Найджел осмотрел полки. Экземпляры изданий "Уэнхема и Джералдайна" больше чем за сто лет. В дальнем углу, у окна, две полки справочников. Вынув тот, который был ему нужен, Найджел открыл его на имени Миллисент Майлз и стал делать выписки. Блондинка как завороженная заглядывала ему через плечо.
- А Джонни Рей тут есть?
- Не знаю. Кто это?
Голубые глаза распахнулись так широко, что Найджелу грозила опасность в них утонуть.
- Кто такой Джонни Рей? Но он… Бросьте! Вы меня разыгрываете!
- Нет, это вы бросьте.
- Певец. Я его обожаю.
- Счастливец!
Блондинка, на минуту изменив своему обожаемому, крепче прижалась к плечу Найджела, который отыскивал в "Кто есть кто" другую фамилию.
- Знаете, вы здорово похожи на одного артиста, в той старой-престарой картине. Меня парень на нее водил; он очень образованный, мой парень, - не артист, конечно. Как же его звали? Берджес Мередит, вот как!
- Никому не говорите, - зашептал Найджел в перламутровое ушко, - но я и есть Берджес Мередит. А вы кто?
- Хи-хи, тоже скажете! А-а, понятно. Сьюзен, Сьюзен Джонс. Но скажите по-честному, вы на самом деле?..
- Тс-с-с! - прошипел Найджел. - На самом деле я знаменитый сыщик, частный сыщик, переодетый в Найджела Стрейнджуэйза, переодетого в Берджеса Мередита.
Девушка весело захохотала, щекоча своими бледно-золотистыми прядями его щеку.
- Сыщик! Вот уж нет, сразу видно!
Кончив делать выписки и поставив справочник на место, Найджел спросил:
- Вам здесь, наверно, скучно целый день одной? Хотя чтения тут хватает.
- Терпеть не могу книжки. По мне, если хотите знать, да хоть бы их совсем на свете не было. А вот мой парень - он только и знает, что читать, вечно сидит, уткнувшись носом в книжку. Меня это даже пугает.
- Не лучшее занятие, когда рядом такая девушка.
- Я так ему и говорю. Мы ведь только раз бываем молоды, правда? Я, конечно, не на вас намекаю, мистер Мер… мистер Стрейнджуэйз. - Она кинула на него томный взгляд. - Лично я уважаю пожилых мужчин.
- Берегитесь! Вы со мной поосторожней. У меня ведь опасный возраст. А все эти книжки возбуждают страсть.
- Фу! Как не стыдно! - в восторге пискнула девушка.
Немного поболтав в том же духе, Найджел спросил, приходилось ли ей сталкиваться с мисс Майлз.
- С этой кобылой? Вот воображает о себе, фря! Ой, может, вы с ней дружите?
- Нет. А ее здесь недолюбливают?
- Между нами говоря, болтают, будто мистер Райл немножко… ну, вы понимаете. Стыд и срам. В матери ему годится.
- А мистер Протеру?
- Да он ее терпеть не может. Это все знают. Когда ее сюда пустили, они прямо сразу так поцапались!
- Да ну? А из-за чего?
- Сама я не слыхала. Но моя подружка Джин случайно зашла в кабинет к мистеру Протеру и услышала, как они друг на друга кидаются в соседней комнате. Как она его оскорбляла, нашего мистера Протеру!
- Как?
- Джин не успела всего подслушать. Но ясно слышала, как мисс Майлз обозвала его лупоглазым. И так гадко, бессердечно, ну все равно как Бетт Дэвис. Он, конечно, не Марлон Брандо, но…
- Джин уверена, что мисс Майлз так его назвала?
- Она своими ушами слышала, как мисс Майлз сказала: "Лупоглазый". Даже два раза. И очень громко. Остального она недослышала. Но оба они, видно, здорово распалились. Мистер Протеру ведь носит очки - значит, она его хотела обидеть, правда?
- Может, это его кличка?
- Ну нет. Конечно… кое-кто у нас зовет его Креветкой…
- Лупоглазый… А вы знаете, кто носит большие защитные очки?
- Ну, мотоциклисты. И…
- Вы сами сейчас вылупите глаза. А если я вам скажу, что второй муж мисс Майлз был автогонщиком?
После этой интригующей реплики Найджел удалился, причем глаза Сьюзен были так широко открыты, что своими размерами и голубизной не уступам бассейну для плавания голливудской звезды.
Следующие пятнадцать минут Найджел в сопровождении гида осматривал здание. Он хотел хорошенько изучить место действия, а Стивен Протеру сказал, что будет только рад хоть ненадолго оторваться от своих рукописей. Начав обход с третьего этажа, где помещался редакционный отдел вместе со справочной библиотекой и художественной редакцией, они спустились на второй этаж, который занимали компаньоны, их секретари и отдел рекламы. На первом этаже располагались чисто технические отделы издательства: кабинет заведующего производством, бухгалтерия, счетный отдел и т. д. Наконец, в цокольном этаже была приемная, торговый отдел и большой зал, где под лампами дневного света и под звуки легкой музыки по радио работали упаковщики; за ним находилось еще более просторное складское помещение.
- Вот и все, - сказал Стивен, когда они вернулись к себе. - Просто, но символично. На третьем этаже - Просвещение, на первом - Золотой Телец, а между ними прослойка в виде компаньонов.
Найджел заметил, что его гида повсюду встречали почтительно, словно он тоже хозяин фирмы, но в этой почтительности не было подхалимства. Служащие явно любили Стивена, и, насколько можно было судить, все они хорошо относились друг к другу. Стивен несколько затруднялся, удовлетворяя любопытство Найджела относительно того, что происходит в других отделах, но, когда речь шла о его работе, отвечал без запинки.
Следующие полчаса Найджел изучал лежавшую у него на столе папку. В ней были данные, которые он попросил вчера: список служащих со стажем их работы в издательстве и кругом обязанностей, а также пачки пенсионных бланков, на которых каждый из них надписал свою фамилию печатными буквами и расписался. Найджел не рассчитывал что-нибудь из этого почерпнуть. Он затребовал данные, чтобы показать свою деловитость. Пенсионные бланки он сложил в большой конверт, его другу из Скотленд-Ярда они могут пригодиться, хотя, на взгляд Найджела, печатные буквы у всех людей почти одинаковы.
- А графологи могут что-нибудь определить по печатным буквам? - спросил Стивен Протеру, оторвавшись от своей работы.
- Это почти невозможно сделать по одному слову "Надо!". Конечно, если вы позволяете себе какую-нибудь причуду, например проводите перекладину в "н" справа налево или пишете буквы снизу вверх, они это заметят.
- Я так и думал. Но как же вы собираетесь вести это расследование?
- Искать мотив поступка. И выяснить, у кого была возможность его совершить. Это сужает круг. Кстати, скоро придет Киприан Глид, он хочет меня видеть. Где бы я мог…
Протеру ткнул большим пальцем через плечо:
- Там, если хотите. Сегодня Медуза превращает людей в камень где-то в другом месте. А чего ему надо?
- Посмотрим. Вы знакомы с ее вторым мужем?
- Глид - ее сын от первого брака.
- Знаю. Я говорю об автогонщике.
- Нет. Я не охотник до всяких там петушиных боев и прочего.
- Говорят, он застрелился.
- Не удивлюсь. - Стивен Протеру пожевал ртом, как рыба. - Одни сами решаются на самоубийство, других на это толкают.
Зазвонил телефон. К мистеру Стрейнджуэйзу пришел мистер Глид.
- Пошлите его наверх, в комнату, где работает мисс Майлз, - сказал Протеру.
Субъект, который туда вошел, производил весьма невыгодное впечатление. Ниже среднего роста, в брюках дудочками и грязном пиджаке с начесом, мучнистое лицо выглядело еще бледнее из-за реденькой черной бородки и черного сомбреро.
- Это вы - Стрейнджуэйз? - спросил он воинственно, из черной бородки блеснули белые зубы. - Какого дьявола вы позволяете себе оскорблять мисс Сандерс?
- Сядьте, и я вам объясню. Курите.
Рука Киприана Глида машинально потянулась к его портсигару, но тут же отдернулась.
- Спасибо, нет. Терпеть не могу душистое мыло.
Найджел подумал, что, судя по его виду, Глид не терпит никакого мыла. Молодой человек шлепнулся в кресло; он дрожал и злился на себя за эту дрожь, а потому дрожал еще сильнее.
- Какое вы имеете право хамить Мириам, то есть мисс Сандерс, и вынуждать ее…
- Какое же это хамство? Она солгала, и я ее на этом поймал. Имею на это полное право. Издательство пригласило меня расследовать недавние неприятности.
- Какие неприятности?
- Ваша мать, наверное, рассказывала вам про дело о клевете.
- Ах, это… И вы считаете, что ваши гестаповские методы оправданны… Но при чем тут я, позвольте спросить?
Киприан Глид принадлежал к той породе слабохарактерных людей, которые все время себя подстегивают, желая скрыть за агрессивностью неуверенность в себе.
- Очень даже при чем, - невозмутимо ответил Найджел. - Во-первых, вы находились здесь, когда были восстановлены купюры. Во-вторых, за несколько дней до этого фирма отвергла ваше предложение.
Киприан презрительно скривился:
- Вероятно, у частного сыщика, или кто вы там, кругозор ограничен замочной скважиной. Да чихать я хотел на этого генералишку. Сядет он в галошу или не сядет - мне-то что?
- Зачем вы приходили опять, раз ваше предложение было отвергнуто?
- Я приходил к Мириам.
- А потом поднялись наверх.
Найджел произнес это утвердительно, хотя пока не мог этого доказать.
- Ну и что из этого? Мне ведь не запрещено навещать собственную мамочку? - Разозлившись на себя за проявленную слабость, Киприан снова изобразил вспышку гнева. - Да и какого черта я вообще должен отвечать на ваши вопросы?
- Никто вас не заставляет. Но почему бы вам, кстати, и не помочь расследованию? Может, вы затаили злобу на "Уэнхем и Джералдайн"?
Молодой человек закатил глаза, совсем как его мать:
- Ну, если вы думаете, что у писателя нет других занятий, кроме как таить злобу на всех, кто отверг его произведения…
- Да, безусловно, думаю.
Глид был озадачен, но тут же ответил на откровенное заявление Найджела длинной тирадой, направленной против того, что он звал "системой". Это, как выяснилось, реакционная, коварная, тайная клика - издатели, редакторы и писатели, которые действуют в литературном мире как мафия, проталкивая свои писания и мешая пробиться всем посторонним. Такие люди, как Стивен Протеру, заявил он, - вожаки этой шайки, серые кардиналы, которые заправляют всей литературной политикой, определяют ее направление, дают работу своим клевретам, истребляют аутсайдеров. "Система" действует в Лондоне, но имеет свою агентуру и в провинции, она контролирует не только издательства, литературные отделы столичных газет и еженедельников, но и Би-Би-Си, Совет по искусствам, Британский совет и старейшие университеты. Она особенно опасна потому, что члены ее либо искренне, либо притворно не подозревают о ее существовании. Эта олигархия изощренными методами осуществляет свою власть и безжалостно подавляет все, что грозит ее интересам, причем каждый из ее членов в отдельности так же мало отдает себе отчет в коллективных целях, как отдельные кораллы кораллового рифа или капли дождя. И для того, чтобы бороться с этой зловещей и вроде бы неорганизованной бандой, Киприан Глид хотел издавать свой литературный журнал.
Говорил он с убежденностью, однако его теория показалась Найджелу скучной, и он перебил:
- Что ж, очень может быть. Но к делу, порученному мне, это не относится. Мне надо разгрузиться от всего лишнего.
- Ваша разгрузочная диета меня не интересует, - огрызнулся Киприан, обозленный тем, что его прервали на полуслове.
- У вас был побудительный мотив и возможность совершить преступление.
- Мотив? Да я даже не знаю вашего твердолобого генерала!
- Но как партизанскому вождю…
- Чего?..
- Как командиру в священной войне против "системы" вам, естественно, хочется спихнуть ее наиболее влиятельных членов. А вы только что сами сказали, что Стивен Протеру - один из них. - Найджел заметил, что окно в соседнюю комнату открыто; он надеялся, что Стивен слышит этот разговор. - Верстка находилась у мистера Протеру. Ему было удобнее всего сделать это грязное дело, и потому подозрение пало бы в первую очередь на него. Восстановив опасные абзацы, вы рассчитывали лишить его работы. И свалить одного из столпов "системы".
Киприан был так ошарашен, что не сразу смог ответить.
- Но это же полный… - Он хотел сказать "бред", но это означало бы полупризнание, что и его теория "системы" - тоже бред. - Я не желаю этого даже обсуждать. Я пришел требовать от вас извинения за то, что вы оскорбили мисс Сандерс.
- Тогда ваш поход был напрасным. Всего хорошего.
Задрожав, Киприан стал скрести свою клочковатую бороденку.
- Отлично. Я сообщу о вашем поведении компаньонам.
Найджел, не обращая на него внимания, заложил лист бумаги в машинку и принялся печатать. Он был совершенно уверен, что Киприан Глид явился не для того, чтобы защищать честь мисс Сандерс. В нем было мало рыцарственного. Покусав ногти и покосившись исподтишка на Найджела, он сдался:
- Может, я был чересчур резок…
Найджел перестал стучать на машинке и молча на него поглядел.
- Я готов обсудить с вами то, что вас интересует.
"Я был прав, - подумал Найджел, - он пришел, чтобы меня прощупать. Но в чьих интересах? Своей матери? Своих собственных?" Теперь Киприан отвечал на его вопросы с видимой прямотой. Да, он приходил в издательство утром 24 июля. Кажется, около десяти. Перекинувшись несколькими словами с Мириам, он поднялся наверх. Зачем? Поговорить с матерью. О чем? В общем, он порастратился и хотел немножко получить на карманные расходы. Утром он ее упустил, она уже ушла из дома в издательство. Но как он может все это помнить, ведь дело было несколько месяцев назад? Он проглядел корешок ее чековой книжки и выяснил, что она дала ему деньги 24 июля.
- Вам повезло, - заметил Найджел. - Мало кто из писателей бывает доволен, когда их работу прерывают просьбой о деньгах.
- Ну, тут у меня свой метод. Я вошел и сразу принялся читать только что напечатанную ею страничку. Этим я ее умаслил, - сообщил Киприан с убийственной откровенностью. - Она дико тщеславна, даже для пишущей женщины. А я обычно не проявляю особого интереса к ее творчеству - оно ведь ни черта не стоит. И фокус удался.
- Понятно.
- Как только я получил чек, я тут же смылся, а то еще, глядишь, она передумает. Поэтому, как видите, я не мог ничего сделать с этой вашей версткой, даже если бы и хотел. Все время был с мамашей. Если вы ее спросите, она, наверное, это припомнит.
- Но вы же могли нырнуть в соседнюю комнату до того, как зашли к матери?
- Мог. Но это ничего мне не дало бы, даже если бы я хотел поколдовать над версткой.
- Потому что там был мистер Протеру?
- Нет, потому что там была моя мать.
Стараясь не выдать тех чувств, которые вызвало это сообщение, Найджел встал и задвинул окно.
- Откуда вы знаете?
- Я ее видел через это окошко.
- Вы видели, как она разговаривает с Протеру?
- Нет. Она была там одна. Ходила за резинкой. Искала ее на столе, когда я туда заглянул. Я позвал ее, и она тут же вернулась. Поэтому она может подтвердить мое алиби. - Найджел посмотрел на Киприана так пристально, что тот, закатив глаза, поспешно добавил: - Честное слово. Да вы ее спросите сами, конечно, она могла и забыть…
- Я вам верю. - Найджел продолжал его изучать. Киприан был, конечно, capable de tout, но соображает ли он, что он сказал? - Я вам верю. Могу только усомниться, что дело было в резинке.
- Не понимаю.
- Ваша мать могла в эту минуту восстанавливать купюры, - сухо пояснил Найджел.
Киприан Глид отнесся к этому предположению без того негодования, которое он выразил по поводу Мириам Сандерс, больше того, в его глазах даже появился блеск - злобный, коварный блеск, который он тут же погасил.
- Вполне могла. Мне это не приходило в голову.
- А вы считаете, что она на это способна?
- Что ж, психологически я могу это допустить. Женщины такого типа иногда любят сделать кому-нибудь гадость. Так сказать, внести разнообразие в жизнь.
- А кому бы, по-вашему, она хотела сделать гадость? - Найджел встал и отошел в дальний угол, борясь с соблазном дать этому молодому негодяю пинка.
- Да кому угодно. Просто сделать гадость. Ни за что ни про что. Из любви к искусству. - Киприану явно пришлась по душе эта тема, но дверь распахнулась, и в комнату влетела та, о ком шла речь.
- Я тебе говорила, чтобы ты больше сюда не ходил, - сердито сказала она. - Все равно бесполезно. Не получишь ни пенни. - Мисс Майлз заметила Найджела, и сразу все ее существо будто погасло, чтобы тут же зажечься совершенно другим светом, как электрическая реклама. - Ах, мистер Стрейнджуэйз, доброе утро! Простите, что я вам помешала. Я и не подозревала, что вы знакомы.
- Мы и не были раньше знакомы, - сказал Киприан. - Стрейнджуэйз берет у меня интервью…
- Я так рада. Ведь Киприан у нас умница. Уверена, что он далеко бы пошел, если бы кто-нибудь дал ему подходящую работу. Правда, мой мальчик?
- Ты не так поняла, - кисло разъяснил ей "мальчик". - Стрейнджуэйз - сыщик.
Положив сумочку, Миллисент Майлз опустилась на стул. Сын все еще сидел, развалившись в кресле, и самодовольно ее разглядывал, словно ему удался трудный фокус.
- Сыщик? - переспросила она. - Как интересно. Вот не подозревала… И вы допрашивали бедного Киприана с пристрастием?
Глид осклабился:
- Мы обсуждали склонность к пакостничеству с абстрактной точки зрения. И с конкретной тоже, мамочка. - Последнее слово он выплюнул с открытой издевкой. - Я вам больше не нужен, Стрейнджуэйз?
- Нет. До свидания.
Киприан Глид взял свое черное сомбреро. У двери он кинул на мать загадочный взгляд, послал ей воздушный поцелуй и удалился.
- Как бы я хотела, чтобы он за что-нибудь взялся всерьез! Он такой талантливый. Но, к великому огорчению, плывет по воле волн. Моя вина!
- Не может быть!
- Какой вы милый! - Вздохнув, она поглядела на него простодушно и жалобно. - Он дитя несчастливого брака. Все могло быть иначе, если бы я не развелась с его отцом. Хотя причин для этого, видит Бог, у меня хватало. Незачем мне отягощать вашу душу своими горестями.
Найджел догадывался, что диалоги в столь популярных романах мисс Майлз написаны как раз в этом духе. Их создательница продолжала:
- Вы, наверное, расследуете эту историю с книгой Тора?
- Да. Ваш сын мне говорил…
- Какой вы нехороший! Сказали, что вы новый сотрудник, и я уже понадеялась, что вы уговорите издательство переиздать мои романы.
- Боюсь, что тут я бессилен. Но ведь у вас такая могучая поддержка в лице мистера Райла.
- Ах, этот Бэзил! - отмахнулась она. - Да, он-то, конечно, за. Очень упорный юноша. Но все так сложно! - Она снова вздохнула. - Я часто себя спрашиваю, стоит ли завязывать личные отношения со своими издателями? Не лучше ли довольствоваться чисто деловыми?
Найджела возмутил этот вопрос, и он промолчал. Можно ли хоть чем-то пробить броню этого самодовольства, самообмана, черт знает чего?
- Сын ваш - беспардонный враль?
- Помилуйте, что вы!
- Могу я верить его показаниям?
- Каким показаниям? Не понимаю…
- Он говорит, будто видел вас в комнате мистера Протеру в то утро, когда были восстановлены купюры, словом, почти что поймал вас с поличным.