Робость, прозвучавшая в её голосе, удивляла. Для меня привычным оставался задумчиво-надменный тон чернокнижницы.
– Присоединяюсь к просьбе, – произнёс Михайлов, – мы уже вторую ночь пытаемся отыскать путь для душ, которым ещё рано навсегда расстаться с миром живых… Для этих душ открыта дорога назад, но если её потерять, дух не успеет вернуться в тело и навсегда останется блуждать средь мрачных лабиринтов…
– Ступайте за мною, путники, – прозвучал мой уверенный ответ.
Теперь мне казалось, что во мне уживаются две разных сущности: наивная барышня и некое таинственное и опасное существо, ведающее тайными тропами загробного мира…
Сегодняшняя ночь последняя… если мы не успеем, Беата уже никогда не вернётся к живым… У нас есть время до начала отпевания её души, которое навсегда закроет путь назад… Невольно я представила, как дубовый гроб закрывают крышкой и забивают гвоздями…
А Михайлов? Сможет ли он вернуться?
Это были мысли обычной барышни, но помыслы другой сущности оставались уверенными, будто речь шла о простой прогулке…
Из журнала Константина Вербина
Сегодня утром должны были состояться похороны пани Беаты, вызвавшие немалое любопытство. Большинство представителей водяного общества изъявили желание присутствовать на отпевании и погребении. Маленькая комнатка, где стоял гроб, не могла вместить всех желающих, а отнести тело колдуньи в храм священник отказался – удивительно, что он взялся отпевать покойницу – гроб с телом поставили возле дома.
Толпа любопытных не заставила себя ждать. Люди шёпотом переговаривались, делясь своими предположениями. Удивительно, что сей случай заставил господ курортников собраться к десяти утра… Что ж, последние дни водяное общество не могло пожаловаться на скуку.
Погода выдалась на удивление пасмурная и мрачная, казалось, что в любое мгновение прольётся ливень.
Ольга участвовать в этом предприятии отказалась. Она приехала, чтобы увести Аликс домой, но узнав, что сестра ещё спит, успокоилась.
– Бедняжку, наверно, всю ночь мучили кошмары, – сказала мне супруга, – я заглянула в её комнату. Аликс так сладко спит, дыхание спокойно и ровно… Я не стала будить, пусть отдыхает… Вдруг ещё вздумает идти на эти жуткие похороны…
С этими словами Ольга отправилась прогуляться к Нарзану, подальше от гроба с ведьмой.
Священник, перекрестившись, подошёл к гробу… и тут случилось поистине невероятное…
Мёртвая панночка села в гробу, удивлённо озираясь по сторонам, явно не понимая, где она находится. Собравшиеся зеваки тихо ахнули и медленно попятились назад. Вскоре возле гроба остался только я, доктор Майер и жандармский офицер Юрьев, который безразлично произнёс:
– Науке известны случаи, когда человек засыпал на несколько дней и его хоронили. Беда лишь в том, что доктора не могут отличить живого от мёртвого…
Он перевёл на Майера тяжёлый взгляд. Доктор, найдя в себе силы промолчать, сделал вид, будто высказывание не относилось к его персоне. Как подобает, Майер принялся помогать пани покинуть её неуютное ложе.
– Вы можете идти? – спросил он обеспокоено.
– Да, благодарю… – она попыталась улыбнуться.
Признаться, на этом бледном задумчивом лице мне ни разу не удавалось увидеть улыбку. Неужто смерть изменила нрав нелюдимой особы?
Беата осторожно оперлась на руку доктора, который заботливо помог ей добраться до дома Ребровых. Пани ждала её комната, по понятным причинам остававшаяся свободной.
Я решил повременить с разговором о сохранённых мною книгах, и молча отправился за пани и доктором, готовясь дать немедленные объяснения, если Беата первым делом обнаружит пропажу.
К моему удивлению, чернокнижница, вернувшись в свой нумер, даже не побеспокоилась о своих редких книгах.
Майер уложил пани в постель, распорядившись, чтобы немедля принесли горячий бульон.
– Мне снился странный сон, – пробормотала она, повернувшись ко мне, – я блуждала по запутанным тропам… Как долго я спала…
Разумеется, мы не стали говорить, что крепкий сон пани занял примерно трое суток.
– А Михайлов? – вдруг заволновалась она. – Где Михайлов?
– Простите за бесцеремонность, – прозвучал бесстрастный голос, – просто хотелось убедиться, что вам уже лучше…
На пороге стоял Михайлов в явном добром здравии.
– Невероятно! – воскликнул доктор. – Ещё вчера вы даже не приходили в чувства, а сейчас на вашем лице нет даже и следа усталости… А двигаетесь вы так уверенно, будто вас не ранили!
Офицер пожал плечами.
– Вы слишком преувеличиваете тяжесть моего былого недуга, – ответил он, – надеюсь, пани чувствует себя хорошо?
Он поклонился Беате, которая рассеяно кивнула в ответ. Она будто бы сжалась, взволновано глядя на Михайлова. В больших тёмных глазах мелькнул страх.
– Пожалуй, я не стану утомлять вас своим присутствием, – произнес офицер.
Нам оставалось лишь последовать его примеру.
– Мне кажется, что пани переменилась? – поделился доктор со мною своим впечатлением.
– Совершенно с вами согласен, – ответил я.
А этот необъяснимый страх в её взоре?
– Думаю, завтра Беата уже сможет прогуливаться по парку, – предположил доктор, – ей нужен день, чтобы тело… как бы сказать… привыкло к вернувшейся душе…
Мой друг на сей раз высказался весьма точно!
Из журнала Александры Каховской
Проснувшись, я поспешила записать свой таинственный сон. Меня ещё не покидало ощущение собственной силы и значимости, но вскорости я поняла, что совершенно не могу вспомнить подробности странствий по мистическим тропам… Будто чья-то невидимая рука вырвала и сожгла страницы памяти…
Оставалась лишь уверенность, что Беата и Михайлов спаслись.
В комнату вошёл князь Долгоруков. Я вздрогнула от столь неожиданного визита.
– Не беспокойтесь, все заняты чудесным воскресением пани Беаты… – заверил он меня.
Напрасное беспокойство, я совсем не думала, что его внезапный приход скомпрометирует меня.
Князь подошел ко мне, встал за спинкой стула, его пальцы скользнули в мои еще не убранные в прическу волосы. Эти прикосновение дарили чувство удивительного спокойствия…
– Прошу вас, остановите меня, – прошептал князь.
Его руки ласкали моё тело…
Нет… мне совсем не хотелось противиться ему…
– Простите, – натянуто произнёс он. – Полагаю, прогулка во сне отняла немало сил, не стану докучать вам своим присутствием…
Его голос прозвучал холодно.
Поцеловав мне руку, Долгоруков спешно покинул комнату.
Мистические мысли уже не волновали. Я пыталась понять князя, почему он сдерживает свои порывы. Неужто дело лишь в том, что он боится запятнать моё имя? Что именно его беспокоит?
Я позвала служанку, дабы собраться для выхода к обеду. Отдыхать совсем не хотелось. Напротив, необходимым стало общение, любая даже самая глупая болтовня.
Когда я уже была готова, в комнату вошла Ольга.
– Пани Беата оказалась жива, – сказала сестра, – Михайлов выздоровел… Ну и, слава Богу… Очень хорошо, что ты уже собралась, скоро обед в ресторации, Нина тебя ждёт…
Мы не спеша спустились к ресторации.
Признаюсь, очень хотелось встретить князя Долгорукова, но его не оказалось среди собравшихся.
За соседним столиком сидела мадемуазель Антипова, весьма шумно обсуждавшая недавние новости.
– Мне очень жаль Анзора, – вздыхала она, – он был так мил, хоть и молчалив… Я уверена, что его убил тот же злодей, что покушался на жизнь Михайлова!
Сотрапезники молча кивали.
– Удивительно, что ведьма ожила! – восклицала она. – Опять будет наводить тоску своим мрачным видом! Не понимаю, почему все разговоры сейчас лишь о её персоне!
Нина Реброва, сидящая спиной к столу Антиповой, мрачно поморщилась.
– Невыносимое создание! – проворчала она. – А злится лишь потому, что теперь на водах до неё никому и дела нет. Все ждут появления чудом ожившей пани…
– Возвращение с того света, – задумчиво произнёс Константин.
Он был явно погружен в свои размышления, и мы старались его не отвлекать.
– Сейчас тоску наводит мадемуазель Антипова, – Ольга поддержала Нину. – Скоро у меня мигрень начнётся от её бессвязной болтовни!
Размышления Антиповой прервал неожиданный визит некоего господина Грановского. Я его не знала лично, но мне доводилось слышать о нём немало. Это был человек знатный и богатый, но с весьма противоречивой репутацией. Ходили слухи, что он отъявленный авантюрист. Внешность его многие нашли бы привлекательной, но мне этот человек показался неприятным и отталкивающим.
Грановский прибыл в Кисловодск сегодня утром из Пятигорска и остался весьма поражён столь бурной жизнью нашего тихого края.
Завидев свободное место за столиком барышни Антиповой, он попросил разрешения присоединиться к их трапезе.
Поскольку Грановский слыл интересным собеседником, сотрапезники, уставшие от болтовни Антиповой, с радостью пригласили его.
Далее, как и следовало полагать, разговор перешёл в иные темы. Грановский постоянно обращался к Антиповой. Его манеры были настолько галантны, что даже эта особа, пресытившаяся вниманием поклонников, не скрывала своего расположения к новому знакомому.
– Я слышал, что пани хозяйка весьма занимательной библиотеки, – Грановский вдруг вернулся к прежней теме.
– Она снова будет колдовать над своими книжками, – вздохнула Антипова, – может, Беате уже сотня лет! Ведьмы знают, как оставаться молодой…
– Возможно, – задумчиво ответил собеседник. – Но им не дана столь ослепительная красота.
Нина Реброва вновь поморщилась.
– Любопытно, чего задумал этот аферист, – шёпотом поделилась она своим мнением, – не поверю, что Грановский как юнец прельстился на жеманную красоту этой вычурной пуделихи…
Константин, извинившись, оставил нас. Внезапное появление господина Грановского вызвало у него явное беспокойство.
Глава 11
Тоской и трепетом полна
Из журнала Александры Каховской
На следующий день утром я по обыкновению отправилась на прогулку верхом. Моим охранником, как обычно, служил мой таинственный меч, готовый молниеносно поразить любого врага.
У водопада я спешилась. Опустившись на один из камней, до которого не долетали брызги, расслабленно залюбовалась потоками воды, наслаждаясь чувством сладкого умиротворения. Никакие тревожные мысли сейчас не занимали разум. Уединение с природой дарило чувство небывалого спокойствия.
Будто погрузившись в пустоту, я смотрела на ручьи, скользящие между чёрных камней. В ущелье было свежо, и ночной туман ещё не рассеялся, но в струях водопада уже отражались лучики утреннего солнца.
Как отрадно наблюдать, когда мрак ночи отступает, отдавая время новому дню… Вот оно краткое время между тьмой и светом… Серые сумерки, сквозь которые прорываются первые лучи…
Только в горах Кавказа можно столь явственно уловить эти мимолётные мгновения…
Моё одиночество было нарушено княгиней Седой, она была одна без сопровождения ужасающего вида охранников. Княгиня молча опустилась на камень рядом со мною, положив свой меч себе на колени.
Достав оружие из ножен, Седа долго всматривалась в холодное мерцание клинка.
Наконец, она заговорила.
– Мой муж не отомщен, – произнесла княгиня. – Клинок жаждет крови врага, который до сих пор жив…
– Мне не понятны твои слова, – извиняющимся тоном ответила я.
Седа продолжала:
– Зелимхан был рабом в чужих руках. Хозяин дал ему богатство и власть. Зелимхан убил Сулима по приказу хозяина… Даже когда Зелимхан умер, я продолжала чувствовать, что меч моего мужа готов к бою с врагом. Прогоняя эти мысли, убеждала себя, что всему виною моя злость, ведь не я покарала злодея…
Княгиня протянула мне свой меч. Её проницательные зеленоватые глаза пристально всматривались в моё лицо, пытаясь уловить малейшее проявление чувств.
– Меч твоего мужа, – повторила я, проведя рукою по клинку.
Перед внутренним взором пронеслось множество сражений. Холодная сталь несла смерть врагам хозяина. И я почувствовала, что клинок стал невидимой связующей нитью между миром живых и миром мёртвых – между Седой и Сулимом. Будто рука мертвеца направляет меч в плоть врагов. Именно благодаря ему княгиня неуязвима ином. Мертвец видит каждый шаг противника заранее, его не перехитрить и не утомить своей ловкостью…
– Твой меч в руках Сулима, – кратко ответила я, – его дух жаждет мести и готов к бою…
Мои слова, полагаю, не стали новостью для Седы. Она лишь печально улыбнулась и кивнула в ответ.
– Один человек сказал мне, что знает, кто велел убить моего мужа! – произнесла она, убирая меч в ножны. – Этот человек приехал недавно…
Мелькнула мысль о Грановском. Я не ошиблась. Княгиня назвала его имя.
– Он хитрый человек, тёмный человек, – продолжала она, – Грановский рассказал мне про то, что Сулим правит мечом в моих руках… Не знаю почему, но я поверила этим словам… Твои речи убедили меня, что тёмный человек не солгал…Он – слуга Шайтана…
Никогда бы не заподозрила Грановского в склонности к мистицизму. Напротив, он любил иногда посмеяться над мистическими трактовками некоторых событий.
– Что он хочет от тебя? – спросила я, понимая, что о бескорыстности речи быть не может.
Седа поморщилась и с трудом произнесла.
– Он хотел смерти Михайлова… Грановский однажды приезжал тайно в ваши края… Он сказал, что укажет мне убийцу Сулима, если мой меч сразит Михайлова… Он рассказал про то, что Зелимхан убил Сулима по приказу… Я была готова поразить любого ради мести, но почувствовала, что меч не причинит вреда невиновному… будто рука Сулима отказывалась убивать… В тот же вечер Михайлов был ранен, и Грановский больше не показывался мне… И вот он явился вновь…
Тонкие пальцы Седы сжали рукоять меча. На глаза навернулись слёзы.
– Он снова просил тебя убить Михайлова? – спросила я.
– Нет… теперь ему нужна помощь клинка Сулима для другого злодеяния… Я бы согласилась, но чувствую, что меч не намерен даваться в руки слуги Шатана.
Седа была права, такое оружие слушает единственного хозяина.
– Эти дела противны воле Аллаха… Только Аллах укажет мне, как отыскать убийцу! – воскликнула она.
– Да… да… ты права… – кивнула я, – на всё воля Бога…
– Злодею нужна ты, – вздохнула Седа, – будь осторожна, сестра…
Она положила руку мне на плечо. Затем, отведя взор, молча поднялась и направилась к своей лошади.
– Что ему надобно? – спросила я.
– Не знаю, – ответила княгиня, обернувшись, – мне не понятны игры слуг Шайтана… Будь осторожна, сестра, – вновь повторила она.
Когда Седа, оставила меня, я вынула свой меч из ножен и осторожно провела пальцем по холодному клинку. Никаких видений не промелькнуло перед глазами, будто кто-то намеренно скрывал от меня тайну моего оружия…
– Кто твой хозяин? – прошептала я. – Почему ты оказался в моих руках? Ты привлекал меня с детства…
В ответ сталь лишь блеснула в луче солнца, скользнувшего сквозь листья деревьев.
Из журнала Константина Вербина
Рассказ Аликс не на шутку обеспокоил меня и Ольгу.
– Неужто Грановский очередной безумец, готовый донимать Аликс? – возмущалась супруга. – Возможно, именно он зарезал горца и пытался убить Михайлова…
Я не спешил высказывать свои предположения. Чутьё сыщика говорило мне, что всё не так уж просто…
– Первым делом мне надобно увидеться с Грановским, – произнёс я, – посмотрим, что он скажет… Думаю, он догадался, что Седа рассказала Аликс о его намерениях…
Наш новый приятель оказался лёгок на помине.
Вальяжной походкой он прошествовал по комнате и, не дожидаясь приглашения, уселся в кресло напротив меня.
– Позвольте мне уйти, – взволновано произнесла Аликс, отведя взор от незваного гостя. – Мне дурно…
Она спешно поднялась с кресла, поморщившись, будто от боли.
– Нет-нет, умоляю вас остаться, – тон его был приторным, заискивающим, – обещаю больше не бросать на вас пристальные взгляды, вызывающие приступы мигрени…
Его речи сопровождались красноречивой жестикуляцией.
Улыбка и манеры гостя были так же слащавы как и его голос. Грановский выглядел моложаво, мог бы сойти за юношу, но глаза выдавали возраст. Ему было уже далеко за тридцать.
Александра, будто повинуясь незримому приказу, снова опустилась в кресло, её лицо разгладилось.
– Сделайте одолжение, – перебила его Ольга, – если вы заявились пугать мою сестру, то я, презрев все правила этикета, велю немедленно выставить вас за дверь!
Грановский виновато улыбнулся.
– Уверяю вас, я не преследую намерений оскорбить, испугать или причинить боль вашей дорогой сестре.
Он склонил голову подобно поклону.
Ольга снисходительно промолчала в ответ.
– Чем обязаны вашему визиту? – поинтересовался я.
– Вам известна часть истории из уст болтливой черкешенки, – гость сразу же перешёл к делу, – она рассказала о моих намерениях убить Михайлова…
Грановский говорил спокойно и бесстрастно, будто речь шла о прогулки по парку в ожидании "действия вод".
– Понимаю, Вербин, в вашей власти обвинить меня в покушении на Михайлова и убийстве черкесского юноши, – продолжал он, – Поспешу заметить, нож в спину Михайлову воткнул не я, а судьба горца меня вообще не интересовала…
Он взял паузу, терпеливо ожидая моего ответа.
– У вас есть алиби? – прямо и кратко спросил я.
– Увы, никто не подтвердит, что в это время я находился в пути между Пятигорском и Кисловодском… Да, вы можете сказать, что покушение произошло позавчера ночью, а объявился я лишь сегодня… Дорога от Пятигорска до Кисловодска не длинная, а по пути я не останавливался ни на одном постоялом дворе…
Грановский говорил весьма уверенно, не изменяя своему сахарному тону.
– Но в своё оправдание могу сказать – я знал, что обычным оружием Михайлова не убить, поэтому мне был нужен меч Седы…
Оставалось признать, что факты оказались склеены превосходно, мотив исчезал. Однако, намерения Грановского не вызывали добрых чувств.
– Вы желаете повторить покушение? – спросил я.
– Нет-нет, теперь уже поздно… – он с трудом скрывал досаду, – мне нужно было помешать Михайлову вернуть к жизни Беату… Но какой-то глупец вмешался с неудачной попыткой убийства, а затем мадемуазель Александра помогла им найти дорогу с того света…
В его голосе не было ни тени недовольства поступком Аликс, только принятие к сведению уже свершившегося факта.
Мне совсем не хотелось расспрашивать у него причины столь запутанных планов, от которых веяло очередной чертовщиной. Меня беспокоила лишь Аликс.
– Не стану вас утомлять почему я невзлюбил пани Беату, уверяю вас, опасность ей уже не грозит, сделанного не воротишь… Она уже стала другой, Михайлов выкрутился, а мне не удалось это предотвратить… Значит, надобно следовать дальше и приступать к новым делам…
– Прошу вас не впутывать Александру! – возмутилась Ольга.
– Смею вас заверить, я не смею впутывать… Барышня уже сама впуталась, когда взялась помогать им…