- Чтобы повидаться с тобой, конечно! Мне надо было выяснить, как обстоят дела. А на телефон полагаться нельзя - народ в деревне больно любопытный! Уж я-то знаю, немало мог бы порассказать тебе об этом! А на бумаге всего не напишешь! - Он выразительно присвистнул. - Для тебя это непосильное занятие, правда?
- Ты велел мне писать тебе.
Она писала ему, но как ей хотелось бы сейчас, чтобы этого не было. Мирри рассказывала ему обо всем, а как он использовал эти сведения? Она подошла к камину и остановилась, склонившись к огню. Зачем она пришла сюда с Сидом? Не надо было приводить его. Он хотел, чтобы она рассказала ему все, а когда она это сделает, он ужасно, ужасно разозлится. Надо было держаться поближе к Джонни, тогда Сид не заставил бы ее прийти сюда. Но Джонни вышел на улицу проводить миссис Борродейл.
Мирри склонилась над очагом. Она подумала, что Сид выглядит нелепо: стоит, облокотившись локтем о каминную полку, с таким видом, как будто весь дом принадлежит ему. Очевидно, он считает, что так оно и есть. Надо сказать, как обстоят дела, что дом не принадлежит ей, но чем больше она думала об этом, тем меньше ощущала в себе сил решиться на такой шаг. Она рискнула поднять на него глаза и тут же пожалела об этом. У Сида был грозный вид, который всегда так пугал ее.
- Что ж, давай, выкладывай все! Сколько он оставил тебе? Завещание, наверное, уже прочитали?
Мирри не знала, что делать. Сид заговорил грубее:
- В машине с нами сидел нотариус, правда? Старуха... миссис Фэбиан, что ли, сказала, что ему надо успеть на поезд. Сказала, что ее сын отвезет его в Лентон. Намекнула мне, что стоит воспользоваться случаем и уехать вместе с ним. Я не стал спорить, просто отмахнулся от нее. Я хочу знать, как у нас дела. Старик говорил, что относится к тебе, как к родной дочери, и обещал составить и подписать новое завещание.
- О да, так он и сделал. Я рассказывала тебе.
Сид хмыкнул:
- Я не ждал, пока ты введешь меня в курс дела! В конторе нотариуса работает моя приятельница, она предупредила меня. И я тебе сто раз говорил, чтобы ты не звонила мне без толку. В такой дыре, как это место, повсюду параллельные линии, в этом я не сомневаюсь. Откуда тебе известно, что нас никто не подслушивал по параллельному телефону?
- Нет, этого не могло быть! Сразу после обеда они все пошли в гостиную, там обычно пьют кофе, а прислуга хлопотала на кухне. Ты велел держать тебя в курсе дела, а я так разволновалась, когда перед этим дядя Джонатан сказал мне, что составил новое завещание. Когда он вернулся из Лондона во вторник вечером.
- Ладно, но больше так не делай. Он сказал, что сделал новое завещание, и Модсли рассказал тебе, что в нем. Ты получишь дом?
Мирри снова почувствовала сильный озноб, но Сид не любил, чтобы его заставляли ждать. Ей пришлось отвечать.
- Нет... нет, не получу, - пробормотала она.
- Тогда кому он достанется?
- Джорджине.
- А что получишь ты?
- Я... я...
- Давай, выкладывай!
- Я... я не... не получу ничего. О Сид!
Он протянул руку и схватил ее за локоть. Мирри смотрела на него широко открытыми от испуга глазами.
- Как это понимать - ты не получишь ничего? Ты не стала бы обманывать... только не меня, правда? Лучше тебе этого не делать!
- Я не лгу! Ох, Сид, мне больно!
- Тебе будет гораздо больнее, если ты обманешь меня! Старик подписал новое завещание. Сколько ты получишь?
Путаясь и запинаясь, Мирри испуганно заговорила:
- Я не виновата. Он составил новое завещание... он сказал мне, что так сделал. Он сказал, что мне не о чем волноваться. А потом Джорджина пошла после обеда в кабинет и говорила с ним, и он разорвал новое завещание... и сжег его.
Сид изменился в лице, по цвету оно стало похоже на сальную свечу, только сальная свеча никого не пугает, а на него было страшно смотреть. Мирри застыла на месте, не в силах отвести от него взгляда.
- Он... сжег... его? - с трудом выдавил из себя Сид.
Мирри разрыдалась:
- Я не виновата...
На мгновение воцарилось молчание. Сиду так много надо было сказать, что он не знал, с чего начать. В эту минуту дверь открылась, и вошел Джонни Фэбиан. Он увидел кошмарного молодого человека, который приехал из Лондона, он крепко держал Мирри за руку. Джонни увидел, что Мирри плачет, но не успел он пересечь комнату, как Сид выпустил Мирри и отошел от нее. Ему не понравилось, каким взглядом одарил его Джонни, в планы Сида не входило устраивать в доме шумный скандал.
- Она расстроена, - сказал Сид.
Мирри рыдала и терла глаза носовым платком, который утром был таким чистым и гладким, а теперь превратился в мятый комочек.
- Сегодня был тяжелый день, - поспешил подтвердить Джонни. - Через десять минут я повезу мистера Модсли в Лентон, на станцию. Вас подбросить?
Это предложение необходимо было обдумать. Сид Тернер не знал, на что решиться. Он давно был знаком с Мирри и отлично знал, какая она лживая девчонка. Ему хотелось выяснить, правда ли то, что она рассказала ему.
- Мирри расстроилась, потому что ее оставили без единого пенса - вот в чем дело. Я довожусь ей родственником, думаю, она рассказывала вам обо мне. Я хотел бы знать, что следует сделать, чтобы защитить ее права.
Джонни удивленно приподнял брови:
- Боюсь, я не понимаю, о чем идет речь. Мирри, тебе лучше подняться наверх и лечь.
- Нет, она пока останется здесь! - заявил Сид Тернер. - До тех пор, пока мы не выясним, как обстоят дела! Мистер Филд говорил, что собирается обеспечить ее будущее. И сказал ей, что сделал это. А теперь Мирри утверждает, что кто-то сжег то завещание и что она ничего не получит.
- Не кто-то... мистер Филд сделал это сам.
- Брехня! - Сид заговорил грубо.
Джонни подошел к двери и распахнул ее:
- Если вы хотите, чтобы я подвез вас, можете воспользоваться оказией. А если хотите узнать, что случилось с завещанием, то по пути в Лентон расспросите мистера Модсли. В заключение советую вам заниматься своими делами и оставить Мирри в покое.
Сид посмотрел на Мирри, она продолжала плакать, он перевел взгляд на открытую дверь и вспомнил, что до Лентона три мили.
- Если дела обстоят так, подбросьте меня до Лентона.
Глава 27
Когда дверь за ними закрылась, Мирри последний раз тщательно вытерла глаза и привстала на цыпочки, чтобы посмотреть на себя в овальное зеркало, висевшее над камином. Оно было оправлено в тусклую позолоченную раму и давало не очень ясное изображение. Мирри не понимала, зачем в Филд-Энде, Эбботсли и в поместье Пондсбери, которое носило название Рейнингз, хранили такие вещи. Во всех этих домах было много старья, и, вместо того чтобы выбросить все это на свалку и купить новое, люди, которым принадлежали эти вещи, похоже, гордились тем, какие они старые. Они не называли их обшарпанными, а говорили, что это антиквариат. Джонни сказал так об этом самом зеркале. Мирри не удалось как следует рассмотреть себя в этом антиквариате, но и того, что она увидела, оказалось достаточно, чтобы у нее пропало желание выходить из комнаты. Она решила остаться здесь, пока не подвернется удобный случай и она сможет проскользнуть незаметно наверх. Мирри сегодня много и искренне плакала, и глаза ее опухли. Она подумала, что выглядит ужасно, и бесполезно сваливать все на зеркало, потому что веки стали жесткими и воспалились, и даже нос опух. Она дождалась, пока не замерли голоса в холле. Потом приоткрыла дверь и выглянула наружу.
В холле не было никого, кроме Джорджины. Она держалась рукой за нижнюю балясину лестницы и поставила ногу на первую ступеньку, но, заметив выглянувшую Мирри, остановилась. Что ж, не важно, если Джорджина увидит ее с распухшими глазами. Мирри вышла из маленькой столовой, и, как только она сделала это, Джорджина начала подниматься по лестнице. Она уже подошла к двери гостиной и открыла ее, когда, оглянувшись, увидела позади себя Мирри. Джорджина очень устала, ей было грустно и отчаянно хотелось побыть одной. Утром проводили дознание, и хотя оно было коротким и формальным, как все судебные разбирательства, но стоило огромного напряжения.
Потом у нее состоялся деловой разговор с мистером Модсли. А затем надо было накормить обедом родственников и нескольких старых друзей, которые приехали издалека. В основном это были пожилые люди, и все они были очень добры к ней, но они ожидали, что их выслушают и ответят на все вопросы. Что ж, теперь это осталось позади: и похороны, и довольно тягостное траурное чаепитие. Позади... Все разъехались, и ей хотелось побыть одной и ни о чем не думать. Энтони не подходил к ней весь день, и вчера тоже, после того как мистер Модсли прочитал им завещание. Вот об этом она не хотела думать в первую очередь. Он выглядел мрачным и упрямым и таким же несчастным, как она сама. Ей не следует сейчас думать обо всем этом.
Она повернула голову и увидела Мирри в одном-двух ярдах за своей спиной - маленькую, заплаканную, взъерошенную Мирри, напоминавшую котенка, которого выбросили под дождь. Не в характере Джорджины было хранить память о нанесенных ей обидах. И она спросила:
- Мирри, в чем дело?
Мирри снова заплакала, негромко, но так жалобно, как будто ей разбили сердце. Очевидно, в такой ситуации оставалось сделать только одно, и Джорджина это сделала. Она повела Мирри к себе и усадила в кресло. Закрыв за ними дверь, она вернулась и села рядом.
- Мирри, о чем ты плачешь?
- Все это так ужасно, - произнесла Мирри.
- Знаю. Но перестань плакать. Дядя Джонатан не одобрил бы тебя.
В ответ слезы хлынули с новой силой.
- Он был так добр ко мне!
- Он любил тебя.
Мирри подавила рыдания:
- Ты отошлешь меня обратно?
- Я хочу поговорить с тобой об этом.
- О, ты отошлешь! Джорджина, не надо... не надо... пожалуйста, не надо! Дядя Альберт и тетя Грейс... и этот ужасный приют... ты не представляешь, что это такое... действительно, не представляешь! И тогда я не смогу видеться с Джонни! Я сейчас нравлюсь ему, но он забудет меня, как только я уеду... уверена, что забудет! Не заставляй меня уезжать!
- Я не стану навязывать тебе никаких решений против твоей воли, - сказала Джорджина. - Я разговаривала о тебе с мистером Модсли.
- Что он сказал? - Поскольку Джорджина ответила не сразу, она торопливо продолжала: - Я ему не нравлюсь.
Он был рад, что завещание сожжено. Он не позволит тебе ничего сделать для меня... знаю, что не позволит.
- Послушай, Мирри. Дядя Джонатан собирался обеспечить тебя. Он сжег завещание, которое составил во вторник, потому что он его написал, когда рассердился на меня из-за одной вещи. Я действительно не знаю, что было в этом новом завещании... он мне не говорил. Он только сказал, что оно было несправедливым и что он составит другое завещание, которое будет справедливо ко всем. Что ж, он умер, не успев сделать это, но я хочу выполнить его волю, насколько это в моих силах. Вот о чем я говорила с мистером Модсли.
Мирри перестала плакать. Она не спускала глаз с лица Джорджины и порывисто дышала. Джорджина продолжала:
- Мистер Модсли говорит, что я не имею права передать тебе часть капитала, потому что он оставлен мне в доверительную собственность. Они с Энтони являются попечителями. Они выплачивают мне доход с этих денег, но ни они, ни я не имеем права передать в твое пользование часть капитала. Вот что я могу и что намерена сделать: я буду выплачивать тебе часть дохода в качестве той доли капитала, которую хотел оставить тебе дядя Джонатан. Не знаю, сколько это будет, потому что не знаю, во сколько оценивается все состояние. В тех случаях, когда кто-то умирает, всегда приходится платить очень большие налоги, и я не знаю, в какую сумму это выльется. Но никто не ставит вопрос о твоем возвращении к дяде и тете, если ты этого не хочешь, а тем более - в приют.
- О! - произнесла Мирри, и рот ее принял форму этой буквы, а глаза стали круглыми. - Ох, Джорджина! - воскликнула она и тут же спросила: - У меня будут собственные деньги?
- Да. Теперь ты чувствуешь себя лучше?
Мирри энергично кивнула:
- Я смогу отдать их Джонни... на его гараж.
Джорджина говорила с ней тепло и ласково. При этих словах ее тон изменился.
- Он просил тебя об этом?
Маленькая растрепанная головка энергично затряслась...
- Нет, он не просил, но мне очень хотелось бы. Понимаешь, он недавно рассказывал, что он очень бедный и хотел бы жениться на девушке с деньгами. Он шутил над этим. Я рассказала ему, что дядя Джонатан собирается воспитывать меня как свою дочь, и сказала, что, если у меня будут деньги, я отдам ему какую-то часть, а он сказал, что так делать нельзя, потому что мужчины не берут денег у девушек. Я-то думала тогда, что у меня будет куча денег, потому что так говорил дядя Джонатан, и когда Джонни рассказал мне о гараже, который он собирался купить... - Ее голос заглушили рыдания.
- Мирри, когда Джонни говорил тебе об этом? - с беспокойством спросила Джорджина.
- Это было в среду. Мне было так плохо весь день, я плакала без передышки, и Джонни повез меня кататься в своей машине. И сказал, что я могу дать ему денег только в том случае, если мы поженимся.
Джонни, конечно, рвал подметки на ходу. Джорджину охватило бурное негодование, когда она задумалась над тем, как скоро Мирри поймет, что Джонни любил деньги дяди Джонатана, а не нищую Мирри Филд. Она вспомнила, как Мирри закричала: "Теперь ты не захочешь на мне жениться, правда?" - и убежала от него, и от всех остальных, когда мистер Модсли ознакомил их с завещанием. Джонни тогда пошел следом за ней. Джорджине захотелось узнать, о чем он говорил с Мирри и поняла ли та, что его интересовали только деньги и что теперь он уже раздумал жениться на ней. Она нерешительно спросила:
- Ты говорила с ним после того, что произошло?
Мирри кивнула:
- Да. Я подумала, что он не захочет жениться на мне, если у меня нет денег, но он сказал, что все равно женится. Он говорит, что будет работать, не покладая рук ради меня, и обещал... он честно обещал, что мне не нужно будет возвращаться к дяде Альберту и тете Грейс. Он сказал, что тетка оставила ему небольшой капитал, и он ищет гараж, чтобы вложить в него эти деньги, и там над гаражом будет квартирка, и мы будем там жить. Ох, Джорджина, все это звучит заманчиво, правда?
- Он знает, что у тебя нет никаких денег?
Мирри опять зарыдала:
- Он говорит, что любит меня, и деньги не имеют значения.
Глава 28
Джонни Фэбиан вернулся в прекрасном настроении, которое, как правило, возникает от ощущения, что множество неприятных и утомительных дел осталось позади и можно вернуться к обычному распорядку. Сида Тернера он относил к разряду неприятных дел. Джонни был добрым и общительным малым, но он чувствовал, что, даже оставшись на пустынном острове вдвоем с Сидом, невозможно было бы общаться с ним. Джонни видел, как тот последовал за мистером Модсли в вагон первого класса, и ему стало интересно, как скоро контролер выяснит, что у Сида оплачен проезд в вагоне третьего класса. Мысль о том, что почувствует мистер Модсли при виде этой сцены, веселила его всю обратную дорогу до Филд-Энда.
Перепрыгивая через две ступеньки, он поднялся в гостиную Джорджины. Она переоделась в домашний халат и сидела, сложив руки на коленях. В комнате горела только одна лампа под абажуром. В камине тлел слабый огонь, в комнате было уютно и тепло. Джонни вошел и упал в кресло по другую сторону камина.
- Наконец, - сказал он, - они уехали. Рука об руку, так сказать - отвратительный Сид и респектабельный Модсли. Мне почему-то кажется, что их дружба не имеет перспективы.
Джорджина сдвинула брови:
- Не понимаю, зачем он приезжал.
- Неужели, дорогая? Ты слишком бесхитростна, чтобы понять его. Мой извращенный ум подсказывает, что он приехал разнюхать, какую долю наследства получит Мирри, и превратить это в наличные.
Она с любопытством посмотрела на него:
- Мирри боится его.
- Дорогая, если она не получит никаких денег, едва ли у него появятся какие-нибудь замыслы относительно Мирри. Мне кажется, мы можем рассчитывать, что Сид постепенно исчезнет под тихую музыку или без нее.
- Не думаю, что он ей нравится.
- Уверяю тебя, он ей противен.
- Не очень-то приятно девушке сознавать, что мужчина охотится только за ее деньгами. Даже если он не нравится ей, все равно это оставляет неприятный осадок. Как, по-твоему?
- Мирри разговаривала с тобой? - спросил Джонни.
- Я разговаривала с ней.
- Что она сказала?
- А что она могла сказать?
- Что я влюбился в нее!
- Она могла сказать так? Это правда?
- Да.
- Ты всегда легко влюблялся, верно, Джонни?
Он смущенно засмеялся:
- Наверное, ты права. А почему бы и нет? Девушкам это нравится. Мне это нравится. Все приятно проводят время, и никто от этого не страдает.
- Те, кто хорошо знают твой характер, не принимают тебя всерьез. Мирри не очень хорошо изучила твои привычки. Для тебя это игра, для нее все может быть всерьез.
Возникла пауза. Прошло несколько минут, прежде чем он заговорил:
- Возможно, и для меня это не игра... на этот раз. Раньше так не было, понимаешь.
Возникла новая пауза, уже более продолжительная. Джонни, наклонившись вперед, оперся подбородком о руку и, отвернувшись от Джорджины, смотрел в огонь. Ей не видно было его лица. В конце концов она нарушила молчание.
- Ты уверен? - спросила она.
Он кивнул:
- Удивительно, правда? Мне хотелось бы поговорить с тобой, если не возражаешь.
- Нет, я не возражаю, Джонни.
- Это началось с того момента, когда Джонатан привез ее сюда. Ты знаешь, какие чувства она вызывает в тебе, да и во всех остальных - маленький беспризорный ребенок, который пытается снискать расположение окружающих, надеясь, что ему позволят остаться. Совершенно естественно, что все начинают суетиться вокруг нее. Потом, когда я увидел, что это ей нравится, у меня появились кое-какие мысли. Джонатан обрушил на нее тонны нежной заботы, и я подумал... что ж, наверное, ты догадываешься, о чем я подумал.
- О да.
- Заметь, что я испытывал к ней искреннее расположение. Я хочу сказать...
Оказалось, что ему довольно трудно передать свои ощущения. Девятнадцать лет они с Джорджиной прожили под одной крышей и очень хорошо знали и понимали друг друга. Джорджина догадалась, что он хотел выразить.
- Ты подумал, что дядя Джонатан поможет тебе начать собственное дело и скажет: "Благословляю вас, дети мои".