Церемония продолжалась, как ей и положено. Торт был разрезан. Каждый из присутствующих оделен куском. Бокалы еще раз наполнены. Снова послышалась громкая речь. Теперь оставалась процедура вскрытия пакетов с подарками, которые уже были разложены на столе в гостиной. Процедура была последней в сценарии, и когда она закончится, завершится и вечер и гости уйдут. Но церемония будет долгой и потребует все ее силы. А между тем Старая Нинн с покрасневшим лицом, нетвердо держащаяся на ногах, была уже готова продолжить свою чудовищную акцию и вступить в разговор со всеми желающими ее послушать.
Мисс Беллами приняла мгновенное решение. Подойдя к старухе, она обняла ее за плечи и, весело смеясь, направилась с ней к двери, ведущей в холл. Демонстративно не замечая стоящих у нее на пути Уорэндера, Рози, Берти и Тимона Гантри, она крикнула Монти Маршанту, что пойдет попудрить носик. На пороге она столкнулась с Чарльзом и вынуждена была на секунду задержаться.
- Ты вела себя ужасно, - сказал он ей вполголоса.
Она взглянула на него с презрением:
- Ты мне мешаешь. Я хочу выйти.
- Я не могу тебе позволить вести себя таким образом.
- Убирайся! - прошипела она и попыталась пройти. В душной комнате запах духов окутал его, как туман.
- По крайней мере, не душись больше этой гадостью, - громко произнес он. - Послушай меня, Мэри. Не делай хотя бы этого!
- По-моему, ты сошел с ума.
Они молча смотрели друг на друга. Потом он отошел в сторону, и она вышла, таща за собой Старую Нинн. В холле она ей сказала:
- Ступай к себе, Нинн, и ложись. Ты слышишь меня?
Старуха взглянула ей прямо в лицо, опустила уголки рта и, крепко держась за перила, с трудом побрела наверх.
Ни мисс Беллами, ни Чарльз не заметили, что в двух шагах от них, жадно прислушиваясь, стояла Флоренс, проскользнувшая затем в глубину холла.
Входная дверь открылась, и вошел Ричард. Увидев мисс Беллами, он резко остановился.
- Где ты был? - спросила она.
- Я пытался, правда, не очень успешно, извиниться перед своими друзьями.
- Они, как видно, убрались?
- А ты полагала, что они останутся?
- Думаю, они на все способны.
Он посмотрел на нее с каким-то удивлением, но ничего не сказал.
- Мне надо поговорить с тобой, - процедила мисс Беллами сквозь зубы.
- Неужели? Интересно, что ты собираешься мне сказать?
- Немедленно.
- Чем скорее, тем лучше. А разве тебе не надо, - он махнул головой в сторону двери, за которой был слышен шум голосов, - быть там?
- Немедленно!
- Хорошо.
- Не здесь.
- Где хочешь, Мэри.
- У меня в комнате.
Она направлялась к лестнице, когда из столовой, весь сияя улыбками, появился фоторепортер:
- Мисс Беллами, можно только один снимок? Возле двери? С мистером Дейкерсом? Чудесно получится. Вы не против?
Несколько мгновений она колебалась. Ричард что-то тихо пробормотал.
- Там слишком много народу. Мы посвятим вам целую страницу, - добавил репортер и назвал свою газету.
- Да, разумеется, - ответила мисс Беллами.
Ричард смотрел, как она поправила прическу и подкрасила губы. Хотя он и привык к ее профессиональной технике, он был изумлен. Убрав пудреницу, она сияя повернулась к репортеру.
- Где? - спросила она.
- Я думаю, у входа. Встречаете мистера Дейкерса.
Мисс Беллами прошла через холл к входной двери.
Фотограф суетился вокруг нее.
- Не крупным планом, - проговорила она и приняла позу.
- Мистер Дейкерс, пожалуйста, - попросил фотограф.
- Может быть, лучше без меня? - пробормотал Ричард.
- Не обращайте на него внимания, - с какой-то свирепой веселостью приказала мисс Беллами. - Дикки, иди сюда.
- Сейчас на подходе новая пьеса, правда? Может, сделаем так, будто мистер Дейкерс показывает вам ее? Я здесь захватил кое-что на всякий случай.
Он вытащил переплетенную в бумажную обложку рукопись, раскрыл ее и протянул мисс Беллами.
- Как будто вы натолкнулись на одну из тех реплик, которые неизбежно вызывают в зале смех, и показываете ему, - сказал фотограф. - Правильно, мистер Дейкерс?
Испытывая отвращение к этой комедии, Ричард проговорил:
- Я страшно нефотогеничен. Лучше без меня.
- Нет, - заявила мисс Беллами.
Ричард покачал головой.
- Вы себя недооцениваете, - трещал фотограф. - Чуть в сторону. Великолепно.
Она показала пальцем что-то в раскрытой рукописи.
- А теперь - веселая широкая улыбка, - продолжал фотограф. Сверкнула вспышка. - Чудесно. Спасибо, - и он удалился.
- А сейчас, - сквозь зубы процедила мисс Беллами, - я буду говорить с тобой.
Ричард направился за ней наверх. На площадке они прошли мимо Старой Нинн, наблюдавшей, как они скрылись в комнате мисс Беллами. Глядя на закрытую дверь спальни, старуха продолжала стоять и ждать.
К ней подошла Флоренс, поднявшаяся наверх по внутренней лестнице. Они, сдержанно жестикулируя, обменялись короткими сказанными шепотом фразами.
- Все в порядке, миссис Пламтри?
- А почему нет? - строго спросила Нинн.
- У вас лицо покраснело, - сухо заметила Флоренс.
- В комнатах отвратительная жара.
- Сама наверху?
- У себя.
- Опять ссора? - спросила, прислушиваясь, Флоренс.
Нинн ничего не ответила.
- Это все он, да? Мистер Ричард! Что ему надо? - продолжала Флоренс.
- Не смей говорить о нем ничего дурного, Флой. Прошу запомнить это.
- Скажите пожалуйста! - язвительно заметила Флоренс. - Он такой же, как и все остальные.
- Он лучше многих.
В спальне слышался голос мисс Беллами. Временами он становился громким, иногда замирал. Голоса Ричарда в промежутках почти не было слышно. Затем оба голоса, настойчивые и протестующие, вдруг достигли высшей точки и внезапно оборвались. Последовало длительное молчание, во время которого женщины, замерев, уставились друг на друга. Потом раздался короткий и непонятный звук.
- Что это? - прошептала Флоренс.
- Она что, смеялась?
Все прекратилось. Нинн промолчала.
- Ну что ж, - произнесла Флоренс и отпрянула в сторону, видя, что открывается дверь.
С побелевшими губами вышел Ричард. Он прошел мимо, не замечая их. Остановился на лестнице, прижал к глазам ладони, со стоном перевел дыхание. Он постоял немного, напоминая заблудившегося человека, стиснутой рукой стукнул дважды по колонке лестницы и быстро начал спускаться вниз.
- Что я говорила вам, - произнесла Флоренс. Она на цыпочках подошла к приоткрытой двери. - Ссора.
- Не его в том вина.
- Откуда вы знаете?
- Оттуда же, - ответила Нинн, - откуда я знаю, что нечего лезть не в свои дела.
В комнате что-то разбилось. Они растерянно стояли и прислушивались.
4
Сначала никто не обратил внимания, что мисс Беллами нет среди гостей. Прием вновь вошел в свое русло, а после шампанского оживление усилилось. Гости разошлись по двум комнатам и оранжерее, голоса звучали все громче. Все уже забыли о церемонии открывания подарков. Никто не заметил также, что нет и Ричарда.
Гантри пробрался к Чарльзу, который находился в гостиной, и наклонился к нему, чтобы было слышно, что он говорит.
- Дикки ушел, - сказал он.
- Куда?
- Думаю, чтобы успокоить девушку и ее дядю.
Чарльз посмотрел на него с выражением, близким к отчаянию.
- Ничего нельзя исправить, - проговорил он. - Ничего. Это было просто непристойно.
- Где она?
- Не знаю, разве не в соседней комнате?
- Не знаю, - ответил Гантри.
- Я не дождусь, когда это сборище закончится.
- Она должна еще показать подарки. Никто не уйдет, пока она этого не сделает.
Подошла Рози.
- Где Мэри? - спросила она.
- Мы не знаем, - ответил Чарльз. - Ей уже нужно демонстрировать подарки.
- Она свою реплику не пропустит. Можете на нее положиться. Но вам не кажется, что уже пора бы начинать?
- Пойду поищу ее, - сказал Чарльз. - Будьте добры, Гантри, соберите их всех, если сможете.
К ним подошел жизнерадостный и беззаботный Берти Сарасен.
- Что происходит? - спросил он.
- Мы ждем Мэри.
- Она отправилась наверх подремонтироваться наспех, - объявил Берти и хихикнул. - Смотрите, я и не знал, что я поэт, - добавил он.
- Вы видели ее? - спросил Гантри.
- Я слышал, как она говорила это Монти. Мне, бедняжке, она не молвила ни словечка.
К ним пробрался Монти Маршант.
- Монти, голубчик! - закричал Берти. - Твоя речь просто ужас до чего была правильной. Будь здоров! Ну и пьян же я.
Маршант заметил:
- Мэри пошла попудрить нос. Чарльз, может начать их сгонять сюда?
- Думаю, да.
Гантри взгромоздился на стул и крикнул своим режиссерским голосом:
- Внимание! Все исполнители!
За этим знакомым приказом последовало послушное молчание.
- Пожалуйста, все к столу и освободите проход. Последнее действие, леди и джентльмены, последнее действие!
Все сразу повиновались. Стол с грудой свертков был уже выдвинут на середину Грейсфилдом и горничными. Гости расположились по обе стороны, как хор в оперном театре, оставляя свободным проход к главной двери.
- Я только посмотрю, - сказал Чарльз и вышел в холл.
Подойдя к лестнице, он крикнул:
- Эй, Флоренс, скажите мисс Беллами, что мы готовы, хорошо?
Вернувшись обратно, он пояснил:
- Флоренс ее позовет.
Наступило долгое томительное ожидание. Было слышно, как Гантри с привычным свистом перевел дыхание.
- Придется мне идти за ней, - произнес Чарльз и направился к двери.
Но прежде чем он успел выйти, наверху хлопнула дверь и на лестнице раздались быстрые шаги. Послышалось облегченное бормотание и снисходительные смешки.
- Первый раз в жизни Мэри опаздывает к выходу, - проговорил кто-то. На пороге остановилась и застыла чья-то фигура. Но это была не мисс Беллами, а Флоренс.
- Флоренс, а где мисс Мэри? - спросил Чарльз.
Запыхавшаяся Флоренс хватала ртом воздух:
- Не придет.
- О господи! - воскликнул Чарльз. - Только не сейчас!
Как бы для того чтобы сделать сцену еще более театральной, Флоренс пронзительно выкрикнула:
- Врача! Ради всего святого, врача! Быстрее! Здесь есть врач?
Глава 4
Катастрофа
1
Неоспоримая разница между высокой трагедией и мелодрамой заключается в том, что последняя намного естественнее. В минуты душевного волнения даже людям театра, привыкшим быть живее самой жизни, свойственно выражать чувства не неожиданными и яркими фразами, а избитыми штампами.
После появления на сцене Флоренс многие из публики воскликнули: "Господи, что случилось?" Берти Сарасен пронзительно закричал: "Что с Мэри?", а какой-то властный, типично британский голос, владелец которого так и остался неизвестным, произнес: "Спокойствие. Не паникуйте", будто Флоренс звала не врача, а пожарного.
Единственным человеком, не обратившим ни на что внимания, был доктор Харкнесс, который рассказывал Монти Маршанту какую-то бесконечную пьяную историю и чей голос так и продолжал гудеть в дальнем углу столовой самым неподобающим образом. Флоренс протянула Чарльзу Темплетону дрожащую руку:
- Ради всего святого, сэр, - с трудом проговорила она. - Ради всего святого, скорее!
- …А этот парень и говорит другому… - повествовал доктор Харкнесс.
- Бога ради, - проговорил Чарльз, - что случилось? Неужели?..
- Беда, сэр. Идите скорее.
Оттолкнув Флоренс, Чарльз выбежал из комнаты и бросился вверх по лестнице.
- Доктора! - повторяла Флоренс. - Господи, где доктор?
Маршанту наконец удалось привлечь внимание Харкнесса.
- Вам надо идти, - сказал он. - Наверх, к Мэри.
- Что? Маленькая неприятность? - отсутствующе спросил доктор Харкнесс.
- Что-то стряслось с Мэри.
- Соберитесь, - добавил Тимон Гантри, - Харкнесс. Вас ждет больной.
Хотя забытая улыбка еще блуждала по лицу Харкнесса, но в нем мелькнула тень осознания происходящего.
- Больной? Где? Это Чарльз?
- Нет, Мэри. Она наверху.
- Господи помилуй! - произнес доктор Харкнесс. - Хорошо! Сейчас иду.
Он поднялся, слегка покачиваясь, но не тронулся с места.
- Плохо? - спросил Уорэндер Флоренс.
Та, прижав к губам руку, закивала, как китайский болванчик. Уорэндер набрал из ведерка для бутылок горсть льда и неожиданно засунул его за шиворот Харкнессу.
- Придите в себя, - сказал он.
Доктор Харкнесс, громко выругавшись, протестующе повернулся к полковнику, но потерял равновесие и тяжело растянулся на полу. Флоренс завизжала.
- Все в порядке, - проговорил, не поднимаясь, доктор. - Просто споткнулся. Чепуха какая-то!
Уорэндер и Гантри поставили его на ноги.
- Да, все в порядке, - сердито повторил он. - Дайте мне, пожалуйста, воды.
Гантри нацедил немного из ведерка со льдом. Доктор Харкнесс шумно проглотил воду и передернулся:
- Ну и гадость! - произнес он. - Где больная?
С площадки лестницы слышался неузнаваемый, голос Чарльза:
- Харкнесс! Харкнесс!
- Идет! - крикнул в ответ Уорэндер и вывел тяжело дышавшего доктора из комнаты. Ломая руки и безумно озираясь на стоявших в полном молчании гостей, Флоренс последовала за ними.
- Может, еще потребуется лед, - проговорил Гантри и, взяв ведерко, направился вверх по лестнице.
Собравшиеся остались стоять в неизвестности.
В комнате Мэри Беллами были открыты все окна. Вечерний ветерок шевелил занавески и колыхал ряды тюльпанов. Доктор Харкнесс стоял на коленях перед морем пены из красного шифона, откуда, как жерди, торчали две ноги в туфлях на высоких каблуках и две обнаженные руки, стиснутые пальцы которых сверкали от бриллиантов. Бриллианты усеивали неподвижную грудь и блестели в прядях растрепанных волос. Одна оборка красного шифона прикрывала лицо, и это было к лучшему.
Доктор Харкнесс снял пиджак. Его мокрая от растаявшего льда рубашка прилипла к спине. Он прижал ухо к скоплению бриллиантов на красном шифоне. Потом выпрямился, приподняв закрывающую лицо оборку, пристально всмотрелся, снова закрыл лицо и встал на ноги.
- Боюсь, ничем нельзя помочь, - произнес он.
- Но надо же что-то делать. Неужели вы не понимаете? Надо! Попытайтесь. Что-нибудь. Бога ради, попытайтесь! - умолял Чарльз.
Своей четкой походкой, по-военному расправив плечи, к Харкнессу подошел Уорэндер и минуту смотрел на лежащее перед ним тело.
- Скверно, - проговорил он. - Придется это выдержать, так?
Чарльз сел на кровать и потер веснушчатой рукой подбородок.
- Я просто не в силах поверить, что такое могло случиться, - заговорил он. - Это у меня перед глазами! Это случилось! А я не могу поверить.
Флоренс громко разрыдалась. Доктор Харкнесс повернулся к ней:
- Вы Флоренс, да? Так будьте умницей, возьмите себя в руки! Вы застали ее в таком состоянии?
Флоренс кивнула и, рыдая, добавила что-то неразборчивое.
- А она была… - Харкнесс взглянул на Чарльза. - В сознании?
- Не узнала меня. Не говорила, - ответила Флоренс и опять разрыдалась.
- Окна были раскрыты?
Флоренс покачала головой.
- Вы раскрыли их?
Она опять качнула головой:
- Я не сообразила. Я была так напугана… Я не подумала…
- Я открыл окна, - сказал Чарльз.
- Перво-наперво, что надо было сделать, - пробормотал Уорэндер.
Гантри, который, с тех пор как вошел, неподвижно стоял у двери, присоединился к остальным.
- Но в чем дело? - спросил он. - Что же случилось?
- Совершенно ясно, - нетвердо ответил Уорэндер. - Она пользовалась здесь этой проклятой штукой. Я же только сегодня утром говорил, что это опасно.
- Какой штукой?
Уорэндер наклонился. Аэрозольный баллон с пестицидом лежал на полу рядом с судорожно стиснутой правой рукой. Из него вытекала струйкой темная жидкость, оставляя на ковре пятна.
- Этот, - ответил Уорэндер.
- Лучше не трогайте его, - резко сказал доктор Харкнесс.
- А что?
- Лучше оставить его там, где он лежит, - доктор взглянул на Гантри. - Это какой-то из этих проклятых инсектицидов. Для растений. Вся жестянка с надписями о мерах предосторожности.
- Я говорил ей, - повторил Уорэндер. - Посмотрите сюда.
- Я же сказал, не трогайте его.
Уорэндер выпрямился. Кровь прилила к его лицу.
- Простите, - произнес он, а потом добавил. - А почему нельзя?
- Уж слишком вы решительно действуете руками. Я весь до черта промок и замерз.
- Вы были пьяны. А это лучший способ. Из опыта знаю.
Оба обиженно смотрели друг на друга. Потом доктор Харкнесс взглянул на Чарльза, который, согнувшись вдвое, сидел на кровати и держался за грудь. Подойдя к нему, доктор спросил:
- Вам плохо?
Тимон Гантри положил руку на плечо Чарльза:
- Давайте я отведу вас к вам в комнату, старина. Это рядом, да?
- Да, - ответил доктор Харкнесс. - Но не сейчас. Подождите минуту. Сначала другое, - он повернулся к Флоренс. - Вы знаете, где мистер Темплетон держит свои таблетки? Принесите их, пожалуйста. И захватите аспирин. Побыстрее только.
Флоренс отправилась в гардеробную. Доктор присел на кровати рядом с Чарльзом и взял его запястье.
- Спокойнее! - произнес он и, посмотрев на Гантри, попросил немного бренди.
- Я знаю, где взять, - сказал Уорэндер и вышел.
- А как быть с толпой внизу? - спросил Гантри.
- Подождут, - ответил доктор, все еще держа запястье Чарльза. Потом он отпустил его руку, положил ее на колено и прикрыл сверху своей. - Через минуту мы уведем вас отсюда. Предоставьте все заботы другим. Скверная штука.
- Я не могу… - начал Чарльз, дыша прерывисто и со всхлипами. - Я не могу…
- Не старайтесь сейчас разобраться. Пока не надо. А вот и Флоренс. Хорошо. Теперь одну таблетку.
Он дал Чарльзу лекарство. Возвратился Уорэндер с бренди.
- Это поможет, - сказал Харкнесс.
Все в молчании ждали.
- Мне лучше, - наконец проговорил Чарльз.
- Прекрасно. Теперь мы вас с двух сторон поддержим. Спокойнее. Только ложитесь, Чарльз, ладно?
Чарльз кивнул. Потом, заметив, что к нему подходит Уорэндер, произнес очень твердо "нет" и повернулся к Гантри.
- Мне лучше, - повторил он, и Гантри, бережно поддерживая его, увел в другую комнату.
Уорэндер несколько секунд стоял в нерешительности, а затем, вздернув подбородок, отправился за ними.
- Дайте ему грелку, - сказал Харкнесс Флоренс.
Когда она ушла, он проглотил три таблетки аспирина, взял трубку стоящего у кровати телефона и набрал номер.
- Говорит доктор Фрэнк Харкнесс. Я звоню из дома мистера Чарльза Темплетона. Пардонез-плейс, два. Несчастный случай со смертельным исходом. Какой-то инсектицид. Миссис Темплетон. Да. Прием - человек пятьдесят. Хорошо. Я жду.
Когда он вешал трубку, вошел Гантри. Взглянув на Харкнесса, он внезапно остановился и спросил:
- Что еще?