На миг сквозь облик разгневанного джентльмена средних лет проступил другой - пятнадцатилетней давности облик из альбома мистера Уипплстоуна. Гомец побелел настолько, что его иссиня-черная короткая бородка стала казаться нарисованной.
- Да, - сказал он. - Меня зовут Шериданом.
- Не сомневаюсь. Вы хотели навестить Санскритов, не так ли?
Последовало едва приметное движение: Гомец распределял вес своего тела, отчасти напоминая готовящуюся к прыжку кошку мистера Уипплстоуна. Сзади к Аллейну приблизился Фокс. Двое одетых в форму людей Гибсона свернули на Мьюс с Каприкорн-Плэйс. Вокруг гончарни собиралось все больше крупных мужчин. Сержант Джекс разговаривал с Чаббом, рослая фигура Фреда Гибсона почти заслонила привалившегося к двери полковника Кокбурн-Монфора.
Гомец перевел взгляд с Аллейна на Фокса.
- Что это значит? - прошепелявил он. - Чего вы от меня хотите? Кто вы?
- Мы из полиции. Мы собираемся войти в гончарню, и я хотел предложить, чтобы вы составили нам компанию. Устраивать сцену на улице, пожалуй, не стоит, вы не считаете?
На миг лицо Гомеца приобрело такое выражение, словно он именно сцену устроить и собирается, однако вместо того он, не разжимая зубов, сказал:
- Да, я хочу повидать этих людей.
- Вот мы и предоставим вам такую возможность.
Гомец пробурчал что-то, поколебался и в конце концов сказал:
- Очень хорошо.
После чего он, Аллейн и Фокс направились к гончарне.
Гибсон и сержант управились без осложнений. Чабб стоял по стойке смирно и молчал. Гибсону удалось оторвать от кнопки звонка палец полковника Кокбурн-Монфора, развернуть его тело на сто восемьдесят градусов и прислонить к дверному косяку. Глаза у Полковника были стеклянные, рот слегка приоткрыт, однако ему, как и Чаббу, все же удавалось сохранять остатки былой солдатской выправки.
Появилось еще четверо полицейских в форме, вокруг уже собирались зеваки.
Аллейн позвонил, постучал по верхней доске двери, с полминуты подождал ответа и затем сказал одному из полицейских:
- Замок американский. Будем надеяться, что он не заперт на два оборота. У вас найдется чем его открыть?
Полицейский пошарил по карманам и выудил плотную пластиковую карточку с отпечатанной на ней таблицей перевода английских мер в метрические. Аллейн протиснул ее под язычок замка и покачал ею туда-сюда.
- Дело мастера боится, - пробормотал полицейский, и дверь, словно согласившись с ним, отворилась.
Аллейн сказал Фоксу и Гибсону:
- Подождите здесь немного с этими джентльменами.
Затем он кивнул констеблям, один из них встал в дверном проеме, остальные последовали за ним.
- Эй! - крикнул Аллейн. - Есть кто-нибудь дома?
Голос у Аллейна был достаточно звучный, но в спертом воздухе квартиры он прозвучал глухо. В узкой прихожей висели какие-то выцветшие африканские одежды, пахло пылью и застоявшимся дымком сандарака. Слева, прямо от входной двери поднималась наверх крутая лестница. В дальнем конце прихожей имелась дверь, судя по всему ведущая в мастерскую. У стены стояли два больших чемодана, перетянутые ремнями и украшенные наклейками.
Аллейн щелкнул выключателем, под потолком загорелась псевдовосточная лампа с красными стеклышками. Он взглянул на наклейки: "Санскрит, Нгомбвана".
- Пошли, - сказал он и первым начал подниматься по лестнице. Добравшись до верхней площадки он крикнул еще раз.
Тишина.
Четыре закрытых двери.
Две маленьких, тесных, обставленных экзотической мебелью спальни, пребывающие в беспорядке. Со спинок неубранных кроватей свисает какое-то белье. Открытые, наполовину опустошенные комоды и бюро. Еще два небольших чемодана, не уложенных до конца и брошенных. И заполняющий все чрезвычайно неприятный запах.
Запущенная и грязная ванная комната, пропахшая распаренным, влажным жиром. Стенной шкафчик заперт.
Наконец, обширная, заставленная тяжелой мебелью комната с диванами, толстыми коврами, кошмарными шелковыми, вышитыми стеклярусом абажурами на лампах, курильницами для благовоний и множеством якобы африканских поделок.
Они вернулись на первый этаж.
Аллейн открыл дверь в конце прихожей и оказался в гончарне.
Здесь было совсем темно. Лишь тонкий лучик серебристого света пробивался сквозь щель между тяжелыми оконными шторами.
Он постоял в дверном проеме. Констебли переминались с ноги на ногу за его спиной. По мере того, как глаза его привыкали к недостатку света, в сумраке стал вырисовываться интерьер мастерской - стол, бумажный мусор, обрывки упаковочного материала, незаколоченные ящики на полках, одна-две глиняных свиньи в едва угадываемых цветочках. Он помнил, что в конце бывшей конюшни имеется подобие алькова или ниши, в которой размещается печь для обжига и рабочий стол. Да, действительно, там и сейчас что-то красновато светилось.
Его охватывало странное оцепенение, памятная по давним детским ночным кошмарам неспособность сделать хотя бы одно движение.
Вот и сейчас ладонь его шарила по грязной стене и все никак не могла нащупать выключатель.
Обычно это состояние длилось несколько секунд, не более, миновало оно и на сей раз, оставив Аллейна при ощущении, что за ним кто-то следит.
Да, кто-то сидел в алькове, по другую сторону рабочего стола, сидел и смотрел на него, кто-то огромный, поначалу принятый им за тень.
Понемногу эта фигура начала проступать из темноты. Крупный человек, согнувшись, сидел за столом, уложив подбородок на руку, напоминая позой плутоватого пса, и не сводил с Аллейна широко открытых глаз.
Ладонь Аллейна нашла выключатель, комнату залил свет.
На него во все глаза смотрела мисс Санскрит, уютно устроив на руке подбородок и склонив голову набок.
За скамьей, на которой она сидела, обвисал, приподняв колоссальный зад и погрузив руки и голову в упаковочный ящик, ее брат, напоминавший увеличенного во много раз чертика, заглядывающего в свою табакерку. Оба были мертвы.
По полу и по скамье между ними были рассеяны окровавленные осколки керамики.
А в упаковочном ящике лежало обезглавленное тулово огромной глиняной свиньи.
II
Один из констеблей безостановочным шепотом изрыгал непристойности, впрочем, когда Аллейн вошел в альков, констебль примолк и вознамерился последовать за ним.
- Оставайтесь на месте, - сказал Аллейн. - Хотя нет! Пусть один из вас заведет с улицы в дом всю компанию и запрет дверь. Отведите их наверх, держите всех в одной комнате и не спускайте с них глаз. Записывайте все, что они скажут. Другой пусть позвонит в отдел убийств и передаст всю необходимую информацию. Попросите мистера Фокса и мистера Гибсона зайти сюда.
Констебли вышли, закрыв за собой дверь. Через минуту Аллейн услышал топот входящих в дом людей, затем поднимающиеся по лестнице шаги.
Когда Фокс и Гибсон вошли в мастерскую, Аллейн стоял между Санскритами. Вошедшие хотели присоединиться к нему, но он, подняв руку, остановил их.
- Хорошенькое дело! - сказал Фокс. - Чем это их?
- Подойдите сюда, увидите - только осторожно.
Они обогнули скамью и увидели затылок мисс Санскрит, похожий на вдавленное яйцо. Свекольные волосы, потемневшие и намокшие, прилипли к краям раны. Платье на спине пропиталось кровью, на столе под ее локтем образовалась темная лужица. Судя по платью, она собиралась выйти из дому. Окровавленная шляпка мисс Санскрит валялась на полу, сумочка лежала на столе.
Аллейн повернулся к огромному крупу ее брата, обтянутому пальто из верблюжьей шерсти, - только круп и торчал наружу из ящика.
- То же самое? - спросил Гибсон.
- Да. Глиняная свинья. Первый же удар пробил ему голову, а после второго он свалился в ящик.
- Но… Как же это все?… - спросил Фокс.
- Посмотрите что там на столе. Под ее рукой.
Под рукой мисс Санскрит лежал листок почтовой бумаги. "Мастерская "Глиняные свиньи", Каприкорн-Мьюс, 12, Ю.-З. 3". Под этим печатным заголовком было от руки написано: "Господам Эйблу и Вертью. Будьте добры…" - и больше ничего.
- Зеленая шариковая ручка, - сказала Аллейн, - так и осталась у нее в руке.
Фокс тронул ладонь мисс Санскрит.
- Еще теплая, - сказал он.
- Да.
Рядом с печью лежал кусок клетчатой ткани. Аллейн прикрыл ею кошмарную голову мисс Санскрит.
- Давно я такого не видел, - сказал он.
- А он-то что делал? - спросил Фокс.
- Укладывал оставшихся свиней. Согнувшись над упаковочным ящиком.
- Вы, похоже, уже реконструировали происшедшее? Как?
- Я полагаю, вот как - если, конечно, мы не обнаружим в дальнейшем чего-либо противоречащего моим выводам. Она пишет. Он по одной перекладывает свиней со скамьи в ящик. Некто оказывается между ними. Некто, во всяком случае, не внушающий им опасений. Этот человек берет свинью, наносит два сильных удара, вправо и влево, и выходит наружу.
- Выходит! - возмущенно вмешался Гибсон. - Когда? И главное, когда он вошел? Мы двенадцать часов непрерывно наблюдали за их квартирой!
- Наблюдали, Фред, пока не поднялась тревога из-за бомбы.
- Здесь остался сержант Джекс.
- С автомобильным затором, отделившим его от мастерской.
- Господи, ну и история! - сказал Гибсон.
- А рыцарственный Полковник все это время торчал на крыльце, - добавил Аллейн.
- А-а, этот вряд ли бы что заметил, - сказал Фокс, - даже если бы мимо него промаршировал туда и обратно отряд королевских гвардейцев.
- Это мы еще выясним, - сказал Аллейн.
Все трое примолкли. Гнетущая жара стояла в душной комнате. Между шторами и оконным стеклом жужжали мухи. Одна из них вырвалась наружу и пулей понеслась в дальний угол.
На столе с заставившей всех вздрогнуть внезапностью зазвонил телефон. Аллейн обернул руку платком и взял трубку.
Стараясь говорить тонким голосом он назвал номер Санскритов. Несомненно нгомбванский голос произнес:
- Это из посольства. Вы запаздываете. Паспорта ждут вас. Самолет улетает в пять тридцать.
Аллейн прошептал:
- Мне пришлось задержаться. Прошу вас, пришлите их сюда. Пожалуйста.
Долгая пауза.
- Ну хорошо. Это не очень удобно, но мы их пришлем. Их положат в ваш почтовый ящик. Через несколько минут. Так?
Аллейн ничего не ответил. Послышался сердитый вздох и щелчок опущенной на аппарат трубки.
Аллейн тоже положил трубку.
- Как бы там ни было, - сказал он, - теперь мы знаем, что в конверте, переданном Санскритом в посольство, находились паспорта. Впрочем, это я уже выяснил у Президента. Через пару минут паспорта опустят в почтовый ящик. Он не пришел в назначенный срок, чтобы забрать их.
Фокс глянул на торчащее из ящика тело Санскрита.
- Это было уже не в его власти, верно? - сказал он.
От входной двери донесся звонок. Аллейн выглянул сквозь щель в шторах. Приехали Бейли с Томпсоном. Небольшая компания, свернув с Каприкорн-Мьюс, направлялась в сторону Баронсгейт.
Оставшийся в прихожей констебль впустил Бейли и Томпсона со всей их оснасткой. Аллейн сказал им:
- Все что есть. Осмотрите каждый дюйм. Особое внимание уделите осколкам.
Осмотрительно ступая, Томпсон вошел в нишу и замер.
- Двое, стало быть? - произнес он и расстегнул футляр камеры.
- Приступайте, - сказал Аллейн.
Бейли приблизился к столу, оглядел огромные тела и с выражением человека, не верящего своим глазам, поднял взгляд на Аллейн. Тот кивнул и повернулся к нему спиной. Бейли осторожно приподнял клетчатую тряпицу и вымолвил:
- Мать честная!
- Да, красивого мало, - откликнулся Аллейн.
Бейли, у которого потрясение, по-видимому, вызвало неожиданный прилив фантазии, сказал:
- Они кажутся ненастоящими. Вроде надувных кукол из варьете. Гиганты. Им бы в ужастиках сниматься.
- Тут я с вами согласен, - сказал Аллейн. - Вы не знаете, с сэром Джеймсом уже связались?
- Да, мистер Аллейн. Он едет сюда.
- Хорошо. Ну, ладно. Начинайте работать.
И повернувшись к Гибсону с Фоксом, Аллейн добавил:
- Я думаю, следует показать эту картину нашим подопечным наверху.
- Шоковая тактика? - спросил Гибсон.
- Что-то в этом роде. Вы согласны?
- Ты тут начальник охоты, не я, - ответил Гибсон, все еще пребывавший в состоянии угрюмого раздражения. - Мое дело - безопасность, пропади она пропадом.
Аллейн давно уже привык не обращать внимания на стенания Гибсона.
- Фокс, - сказал он, - поднимитесь, пожалуйста, наверх. Возьмите с собой полицейского из прихожей. Оставайтесь с ними в комнате, но предварительно переговорите с констеблем, который за ними присматривал. Если у него есть что-то, о чем мне следует знать, пришлите его ко мне. Если нет, просто побудьте с ними немного, хорошо? Но ни слова о том, что мы здесь нашли. Договорились?
- Да вроде бы так, - безмятежно ответил Фокс и ушел наверх.
Вспыхивала и щелкала камера Томпсона, сообщая немного повернутому кверху страшному лицу мисс Санскрит шаржированные признаки жизни. Бейли собирал глиняные осколки и раскладывал их на дальнем конце стола. Все больше заинтересовавшихся мух сновало по комнате. Аллейн стоял у окна, глядя в щель между шторами.
К дому подъехал в машине нгомбванец в штатском, перебросился несколькими словами со стоящим на страже констеблем и пропихнул что-то в щель для писем. Аллейн услышал, как щелкнул клапан щели. Машина отъехала, Аллейн вышел в прихожую и подобрал пакет.
- Ну, и что там? - спросил Гибсон.
Аллейн вскрыл пакет: два британских паспорта с затейливыми штампами плюс письмо на бумаге посольства Нгомбваны.
- Обхождение по высшему разряду, что, впрочем, не удивительно, - сказал Аллейн, засовывая документы в карман.
События продолжали развиваться в полном соответствии с полицейской "рутиной". Появился в сопровождении своего секретаря сэр Джеймс, не преминувший с некоторой ядовитостью поинтересоваться, дозволено ли ему будет на сей раз следовать обычной процедуре и произвести, наконец, вскрытие там и тогда, где и когда он сочтет нужным. Когда его провели к трупам, он выказал нечто похожее на отвращение - впервые на памяти Аллейна - и не без испуга спросил, сможет ли полиция предоставить ему бульдозеры.
Сэр Джеймс подтвердил догадки Аллейна, сказав, что смерть, судя по всему, наступила около часу назад, не более, выслушал рассказ Аллейна относительно того, что он намеревается предпринять, и собрался уходить, однако Аллейн остановил его, спросив:
- Убитый подозревался в причастности к торговле наркотиками. Вы не могли бы сказать, имеются ли какие-то признаки того, что эти двое сами их принимали?
- Я этим займусь, но вообще говоря, обнаружить что-либо подобное очень непросто, как вы, разумеется, знаете.
- Можно ли надеяться найти следы крови на одежде убийцы?
Сэр Джеймс поразмыслил и сказал:
- Думаю, надежда слабая. Орудие убийства, при его размерах, могло послужить своего рода щитом, особенно если принять во внимание позы убитых.
- Мог ли убийца попросту уронить орудие на голову мужчины или, скажем, швырнуть его. Эти их свиньи весят немало.
- Вполне возможно.
- Понятно.
- Так вы пришлете мне этих монстров, Рори, хорошо? Всего вам доброго.
Едва он удалился, как появился Фокс и с ним констебль, все это время остававшийся наверху.
- Я решил подождать, пока уедет сэр Джеймс, - сказал Фокс. - Посидел с ними наверху. Чабб ведет себя очень смирно, однако невооруженным глазом заметно, что он на грани.
Последнее на языке Фокса могло означать все что угодно - от вспышки раздражения до попытки покрушить все вокруг или самоубийства.
- Время от времени его прорывает, причем каждый раз он спрашивает одно и то же - где Санскриты и почему их троих здесь держат. Я спросил у него, зачем ему нужны Санскриты, он ответил, что они ему вообще не нужны. Уверяет, будто шел из аптеки по Каприкорн-Плэйс и наткнулся на Полковника с мистером Шериданом. Полковник был не в себе, сказал Чабб, и он попытался привести его в чувство и доставить домой, однако Полковник упер палец в звонок и слышать ничего не желал.
- А что сам Полковник?
- От Полковника толку не добьешься. Витает где-то за пределами здравого смысла. Раз за разом высказывается в том смысле, что Санскриты произошли от гадюки и что их надлежит предать военному суду.
- Гомец-Шеридан?
- Изображает праведный гнев. Требует объяснений. Он-де сумеет сообщить об этом безобразии куда следует, и оно нам еще отольется горючими слезами. Вообще говоря, это нормальная реакция рядового гражданина, вот только под левым глазом у него то и дело дергается жилка. Все трое повторяют один и тот же вопрос - где Санскриты?
- Пора просветить их на этот счет, - сказал Аллейн и повернулся к Бейли с Томпсоном: - Тут попахивает горелой кожей. Пошарьте-ка в печи.
- Искать что-либо конкретное, мистер Аллейн?
- Нет. Хотя… Нет. Просто поищите. Остатки любой вещи, которую пытались уничтожить. Действуйте.
И он поднялся вместе с Фоксом наверх.
Первое впечатление, возникшее у него, когда он открыл дверь в гостиную, состояло в том, что Гомец только что вскочил на ноги. Он стоял лицом к Аллейну, вжав в плечи лысую голову и сверля его глазами, выглядевшими на белом, будто телячья кожа, лице совершенными кнопками на сапогах. Такую физиономию мог бы иметь персонаж плохого южноамериканского фильма. На другом конце комнаты возвышался, уставясь в окно, Чабб - этот походил на солдата под арестом, угрюмого и понурого, прячущего под маской послушания все свои мысли, чувства и поступки. Полковник Кокбурн-Монфор полулежал в кресле, открыв рот и храпя громко и неизящно. Он выглядел бы не столь омерзительно, подумал Аллейн, если бы перестал, наконец, изображать офицера и - с гораздо меньшим успехом - джентльмена: консервативный костюм, перстень с печаткой на том пальце, на котором таковой следует носить, башмаки ручной работы, полковой галстук, неяркие элегантные носки и лежащая на полу шляпа с Джермин-стрит - во всем ни следа какого-либо беспорядка. Чего никак нельзя было сказать о самом полковнике Кокбурн-Монфоре.
Гомец немедля забубнил:
- Вы, насколько я понимаю, и есть тот офицер, который отвечает за происходящее здесь безобразие. Прошу вас немедленно сообщить мне, почему меня задерживают без какой-либо причины, без объяснений и извинений.
- Разумеется, сообщу, - сказал Аллейн. - Все дело в том, что я рассчитываю на вашу помощь в том деле, которым мы в настоящее время занимаемся.
- Полицейская тарабарщина! - взвился Гомец. Под его левым глазом затрепетала мелкая мышца.
- Надеюсь, что нет, - сказал Аллейн.
- Каким еще "делом" вы тут занимаетесь?
- Проводим расследование, связанное с двумя людьми, которые живут в этой квартире. Братом и сестрой по фамилии Санскрит.
- Где они?!
- Здесь, неподалеку.
- У них неприятности? - спросил, оскаливаясь, Гомец.
- Да.
- Ничего удивительного. Это преступники. Чудовища.
Полковник всхрапнул и открыл глаза.
- Что? - спросил он. - О ком вы г’ворите? Какие чудовища?
Гомец презрительно фыркнул.
- Спите, - сказал он. - На вас смотреть противно.
- Я запомню это замечание, сэр, - величественно произнес Полковник и снова закрыл глаза.
- Почему вы считаете их преступниками? - спросил Аллейн.