Оливия тихо засмеялась, вспомнив, как неохотно уступил ее требованиям Беренс. Но смех замер в ее горле, когда она снова взглянула в окно на свеженасыпанный холм. Хорошо, что Армитадж взял на себя организацию похорон коня. Так благородно с его стороны! Она наблюдала за ним отсюда, сквозь это окно. Он и сам не стоял в стороне, помогал Берри с его парнем, а потом появился еще один человек, имени которого она не знала, тот, которого прислал Кромби, чтобы выкопать яму, с экскаватором.
Кромби тоже благородный человек, хоть и грубоват. Он как нешлифованный алмаз. И Эрни Берри грубоват…
Мысль Оливии споткнулась на слове "алмаз". В ее понятии это было нечто чистое и яркое. Для характеристики Берри такое слово явно не годилось. Оливия не смогла придумать ничего подходящего. Ладно, пусть будет просто "грубоват", но зато он хороший работник. Да, пожалуй, так, хороший работник, если за ним присматривать, конечно.
Она должна бы чувствовать себя усталой: уже поздно, день был тяжелый, а лет ей уже немало, но спать ей не хотелось, а злость придавала силы. Она злилась, потому что больше никогда не сможет наблюдать из этого окна за тем, как ее Светлячок щиплет травку на лугу или отдыхает в тени под каштаном, лениво помахивая хвостом или потряхивая головой, отгоняя мух, которые нагло садились на его длинные ресницы. Она злилась потому, что Светлячок не должен был умереть, и потому, что в деревне болтали, будто бы Светлячок умер, наевшись ядовитых сорняков. Она была уверена, что он не был настолько голоден, чтобы есть какие-то там сорняки. Последнее обстоятельство больше всего раздражало ее. Эти люди считали, что за Светлячком плохо ухаживали, но это наглая ложь.
Есть люди, которые держат лошадей, хотя ничего в этом не понимают. Конечно, это очень печально, но уж к ней не имеет никакого отношения: она знает о лошадях почти все. Она знала, что крепкий пони может прекрасно жить под открытым небом круглый год, если только его подкармливать в голодные месяцы, ухаживать за его копытами, да в очень сильные холода укрывать одеялом. Светлячок был не первым ее пони, но, видимо, последним. Всем его предшественникам неплохо жилось у нее, как и ему эти последние… Оливия быстро прикинула в уме, сколько лет прожил у нее Светлячок… Да, двенадцать лет.
Двенадцать лет - долгий срок для животного. За такой срок конь становится не просто слугой или любимцем, он становится настоящим другом. Каждое утро, еще до завтрака, она выходила из дома, шла через сад, через обнесенный изгородью огород и, миновав калитку, попадала на луг. Светлячок слышал ее шаги и стук палки еще до того, как она появлялась в поле его зрения. Он подбегал к калитке и, приветствуя ее, ржал. От его шкуры в утреннем прохладном воздухе поднимался легкий парок, глаза блестели, мягкая верхняя губа дружелюбно подрагивала. Иногда она давала ему яблоко или морковку. Ежедневно она давала ему по четыре конфеты "Смартиз". Ему нравился этот разноцветный шоколадный горошек в сахарной глазури, но Оливия была с ним строга: больше вредно. Если бы Светлячку не хватало корма, она бы заметила. Да и Армитадж, который регулярно осматривал Светлячка, не оставил бы это без внимания. Кузнец, который приезжал, чтобы почистить ему копыта, тоже сказал бы.
Как бы там ни было, пони тихо страдал, и никто не знал об этом, пока не стало слишком поздно. Ей будет не хватать этого утреннего ритуала. Ее словно лишили части жизни, и это было больно, хоть она и знала, что со временем придется отдать всю.
Тем не менее, в потере Светлячка была какая-то обидная несправедливость, нечто, больше похожее на кражу, чем на смерть. Оливия стиснула свои костлявые кулачки и в бессильной ярости забарабанила по коленям.
- Какая жестокость! - прошептала она в пустоту комнаты. - Этот мир полон жестокости разных форм и размеров, но я должна знать!
Тут усталость, которой она до сих пор не замечала, навалилась на нее. Опираясь на палку, она поднялась со стула. Одна в доме! Джанин уже ушла. Оливия вспомнила о своей экономке, когда отставшая подошва шлепанца зашоркала по полу.
Джанин вечно ворчала по поводу этой подошвы, пока, наконец, Оливия не послала вырезанный из журнала купон на адрес фирмы, которая занимается доставкой товаров по почте, и заказала новые тапочки из овчины. Их должны прислать со дня на день.
Джанин хорошая девушка. С циничной улыбкой Оливия подумала, что, конечно, не такая уж хорошая: сразу видно - шлюха, но работница хорошая, как Эрни Берри, только лучше, чем Берри, потому что у нее доброе сердце. Оливия играла словами, они прыгали у нее в голове, как шарик от пинг-понга. Хорошая работница… Доброе сердце… Добрыми намерениями вымощена дорога в ад. Так, кажется, раньше говорили?
Она дошла уже до середины коридора. Здесь ей пришлось отклониться от прямой линии, чтобы обойти вытертое пятно на ковровой дорожке. Не из брезгливости, скорее, из суеверного страха. Две недели назад она споткнулась на этом самом пятне и упала, приземлившись на четвереньки. Палка выскочила из рук и отлетела.
Она никому не рассказала об этом случае. Джанин тогда не было в доме, и никто не видел и не слышал ее падения. Она тогда сильно ушибла колени, и некоторое время так и стояла на четвереньках, ошеломленная и неподвижная. Когда первый шок прошел, она обнаружила, что не может подняться. Так она и стояла, сил не было, суставы не желали разгибаться. Перепуганная и растерянная, она изучала узор турецкого ковра, и это время показалось ей вечностью. Раньше она никогда не обращала внимания на эти причудливые переплетения красного, синего, на эти изгибы и углы. Какой интересный рисунок! Кто-то же придумал его. Такие странные формы…
Все, что ей было нужно, это чтобы кто-нибудь подал ей руку, но рядом не было ни души. "Бог помогает тем, кто сам себе помогает", - твердо сказала она себе и поползла к ближайшей двери. Ухватившись обеими руками за старомодную бронзовую ручку, она кое-как встала.
Она так и не рассказала об этом ни Джанин, ни Тому Бернету, когда тот позвонил. Почему? Стыдно, вот почему. "Глупая старуха", - укоряла она себя. Как будто быть старой и слабой - это что-то такое, чего надо стыдиться.
Жаль, что Джанин сейчас нет. Чашечка чаю подняла бы ей настроение. Придется спускаться вниз и делать чай самой. Только подумав об этом, она услышала, как где-то скрипнуло дерево. Наверное, экономка еще не ушла.
- Джанин! Это ты? - позвала она.
Но никто не ответил. Старое дерево само поскрипывает в конце дня. Никого нет. Она одна, и сегодня вечер пятницы. Мистер Беренс сейчас в кругу своей семьи готовится встретить Субботу. Но для Оливии вечер пятницы означал, что до самого понедельника она останется одна, потому что по выходным Джанин не работала.
Оливия продолжила свой путь и, выйдя на площадку перед лестницей, взглянула через перила вниз, в холл. Выложенный плиткой "в шашечку" пол был выметен, чист, но не блестел. Бесполезно просить Джанин натирать его. Экономка скажет, что скользкий пол - это опасно, хотя, на самом деле, она просто не хочет делать лишнюю работу. Оливия еще помнила те времена, когда горничная в черном платье и белом фартуке была обычным явлением в любом доме такого размера. Теперь нет. Невозможно представить себе, чтобы Джанин согласилась носить такую одежду. Само слово "прислуга" стало запретным, отношения между работниками и работодателями сильно изменились. Джанин, например, относилась к своей хозяйке так, словно та приходилась ей какой-нибудь теткой, и при этом была упрямой престарелой каргой. Иногда Оливия не возражала, это даже было забавно, но иногда это выводило ее из себя.
Так или иначе, а она все же полностью зависела от Джанин. Может быть, просто время сейчас более честное, и такие вот девушки, как Джанин, знают себе цену.
Старый скелет двухсотпятидесятилетнего дома снова застонал, но Оливия не обратила на это внимания. Она осторожно стала спускаться вниз по лестнице.
* * *
Этим вечером Рори смотрел в окно своей спальни и смазывал бальзамом растертые ладони. Он думал о сегодняшних похоронах. Какое неприятное это было дело. Слава Богу, все уже позади. Повернувшись к жене, он заметил:
- Жаль, я забыл спросить у Макса, действительно ли он нашел на том лугу ядовитую траву. Возможно, мы так до конца и не разгадаем эту маленькую тайну.
Джил что-то пробормотала в полусне. Он скользнул под легкое покрывало и моментально заснул под боком у жены. День выдался трудным.
У подножья лестницы в доме под названием Грачиное гнездо лежала, распластавшись, Оливия Смитон. Она уже несколько часов была без сознания и медленно погружалась в вечный сон.
Глава вторая
Трудна у полицейского работа,
Но и ее обязан делать кто-то.Сэр У. С. Гилберт
- Признаюсь, - с сожалением сказал Алан Макби, - я полицейский.
- Вот тебе раз! - воскликнула Винни Картер. - А говорят, что совпадений не бывает. Я как раз думала о том, что мне надо поговорить с полицейским, без протокола, разумеется.
Заявление многозначительное, как ни посмотри.
Алан бросил тревожный взгляд на Мередит Митчел, которая расположилась в дальнем конце комнаты, в глубокой оконной нише. Она устроилась на покрытом одеялом подоконнике, согнув ноги и положив подбородок на колени, в то время как постоянный обитатель подоконника ловил мышей где-то в окрестных полях. Был ранний вечер. Багряные лучи низкого осеннего солнца золотили ее темно-русые волосы. В джинсах, холщовой рубашке и жилетке, расшитой каким-то этническим орнаментом, она потягивала бузинную настойку Винни и казалась ему счастливой и беззаботной, почти как школьница. А когда она была такой, он тоже чувствовал себя счастливым и беззаботным.
Хотя после заявления Винни беспричинная радость и легкость куда-то испарились. Любой профессионал рано или поздно сталкивается с такой ситуацией, когда люди стараются воспользоваться его знаниями бесплатно, причем для этого они выбирают именно такие моменты, когда тебе хочется расслабиться и отдохнуть, особенно, когда у тебя выходной или ты в отпуске. Он окинул Винни официальным взглядом (по крайней мере, он считал этот взгляд таким) и сказал:
- Я сейчас не у дел.
Она подарила ему безмятежную улыбку.
- О, я все понимаю, Алан, и не стану докучать вам, раз вы в отпуске!
"Хо-хо-хо! Так я тебе и поверил", - подумал он, и тут же с удивлением отметил, что вот это "хо-хо-хо" - как раз то, что сказал бы полицейский в какой-нибудь старомодной пьесе.
- Сообщите свое имя и адрес, - неожиданно вслух произнес он.
Обе его собеседницы с легким удивлением обратили на него свои взоры. У него хватило деликатности покраснеть.
- Я вспоминаю "Игрушечный город", была такая модная в годы моей ранней юности вещица. Там Эрнст Полицейский вечно требовал у Ларри Барана и его друга Пса, забыл, как его звали, сообщить имя и адрес.
- Его звали Деннис, - подсказала Мередит. - Деннис Пес.
- Да, так вот, я не буду просить вас арестовать кого-нибудь, - продолжала Винни, - даже допрашивать никого не надо. Я сама пыталась это сделать, но, видите ли, человек, о котором идет речь, уже умер.
Все это было очень интригующе, но Алан не клюнул.
Чего нельзя сказать о Мередит. Впрочем, этого и следовало ожидать.
- Кто умер? - тут же спросила она.
Он метнул на нее испепеляющий взгляд.
Хозяйка теребила пальцами выпавший из ее растрепанного шиньона седой локон. Узел волос у нее на голове, как еж, ощетинился шпильками и напоминал оборонительный порядок пикинеров Кромвеля против кавалерии. Эффективность оборонительных линий время от времени нарушалась самой Винни, у которой была привычка проводить рукой по голове как бы для того, чтобы заставить мозг лучше работать. Как только она вернула на место непослушный локон, тут же выпал другой. Алан почему-то был уверен, что именно так все и произойдет, и с тайным удовлетворением наблюдал за маневрами Винни.
Он держал в руке стакан ежевичного вина и должен был признать: домашние заготовки Винни превзошли его ожидания. Ежевика здорово била в голову. Он был рад, что сегодня ему не придется никуда ехать, нужно только добраться до двери следующего коттеджа.
Похоже, что Винни думала о том же самом.
- Давайте-ка, я вам добавлю вина, а хотите попробовать морковного виски? А вы, Мередит? Вам же никуда сегодня ехать не надо?
- На этот раз я бы выпила вина, - ответила Мередит. Она уже разделалась со значительной порцией настойки и знала, что Винни слышала ее вопрос, но, интригуя слушателей, тянет с ответом.
- Да, вина, пожалуйста, - согласился Макби. Насчет морковного виски он не был уверен.
Винни зазвенела в столовой бутылками.
- А вот этого? Яблочного? На сидр совсем не похоже, больше напоминает немецкое белое, по крайней мере, так мне кажется. И очень интересно именно в контрасте с ежевичным. Попробуйте!
Все на некоторое время замолчали, пробуя вино, но от представителей "четвертой власти" не так легко отделаться, даже если они уже давно на пенсии. Винни снова перешла в наступление, предварительно расстроив оборону противника при помощи крепких напитков. Но она не бросилась в лобовую атаку, она предпочла обходной маневр.
- Моя дорогая Лаура сообщила мне, что ее брат работает в полиции, причем начальник.
- Ну, не такой уж большой начальник, - запротестовал Алан. - Всего лишь суперинтендант.
- Для меня это достаточно большое звание! - Маленькая лесть, чтобы умаслить его. Легкая улыбка, которая давала понять, что он имеет дело с профессионалом.
Алан почувствовал, что у него нет больше сил сопротивляться (а может быть, он выпил слишком много домашнего вина). На каминную полку, звякнув, упала шпилька. Винни посмотрела на нее так, словно не вполне понимала, откуда она взялась.
- Должна сказать, что служение закону характерно для вашей семьи. Лаура адвокат, вы полицейский. Но вот ее муж, Поль, он человек совсем другого склада - собиратель кулинарных рецептов! Его тетка, Флорри Дэнби, любила поговорить об этом. Ее всегда удивляло, что мальчик проявляет такой интерес к кулинарии, а я ей доказывала, что ничего удивительного в этом нет. Почти все знаменитые повара - мужчины. Однажды, много лет назад, тогда я была еще совсем юной журналисткой, я брала интервью у Филиппа Харбина. Помните его? Он такой бородатый. - Она сделала глоток вина. - Он раньше ездил по всей стране и устраивал в театрах свои кулинарные шоу. Это было еще до эры телевидения. Можно сказать, он был одной из первых звезд.
- Поль - очень хороший повар, - заметил Алан, гордый своим родственником. Он вдруг заметил, что произносит слова не совсем внятно и попробовал еще раз, более тщательно: - Очень… хороший… повар.
Брови Мередит дрогнули. Винни, казалось, ничего не заметила.
- Флорри Дэнби была моей соседкой много лет. Мне ее очень не хватает.
Возникла небольшая пауза, вызванная избытком эмоций. Мередит, очень чутко реагирующая на смену настроения, взглянула на Винни. Та печально смотрела куда-то вдаль. Мередит на мгновение прониклась сочувствием к ней и ощутила даже некоторую неловкость. Конечно, все это хорошо - делать успешную карьеру, как сделала ее когда-то Винни и как сама Мередит делает сейчас, жизнь кажется такой полной, интересной, многообещающей, а потом однажды - бах! - и все кончается. Она посмотрела на стакан вина. Крепкое. Алан уже начал запинаться, а она от пары глотков сделалась такой сентиментальной.
Винни продолжала следовать полету своей мысли.
- Когда она умерла, я так волновалась, что ее коттедж продадут. Это ведь так важно - кто живет с тобой по соседству, особенно, если человек одинок, да еще в таком маленьком обществе, как наше. Флорри была моей соседкой с тех самых пор, как семнадцать лет назад я переехала сюда, поэтому, когда Поль сказал мне, что коттедж продавать не будут, а сохранят его для семьи, я просто прыгала от радости!
- Для них это идеальный коттедж, чтобы проводить уикэнды, - заметил Макби. Теперь слова выходили уже лучше. Вместе с уверенностью в себе вернулось красноречие. - Когда в семье четверо детей, не очень-то поездишь куда-нибудь на отдых, а приезжать сюда очень удобно и недорого, им это как раз подходит. Правда, это совсем недалеко от Бамфорда, но и в этом есть свои преимущества - далеко ехать не надо. А вы знаете, что они собираются сдавать его летом, в промежутках между своими приездами?
- Да, знаю, и не возражаю. Это лучше, чем держать дом пустым. Даже если некоторые постояльцы не сахар, это не так страшно, пару недель можно выдержать. И вы с Мередит будете приезжать время от времени. Так ведь? - Она с надеждой посмотрела на них.
- По сути дела, - Макби взглянул на Мередит, которая рассматривала сквозь стакан с яблочным вином луч заходящего солнца, - мы собирались приехать сюда раньше, еще этим летом, но сначала помешала моя служба, а как только я освободился, Мередит неожиданно предложили поехать на несколько недель в Париж, в консульский отдел при нашем посольстве.
- Да я не жалуюсь, - вставила Мередит. - Это, в конце концов, Париж. Вообще, избавиться на некоторое время от своего рабочего стола в Уайтхолле - это просто мечта. А тут мечта стала реальностью. - Она поймала мученический взгляд Макби. - Нет, пока мне не предлагают работу за границей. Просто появилась возможность съездить на несколько недель. - Она снова подняла свой стакан, разглядывая заигравшие в нем солнечные блики.
- А все благодаря тому, что Тоби сломал ногу.