Можно изобрести другую, более изощрённую гипотезу: предположим, что Роджерс и Ферфакс действительно имели серьёзный повод избавиться от этого "иностранца" и убили его вместе, и что Ферфакс исполнял роль иностранца для миссис Уотт и вас, - но какую цель он мог преследовать? Надеялся ли он, что мы вынуждены будем предположить, что убитый человек именно он? Это даже не обсуждается, поскольку он не мог знать, что молодой Роджерс ничего нам не расскажет прежде, чем примет яд.
Тогда, наконец, остаётся возможность, о которой я упоминал, что молодой Роджерс только думал, что убил кого-то, и что человек, которого он посчитал мёртвым, где-то скрытно выздоравливает после его нападения. Ну, полагаю, такое объяснение возможно. Но большинство моих возражений относительно других теорий справедливы и для этой, - конечно, кроме тех, которые касаются сокрытия трупа. И тот человек, кто бы он или она ни были, должен быть ранен довольно тяжело. У такого парня, как Роджерс, должно было быть серьёзное основание для самоубийства. Во всяком случае, когда он глотал яд, он был абсолютно уверен, что его жертва мертва. Как тогда можно тяжело раненного человека тайно вывести из Брэксхэма или прятать в Брэксхэме и лечить от ран без того, чтобы мы об этом узнали? Нет, это теория мне тоже не нравится. По крайней мере, не сейчас.
Таким образом, вы видите, Таунсенд, что мы всё ещё находимся в тумане. Но постепенно появляются новые факты. И требуется лишь набрать достаточно много полезных фактов, чтобы сформулировать теорию, и достаточно подтверждений этой теории, чтобы закрыть дело. Вот таким путём мы и продвигаемся.
- Вы действительно продвигаетесь, - сказал я, не скрывая восхищения, - и вы, конечно, излагаете всё очень ясно. Всё рано или поздно прояснится, просто обязано. К тому же, если один или два из этих трёх человек обнаружатся, это сузит поиски.
- Да, - сказал Стьют, - кажется, что наша лучшая стратегия - метод исключения, а затем концентрация на оставшихся подозреваемых. Подозреваемых в том, что убит, конечно, - добавил он с улыбкой.
- Что по этому поводу говорит старина Биф?
Стьют хихикнул.
- В последнее время сержант стал очень скрытным, - сказал он, - и по намёкам, которые он бросает время от времени, я подозреваю, что у него имеется собственная теория. У него много недостатков, Таунсенд, но мне он всё-таки нравится. По крайней мере, он очень добросовестный.
ГЛАВА XV
Но несколько дней спустя веселья у Стьюта значительно поубавилось. Он сел за маленький столик, который мы делили на двоих, и не дожидаясь, пока миссис Симмонс принесёт суп, бросил на стол несколько листков машинописного текста.
- Ну, Таунсенд, - сказал он, - что вы об этом думаете? Это перевод рапорта, который я сегодня получил авиапочтой от комиссара Хулио Марено Мендеза из Буэнос-Айреса. Я встречался с ним несколько лет назад на международной полицейской конференции в Нью-Йорке.
- Кто он такой? - поинтересовался я.
- Руководитель Отдела идентификации в аргентинской полиции. Все архивы с отпечатками пальцев находятся в его ведении. Умнейший человек.
Я начал читать документ, который вручил мне Стьют.
Отдел идентификации,
Уголовный розыск,
Федеральная столичная полиция.
Буэнос-Айрес,
Республика Аргентина.
Уважаемый коллега,
Мне доставляет величайшее удовольствие унестись воспоминаниями во времена нашей встречи в Нью-Йорке и иметь возможность продемонстрировать Вам искренностью этого приветствия, что даже наша работа, часто отягощённая неприятными обстоятельствами, даёт нам возможность время от времени посылать через океан дружеский привет и результаты нашего взаимного следования цели, которой мы искренне служим, - борьбе с преступностью. С огромным удовольствием всеми силами попытаюсь ответить на Ваши вопросы с максимальной возможной для меня полнотой и предоставить Вам тот максимум информации, которая собрана возглавляемым мною отделом, - что для меня большая честь - и которую я уполномочен Вам сообщить.
Вы спрашиваете меня, знаем ли мы что-либо о Вашем соотечественнике, Алане Роджерсе, стюарде, который служит на пароходной линии между Великобританией и Буэнос-Айресом. Я был счастлив провести самое подробное и тщательное расследование в нашем Отделе грабежей и нанесения убытков, в нашем Отделе жульничеств и мошенничеств, в наших Отделах личной безопасности, нарушения специальных законов и общественного порядка. На основании этих запросов я со всей уверенностью могу сообщить Вам, что указанный Алан Роджерс находится под прямым подозрением в том, что вовлечён в контрабанду наркотиков, и что уже имеется ордер на его арест, который будет произведен во время его следующего посещения нашей страны. Наш Отдел иммиграции получил приказ взойти на борт судна и арестовать его немедленно после захода этого судна в порт. У нас были основания для уверенности в том, что указанный Алан Роджерс выступал в качестве курьера для могущественных преступников, вовлечённых в эту транспортировку, хотя мы до сих пор не смогли обнаружить их личности здесь или преступников, с которыми они поддерживали связь в Вашей стране. Мы полагаем, однако, что Роджерс перевозил кокаин от банды негодяев, на которую он работал в Буэнос-Айресе, к таким же негодяям, но не менее влиятельным, на Вашей территории.
В этой связи я проинструктирован сообщить, что федеральная столичная полиция будет глубоко благодарна полиции Его Британского Величества за любую информацию, которую последняя в состоянии дать нам о партнёрах указанного Алана Роджерса в Англии, в надежде, что эта информация поможет получить доказательства, в которых аргентинская полиция так нуждаются для неутомимого преследования соответствующих преступников в Буэнос-Айресе.
Теперь относительно двух наборов отпечатков пальцев, которые Вы послали нам, один правой и один левой руки мужчины, - я рад сообщить Вам, что мы их идентифицировали. Я хотел бы напомнить Вам, моему уважаемому коллеге, беседу, которая у нас была по поводу отпечатков пальцев при нашей незабываемой встрече в Нью-Йорке. Я объяснил Вам тогда нашу уникальную систему классификации (фактически охватывающую всё население, а не только людей, попавших под арест, как в Вашей стране), и заверил Вас, - что немного Вас позабавило, как я помню, - что здесь, в Буэнос-Айресе, с помощью системы Вучетича, мы, при случае, способны заставить заговорить и мёртвых или, во всяком случае, безошибочно их отождествить. В то время, как я вспоминаю, Вам казалось слишком смелым моё заявление относительно принципов каталогизации отпечатков в наших архивах по их собственным особенностям, так, чтобы именно человека можно было идентифицировать по отпечаткам пальцев, а не только проверить отпечатки конкретного человека, имеющегося в полицейской библиотеке, как в Вашей, без сомнения почтенной системе. Я не могу противиться искушению сказать, что данный случай фактически является очень показательным примером и что по нашим архивам мы смогли без какой-либо другой информации, но только по отпечаткам пальцев идентифицировать их обладателя. И я был бы рад выразить надежду, что через некоторое время в будущем Ваши превосходные, эффективные, современные и блестящие руководители Скотланд-Ярда смогут понять, что система, которая способна выполнить подобное - непревзойдённа.
Человеком, отпечатки пальцев которого Вы мне переслали, является Чарльз Райли, родившийся в 1900 году в Бристоле и арестованный в Буэнос-Айресе семь лет и три месяца назад по обвинению в оскорбления действием и сопротивлении полиции. Именно по случаю этого ареста были взяты и помещены в архив его отпечатки пальцев. Указанный Чарльз Райли работал в то время в должности, аналогичной должности Алана Роджерса, но на линии пароходов, которые связывают Буэнос-Айрес и Нью-Йорк. Он был осуждён на два месяца заключения, после отбывания которых был выслан на родину в Англию с запрещением вновь появляться в нашей стране. У нас нет никаких причин утверждать, что Райли и Роджерс - фактически один и тот же человек, но нет и никаких причин утверждать обратное, поскольку пока ещё не имеется отпечатков Роджерса.
Могу ли я выразить горячую надежду, что информация, которую я, к счастью, смог иметь честь Вам передать, сможет оказать какую-либо помощь Вам в любом расследовании, которое Вы проводите в данный момент?
Горячо приветствую Вас,
Ваш коллега и друг,
ХУЛИО МАРЕНО МЕНДЕЗ.
- Уф! - сказал я, буквально утонувший в таком изобилии слов.
- Вы должны понимать, - сразу же заметил Стьют, что это буквальный перевод с испанского - самого изысканного языка в мире. А главное в том, что его информация исключительно по делу и решает многие наши вопросы.
- Что об этом думает Биф? - спросил я.
Стьют улыбнулся.
- Сержант, по его же собственным словам, "озадачен". Он "никогда не верил, что такое возможно". Боюсь, что Бифу всё, что действительно является результатом последовательного применения метода, всегда кажется более или менее близким к чуду. Я покинул его, когда он в некоем экстазе восхищения пытался произнести имя Хулио Марено Мендеза.
- Ну, это не удивительно. И в самом деле - впечатляет. Итак, теперь вы знаете настоящее имя молодого Роджерса.
- Да. И мы знаем, как он дошёл до того, что вынужден был обратиться к старому Роджерсу в Бромли в тот далёкий день. И мы знаем, что в действительности было в его конверте "с лотерейными билетами". И мы можем довольно точно предположить, что за дела у него были с Ферфаксом.
- А иностранец?
Стьют задумался:
- Думаю, если мы только узнаем, кто такой мистер Ферфакс, жив он или мёртв, у нас появятся ещё какие-то предположения относительно иностранца.
- Да, - согласился я, - но несмотря на то, что говорит вам этот рапорт о молодом Роджерсе, он не говорит ничего полезного о личности человека, которого тот убил.
- Напрямую нет. Но не следует ожидать на наши вопросы прямых ответов. Я говорю вам, что расследование - это лишь сбор и сортировка соответствующих фактов. И мой "уважаемый коллега" из Буэнос-Айресе дал мне некоторые весьма ценные факты.
Я подумал, какое замечательное терпение и хладнокровие было у этого человека. У него появилось абсолютно свежее направление расследования. Контрабанда наркотиков, - этот совершенно новый и зловещий элемент, - вклинился в дело, которое казалось почти обычным происшествием в небольшом провинциальном городке, но инспектор не видел в этом ничего вдохновляющего. Его острый ум был просто занят новыми неожиданными фактами и он пытался вставить их в общую картину.
- Конечно, - сказал он наконец, - я всё время на связи с Ярдом. Они проверят, есть ли у нас какие-либо данные на Чарльза Райли, поскольку, как это не покажется странным сеньору Хулио Марено Мендезу, у нас также имеются архивы, даже если наши отпечатки пальцев не каталогизированы по системе Вучетича.
- Конечно, - согласился я.
- И у меня есть совершенно новая линия расследования относительно Ферфакса. Я попросил, чтобы они проследили его возможные связи с каким-нибудь известным распространителем наркотиков. Я совершенно не удивлюсь, если запросы в этом направлении принесут результаты.
- Да. Это выглядит многообещающим.
- Всё равно мы не должны позволить этой теории с наркотиками заслонить от нас возможность, что, в конце концов, была убита именно девушка, а это просто побочная линия в криминальной деятельности парня. Доже странно, чтó всплывает на поверхность, когда начинаешь ворошить чью-то жизнь.
ГЛАВА XVI
На следующий день я шёл по Хай-стрит, чтобы купить немного лезвий для бритвы, и уже поворачивал к своему отелю, когда увидел, что ко мне в одиночестве приближается Молли Катлер. Я не забыл о своих обязанностях летописца для сержанта Бифа. У меня были прекрасные примеры для подражания. В детективных романах джентльмены, играющие такую же роль, часто получают вознаграждение, оказываясь помолвленным с некоей леди, вовлечённой в расследование, - вовлечённой, но не слишком глубоко. Был, конечно, даже доктор Уотсон, который достиг легендарно счастливого брака, и был добросовестный и близорукий капитан Гастингс. Поэтому, приняв решение действовать ради Бифа всеми доступными средствами, я приподнял шляпу.
Молли Катлер остановилась и улыбнулась, сначала несколько удивлённо, но затем с узнаванием. "Ах, да - сказала она, - вы были в тот день с сержантом Бифом". Её голос звучал устало и невыразительно, но она выглядела не менее привлекательной, чем в тот, первый вечер, когда она ворвалась в помещение из стены дождя и бросилась на пол около тела её возлюбленного.
- Они что-нибудь обнаружили? - спросила она.
- Да. Довольно много интересного... Вы не хотели бы зайти на кофе? - И я указал на кондитерскую с кафе.
Это питьё кофе по утрам в одиннадцать часов стало хорошей английской провинциальной традицией. Странно, что, тогда как на континенте мужчины проводят своё время в кафе, а женщины остаются дома, в Англии именно женщины заполняют такие места, пока мужчины работают. Когда я провёл Молли Катлер к сравнительно уединённому столику, мы прошли мимо нескольких групп местных леди, деловито потягивающих горячий кофе со сливками, впрочем, довольно низкого качества, который обычно и подаётся в таких местах, или с жаром что-то говорящих между глоткáми.
Было брошено множество взглядов на мою спутницу и сделано тайных попыток привлечь к ней внимание. Женщины выкручивали спины, чтобы увидеть "девушку, связанную с тем делом". Не могло быть никаких сомнений, что её имя было у них на губах ещё до того, как мы появились.
- Спасибо, - сказала Молли, когда я пододвинул ей стул, помогая сесть. Затем, повернувшись ко мне, она сразу же спросила, что удалось узнать нового. Конечно, она была свидетельницей на дознании, поэтому единственные новости, которые я мог ей сообщить, были те, которые ещё не стали достоянием гласности. Я рассказал ей о письмах Роджерса, но заколебался, когда подошёл к рапорту из Буэнос-Айреса.
- Знаете, мисс Катлер, - сказал я, - думаю, вы неправы, так переживая о Роджерсе. Нелегко говорить, но…
- Что? - Она стремительно и с вызовом повернулась ко мне.
- Между прочем, детектив-инспектор Стьют получил информацию, которая показывает… ну ладно, он занимался грязными делами, даже не касаясь последнего обстоятельства.
- Информация? Какая информация? - Теперь она казалась враждебной, и мне было жаль, что я поднял эту тему.
- У инспектора есть рапорт из Буэнос-Айреса…
Молли Катлер довольно горько усмехнулась
- О, это, - сказала она, - Я знаю об этом.
Это было потрясающе.
- Вы знали…
- Вы имеете в виду, что он был там в тюрьме? А затем выслан? И что он поменял имя? Он рассказал мне об этом всё. Это всё из-за драки с бельгийцем. Алан был ужасно импульсивным парнем. Боюсь, он часто попадал в подобные истории. Но это ничего не значит. Тот парень оскорбил Алана, и Алан ударил его сильнее, чем хотел. Алана арестовали - вот и всё.
Она пожала плечами и смотрела на свои руки, лежащие на столе.
- Да. Они сообщили Стьюту об этом в рапорте. Но, когда я говорил про грязные дела, я имел в виду не это.
- Тогда что?
Мне показалось, что к нетерпению в её голосе примешивалось презрение.
- Вы не будете на меня сердиться, если я скажу?
- На вас? Нет. С чего это?
Я вынужден признать, что это прозвучало так, как если бы она не считала, что я вообще достоин её гнева. Но я продолжал.
- Ну, полиция Буэнос-Айреса собиралась арестовать Роджерса, когда он появится там вновь. За контрабанду наркотиков.
Мгновение Молли смотрела прямо на меня. Затем она вспыхнула.
- Конечно, это полная ерунда! - кратко сказала она.
Я покачал головой.
- Ради вас, мне жаль, что это не так. Кажется, для вас очень важно обелить имя этого парня. Но есть все доказательства. У Стьюта даже есть подтверждение от стюарда на том же судне, где работал Роджерс. В этом не может быть сомнений.
Она молчала, опустив голову, а когда вновь подняла глаза, я увидел, что в них стоят слёзы, готовые упасть.
- В чём ещё вы и вам подобные готовы его обвинить? - сказала она наконец глубоким низким голосом. - Сначала убийство, а теперь контрабанда наркотиков. Вы не имеете ни малейшего представления, каким он был!
- А каким он был? - Я спросил в основном просто, чтобы поддержать разговор и как-то выйти самому из этого затруднительного положения да ещё на людях.
- У Алана было много недостатков, - сказала она, - вспыльчивый характер - один из них. Иногда он слишком много пил и, полагаю, время от времени влезал в долги. Но в нём не было ничего низкого.
- Вы не можете поверить, что он провозил кокаин в страну?
- Нет. Не могу. Он никогда такого не делал. Это совершенно не в его характере.
- То есть, если он всё-таки это делал, вы думаете, что он не знал, что провозит. Так?
Она посмотрела на меня чуть менее холодно:
- Да! Должно быть, это было так. Если он это делал.
- И теперь скажите мне ещё кое-что, мисс Катлер. Можете ли вы, если честно, представить, как молодой Роджерс убивает кого-нибудь?
Некоторое время она молчала. Затем резко взглянула на меня:
- Вы пытаетесь меня поймать?
- Поймать вас? Конечно нет. Я… хорошо, сказать по правде, я почти начал смотреть на этого человека вашими глазами. И я хотел бы знать…
- Ну, тогда - да, я могу представить, как Алан кого-то убивает. Он был человеком довольно жестокого типа. Но я не верю, что он мог совершить предумышленное убийство. Сомневаюсь, что он когда-либо даже думал об этом. Если бы кто-то напал на него или спровоцировал, он был способен на что угодно. Но он был прямым человеком без какого-либо коварства.
- Да, здесь я вам верю, - сказал я. - Полагаю, когда мы раскроем правду, вы окажетесь правы. Но если дело было так, - мой неискушённый ум неожиданно насторожился - зачем ему совершать самоубийство? Он терял всё. Он был помолвлен с вами, и у него была хорошая работа. Конечно, если бы речь шла о драке, у него был бы шанс получить формулировку "непредумышленное убийство". Как вы можете объяснить, почему он принял яд?
- У него бывали ужасные припадки раскаяния почти по поводу всего, что он совершал. Просто этот был сильнее прочих, вот и всё.
Я попытался соотнести её мнение о молодом Роджерсе с фактами, которые имелись в распоряжении Стьюта и Бифа. Подсознательно, я желал, чтобы у неё на душе стало легче. И внезапно у меня появилась идея.
- Предположим, - сказал я, - что его заставили думать, что он совершил убийство. Предположим, что некоторая заинтересованная сторона смогла убедить его, что именно он виновен в этом деянии, которое в действительности совершил кто-то другой. Это бы всё объяснило, правда?
Мгновение она смотрела на меня, словно не видя.
- О Боже! - наконец воскликнула она, и я заметил, что она побледнела, - именно так всё и должно было происходить! Как ужасно! Кто мог это сделать? Заставить его подумать, что он виновен!
- Есть люди, которые ни на секунду не задумаются, чтобы совершить подобное, - заметил я, стараясь говорить самым обыденным тоном.
- Как ужасно! Таким образом, Алан отравил себя, поскольку думал, что совершил преступление, которое на самом деле… о, это - самая ужасная вещь на свете!