- Шмотку? - и вновь то же странное ощущение потрясения и на миг изменившей Хэйвоку мощи, на этот раз, пожалуй, более заметное: густые ресницы чуть Дрогнули. Он резко стряхнул остатки пищи с газеты и перевернул листок. Когда он снова поднял на них свой взгляд, им стало не по себе. - Боже ты мой! - воскликнул он. - Вот повезло! Свалял дурака, видно, вот и погорел! - он вскинул голову. - Ну и что?
Последнее он уже выкрикнул, и они испугались. Они поняли, что для него произошедшее - удар, а стало быть, и для них всех. Им было тем более страшно, поскольку они уже ничего не понимали. Сознание их ослабло, так как они уже попали под действие его поля и он уже успел увлечь их. Захватить, заграбастать, словно стайку восторженных девиц.
В дальнем углу склонившийся над Джеффри Тидди Долл заметил эту общую реакцию, но бушевать на сей раз не стал.
Все это время он был занят манипуляциями с лейкопластырем. Сей пыточный инструмент он носил с собой постоянно, потому что с карликом время от времени приключались довольно шумные приступы ярости, и пластырь успел зарекомендовать себя как наиболее эффективное средство в подобных случаях. Долл так навострился применять его мгновенно, что не раз заставал маленького человечка врасплох. Но Джеффри врасплох он не застал, однако тот и не протестовал: развитый инстинкт самосохранения заставлял его молчать, одновременно экономя силы. Ему прежде случалось попадать в опасные ситуации, так что его преимуществом было хотя бы умение быстро в них ориентироваться.
Услышав прозвучавший вопрос и поняв интонацию, с которой его задали, Тидди Долл еще ниже наклонился над койкой. Джеффри услышал, как его мучитель затаил дыхание, а потом, когда ответа не последовало, как издал вздох облегчения.
- Когда вы все видели Шмотку в последний раз? - новый опасный вопрос долетел до дальнего угла, и Альбинос резко обернулся.
- Видать его мы видали вчера днем, - поспешно ответил он. - На Крамб-стрит, у вокзала, ну и мы за ним, потолковать кой о чем, а он возьми да удери! - бойкое вранье так и сыпалось. - Что, не так, ребята?
Старый вожак снова пытался утвердить свою пошатнувшуюся власть, и его с готовностью поддержали, радуясь неожиданно предложенному выходу:
- Все так!
- А он дал стрекача!
- А туманище-то был - ой-ой-ой!
- Но мы никогда не говорили с ним, Бригадир! - Роли не мог утерпеть, чтобы не сообщить этой информации. - Видеть-то его видели, это было в Вест-энде, такой из себя весь расфуфыренный, но чтобы говорить так никогда не говорили!
- Он вас видел значительно чаще, - процедил Хэйвок, усталость которого делалась мало-помалу заметнее, как у боксера, одолевшего половину поединка. Глаза его казались уже воспаленными, лицо постепенно темнело от изнурения, но запас прочности еще не был исчерпан. - Между прочим, Шмотка-то на меня работал. Я сказал ведь, что получал через него новости, не напрямик, естественно, но мне известно все и про Тидди Долла, и про то, что произошло с Томом! - мелкие ровные зубы оскалились в улыбке. - И еще я слышал, вы меня ищете. "Живет как лорд!"
Хэйвок с явным удовольствием наблюдал замешательство присутствующих. Он конечно же потешался над ними, но улыбка его походила на гримасу боли.
- Ты всегда многовато болтал, Роли. А ведь у людей есть уши!
- Кто нас закладывает? - ярость Тидди Долла пересилила его осторожность, и прозвучавший вопрос показался предвестником очередной ее вспышки.
Человек, восседавший теперь на его, Долла, законном месте, с интересом разглядывал Альбиноса.
- Звать тебя Доллом, и родом ты из Саффолка, из городишки в два с половиной дома, называемого Тиддингтон, - констатировал он снисходительно. - Будучи по слабости здоровья негодным к строевой службе, ни в одной из запасный учебных частей на восточном побережье, ты тем не менее пристраиваешься, примерно с середины войны, к транзитному лагерю номер два - тире - четыре-ноль-ноль-девять в Хинтлшеме в должности вольноопределяющейся неоплачиваемой шестерки. Спустя какое-то время благодаря твоему рвению, чистоплотности и организаторским способностям тебя все же внесли в списки, одному Богу известно как, и даже дали сержанта. А кончилась война - и тебя по-быстрому поперли, прежде чем кто-нибудь успел тебя заметить. С тех пор ты изводил всех знакомых офицеров, пока на тебя не заявили в полицию и не запретили появляться в том районе. Дальше рассказывать?
Долл просто лишился дара речи. Он стоял, разинув рот от изумления. Колдовство - дома в Тиддингтоне оно почитается обычным делом, и последнее публичное сожжение за насылание порчи имело место менее ста сорока лет тому назад - не так уж и давно, по местному счету.
- А вы-то, дурачье, - повернувшись спиной к опешившему Альбиносу, Хэйвок обратился к сидевшим за столом. - Утюжите мостовые взад-вперед, да еще с таким кошмарным шумом, и полагаете, будто вас никто не видит! Да любой шустрый мальчишка может узнать про вас все, что захочет. Тоже мне великий секрет!
Вся компания хоть и была глубоко потрясена, но в общем осталась скорее довольна. То, что лужа, в которой ты плаваешь, подведена под микроскоп, может несколько обескуражить, но по крайней мере придает твоей собственной персоне известную значительность. А уязвленное самолюбие тиддингтонца утешалось тем, что это всезнающее существо все же кое-чего весьма важного и совсем-совсем свеженького о нем явно не знает. Если бы не темные очки Долла, Хэйвок бы непременно заметил, что тот подмигивает Роли.
Мгновенное превосходство придало Альбиносу безрассудную отвагу:
- А между прочим, там за дверью фараон, - заметил он беспечно.
Взгляд голубых глаз снова вонзился в него.
- Ну и что?
Долл мигом струхнул.
- Да курево ему перепадает, когда он тут дежурит, вот и все, - пробормотал он.
- А, знаю. Я сам давал ему прикурить. Но не был уверен, что у вас с ним договоренность, и пошел к вам в обход по проезду через ваш почтовый ящик.
Долл ничего не ответил, лишь облизнул губу. Но на Роли сказанное подействовало куда сильнее. Его угловатое лицо вспыхнуло восторгом, он казался тем, прежним молодым солдатом.
- Так неужто ты про нас все время и помнил, Бригадир? - добавил он, чуть понизив голос, - Том стал малость не в себе. Я не поручусь, что и он тебя признает!
Долговязый парень, все это время лежавший на койке, приподнял голову:
- Я его не позабыл, - произнес он. - Узнал я тебя, Бригадир! Вижу, как ты весь переживаешь. Ты теперь такой же, как тогда - ну знаешь, когда вернулся к лодке, уделав этих в доме.
Непосредственность, с которой было высказано это простое предположение, взвинтило и без того напряженную ситуацию до предела, и даже самые стены подвала, казалось, заходили ходуном. Хэйвок мгновенно оценил сложность создавшегося положения. Вглядевшись в газетный листок, где из-под толстого слоя жира все еще просвечивали заголовки, он вновь поднял глаза.
- Бедняга Том, - поспешно пробормотал он, но было поздно - непоправимое уже случилось. Они смотрели на него уже другими, осмысленными глазами. Непомерность его преступления постепенно разрасталась, проступая сквозь романтическое обаяние, и достигла наконец тех ужасающих размеров, когда осыпается всякая мишура. Еще миг - и эти люди потеряны для него навсегда.
Долл решил не упускать своего шанса. Усевшись за стол, он водрузил на него оба локтя.
- Слышь-ка, Бригадир, - сказал он, - я так понимаю, сюда ты явился вовсе даже не за Шмоткой. Я так понимаю, ты сюда заявился, потому как вообразил, будто мы газет не читаем и собрался тут спокойненько залечь на дно. И тут ты встречаешь своих фартовых ребят, а они-то про тебя, оказывается, знают, и знают все, и ты уверен, что они тебя не тронут. И ведь сюда ты подался потому, что больше тебе податься некуда. Мы худо-бедно, а все крыша. Ты же скумекал, что маху дал, когда ушел в бега. Ты там за решеткой припухал и знать не знал, что драчка-то кончилась. Времена теперь не те, после войны-то. Ты как поглядел, так и расстроился, и решил уйти, в натуре.
Этот безжалостный, поистине уничтожающий град попреков вместе с тем настолько точно попал в цель, что и последнему дураку все сделалось понятно.
Медленно и грациозно Хэйвок выпрямился на своем импровизированном стуле. Никакого другого движения никто не видел, но когда взгляды обитателей подвала соскользнули с его лица на поверхность стола, то все заметили появившийся у него в руке нож. Он возник словно по волшебству, словно бы сам вырос, проклюнувшись из костлявых пальцев. Это было боевое оружие с кинжальным лезвием, вполне удобное, без особых примет, не считая того, что вид у него был весьма заслуженный.
- Я повторяю, - произнес он ласково, - ну и что? На этот раз излучаемое им поле ни на миг не изменило своего напряжения, застыв на пределе собственных сил, да и их сил тоже, гость был почти что весел. Его превосходное телосложение, на фоне их убогих фигур, казалось вызывающе-великолепным, усталости как ни бывало.
- А ну-ка - кто шелохнется? Ты, Белобрысый?
Шелохнуться не смел никто. Запахло реальным насилием, реальной угрозой, этот запах щекотал ноздри, как перец - никакой актер не в состоянии сыграть подобного. Не оставалось сомнений, что слова говорившего с делом не разойдутся - такой у него был торжествующий вид.
- Может, хотите на него в работе поглядеть?
- Нет, Бригадир, Бог с тобой, не хотим мы, - Роли обезумел от ужаса.
- Нет, мы уж все поняли. Убери его, Тидди - он разве понимает, он же не знает! Он же ничего такого не хотел, Тидди-то. А мы с тобой, Бригадир, о чем речь! Только у нас на то и свои причины тоже!
Роковое признание слетело с языка помимо воли. Рыщущий взгляд тускловатых голубых глаз остановился на бывшем рыбаке, тонкие пальцы замерли.
- Ага. И что же это за причины?
Роли умоляюще посмотрел на Тидди Долла, непроницаемого в своих темных очках.
Человек из Тиддингтона старался как мог. Он сидел молча и неподвижно.
- У нас есть свои личные дела, как у всякого человека, - изрек он наконец. - Именно сейчас нам тут как-то совсем ни к чему полиция, а то будут сложности, мистер.
Сказанное прозвучало достаточно убедительно, и на сидящего во главе стола явно произвело впечатление. Он не без любопытства поглядел на Альбиноса, чуть наклонив голову набок, как сделал бы и Люк, и чуть усмехнулся:
- Ни у кого из вас еще не было серьезного привода, как мне сказали, - заметил он наконец, - и вы не хотите мараться, что ли?
- Да не в приводах дело, и вообще не в фараонах, - поспешно ответил Тидди. - Я просто сколотил себе команду из таких ребятишек, которые умеют себя вести. Но на днях было тут у нас одно дельце, так что недельку-другую надо бы поменьше отсвечивать, - он помедлил, и никто не мог знать, не глядят ли его красные глазки из-под темных стекол на лежащий на столе маленький острый предмет. - Вот мы и держимся потише, но как водится гуртом.
Хэйвок обвел подвал высокомерным взглядом.
- Мне и говорили, что ты чистоплотен, что и спешу, капрал, тебе засвидетельствовать. Не знаю уж, как тебе это удается…
Эта лесть - бессознательная, по вдохновению - совсем сбила с толку недалекого провинциала.
- Да уж, с такого-то пола и Королеве есть не зазорно, - произнес он с чувством, которого бы с лихвой хватило, чтобы произвести впечатление и на королевскую семью. - У нас свои порядки, и мы их блюдем. А еще тут у нас некоторые удобства, и жратва приличная.
Утомленный и подавленный хищник позволил своему взгляду всего на миг скользнуть на пустую койку рядом с Томом, без ущерба для своего тигриного обаяния. А Долл нащупывал ходы:
- Я зря болтать не стану, но и не из пужливых буду, - завел он издалека. - Но я не скажу, чтобы мы все были сильны чердаками, - он выразительно постучал пальцем по лбу. - Рядовые необученные - ни фамилий, ни тебе бегом с полной выкладкой. Сам видишь, Бригадир, у нас тут некоторые иногда ошибаются.
Сказано было так много очевидного, что казалось непонятным, к чему тот клонит. Никогда еще его оркестр не выглядел более коварным и жестоким. Возбужденные и напуганные, обитатели подвала сидели вокруг двоих вожаков, глядя на бесплатное представление.
С рыночной площади уже доносился шум. И хотя о настоящем дневном свете говорить не приходилось - туман пока и не думал рассеиваться, - однако своды близ решетки над сточной трубой сделались менее черными, на стене напротив "почтового ящика" слабо засветилось фосфоресцирующее пятно. Город проснулся и потягивался спросонок. Совсем скоро семьи, собравшись у накрытого стола за горячим завтраком, развернут газеты, а из всех прилегающих полицейских участков все больше и больше мужчин, хладнокровных и осведомленных, один за другим станут отправляться на дежурство.
Долл сидел, уставившись на доски стола. Нож исчез. Теперь на этом месте покоились руки Бригадира, и пальцы тихонько барабанили по дереву. Долл не смел бросить и взгляда назад, на кровать в дальнем углу, но угрожающе поднял голову, стоило Роли стрельнуть глазом в том направлении. Мучительная мысль блуждала в хитроватом деревенском мозгу, а ситуация была - хуже не придумаешь.
Спустя мгновение он кивнул в сторону лестницы:
- Единственный выход!
- Знаю, - Джек Хэйвок наблюдал за ним с интересом. - Мне сказали. Два входа, а выход один.
Тидди Долл положил подбородок на руки, возможно, чтобы просто не дать им сжаться в кулаки. В далекие давние годы, в залитой солнцем приходской школе Тиддингтона, где огромная двенадцатиместная уборная и дорожки, обсаженные резедой, боролись за лидерство в создании общей атмосферы, был один тощий угрюмый педагог, набитый поговорками, как никто другой из всех, кого Тидди мог припомнить. Одна из них никогда не выходила у него из головы.
Кто обедает с чертом, тот бери длинную ложку.
Он и сейчас словно видел эту самую ложку в своем воображении. Или по крайней мере что-то похожее на нее. Железная, она висела у кирпичной печки в доме его двоюродного деда. Он глубоко вздохнул.
- Я вот все думал тут, Бригадир, нас достаточно, чтобы еще одного среди нас спрятать, и даже на улице, ежели ему, скажем, куда надо в другое место.
- Что ж, голова у тебя варит, - Хэйвок говорил с ним снисходительно, однако дружелюбно. - Это по мне!
- Только ведь и рисково же это нам станет, даже ежели и посчитать, будто мы знать не знаем, кого прячем!
Речь эта, с ее мягким, но сильным саффолкским акцентом была как мольба о прощении. О торговле речь уже не шла. Оба находились в огромном напряжении и понимали друг друга на редкость точно.
Хэйвок потянулся и заговорил, нарочито копируя манеру британского младшего командного состава в полевых условиях.
- Считаю, нам следует обменяться мнениями, капрал. Есть возражения? И Тидди Долл, вздохнув, четко отыграл:
- Собираем офицеров, капитан!
Глава 11
Тиддингтонская хитрость
Поначалу Джеффри был единственным, кто уловил ранный маневр Тидди Долла со столом переговоров. Альбинос с нарочитой тщательностью возводил сооружение из ящиков из-под апельсинов, казалось, с одной лишь целью - продемонстрировать изрядную листанию между участниками конфиденциальных переговоров рядовым составом, одновременно перекрыв последнему путь к лестнице. Но в результате получалось так, что место для совещания устраивалось рядом с койкой пленника, словно специально, чтобы тот, беспомощный, задыхающийся от кляпа, мог слышать каждое их слово, то явно нелепое решение человека, столь осторожного поначалу привело Джеффри в недоумение, но очень скоро дьявольская ее подоплека дошла до его сознания: перспектива хладнокровного уничтожения ненужного видетеля могла вызвать некоторые колебания у Долла - но не у Хэйвока.
А гость все еще сидел во главе общего стола, такой колоритный и одновременно такой одинокий в круге света от единственной свешивающейся с потолка лампочки без абажура. Если судить по поведению всех обитателей одвала, то можно было бы и вправду подумать, что это дикий зверь во всей своей гипнотизирующей мощи и непредсказуемости. Стоило ему на мгновение отвлечься от них, углубившись в собственные мучительные размышления, как все облегченно вздыхали, но по большей части он нервозно подмечал всякое движение, тем самым делая напряжение едва выносимым.
Он наблюдал за суетливыми приготовлениями с нарастающим раздражением. И как обычно, ход событий ускорил Роли. Заметив то, что ему показалось оплошностью, бывший рыбак принялся отчаянно жестикулировать. Хэйвок уловил его сигналы, и койка в дальнем углу немедленно оказалась в центре внимания.
- Ну, что там у тебя, капрал?
Эта небрежность, с которой был задан вопрос, вместо ставшей уже привычной четкости, никого не обманула. Долл был к нему уже готов. Он знал, что этот вопрос будет задан, но надеялся, что произойдет это только после того, как события получат некоторое развитие. С подобострастной миной он наклонился над койкой, чтобы подтянуть одеяло повыше, и поспешил к столу. Подойдя к нему так, чтобы быть спиной к большинству, уперев обе ладони в столешницу и изогнувшись, он заговорил конфиденциальным тоном. Его темные очки скрывали любые признаки возможной нервозности, а белоснежная голова так и ходила на фоне темного измученного лица. Только Роли и Билл позволили себе приблизиться к своему вожаку и встать у него за спиной.
- А это, Бригадир, и есть наше частное дело, - произнес Долл, понизив голос до шепота. - То самое, то небольшое дельце, про которое я тебе и толковал. Но, из него уж и дух вон, еле дышит. И так уж два дня и ночь.
Эта ложь доставила огромное удовольствие двоим, застывшим за спиной Тидди, тем, что содержала в себе некоторую долю правды. Версия была призвана упростить их отношения с Бригадиром и в то же время обойти деликатный момент касательно Шмотки. И их обожание Тидди Долла сделалось теперь почти восторженным.
- Это точно, - изрек Роли.
- Да ну? - осадил его Долл, сердито передернув плечами. - Я так понимаю, он может в любой момент окочуриться, а это нам не надо никому. Во всяком случае, он мухи не обидит. Бригадир!
- Кто он такой? Он что, ваш? - Хэйвок расспрашивал их снисходительно, словно детей об их детских проблемах.
Провинциал заколебался. Как сказали бы в Тиддин-гтоне, он "пошел по зыбкой дорожке".
- Нет, - решился он наконец. - В том-то и горе. Этого парня приволокли сюда в доску пьяного. С собой у него деньжата были, а он их возьми да потеряй, и начал тут безобразничать. Ну, мы его и поучили, вот он теперь там и лежит, и это святая правда!
История звучала настолько обыкновенно, что убедила даже двоих, знавших, что это заведомая ложь. Как раз им она показалась особенно убедительной. Хэйвок вопросов задавать не любил, но неумелая работа его возмутила:
- А тут его зачем держать? - спросил он. - Вынесли бы его да и выкинули на улице. В тумане все сойдет!
- Да это-то понятно, - заискивающе бубнил Альбинос. - Так мы и сами собирались. Я сам виноват, что до сих пор этого не сделали. Я все думал, оклемается он и его тащить не придется, а он-то вроде как и не собирается. Ну и все мы тут дали маху, не знаем, может, хватились его, а может, и нет.
- Так вот зачем один из ваших чем свет побежал за газетой?
- Ну, именно, Бригадир, именно. Вот тут-то мы и увидели твой портрет, - Билл так и запрыгал от восторга, что все так хорошо сходится. - Аж жуть, до чего все складненько!
Тяжелый взгляд тусклых голубых глаз остановился на нем: