В последний раз Франческа спустилась к трейлеру одна. Только тут она заметила, что большинство дверей общежития украшены греческими буквами. Хотела же она приехать на неделю раньше, чтобы обзавестись подругами, но мама и Кэтти ее отговорили. Мама - потому что ей не хотелось развозить дочерей по отдельности, а Кэтти без конца повторяла, что девичьи компании нужны только протестанткам, потаскушкам и безголовым блондинкам. А у Франчески есть семья, так что подобная компания ей совершенно ни к чему. Франческа пыталась возразить, что с подругами будет веселее, но все же позволила себя убедить. Результат налицо - за неделю девушки перезнакомились, а она осталась одна, лишняя, чужая…
Вернувшись в комнату, Франческа обнаружила, что мать выложила вещи из чемоданов и раскладывает их по местам. У изголовья кровати был прикреплен образ Мадонны и красные бычьи рога. Ладно, как только мама уйдет, она запрячет все это подальше.
- Мам, я сама разберусь, - пробовала возразить Франческа.
- Ничего, мы не спешим, - отозвалась Сандра.
- Я лучше сама…
Кэтти захихикала:
- Почему ты честно не скажешь, что не хочешь, чтобы она шуровала в твоих шмотках?
- Мам, я не хочу, чтобы ты шуровала в моих шмотках!
- Дома я частенько шуровала в твоих шмотках! Что за язык?! Надеюсь, хоть в университете тебя научат нормально разговаривать. Ты что-то от меня прячешь?
- Ничего я не прячу! И мы уже не дома!
Сандра посмотрела на дочь так, будто та ее ударила. Затем она грузно опустилась за будущий стол Франчески и разрыдалась.
- Ну, что теперь делать? - накинулась на сестру Кэтти.
- А сама можешь хоть что-нибудь предложить?
- Разве я к тебе обращаюсь?
Слово за слово началась ссора, которая закончилась слезами. Под конец все трое лежали на кровати Франчески, прижавшись друг к другу. Для их семьи этот год стал настоящим испытанием. Сначала похороны дедушки Вито, в смерть которого девочки долго не могли поверить. Затем таинственное исчезновение дяди Карло. А потом отличился малыш Чип. Один из приятелей обозвал его "макаронником", и Чип в отместку разбил ему голову термосом. Но лишь семь лет назад они рыдали все втроем. Девочки были в школе на математике, когда их вызвали к директору, ничего не объяснив. В кабинете их ждала мать, ее лицо опухло от слез: "Ваш папа попал в аварию и погиб!" Тогда они упали на шикарный оранжевый диван директора и рыдали целую вечность. Теперь на узкой университетской кровати они вспоминали тот день, сильнее прижимаясь друг к другу.
Наконец они успокоились.
- Я просто хотела… - начала Сандра.
Договорить она не успела - в дверь постучали.
Франческа резко села, испугавшись того, что подумает начальница общежития. Но это была не она, а высокий мужчина в сине-зеленом костюме и коротко стриженная кудрявая женщина. У обоих на груди приколоты значки с именами.
- Извините, - сказал мужчина, которого, судя по значку, звали Боб, - это комната 322?
Номер комнаты был четко написан на двери, причем указательный палец Боба почти упирался в надпись.
- Простите нас, - вмешалась женщина, на значке которой красовалось "Барбара Сью (Бэбс)". Она, как и супруг, говорила с сильным южным акцентом. Заметив образ Мадонны, женщина нахмурилась. - Может, нам зайти попозже?
- Почему, это же ее комната! - возразил мужчина, проталкивая через порог смуглую девушку, которая угрюмо смотрела себе под ноги.
- Кажется, мы мешаем.
- Мы мешаем? - поинтересовался мужчина.
Сандра Корлеоне высморкалась. Кэтти промокнула слезы о чистую наволочку.
- Нет, что вы! - первой нашлась Франческа. - Входите, пожалуйста!
- Чудесно! - обрадовался мужчина. - Я преподобный Кимболл, это - моя жена миссис Кимболл и, наконец, наша дочь Сюзи. Пишется через "з", это полное имя, а не сокращение от "Сюзанны". Сюзи, поздоровайся!
- Здравствуйте! - отозвалась Сюзи, внимательно изучая туфли.
- Мы баптисты, - объявил Кимболл и покосился в сторону Мадонны. - Католики у нас живут в соседнем городке Фоли. Однажды я играл в гольф с их пастырем, отцом Роном.
Франческа представила себя и сестру с матерью, а когда назвала фамилию (Корлеон вместо Корлеоне), стала ждать неминуемого вопроса. Его не последовало.
Сюзи растерянно смотрела на сестер.
- Да, мы близнецы, - не вытерпела Кэтти. - Ты будешь жить с ней. А я еду в другую школу.
- Вы совершенно одинаковые?
- Конечно, нет! - съязвила Кэтти.
Сюзи выглядела совсем несчастной.
- Она шутит, - пожалела ее Франческа. - Мы одинаковые!
Заметив рога, Кимболл решил их потрогать. Естественно, они оказались настоящими!
- Сюзи - индианка, как и вы, ребята! - радостно объявил он.
- Мы ее удочерили, - добавила Бэбс.
- Но не из "Семинолов"! - заявил Боб и засмеялся так, что все, кто был в комнате, подпрыгнули.
- Не поняла, - тихо сказала Сандра.
Вздохнув, Кимболл перестал смеяться. Сюзи присела за свой будущий стол и молча уставилась на его пластиковую крышку.
- Во Флориде есть такая команда, "Семинолы". - Он пнул ногой невидимый мяч, а затем снова громко рассмеялся.
- Про "Семинолов" я слышала. Я имела в виду - мы не индейцы, а итальянцы.
Кимболлы многозначительно переглянулись.
- Интересно, - проговорил Боб. - Очень интересно.
Франческа извинилась, сказав, что маме и сестре пора ехать. Она скоро вернется и, если угодно, поможет Сюзи раскладывать шмотки.
Услышав слово "шмотки", Сандра поморщилась, но решила не отчитывать дочь при Кимболлах.
Держась за руки, Франческа и Кэтти молча спустились к машине.
- Мама, давай я поведу!
Открыв сумочку, Сандра достала носовой платок и ключи, которые бросила дочери.
- Постарайся не залететь! - сказала Кэтти.
Мама пропустила это мимо ушей, даже не поморщилась и не скривилась.
"Я не стану ни протестанткой, ни тупой блондинкой, ни чьей-то сестрой", - про себя пообещала Франческа.
- Не читай слишком много! - сказала она вслух.
- Не делай ничего такого, что не сделала бы я! - проговорила Кэтти.
- Может, ты и есть я?
Старая шутка! Девушки всегда удивлялись, как мама различала их с самого раннего детства. Другие родственники их путали до тех пор, пока сестры не выросли.
Они поцеловались, и Кэтти села в машину.
Франческа обняла маму.
- Как жаль, что вас не видит папа! - Сандра отступила на несколько шагов, любуясь дочерьми. - Его девочки стали студентками! - Мать громко высморкалась.
- Папа не любил слез, - возразила Франческа.
- Кому нравится, когда плачут жена и дети?
- Сам он тоже плакать не любил, - проговорила Франческа, вытирая слезы рукавом плаща.
- Ты шутишь? - воскликнула Сандра. - Санни не любил плакать? Да он рыдал больше всех! И фильмы, и итальянские песни могли растрогать его до слез. Неужели не помнишь?
Прошло семь лет, а Франческа отца почти не помнит…
Трейлер медленно поехал по обсаженной пальмами подъездной аллее и свернул за угол. "До встречи!" - прошептала Франческа. Девушка была уверена, что сестра сделала то же самое.
Глава 5
Ник Джерачи услышал шаги, приближающиеся из глубины заброшенного казино. Судя по звуку, человек сильно хромал и носил скрипучие туфли.
- Жаль твою маму, парень, - проговорил невидимый незнакомец.
Джерачи так и застыл на месте. К нему шел Смеющийся Сал Нардуччи, старый consigliere Форленца, в толстом мохеровом свитере с ромбовидными вставками. Когда Ник был подростком, Нардуччи частенько сиживал перед итало-американским клубом и курил крепкие сигары. Прозвище пристало само собой. В местном парке аттракционов был автомат "Смеющаяся Сал" - механическая кукла, которая смеялась, как испытавшая оргазм женщина. В Кливленде всех Салли, Сальваторе и даже Альбертов и Сар звали "Смеющимися Салами".
- Благодарю, - отозвался Джерачи. - Она долго болела, так что смерть стала своего рода избавлением.
Нардуччи обнял Ника, а когда отпустил, аккуратно похлопал по его карманам, хотя телохранители Фалконе и Молинари обыскали Джерачи еще в Детройте. Смеющийся Сал открыл сейф и, увидев мешок с деньгами, взял его в руки.
- Значит, климат Аризоны ей не помог? - Нардуччи положил мешок обратно в сейф, даже не заглянув внутрь. Неужели он умеет определять сумму по весу купюр? Полмиллиона сотнями весят десять с четвертью фунтов. - Там ведь тепло и сухо, верно?
- В Аризоне ей нравилось, - проговорил Джерачи. - У нее был свой бассейн, а она всегда любила плавать.
Consigliere Форленца закрыл сейф.
- Ее предки жили у моря, в Милаццо, так же, как и мои. Я вот не умею плавать, только в бокале с виски, от одной стенки до другой. Ты когда-нибудь там был?
- Где, в бокале виски?
- В Милаццо, на Сицилии?
- На Сицилии - да, а вот в Милаццо не довелось.
Ник был в Палермо на прошлой неделе, решая небольшие кадровые проблемы с кланом Инделикато.
Нардуччи потрепал его по плечу.
- Ну, как говорят, она попала в лучший мир.
- Можно сказать и так, - грустно отозвался Джерачи.
- Боже мой! - Сал сжал двуглавую мышцу Ника, будто спелый апельсин. - Эйс Джерачи! Да ты сможешь провести двадцать раундов против любого чемпиона!
- Не-е-ет! - скромно протянул Ник. - Раундов десять-одиннадцать, не больше.
- Знаешь, я часто ставил на тебя и потерял кучу денег! Кучу денег, парень!
- Надо было ставить на моих соперников. Лично я всегда делал именно так.
- Пробовал! - засмеялся Нардуччи. - А тогда ты выигрывал! Как отец?
- Потихоньку. - Фаусто Джерачи-старший когда-то водил грузовик и занимал какую-то должность в профсоюзе водителей грузового транспорта. Частенько он выполнял поручения Еврея, хотя в суть дела его никогда не посвящали. - Он живет в Тасконе вместе с сестрой, - сказал Джерачи. "И содержит мексиканку, наивно полагая, что о ней мне ничего не известно!" - С ним все в порядке. Если хотите знать, он скучает по работе!
- Пенсия не всем по нраву. К ней нужно привыкнуть.
У Ника Джерачи таких проблем не будет. "Покинуть семью можно только вперед ногами", - заметил Вито Корлеоне на символической церемонии посвящения.
- Мы готовы? - спросил Ник.
- Готовы! - Нардуччи хлопнул его по спине и повел в глубь казино. Джерачи оглянулся, запоминая лестницу, по которой они поднимались. Так, на всякий случай.
- Давно закрылось казино? - поинтересовался Ник.
- Еще во время морских учений, - ответил Нардуччи, имея в виду быстроходные катера, которые во времена "сухого закона" гоняли по Великим озерам между США и Канадой. - Сейчас у нас настоящие корабли! Их так быстро не обыщешь, а в качестве развлечения казино им в подметки не годится! Выгружаешь гостей и отправляешь в ночной круиз по озеру. Музыка, выпивка, девочки, а утром они садятся в машины и уезжают. За ночь просаживают кучу денег, но жутко довольны и с удовольствием приезжают еще.
Семья Страччи владела сетью подпольных казино в порту Джерси, хотя, насколько знал Джерачи, использовать таким образом корабли в Нью-Йорке еще не догадались. Наверное, когда страсти улягутся, Ник сам купит корабль!
- Есть еще парочка вполне законных предприятий в Вегасе и Гаване, и, пожалуй, все, - скромно сказал Нардуччи. - Ах да, еще какая-то мелочь в Западной Виргинии, но это я даже в расчет не беру. Весь штат стоит дешевле, чем один из моих кораблей!
Нардуччи провел Ника по грязному сырому коридору к старому лифту.
- Расслабься, парень! - ободряюще проговорил Сал. - Ну, кто здесь может тебя убить?
- Смогу расслабиться, если вы укроете меня одеялом и споете песенку!
Сал ухмыльнулся и нажал на кнопку. Ничего удивительного. Всех гангстеров учат, что лифт - это всегда ловушка.
- Слушай, давно хочу спросить, - сменил тему Нардуччи. - Как такой cafone, как ты, смог получить диплом юриста?
- По блату, естественно, - не задумываясь, ляпнул Джерачи, который добился всего сам. - Друзья помогли.
- Друзья, - повторил Нардуччи. - А ты молодец! - Он похлопал Ника по плечу.
Дверца лифта распахнулась, и Джерачи приготовился к худшему. Они вышли в застланный коврами коридор с резными столиками, креслами и диванчиками, явно ручной работы. Коридор привел их в мраморный зал. Молодая рыжеволосая медсестра привезла на инвалидном кресле Винсента Форленца. Еврея, как его называли за глаза. Нардуччи отправился за Фалконе и Молинари.
- Padrino - поклонился Джерачи, - как ваше здоровье?
Скорее всего, его крестный в твердом рассудке, и все-таки с кресла больше не встанет.
- Эх, - прошамкал Форленца, - что знают эти врачи?
Джерачи расцеловал его в обе щеки, а затем приложился к кольцу, ведь Форленца был его крестным.
- Ты молодец, Фаусто, - похвалил Еврей. - Остальные только и делают, что тебя хвалят.
- Спасибо, крестный, - поблагодарил Джерачи. - Одно время нам не везло, а сейчас все налаживается.
Форленца усмехнулся. На лице мелькнуло что-то похожее на неодобрение. Сицилийцы не страдают всепоглощающим оптимизмом американцев и в торжество прогресса не верят.
Дон Винсент показал на стоящий у стены столик, к которому его тут же подкатила медсестра.
Вскоре вернулся Нардуччи с двумя донами и их телохранителями, слегка посвежевшими после полета. Фрэнк Фалконе выглядел довольно усталым, настоящий телок перед закланием. В соответствии с планом Молинари рассказал ему, кто такой Джерачи. Фалконе тупо уставился на портреты мужчин в средневековых костюмах и дородных женщин в тиарах.
- Это ваши друзья, дон Форленца?
- Так, дальние родственники! Энтони, Фрэнк, позвольте вам представить amico nostro. Нашего друга. - "Мой друг" означало партнера или союзника, в то время как "наш друг" прибавляло веса. - Фаусто Доминик Джерачи-младший.
- Зовите меня просто Ник.
- Ловкий парнишка из Кливленда, - продолжал Форленца. - Когда-то мы звали его Эйс. Сейчас он живет в Нью-Йорке. Мой крестник, чем я очень горжусь.
- Можно сказать, что мы уже знакомы, - заявил Фалконе.
- Ну, Фрэнк, позволь старику похвалиться крестником.
- Конечно-конечно, - пожал плечами дон Лос-Анджелеса.
- Джентльмены, - начал Джерачи, - дон Корлеоне посылает вам свой привет.
Форленца показал телохранителям на Джерачи.
- Парни, за работу.
Ника обыскали уже в который раз за день. "Ну, еще пару раз, и Форленца успокоится", - подумал он. На этот раз искали с особой дотошностью - под рубашкой, даже пояс трусов прощупали в поисках записывающих устройств. Закончив обыск, телохранители кивнули дону Винсенту. Через минуту официанты в белых париках принесли огромное хрустальное блюдо с biscotti all'uovo, клубнику со сливками, апельсины и чашки с дымящимся капуччино. Поставив на стол возле дона Форленца серебряный колокольчик, они удалились.
- Это тоже родственники, - ухмыльнулся Форленца, потягивая капуччино. - Прежде чем приступим к еде, хочу, чтобы вы уяснили: это я решил пригласить представителя дона Корлеоне.
Джерачи этому не верил, хотя и опровергнуть сказанное не мог.
- Простите, дон Винсент, и ты, как бишь тебя… Джерачи! Не обижайтесь, но я до сих пор не могу привыкнуть, что этого маленького pezzonovante Майкла все называют доном Корлеоне, - не выдержал Фрэнк.
Клан Фалконе имел связи с семьей Барзини и когда-то с Билли Гоффом, которого, по слухам, тоже убили Корлеоне.
- Фрэнк, пожалуйста, - заметил другу Молинари, - не надо лезть на рожон.
Форленца пригласил их к столу. Нардуччи устроился в кожаном кресле неподалеку, а телохранители - на низком диванчике у дальней стены. Медсестра поспешно вышла из зала.
Фалконе присвистнул:
- Обожаю баб в белой форме! Одень в белый халат любую уродину, и я тут же задеру ей юбку и задам по первое число! В больницах мой дружок стоит до тех пор, пока мне не сделают кровопускание!
- Фрэнк! - укоризненно проговорил Молинари.
- А что? Тони, дружище, с каких пор ты не понимаешь шуток?
Форленца расспросил Фалконе и Молинари о свадьбе дочери Джо Залукки и сына Питера Клеменца. Клеменца-младший под прикрытием отца строил торговые центры в Детройте. Фалконе еще долго не мог успокоиться и расспрашивал Ника, как кливлендский парень попал в семью Корлеоне. Джерачи рассказал, как оказался в Нью-Йорке с женой и малолетними детьми, а его крестный сделал пару звонков нужным людям. Фалконе презрительно скривился. Пришла пора ужинать. Форленца выпил воды и позвонил в колокольчик.
- Sangu sciura sangu, - проговорил он. - Кровь за кровь. На Сицилии эту традицию забыли. Из-за бесчисленных вендетт там поубивали почти всех мужчин! Америка - совсем другое дело. Мы процветаем как никогда раньше. У нас есть деньги, власть, уверенность в завтрашнем дне. Мы занимаемся законным бизнесом на Кубе, а представители присутствующих здесь семей - и в Неваде. Прибыль, которую мы получаем, может быть ограничена лишь скудным воображением обывателей и, - он поднял указательный палец, - и тем, что мы почти забыли о вендетте.
Форленца воздел глаза к лепному потолку и заговорил на сицилийском диалекте, который Джерачи едва понимал.
- Возможно, среди вас есть человек, которому известно, кто стоит за нью-йоркскими убийствами. - Еврей по очереди оглядел Джерачи, Фалконе и Молинари, а затем уткнулся в чашку с капуччино. - Убит Эмилио Барзини, великий человек и мой старый друг. Филипп Татталья мертв. - Форленца остановился, чтобы съесть тонкое biscotti, словно молча отдавая дань уважения слабому, подверженному порокам Татталья. - Убит Тессио, самый старый и мудрый caporegime Майкла Корлеоне. Убит зять дона Корлеоне, отец его крестника. Убиты еще пять amici nostri. Что же случилось? Может, кто-нибудь из вас знает? Лично я - нет! Мои информаторы сообщают, что Барзини и Татталья решили уничтожить Корлеоне, но те оказались проворнее. Может быть! Другие говорят, что Майкл Корлеоне убил Барзини и Татталья, чтобы те не мешали перемещению бизнеса на Запад. Вполне вероятно. А может, это месть за убийства старших сыновей Вито Корлеоне и Филиппа Татталья семилетней давности? А что? В таких делах семь лет не срок. Или, - он взял еще одно печенье и неторопливо разжевал, - кто знает, возможно, решив захватить контроль над Нью-Йорком, в тайный заговор вступили дон Кунео и дон Страччи? Ведь у них всегда было куда меньше власти, чем у Татталья и Корлеоне. Что-то они подозрительно быстро согласились на перемирие! Именно эту версию журналисты считают самой вероятной и навязывают глупым обывателям.
Молинари и Фалконе понимающе закивали. Газетчики пишут то, за что им платят. Страччи хозяйничал в Нью-Джерси, а Кунео - на севере штата Нью-Йорк (и владел крупнейшим молокозаводом страны, за что его и прозвали Молочник Лео). Ни у кого из них не поднялась бы рука на три гораздо более могущественных семьи города.
- А может, их всех убили Корлеоне! - сказал по-английски Фалконе.
Джерачи представлял, как он удивится, если узнает, что его дурацкая гипербола соответствует действительности.