- Что она хотела войти и что вы, совершенно правильно, сказали, что доктор запретил это делать.
- У нее была истерика. Она глупа, а кое в чем - очень дурной человек.
- А мистер Темплетон входил в спальню?
- У него была необходимость, - с достоинством проговорила она, - пройти через спальню, чтобы воспользоваться туалетом! Надеюсь, это не было запрещено?
- Разумеется, нет.
- Очень хорошо, - она икнула и встала. Потом громко заявила: - Я иду спать.
Больше от старухи ничего нельзя было добиться, и они решили отпустить ее. Фокс хотел поддержать Нинн, но решительно отклонив помощь, она быстро направилась к двери. Фокс распахнул дверь. В коридоре, страшно сконфуженный, стоял Ричард Дейкерс.
5
Очевидно, он был застигнут в тот момент, когда отходил от двери. Теперь он остановился как вкопанный и стоял со смущенной улыбкой. Когда Старая Нинн увидела Ричарда, казалось, она собрала силы и подошла к нему.
- Нинн, - проговорил, он с вымученной беспечностью, глядя поверх ее головы на Аллейна, - что это ты задумала?
- Позаботься-ка лучше о себе, - ответила она, глядя ему в лицо. - А то они тебя живо обведут вокруг пальца.
- Может, тебе лечь? А то ты не в себе.
- Совершенно верно, - проговорила она надменно. - Я и собираюсь это сделать.
Нетвердой походкой Нинн направилась к задней лестнице.
- Что вы делаете здесь, мистер Дейкерс? - спросил Аллейн.
- Я хотел пройти в свою комнату.
- Сожалею, что заняли ее. Но если вам что-нибудь нужно…
- Господи! - воскликнул Ричард. - Кончатся когда-нибудь эти оскорбления? Нет? Ничего не нужно! Я просто хотел побыть один в своей комнате и немного подумать.
- Вы были один в гостиной, - сердито заметил Фокс. - Почему вы там не могли думать? И как вам удалось пройти мимо полицейского, сэр?
- Он был у входной двери, старался вырваться из лап репортеров. А я проскользнул наверх по задней лестнице.
- Ладно. Но теперь вам лучше проскользнуть вниз, - заметил Аллейн, - и вернуться туда, откуда вы пришли. Если вам там надоело, можете присоединиться к компании в соседней комнате. Конечно, только если вы не желаете остаться здесь с нами и рассказать, зачем вы на самом деле сюда явились.
Ричард хотел было что-то сказать, но промолчал и, круто повернувшись, направился вниз. За ним последовал Фокс, который вскоре вернулся с важным видом.
- Дал нахлобучку этому парню в холле, - сообщил он. - Совсем в наши дни разучились вести наблюдение. Мистер Дейкерс в гостиной. Как вы думаете, почему он сюда пробрался?
- Думаю, - ответил Аллейн, - что он вспомнил о промокашке.
- А, вот оно что. Может быть. Миссис Пламтри кое-что нам дала, правда?
- Да, кое-что. Но пока это ничего не доказывает. Ни черта.
- То, что Флой отказали от места, любопытно. Если это только правда.
- В конце концов, может, у них это время от времени случалось. Кто разберется в их отношениях. А что вы скажете о звуках спальне, которые они обе слышали?
- Будем считать, - сказал Фокс, - что сначала было то, что Флой назвала грохот, а потом пшиканье миссис Пламтри?
- Думаю, что так. Да, пожалуй.
- И после грохота Флой удалилась?
- В то время как Нинн осталась, чтобы услышать пшиканье. Так.
- Можно предположить, - продолжал Фокс, - что как только мистер Дейкерс ушел, леди с грохотом свалилась на пушистый ковер.
- А потом всю себя опрыскала пестицидом.
- Точно так, мистер Аллейн.
- Предпочитаю менее драматическое объяснение происшедшего.
- В любом случае, дела мистера Дейкерса складываются не самым приятным образом, - заметил Фокс, и так как Аллейн не отвечал, продолжил: - Как вы думаете, то, что у миссис Пламтри вырвалось о родителях Дейкерса, правда?
- Кажется, что сама она в это верит.
- Незаконнорожденный, - размышлял Фокс, - а потом родители поженились?
- Я тоже так думаю. Подождите-ка, - он взял с полки том "Кто есть кто в театральном мире". - Вот оно. Беллами. Огромная статья. Даты рождения нет. Кертис сказал - пятьдесят. Вышла замуж в тысяча девятьсот тридцать втором году. Чарльз Гейвен Темплетон. Так, а где наш драматург? Немного написано. Дейкерс Ричард. Родился в тысяча девятьсот тридцать первом году. Окончил Вестминстерскую школу, а потом Тринити-колледж в Оксфорде. Названия трех пьес. Конец. Все может быть, дружищи Фокс. Думаю, если понадобится, мы это копнем.
Фокс немного помолчал.
- Вот еще что, - сказал он наконец, - миссис Пламтри оставалась одна в коридоре, когда Флоренс спускалась вниз.
- Да, похоже, что так.
- И она утверждает, что слышала, как покойная пользовалась баллоном с ядом. А что, если сама миссис Пламтри им орудовала? Направив в покойную?
- Прекрасно. Предположим, так оно и было. А зачем?
- Да потому, что покойная дурно обращалась со своим подопечным, или сыном, или кем он ей там приходится. Вошла, опрыскала ее и вышла, прежде чем вернулась Флоренс.
- А вам самому нравится эта версия?
- Не шибко. А что скажете на то, будто миссис Пламтри входила в спальню и что-то там делала с телом?
- Она ничего не делала. Тело лежало так, как Харкнесс и Гантри оставили его, если только Харкнесс не был слишком пьян, чтобы ничего не заметить.
- А может, что-то незначительное?
- Господи, а зачем?
- Черт его знает, - сказал Фокс. - А от миссис Пламтри пахло духами?
- Я мог унюхать только старый добрый портвейн, которым миссис Пламтри благоухала.
- Может, он-то и заглушил духи? - произнес Фокс. - А как на счет того грохота после ухода мистера Дейкерса?
- А, это. Просто леди зашвырнула мадам Вестрис в ванную.
- Почему?
- Может, профессиональная ревность, а может, потому что это был его подарок, и на мадам Вестрис она выместила свои чувства к нему.
- Все одни предположения. Ничего определенного, - с омерзением проворчал Фокс. - Хорошо. Какие наши следующие действия?
- Надо искать мотивы. Во-первых, надо узнать, что же вызвало тот взрыв мистера Берти Сарасена. И самый простой путь - поговорить с Анелидой Ли.
- А, да. Вы ведь знакомы с молодой леди, мистер Аллейн.
- Я встречал ее в магазине дяди. Очень милая девушка. Октавиуса я знаю хорошо. Вот что я вам скажу, дружище Фокс, поболтайтесь-ка по дому, поговорите с дворецким. Поговорите с горничными. Подбирайте любую информацию. Выясните, что происходило днем и в какой последовательности. Неистовая Флой намекнула на некую потасовку мадам с Сарасеном и мисс Кавендиш. Выжмите-ка отсюда все что можно. И позаботьтесь, чтобы слуги накормили наших несчастных узников. Эй, а это что?
Он вышел из комнаты и прошел по коридору. Дверь в спальню мисс Беллами была открыта. Доктор Кертис и доктор Харкнесс стояли в стороне, наблюдая за действиями двух одетых в белые халаты людей. Те уже положили тело мисс Беллами на носилки и аккуратно закрыли традиционной простыней. Филпот, стоя на середине лестницы, скомандовал: "О'кей, ребята", и привычная процессия тронулась по коридору, на лестничную площадку и осторожно - вниз. Так мисс Беллами в последний раз спускалась в своем доме. Внезапно Аллейн услышал приглушенные звуки. Повернувшись, он увидел, что в темноте узкого пролета лестницы, ведущей на третий этаж, стояла рыдая Флоренс.
На улицу инспектор вышел вслед за носилками, посмотрел, как отъезжает санитарный фургон, перекинулся несколькими словами с коллегами и отправился в соседний дом с визитом к Октавиусу Брауну.
После закрытия магазин Октавиуса обычно превращался в гостиную. В комнате опускали занавески, на письменном столе зажигали лампу, и отблески камина играли на рядах книжных полок. Все выглядело уютно. В своем роде уютно выглядел и Октавиус, сидевший в глубоком красном сафьяновом кресле с книгой в руке и котом на коленях.
Он снял свой лучший костюм и по привычке переоделся в старые серые брюки и потрепанный, но такой удобный вельветовый пиджак. Почти целый час после ухода Ричарда, с которым Анелида отказалась говорить, Октавиус чувствовав себя совершенно несчастным. Потом племянница спустилась вниз. Хотя Анелида была и бледна, но держалась вполне непринужденно и, извинившись, сказала, как сожалеет, что доставила столько огорчений. Потом она поцеловала его в макушку, приготовила на ужин омлет и уселась на свое обычное по понедельникам место по другую сторону камина перед огромной папкой, в которой содержался их каталог. Один раз Октавиус, сидевший как на иголках и сгоравший от желания взглянуть на нее, поднял глаза, и в ответ она состроила ему рожу, а он - ей, что в такие вечера было их обычной забавой.
Октавиус успокоился, но не вполне. Он обожал Анелиду, но по характеру был из тех людей, в которых страдания близких вызывают лишь раздражение, смешанное с сочувствием. Он хотел, чтобы Анелида всегда была веселой, послушной и красивой. Когда же Октавиус подозревал, что она чем-то расстроена, то и сам огорчался и не знал, что делать. Но непонятное чувство беспомощности быстро утомляло его и сменялось недовольством.
На звонок Аллейна дверь открыла Анелида. Он сразу заметил, что глаза у нее подкрашены так, чтобы не было видно, что она плакала.
Со многими из своих покупателей Октавиус дружил, и они частенько навешали его после закрытия магазина. Поэтому и Анелида, и Октавиус, пришедший от посетителя в восторг, решили, что это и есть как раз такой дружеский визит. Проклиная про себя свою работу, Аллейн уселся между ними.
- Вы оба выглядите так несокрушимо уютно и так по-диккенсовски, что я чувствую себя как нечто совершенно чужеродное, вторгнувшееся к вам.
- Мой дорогой Аллейн, надеюсь, что ваши ассоциации не связаны с той диккенсовской неописуемой маленькой Нелл и ее выжившим из ума дедушкой. Нет, я уверен, что нет. Вы ведь подумали о "Холодном доме", о той сцене, где ваш коллега-сыщик так же приходит к семейному очагу своего друга. Правда, насколько помню, тогда его визит кончился арестом. Надеюсь, вы свои наручники оставили в Скотленд-Ярде.
- Собственно говоря, Октавиус, - признался Аллейн, - я ведь пришел сюда по делу, хотя обещаю, что вас двоих в тюрьму тащить не собираюсь.
- Правда? Как интересно! Что-нибудь связанное с книгами? Какой-нибудь злодей со склонностью к коллекционным раритетам?
- Боюсь, что нет, - ответил Аллейн. - Все гораздо серьезнее, Октавиус, и косвенно связано с вами. Я знаю, что вы были сегодня на приеме по случаю дня рождения мисс Беллами, да?
И Анелида, и Октавиус непроизвольно всплеснули руками.
- Да, - ответил Октавиус. - Очень недолго. Были.
- Когда вы пришли?
- В семь. Нас приглашали, - начал объяснять Октавиус, - в половине седьмого, но Анелида сообщила мне, что теперь принято опаздывать.
- Мы ждали, - заметила Анелида, - пока не соберется побольше гостей.
- Значит, вы следили за теми, кто приехал раньше.
- Немного. Я изредка посматривала.
- Вы случайно не видели, кто явился с букетом пармских фиалок?
Октавиус вдруг дернул ногой.
- Черт тебя подери, Ходж, - воскликнул он и добавил мягче: - Он царапнул меня. Бессовестное животное, иди отсюда.
Он спихнул кота, и тот возмущенно спрыгнул на пол.
- Я знаю, что вы рано ушли, - продолжал Аллейн. - И уверен, что знаю почему.
- Мистер Аллейн, - спросила Анелида, - что случилось? Почему вы так говорите?
- Это серьезное дело, - ответил Аллейн.
- А Ричард… - начала она и замолчала. - Что вы хотите нам сказать?
- С Ричардом все в порядке. У него сейчас шок, но он здоров.
- Мой дорогой Аллейн…
- Подожди, дядя, давай лучше послушаем.
Осторожно и просто он поведал им, что случилось, ни слова не говоря о том, что подозревает полиция.
- Странно, - закончил он свой рассказ, - как вы не заметили всего этого переполоха на площади.
- Занавески у нас опущены, - объяснил Октавиус, - а выглядывать на улицу не было повода - правда, Нелл?
- На Ричарда это подействует ужасно, - сказала Анелида. - Когда он приходил сюда, я не захотела его видеть. Он мне этого никогда не простит, да и я себе не прощу.
- Моя дорогая девочка, у тебя были все основания так поступить. Она была очаровательным созданием, но, очевидно, не всегда могла вести себя достойным образом, - заявил Октавиус и добавил: - Я считаю, что неумеренно восхваляя мертвых, мы оказываем им плохую услугу. В пословице "О мертвых ничего, кроме хорошего" оставим только первую часть, а вторую будем употреблять тогда, когда это соответствует истине.
- Я не о ней думаю, - воскликнула Анелида. - Я думаю о Ричарде.
- В самом деле, моя милая? - смущенно спросил он.
- Простите, мистер Аллейн, мою несдержанность, - сказала Анелида. - Отнесите ее на счет знаменитых актерских истерик.
- Я отнесу это на счет естественной реакции после потрясения, - ответил Аллейн, - и, поверьте, я достаточно навидался театральных фокусов, чтобы понять, что вы ведете себя наиболее уравновешенным образом. Вы ведь в таких делах - новичок.
- Вы правы, - согласилась Анелида, бросив на Аллейна благодарный взгляд.
Теперь можно было рассказать им и о подозрениях полиции. Подтолкнул к этому сам Октавиус, который вдруг спросил:
- Дружище, а почему всем этим занимаетесь вы? Разве полиция расследует несчастные случаи?
- В этом-то все и дело, - ответил Аллейн. - Расследует, когда нет уверенности, что же это такое.
Он объяснил, почему в этом нет уверенности. А когда заявил, что хочет выяснить все подробности случившегося в оранжерее, Анелида так побледнела, что он уже подумал: предстоит еще один обморок. Но, взяв себя в руки, она рассказала ему все, что произошло.
Тимон Гантри, Монтегю и Ричард говорили о том, чтобы попробовать ее на главную роль в "Бережливости в раю". Они не заметили, как вошла мисс Беллами, которая услышала вполне достаточно, чтобы понять, что затевается.
- Она страшно рассердилась, - монотонно продолжала Анелида. - Решила, что это заговор и обвинила меня в… - голос изменил ей, но через мгновение она продолжала: - Она сказала, что я пытаюсь окрутить Ричарда только для того, чтобы пробиться в театре. Я не помню всего, что она говорила. Все пытались остановить ее, но это, кажется, распаляло ее еще больше. Потом пришли мистер Темплетон, Кэйт Кавендиш и Берти Сарасен. И она набросилась на них. Что-то там насчет нового спектакля. Их она тоже обвинила в заговоре. А по другую сторону стеклянной двери стоял дядя. И знаете, у меня было такое чувство, как бывает в кошмарах, когда видишь кого-то, к кому хочешь попасть, но не можешь этого сделать. Потом мистер Темплетон вышел и заговорил с ним. Ну а потом и я вышла. Дядя держался прекрасно. И мы ушли домой.
- Неприятное испытание, - заметил Аллейн. - Для вас обоих.
- Ужасное, - согласился Октавиус. - И все же очень странно. Понимаете, она при встрече была такой обаятельной. Просто теряешься, - и он взъерошил себе волосы.
- Бедный дядя! - проговорила Анелида.
- А полковник Уорэндер был в оранжерее?
- Это двоюродный брат Темплетона? Они похожи, - проговорил Октавиус. - Да, был. Он выходил потом в холл и пытался говорить какие-то любезности, бедняга.
- И другие тоже, - вставила Анелида. - Но, боюсь, я не смогла им ответить как должно. Я… мы просто ушли.
- А Ричард Дейкерс вышел за вами?
- Да, - ответила она. - Вышел. Но я поднялась к себе в комнату и не захотела его видеть. И это ужасно.
- А что он делал? - спросил Аллейн Октавиуса.
- Что делал? Дейкерс? Он был в страшном смятении. Мне его просто было жалко. И, знаете, был очень сердит. Он в сердцах наговорил массу всяких неприятных вещей, я уверен, что это было сгоряча.
- Что же он говорил?
- Ну, - объяснил Октавиус, - насколько я понял, он говорил, что миссис Темплетон погубила его жизнь. Все очень странно и не продуманно. Мне было неприятно это слышать.
- А он сказал, что намерен делать, когда уйдет отсюда?
- Да. Он сказал, что собирается вернуться сюда вместе с ней. Хотя как бы он это сделал в разгар приема, я не совсем понимаю. Я проводил его до двери, стараясь успокоить, и видел, как он вошел в дом.
- Это было последний раз, когда вы его видели?
- Собственно говоря, да. В это время зазвонил телефон. Если помните, он у нас в задних комнатах. Я пошел туда, а когда вернулся, подумал, что он тоже решил возвратиться. Может, мне так показалось, потому что он не выходил у меня из головы.
Анелида тихонько ойкнула, но дядя продолжал:
- Смешная ошибка. Здесь было темно - очень темно, - и я видел лишь силуэт стоящего у окна. Я спросил: "Мой дорогой, что еще случилось?" или что-то в этом роде, и он, разумеется, повернулся. Я увидел, что это был полковник Уорэндер.
- А он-то зачем приходил? - с отчаянием в голосе спросила Анелида.
- Ну, дорогая, думаю от имени своего двоюродного брата принести еще раз извинения и попытаться объясниться. Но мне показалось, что чем меньше мы будем вдаваться в обсуждение этого дела, тем лучше. В конце концов, Уорэндера мы совершенно не знаем, да и к нему это не имеет никакого отношения. Надеюсь, однако, что я был предельно вежлив, хотя и постарался отделаться от него как можно скорее.
- Разумно, - согласился Аллейн и добавил: - Отвлечемся на секунду от нашей проблемы. Вы ведь специалист по викторианской живописи, правда? Вы ею занимаетесь? Я помню…
- Как странно! - воскликнул Октавиус. - Мой дорогой друг, только сегодня утром я продал молодому Дейкерсу викторианскую картину для подарка его покровительнице.
- Мадам Вестрис?
- Вы видели ее? Чудесная вещица, правда?
- Да, - ответил Аллейн. - Чудесная.
Аллейн все время чувствовал, что Анелида внимательно наблюдает за ним. И теперь она задала вопрос, который он ждал:
- Мистер Аллейн, вы ведь уверены, что это был не несчастный случай.
- Мы пока сами не знаем. У нас нет доказательств.
- А что вы думаете в глубине души? Мне важно знать. Не бойтесь, я не наделаю глупостей и не буду вам мешать. Вы считаете, что это убийство?
- Боюсь, что так, Анелида, - ответил Аллейн.
- Вы Ричарду об этом говорили?
- Не так определенно.
- Но он догадывается?
- Я не знаю, что он думает, - осторожно ответил Аллейн. - Мы его сейчас не трогаем.
- Почему?
- Для него это был страшный удар. Он терял сознание.
Она твердо посмотрела на него, а затем быстро вскочила на ноги.
- Дядя, - обратилась она к Октавиусу, - не дожидайся меня, ложись спать и не беспокойся.
- Девочка, моя дорогая, - залепетал тот в смятении, - что ты хочешь сказать? Куда ты?
- К Ричарду, - ответила она. - Куда же еще? Конечно к Ричарду.