- Такие порядочные девушки - обе, - а мисс Эвелин еще повезло выйти за этого очаровательного молодого человека из Канады. Боже Всемогущий, только подумайте, до чего она расстроится. А душечка Джон Айронсайдз - он же собирался жениться на мисс Берте, моей бедной овечке, сразу после Дня Святой Троицы. Такой воспитанный, приятный юноша - клерк на железной дороге, он еще шутил: "Неспешный, но надежный - в точности как наша железная дорога, таков уж я, миссис Гулливер". Прямо не верится, что все так закончилось! И ведь она никогда не была легкомысленной. Я с радостью дала ей ключ, потому что она иногда работала в вечернюю смену, но ни разу она не пришла позже обычного времени. Поэтому я так и разволновалась, когда она не вернулась. Многие в наши дни махнули бы рукой и не стали разыскивать жилицу, но только не я. Когда она не вернулась, я сразу сказала: "Помяните мое слово, ее похитил этот самый Мерблес".
- А сколько она прожила у вас, миссис Гулливер? - спросил Паркер.
- Недолго, чуть больше года, но, слава богу, мне достаточно и двух недель, чтобы понять, порядочная девушка или нет. С моим опытом и одного взгляда хватает, если говорить честно.
- Она поселилась у вас вместе с сестрой?
- Именно так. Они обратились ко мне, когда приехали в Лондон искать работу. А ведь могли попасть в очень плохие руки, это уж я вам говорю - две молоденькие девушки из провинции, обе такие свежие и хорошенькие.
- Думаю, им невероятно повезло, миссис Гулливер, - сказал Питер, - ведь они могли всегда довериться вам, попросить совета.
- Это правда, - согласилась миссис Гулливер, - хотя в наши дни молодежь редко прислушивается к советам старших. Вырасти ребенка, и он покинет тебя, как пишут в книгах. Но мисс Эвелин, которая теперь миссис Кроппер, забрала в голову эту идею насчет того, чтоб приехать в Лондон и зажить как леди, хотя до этого они были всего лишь прислугами. Не понимаю, с чего им пришло в голову променять работу горничной на это кафе - постоянно кругом всякая шваль, ни минутки свободной, да еще и поесть спокойно не дадут. Но мисс Эвелин - она у них была заводилой - очень удачно устроилась, встретила мистера Кроппера: он приходил обедать в "Корнер-хаус" каждое утро, она ему понравилась, и он самым достойным образом решил связать с ней свою судьбу.
- Действительно, удачное совпадение. А как вы думаете, с чего вдруг они решили перебраться в Лондон?
- Любопытно, сэр, что вы спросили об этом, я и сама никак не могла взять в толк, отчего леди, у которой они служили, там, в провинции, подбросила эту идею мисс Эвелин. Только, сэр, в наше время, когда так сложно найти хорошую прислугу, не кажется ли вам, что ей, наоборот, стоило изо всех сил держаться за девушек? Но нет! Произошла какая-то неприятность с Бертой - бедняжкой, которая лежит тут, - просто сердце разрывается, глядя на нее, да, сэр? - как будто она нечаянно разбила какой-то чайник, очень дорогой, и хозяйка сказала ей, что так больше продолжаться не может. И вот, значит, она говорит: "Вам придется уйти, - говорит, - но, - говорит, - я дам вам очень хорошую рекомендацию, и вы легко найдете себе новое место. И, я думаю, Эвелин захочет уйти вместе с вами, - говорит, - поэтому мне надо будет подыскать себе кого-то другого, - говорит. Но, - говорит, - почему бы вам не поехать в Лондон? Вам там понравится, и жизнь там гораздо интереснее", - говорит. Под конец она так напичкала их рассказами о том, как хорош Лондон и сколько в нем разных возможностей, что им уже не терпелось отправиться туда, а она еще подарила им немного денег и вообще вела себя очень мило.
- Хм, - сказал Уимзи, - похоже, это был совершенно необыкновенный чайник, раз его падение привело к таким последствиям. А что, Берта часто била посуду?
- Честно говоря, сэр, у меня она не разбила ни единого блюдца. Но эта мисс Уиттакер - так звали ту леди - отнеслась к случаю ужасно предвзято, знаете, она явно из тех дамочек, у которых обо всем имеется собственное суждение. Бедняжка Берта думала, что хозяйка сильно рассердилась на нее, но мисс Эвелин - которая сейчас миссис Кроппер - она всегда считала, что за этим скрывалось нечто другое. Мисс Эвелин хорошо разбиралась в людях, сэр. Хотя у каждого есть свои странности, так ведь?
Я предполагаю, что у той леди на примете был кто-то, кого она хотела взять на место Берты - вот этой, которая лежит тут, и Эвелин - которая сейчас миссис Кроппер, ну, вы понимаете - и она просто выдумала предлог, чтобы избавиться от них.
- Вполне вероятно, - кивнул лорд Уимзи. - Кстати, инспектор, а что Эвелин Гоутубед?
- Сейчас миссис Кроппер, - всхлипнув, вставила миссис Гулливер.
- То есть да, миссис Кроппер, - вы связались с ней?
- О да, милорд. Мы немедленно отправили ей телеграмму.
- Хорошо. Дайте мне знать, как только получите ответ.
- Конечно, милорд, мы сообщим инспектору Паркеру.
- Спасибо. Итак, Чарльз, я вас покину. Мне надо послать телеграмму. А может, поедете со мной?
- Спасибо, нет, - ответил Паркер. - Честно говоря, мне не нравится ваш стиль вождения. Будучи лицом официальным, я предпочитаю оставаться с наветренной стороны закона.
- Отлично сказано, - улыбнулся лорд Уимзи. - Что ж, тогда увидимся в городе.
7
Ветчина и бренди
Скажи мне, что ты ешь, и я скажу, кто ты.
Брилья-Саварен
- Итак, - сказал Уимзи, когда тем же вечером дворецкий Бантер ввел Паркера к нему в гостиную, - раскопали что-то новенькое?
- Да, у меня появилась новая версия этого преступления. И доказательства есть.
- О каком преступлении речь?
- В Эппингском лесу. Я по-прежнему уверен, что старую мисс Доусон никто не убивал. Это вы придумали.
- Ясно. Думаю, сейчас вы мне сообщите, что Берта Гоутубед попала в лапы к торговцам белыми рабынями.
- Как вы догадались? - сварливо спросил Паркер.
- Очень просто. На все преступления, в которых замешаны молоденькие девушки, у Скотленд-Ярда есть два ответа - белое рабство и наркотики, или и то и другое.
- Ну, вообще-то так оно и есть. Мы проследили пятифунтовую банкноту.
- Это интересно…
- Да. Похоже, в ней таится разгадка. Банкноту получила миссис Форрест с Южной Одли-стрит. Я как раз оттуда.
- Видели ее?
- Нет, хозяйки не было дома. Она вообще там редко бывает - так мне сказали. Похоже, это довольно своеобразная особа, непостоянная и расточительная. Она снимает меблированную квартиру над цветочным магазином.
- С гостиничным обслуживанием?
- Нет. Тихая квартирка, лифт без лифтера. Показывается там время от времени, обычно вечером, переночует и снова пропадает. Заказывает еду в "Фортнум & Мейсон". Счета оплачивает аккуратно, наличными или чеком. Уборку в квартире делает одна пожилая дама, приходит к одиннадцати, когда миссис Форрест уже нет.
- И что, никто никогда ее не видит?
- Да нет, видят. Люди из квартиры этажом ниже и девушка из цветочного магазина описали мне ее, и довольно подробно. Высокая, одевается нарядно, горжетка из ондатры, туфли на высоких каблуках и почти совсем без верха - ну, знаете, модные такие. Волосы обесцвечены, всегда надушена, пользуется слишком светлой пудрой - не по моде, губы красит помадой сургучного цвета; брови подводит черным, ногти всегда ярко-розовые.
- Звучит как статья из дамского журнала, Чарльз.
- Ездит на четырехместном "рено", темно-зеленом, с гобеленовой обивкой. Гараж сразу за углом. Я говорил со служащим, он утверждает, что ночью 27-го ее машины там не было. Уехала в час тридцать. Вернулась лишь следующим утром, около восьми.
- И сколько она бензина израсходовала?
- Мы подумали об этом. Ровно столько, чтобы доехать до Эппинга и вернуться обратно. И еще - консьержка говорит, что в тот вечер ей на дом доставили ужин на двоих и три бутылки шампанского. Кстати, там была и ветчина.
- Браденхемская?
- Откуда консьержке это знать? Зато в "Фортнум & Мейсон" мне сказали, что доставляли браденхемскую ветчину в адрес миссис Форрест за день до того.
- Звучит убедительно. Похоже, вы считаете, что некая миссис Форрест завлекла Берту Гоутубед к себе домой с какими-то низкими целями и предложила ей поужинать…
- Нет, я думаю, ее там ждал мужчина.
- Ну конечно. Миссис Форрест свела их и оставила одних. Бедную девушку основательно напоили, ну а потом произошло нечто неожиданное.
- Да, может быть, шок, и тогда ей ввели наркотик.
- А потом погрузили в машину и избавились от тела. Вполне возможно. Вскрытие покажет, было ли там что-нибудь в этом роде… В чем дело, Бантер?
- Телефон, милорд. Просят мистера Паркера.
- Простите, - сказал Паркер, - я попросил людей из цветочного магазина, чтобы они позвонили мне сюда, если объявится миссис Форрест. Если она дома, может, съездите туда со мной?
- Обязательно.
Со сдержанным ликованием Паркер вернулся в комнату.
- Она только что вошла в квартиру. Поехали! Только не на вашем чудовище - лучше возьмем такси. Поспешим, как бы нам ее не упустить.
Дверь в квартиру на Южной Одли-стрит им открыла миссис Форрест собственной персоной. Уимзи сразу же узнал ее по описанию. Взглянув на карточку Паркера, она молча впустила их внутрь и провела в гостиную, оформленную в розово-фиолетовых тонах - над ней явно поработали дизайнеры с Риджент-стрит.
- Прошу вас, садитесь. Вы курите? А ваш друг?
- Мой коллега, мистер Темплтон, - торопливо произнес Паркер.
Похоже, миссис Форрест своим острым глазом немедленно углядела разницу между нарядом Паркера за семь гиней - "модным повседневным костюмом, пошитым в нашей собственной мастерской, который сидит так, словно был сделан на заказ" - и дорогой одеждой его "коллеги", однако не выказала никакого беспокойства. Паркер заметил ее оценивающий взгляд. "Наверняка решила, - подумал он, - что Уимзи - разъяренный брат, или муж, или еще какой-нибудь родственник. Ну, не важно. Пусть гадает, тем лучше для нас".
- Мы занимаемся, мадам, - начал он официальным тоном, - расследованием, связанным с происшествием, которое имело место 26-го числа прошлого месяца. В тот день вы были в городе?
Миссис Форрест слегка нахмурила лоб, вспоминая. Уимзи заметил про себя, что она не так уж молода, просто яблочно-зеленое платье делает ее свежее. Ее возраст явно приближался к тридцати, а взгляд был пристальным и зрелым.
- Да, думаю, была. Была, точно. Именно тогда я провела в городе несколько дней. И чем я могу вам помочь?
- Дело касается одной банкноты, которая, как мы знаем, находилась у вас, - сказал Паркер. - Пятифунтовый билет с номером х/у58929. Вы получили его в Ллойде-банке 19-го, когда обналичивали чек.
- Весьма вероятно. Номера я, конечно, не помню, но, кажется, я действительно тогда обналичивала чек. Могу посмотреть по чековой книжке.
- В этом нет необходимости. Однако вы очень обяжете нас, если припомните, с кем вы расплатились этой банкнотой.
- Хм, попробую. Примерно тогда я заплатила своей портнихе - нет, ей я дала чек. Я платила наличными в гараже, да, и как раз пятифунтовым билетом.
Потом я обедала у Вери с одной подругой, и там оставила еще пять фунтов, но у меня была третья банкнота. Я получила двадцать пять фунтов - у меня было три банкноты по пять фунтов и десять по одному. Куда же я дела третью? Ах, подождите, ну конечно! Я проиграла ее на скачках!
- Вы ставили через букмекерскую контору?
- Нет. Просто мне нечего было делать, вот я и поехала в Нью-маркет. Поставила пять фунтов на какую-то доходягу, кажется, кличка была Молния или Громобой - как их обычно называют, ставка пятьдесят к одному. Конечно, эта кляча проиграла, так всегда бывает. В поезде вместе со мной ехал один мужчина, он и посоветовал ставить на нее. Я подошла к первому букмекеру, которого там увидела, - смешной такой, низенький, седой, с хриплым голосом, - и отдала деньги.
- А вы не помните, в какой день это было?
- Кажется, в субботу. Точно, в субботу.
- Большое спасибо, миссис Форрест. Нам сейчас-очень важно проследить судьбу этой банкноты. Она была обнаружена на… в общем, при необычных обстоятельствах.
- А можно мне узнать, что это за обстоятельства, или это тайна следствия?
Паркер заколебался. Он уже жалел, что сразу не вывалил на миссис Форрест новость о том, что ее пятифунтовый билет был обнаружен в сумочке у покойницы, лежавшей в Эппингском лесу. Захваченная врасплох, она могла бы выдать себя. Однако он упустил возможность, позволив ей укрыться за выдумками о скачках. Конечно, кому удастся отследить купюру, полученную неизвестным букмекером во время конных состязаний. Пока он нал, что ответить, Уимзи впервые за все время их беседы открыл рот и заговорил высоким, раздраженным голосом, тем самым повергнув инспектора в глубокое изумление.
- Так мы ничего не добьемся! - выпалил он. - Мне дела нет до вашей дурацкой банкноты, и, я уверен, Сильвии тоже.
- Кто это Сильвия? - спросила миссис Форрест с удивленным видом.
- Кто Сильвия? Кто она? - вскричал Уимзи. - У Шекспира всегда найдется нужная цитата, не так ли? Только, черт побери, в этом нет ничего смешного! Все очень серьезно, скажу я вам. Сильвия очень расстроена, и доктор боится, что это скажется на ее сердце. Может, вы с ней и не знакомы, миссис Форрест, но Сильвия Линдхерст - моя кузина. И она хочет знать, все мы хотим знать - не перебивайте меня, инспектор, вы же видите, ваше хождение вокруг да около ни к чему не ведет - так вот, мы хотим знать, миссис Форрест, кто обедал здесь с вами вечером двадцать шестого апреля? Кто это был? А? Можете мне сказать?
Вопрос явно застиг миссис Форрест врасплох. Несмотря на толстый слой пудры, было видно, как покраснели ее щеки, да еще глаза - в них вспыхнула даже не тревога, а какая-то отчаянная ярость, как у кошки, загнанной в угол.
- Двадцать шестого? - промямлила она. - Я не…
- Я так и знал! - завопил Уимзи. - И эта девушка, Эвелин, она гоже была в этом уверена. Так кто это был, Миссис Форрест? Отвечайте же!
- Тут… никого тут не было, - набрав в легкие побольше воздуха, объявила миссис Форрест.
- Ну же, миссис Форрест, подумайте как следует, - сказал Паркер, снова вступая в игру, - вы же не собираетесь утверждать, что сами съели ужин на двоих и выпили три бутылки "Вдовы Клико".
- Не забудьте про ветчину, - вставил Уимзи, сделав глубокомысленный вид, - браденхемскую ветчину, специально приготовленную и отправленную сюда из "Фортнум & Мейсон". Итак, миссис Форрест…
- Дайте мне минутку. Всего минутку. Я вам все расскажу.
Ее пальцы впились в подлокотники кресла.
- Я… вы не нальете мне чего-нибудь выпить? Напитки в столовой, вон там, на буфете.
Уимзи быстро вскочил на ноги и скрылся в соседней комнате. Его не было довольно долго. Миссис Форрест откинулась на спинку, делая вид, что не в силах пошевелиться, однако дыхание ее постепенно успокаивалось, и, по мнению Паркера, она уже вполне пришла в себя. "Сочиняет историю", - разозленный, подумал он. Тем не менее, в данный момент он не мог надавить на нее, чтобы не показаться крайне жестоким.
За раздвижными дверями Питер производил страшный шум, бренча стаканами и переставляя что-то на буфете. Наконец он вернулся в гостиную.
- Простите, что так долго, - извинился Уимзи, протягивая миссис Форрест бокал виски с содовой. - Не мог найти сифон. Я вообще копуша, знаете ли. Все мои друзья так говорят. Да, еще я пролил немного содовой на буфет. Руки трясутся. Нервы разгулялись, сами понимаете. Вам стало лучше? Вот и хорошо. Поставьте сюда. Виски вас подкрепит. Может, еще немножко? Вам не повредит. Вы не против, если я и себе налью глоточек? Что-то я разволновался. Все это так неприятно, да и дело крайне щепетильное. Давайте ваш бокал. Сейчас, подождите.
С бокалом в руке он рысцой выбежал из комнаты, оставив Паркера маяться в нетерпении. Присутствие детектива-любителя сильно портило ему дело. Уимзи снова возник в дверях: на сей раз он проявил немного больше здравого смысла, захватив с собой поднос, на котором стояли графин, сифон и три бокала.
- Ну что, - сказал Уимзи, - сейчас, если вам немного лучше, может, вы ответите на наш вопрос, миссис Форрест?
- А могу я узнать, какое право вы имеете задавать мне такие вопросы?
Паркер бросил сердитый взгляд на своего друга. Вот что получается, если дать человеку время на размышления.
- Право? - вспылил Уимзи. - Право? Уж конечно, у нас есть право. Полиция имеет право задавать вопросы, когда речь идет о нарушении закона. И о каком! Об убийстве!
- Убийстве?
В ее глазах промелькнула странная искорка. Паркер не обратил на нее внимание, однако Уимзи немедленно понял, где он видел нечто подобное. Такой же огонек блеснул во взгляде одного знаменитого финансиста, когда тот взялся за перо, чтобы подписать контракт. Уимзи предложили засвидетельствовать подписание, но он отказался. Из-за этого контракта разорились сотни людей. По стечению обстоятельств, вскоре после этого финансист был убит, но Уимзи не взялся за расследование, объяснив свое решение цитатой из Дюма: "Да свершится правосудие Божье!"
- Боюсь, - сказала миссис Форрест, - что в таком случае я ничем не могу вам помочь. У меня действительно ужинал друг вечером 26-го апреля, однако, насколько я знаю, ни его не убивали, ни сам он никого не убил.
- То есть у вас был мужчина? - спросил Паркер. Миссис Форрест слегка склонила голову набок, насмешливо улыбаясь.
- Мы с мужем живем раздельно, - негромко произвела она.
- Я прошу прощения, - сказал Паркер, - но мне необходимо знать имя и адрес этого джентльмена.
- А зачем он вам? Ну, если вы посвятите меня в некоторые детали…
- Видите ли, - снова встрял Уимзи, - нам необходимо доподлинно знать, был это Линдхерст или нет. Моя кузина так ужасно расстроена, да и эта девушка, Эвелин, тоже. Сильвия совсем голову потеряла. Только представьте - она набросилась на беднягу Линдхерста с револьвером! Слава богу, стрелок из нее никудышный. Пуля пролетела у него над плечом и попала в вазу - а ваза-то старинная, стоит целые тысячи, - так она разлетелась на мелкие кусочки. В таком состоянии Сильвия совсем не отвечает за свои поступки. Вот мы и решили: Линхерста ведь проследили только до этого квартала, так что если вы дадите нам убедительные доказательства того, что это был не он, может быть, Сильвия успокоится и убийства не произойдет, понимаете? Поставьте себя на мое место: если даже суд признает, что она убила его в состоянии аффекта, все равно крайне неприятно, когда твоя кузина сидит в Бродмуре: старшая кузина, и вообще милейшая женщина - это если ее не волновать.
Выражение лица миссис Форрест немного смягчилось, на губах появилась легкая улыбка.
- Я понимаю вас, мистер Темплтон, - сказала она, - и назову вам имя моего друга, если вы обещаете хранить его в тайне.
- Конечно-конечно, - заверил ее Уимзи. - Боже, как великодушно с вашей стороны!
- Только поклянитесь, что вы не шпионите за мной по поручению моего мужа, - внезапно выпалила она. - Я пытаюсь развестись с ним. Откуда мне знать: вдруг это ловушка?