели Корлеоне и Форленца, и собранная рэкетирами дань. В этих бумажках - труд сотен людей, а они служат во благо небольшой группы избранных. Никчемные бумажки, ради которых дон Форленца продаст собственную мать. Пестрые фантики!
"Ты слишком много думаешь!" - часто говорил Нику отец.
Фредо открыл окно и протянул офицеру таможни водительские права.
- Мне нечего декларировать.
- А там что? Апельсины?
- Где апельсины?
- На заднем сиденье!
Ах да, сетка с апельсинами из бара! Естественно, он купил их не для себя! Даже умирая с голоду, Фредо не стал бы есть апельсины.
- Сэр, остановитесь вон там! Возле лейтенанта в белой форме!
- Да оставьте вы эти апельсины себе! Или раздайте голодным детям, мне все равно! - закричал Фредо. В день своей гибели Вито Корлеоне купил апельсины, и Фредо помнил, как пуля пробила один из них, прежде чем вспороть отцу живот. Остальные события расплылись в багровое пятно. Вот он хватает чей-то пистолет, а нападающие бегут мимо, не удостоив его ни единым выстрелом. По асфальту течет апельсиновый сок, смешиваясь с густой кровью. Фредо не догадался пощупать отцу пульс, но об этом почему-то не вспоминал. Вместо этого он сел на обочину и горько заплакал. Впоследствии этот снимок обошел все газеты, а удачливый фотограф был удостоен нескольких премий. - Совсем про них забыл.
- Мистер Фредерик, - таможенник изучал водительские права Фредо, выданные полицией Невады на имя Карла Фредерика, - сколько вы сегодня выпили?
Фредо непонимающе покачал головой.
- Так мне подъехать к парню в белом?
- Да, будьте столь любезны!
К лейтенанту в белом подошли двое в мундирах полиции Детройта. Быстро обернувшись, Фредо прикрыл бутылку желтой шелковой рубашкой. Лейтенант приказал выйти из машины.
С Санни случилось примерно то же самое! Если его, Фредо, подставили и собираются убить, то единственный шанс выжить - вытащить лежащий под задним сиденьем пистолет и, выходя из машины, открыть огонь. А вдруг это настоящие копы? Если он ранит парочку, его пристрелят на месте. Хотя Майк попадал в похожую заварушку и сумел выйти сухим из воды.
"Думай, Фредо, думай!"
Если копы настоящие и найдут пистолет, его точно арестуют. Естественно, Залукки поможет. Избавляться от пистолета уже все равно поздно.
Фредо незаметно поднял апельсин, открыл дверь и не спеша вышел. Никаких резких движений! Размахнувшись, он бросил апельсин в щеголя в белой форме и приготовился к смерти. Лейтенант легко увернулся. Копы схватили Корлеоне за руки раньше, чем апельсин приземлился на асфальт.
- Парни, с каких пор вы не верхом? - нагло спросил Фредо, а его глаза лихорадочно искали копа с автоматом.
- Вы въезжаете на территорию Соединенных Штатов, сэр, а не в Канаду. Пожалуйста, пройдемте.
- Ребята, а вы знаете, чья это машина? - не унимался Фредо. - Мистера Джо Залукки, очень уважаемого в Детройте бизнесмена.
Копы переглянулись, но Корлеоне не выпустили и повели к зданию таможни, имеющему форму треугольника. Сердце Фредо бешено колотилось, он продолжал озираться в поисках киллеров с автоматами. Неужели он слышал, как щелкнул затвор? Бежать, бежать отсюда! Корлеоне уже собирался вырваться, когда его подвели к длинной начерченной мелом линии и велели по ней пройтись.
Копы настоящие! Они его не убьют! Скорее всего…
- Мистер Залукки ждет не дождется своей машины! - осмелев, сказал Фредо.
- Руки в стороны, сэр! - велел один из копов. Он говорил с канадским акцентом, который всегда смешил Фредо.
- Слушайте, а вы точно не канадцы? - съязвил Корлеоне, но послушно развел руки.
Фредо казалось, что линию он прошел очень уверенно, хотя, похоже, эти умники так не считали, потому что его попросили прочитать алфавит задом наперед.
- Послушайте, парни, назовите ваши имена, и мистер Залукки выдаст вам премию. Я тоже в долгу не останусь!
Копы наклонили головы, совсем как псы на охоте.
Фредо радостно захихикал.
- Смешно, мистер Фредерик?
Корлеоне покачал головой. Похоже, нервы сдают! Улыбка тут же сползла с лица - ничего смешного нет!
- Простите, если неправильно вас понял, - начал один из копов, - вы предложили взятку?
- По-моему, я употребил слово "премия", - нахмурился Фредо.
- Вы употребили именно это слово, сэр. Просто Боб подумал, что вы предлагаете qui pro quo.