И Найджел рассказал ей все, что услышал сам. На лице мисс Майлз отразилась целая гамма чувств, но ему трудно было определить, насколько они искренни; быть может, она просто примеряла их и тут же сбрасывала, как новые шляпки. Остановилась она наконец на чувстве оскорбленного материнства.
- Ах, этот Киприан! Как вы могли… - с надрывом произнесла она. - В какое время мы живем, если дети дают показания против собственных родителей. И к тому же ложные показания!
- Значит, вы не были в комнате Протеру?
- Да разве я могу помнить? Столько месяцев прошло. А я так часто туда забегаю.
- Ваш сын пришел попросить денег. Может, вам это что-то напомнит?
- Боюсь, что нет, - ответила она со скорбным сдержанным достоинством. - Понимаете, ведь это случается очень часто. Киприан вечно влезает в долги. Понять не могу, на что только он тратит деньги. О Господи, неужели он и у вас пытался взять взаймы?
- Нет… Простите, что я об этом спрашиваю, но вы видели оскорбительные отрывки из "Времени воевать"?
Ее лоб наморщился от напряжения.
- Дайте подумать. Конечно, я о них знала. Мистер Протеру рассказывал мне о том, что написал Тор. И я, вероятно, видела верстку у него на столе. Но…
- Вы говорили об этом вашему сыну?
- Возможно. - Ее зеленые глаза широко раскрылись. - Ах, неужели вы можете подумать, что Киприан способен на такой поступок?
В ее голосе прозвучало сомнение, и Найджелу почудилось, что сделано это с умыслом. Он почувствовал глубокое отвращение: разговаривая с такими нравственными шулерами, как Миллисент Майлз и ее сынок, словно купаешься в грязи. Ему никогда еще так не хотелось отказаться от этого расследования.
- Я пытаюсь исключить людей, которые никак не могли этого сделать, - сказал он. - Физически или психологически. Вы давно знакомы с мистером Джералдайном?
Она разразилась трескучим добродушным смехом:
- Ну, его-то вы не можете подозревать! Я познакомилась с ним много лет назад. При довольно странных обстоятельствах. Потом мы не виделись до недавнего времени. А что?
- Я двигаюсь ощупью… отыскиваю звенья цепи. Существует ли, например, какая-нибудь связь между мистером Джералдайном и генералом Торсби, кроме, конечно, издательской?
- Понятия не имею.
Миллисент Майлз явно теряла к нему интерес. Она смотрела рассеянно, словно молча решала, как ей лучше поступить. Лицо ее стало жестким.
- Должен сказать, что второй оскорбительный абзац написан превосходно, - сказал Найджел. Он стал цитировать: - "Но губернатор, поглощенный более приятными занятиями - приемами, открытием благотворительных базаров и послеобеденной нирваной, - не принял никаких мер и, напротив, мешал военным рассеять толпу. Результатом его преступной нерадивости стало большое количество жертв и разрушений. Побоище в казармах…"
- "Гекатомба"? - рассеянно поправила его мисс Майлз.
- По-моему, там сказано "побоище".
- Нет, "гекатомба". У меня превосходная память на слова. - Теперь она была вся внимание. - Я точно помню, как Стивен прочел мне этот абзац. Мне запало это слово "гекатомба", но я не знала, как оно пишется. У меня всегда хромала орфография.
Через несколько минут Найджел ушел. Он не мог предполагать, что один из вопросов, которые он сегодня задал, прямо приведет к убийству.
VI. Сняты
- Какие меры вы примете, если я скажу, что купюры восстановил Стивен Протеру?
- Я вам не поверю! - отрезала Лиз Уэнхем. - Не говоря уже ни о чем другом, вся его жизнь связана с этим издательством. Нет, это абсолютно немыслимо.
- Ну а если бы я предъявил неопровержимые доказательства? - упорствовал Найджел.
- Что ж, нам пришлось бы с ним расстаться, - помолчав, сказал Артур Джералдайн. - Да-да, Лиз, пришлось бы. Но ведь вы же…
- И ему трудно будет найти другое место?
- Такое, как это, - да.
- Конечно, уход от нас будет для него большим ударом, - сказала Лиз. - Не в смысле денег. Вернее, не только в материальном плане.
- Мы все понимаем, что у него было бесконечно больше возможностей это сделать, чем у любого другого.
- Да, да… - Оба компаньона, потрясенные чудовищностью подозрения, заговорили разом.
- Погодите, - прервал их Найджел. - Вы уверены, что у Стивена не было никакой побудительной причины это сделать. Согласен. Но, может быть, у кого-то было очень острое желание его скомпрометировать, погубить его. Мы все время предполагали, что виновник хотел навредить издательству или генералу Торсби. Но пока нам известно только то, что Миллисент Майлз пятнадцать лет назад была публично посрамлена генералом Торсби и что в июле фирма отклонила предложение ее сына. В качестве мотивов это кажется мне до смешного недостаточным.
- Согласен.
- С другой стороны, Стивен Протеру был главным препятствием к переизданию ее романов. В тот день ее видели одну в комнате Стивена. Она знала об опасных местах в рукописи. Как я уже говорил, употребление ею слова "гекатомба" трудно объяснить иначе, как подсознательной оговоркой по Фрейду. К июлю она еще недостаточно долго просидела здесь, чтобы решить, уволите ли вы Протеру, основываясь лишь на подозрении, пусть даже самом серьезном.
- Но все это так по́шло и мелодраматично, - возразила Лиз Уэнхем. - Я недолюбливаю Миллисент Майлз, но все же не могу поверить, что она способна сделать такую гадость только для того, чтобы мы переиздали ее романы.
- Согласен, если это единственный мотив. Но я уверен, что у нее вообще зуб на Стивена.
- Почему? Они ведь и знакомы всего…
- Если им верить. Я в этом сомневаюсь. Они ненавидят друг друга до глубины души. И разговаривают с той, я бы сказал, фамильярностью, которую порождают презрение или ненависть, как будто они прожили вместе всю жизнь.
Рыбий рот Артура Джералдайна растянулся в гримасе.
- Возможно, вы и правы. Но зачем им делать вид, будто они познакомились совсем недавно?
- Вот именно: зачем? Голова у меня пухнет от этих вопросов. Зачем, например, фирме "Уэнхем и Джералдайн" пускать сюда мисс Майлз на неопределенное время? Ведь она уже несколько месяцев как переехала на новую квартиру.
Старший компаньон выглядел несколько растерянным.
- В традициях фирмы предоставлять авторам комнату для работы…
- Говоря по правде, ее не так-то легко выселить, - призналась Лиз Уэнхем. - Я уже сколько раз намекала. Вы ей должны сказать напрямик, Артур. Ведь вы еще в сентябре собирались это сделать.
- А кстати, почему она так за это держится? - спросил Найджел.
- Из скупости. Экономит на электричестве.
- Бросьте, Лиз. Не такая уж она мелочная.
- А может, для того, чтобы быть тут, когда придет верстка "Времени воевать" - в надежде к ней подобраться и подложить свинью Стивену? - предположил Найджел. - Зачем иначе сидеть бок о бок с человеком, которого не переносишь?
Они совещались в кабинете Джералдайна, куда Найджела вызвали вскоре после его разговора с Миллисент Майлз, чтобы он сообщил о своих успехах. Он сказал, что установить виновника по почерку в данном случае невозможно, а отпечатки пальцев, вероятно, ничего не дадут. Верстку на законном основании держали в руках не меньше полудюжины сотрудников издательства, не говоря об авторе, наборщике и самом Найджеле. Если виновник не имел права держать ее в руках, он, надо полагать, постарался не оставить своих отпечатков. Если компаньоны хотят, Найджел готов взять у всех отпечатки пальцев. Джералдайн и Лиз согласились, что, учитывая ничтожные шансы на успех, игра не стоит свеч, не говоря уже о неприятном осадке, который это оставит у служащих. Поэтому было решено попросить отпечатки только у тех, кому полагалось держать в руках верстку. Если на верстке обнаружатся другие отпечатки, компаньоны подумают, какие принять меры, чтобы обнаружить их владельца. Каким образом установить их происхождение.
- Я мечтаю присутствовать при том, как вы, Артур, попросите мисс Майлз приложить свои пальчики, - ласково улыбаясь, сказала Лиз.
- Не дай Бог, чтобы это понадобилось!
Старший компаньон явно сожалел о том, что затеял расследование. Вид у него был озабоченный - шли приготовления к судебному процессу о клевете, - но старомодная вежливость не изменяла ему и теперь. Он то и дело заговаривал о крайне неэтичном поведении генерала Торсби.
- Но послушайте, Стрейнджуэйз, значит, он вам чуть ли не прямо сказал, что желает спровоцировать этот процесс? Просто неслыханно! Я дам указания нашим адвокатам об этом заявить.
- Разговор был без свидетелей. В суде он может все отрицать. И тут уж вопрос, кому верить: ему или мне.
- Вот у кого было больше всего причин приложить руку к верстке, - сказала Лиз.
- Да. Но сам он этого сделать не мог. А вы в состоянии вообразить, что Протеру, Райл или типография сделали это за взятку? Кроме того, он мне сказал, что он не виноват, и ему я верю.
Наступило короткое молчание, потом его нарушила Лиз:
- Итак, у нас опять остаются мисс Майлз, ее сын и Стивен… Других кандидатов нет? - спросила она, заметив, что Найджел продолжает молчать.
У Найджела был еще один подозреваемый, но он пока что не хотел его называть.
- Нет, - сказал он. - Давайте сперва посмотрим, что покажут отпечатки пальцев.
- А если они ничего не покажут?
- Тогда я советую вам прекратить расследование. У меня уйдут дни, а может, недели и уйма ваших денег на то, чтобы раскопать какую-то старую связь между Протеру и мисс Майлз. Но стоит ли это делать?
- Я не люблю копаться в чужом прошлом. Никогда не знаешь, что там найдешь, - сказала Лиз со свойственной ей прямотой. - Вы можете обнаружить, что Артур содержал публичный дом, а Миллисент была одной из пансионерок.
Широкое розовое лицо Джералдайна еще больше порозовело.
- Помилуйте, Лиз, у вас испорченное воображение! Ну-с, как же мы приступим к дактилоскопии?
Они бегло обсудили предстоящую процедуру, потом Найджел отправился домой за своим снаряжением. После обеда он взял отпечатки пальцев у компаньонов, Протеру и двух сотрудников, через чьи руки прошла верстка. Никто из них не протестовал. Так же легко согласились мистер Бейтс, генерал Торсби и директор типографии, после того как Лиз Уэнхем объяснила им по телефону, что это необходимо сделать для исключения невиновных. Всех их Найджел обошел по очереди и к шести часам вечера получил полную коллекцию отпечатков. Он договорился, что вернется в издательство только в начале будущей недели, потому что утомительная работа по изучению отпечатков пальцев на всех двухстах пятидесяти страницах "Времени воевать" и сравнению их с теми, которые он только что взял, займет у него не меньше двух дней.
В тот день, вооружившись графитным порошком, распылителем и лупой, он проработал до полуночи. Сначала он обследовал страницы с оскорбительными выпадами, на которых обнаружил помимо множества смазанных, неразборчивых отпечатков пальцев следы, по-видимому принадлежавшие генералу Торсби, Стивену Протеру, Бэзилу Райлу и наборщику. Он посвятил этому неблагодарному занятию почти всю пятницу, уныло твердя себе, что такие чисто технические задачи должна выполнять полиция. К четырем часам он дошел до двухсотой страницы и за все свои труды был вознагражден удручающей головной болью и верными симптомами простуды. Тогда он позвонил Клэр Массинджер:
- Это Найджел. У меня отвратительное настроение. Можете напоить меня чаем?
- Могу. Купите по дороге кекс, ладно?
Через пять минут он входил к ней в мастерскую. Она рассматривала глиняную голову на постаменте и, когда он появился, даже не взглянула на него. У него была возможность лишний раз полюбоваться необычайно блестящими черными волосами, небрежно рассыпанными по плечам, и бледным, изысканно тонким профилем. Клэр злобно пробурчала что-то глиняной голове и подошла к Найджелу.
- Целовать вас не буду, - сказал он. - По-моему, у меня начинается насморк.
- Я люблю, когда вы чихаете. - Отступив на шаг и разглядывая его тем объективным, напряженным взглядом, каким она смотрела на своих натурщиков, Клэр сказала: - Да, у вас явный распад. Наверное, опять ходили в мокрых носках.
- Не ворчите.
- Вам надо принять с чаем две таблетки аспирина. И пустить капли в нос. - Она пошарила в шкафу, который, казалось, был доверху набит тряпками для обтирания кистей, и вытащила зеленый пузырек с пипеткой. - Нет, не так. Ложитесь на диван, свесьте голову, как задушенная Дездемона, и капайте. Лекарство не попадет в пазухи, если вы не запрокинете голову. Нет! Не всаживайте туда всю пипетку! Вы ни в чем не знаете меры?
Свесив голову с дивана, Найджел пришел к выводу, что, наверное, ничего нет приятнее рабского подчинения красивой женщине. Сев, он ей это изложил.
- Я вами не помыкаю, - сказала она. - Мне просто не нравится, когда вы ноете, что у вас болит головка.
Пока Клэр готовила чай, Найджел разглядывал студию. "Мой второй дом. Но что за хлев! Я никогда бы не смог жить вместе с женщиной, которая держит открытую банку гусиного паштета рядом с открытой банкой скипидара!" Повсюду валялись кухонные принадлежности, гипсовые слепки, окурки, дорогие альбомы с репродукциями и комки глины; заляпанный глиной халат висел на крючке вместе с великолепным лиловым пальто от Диора. Вдоль всей стены тянулась полка, уставленная стадами стилизованных глиняных лошадей, которых Клэр лепила почти машинально, задумавшись о чем-то своем. В углу на постаменте стоял непризнанный шедевр: бронзовая голова мальчика, тощего, нагловатого, с губами, сложенными так, что казалось, он вот-вот свистнет или непечатно выругается. Это был портрет Фокси, который так бесцеремонно вошел в их жизнь почти полтора года назад во время событий, закончившихся мелодраматической сценой в Альберт-холле.
- Фокси не стареет.
- Да. Забегал вчера попить чайку. Спрашивал, как Хозяин. Я сказала, что вы очень заняты, что-то ищете. Ах черт, хотела бы я тоже найти - нож для кекса.
- Он во втором ящике туалетного стола в спальне.
- Правда? Как же он туда попал?.. А-а, разыгрываете!
Клэр, сновавшая по мастерской в поисках ножа, круто повернулась и нечаянно выбила из рук Найджела чашку.
- Ах ты дьявол, почему я такая нескладная! - простонала она, подбирая осколки и вытирая костюм Найджела шарфом, который сдернула с шеи.
- Неправда, вы на редкость изящны. Просто чересчур импульсивны, поэтому на все натыкаетесь.
После чая Найджел растянулся на диване, положив голову на колени Клэр. Ее пальцы поглаживали его виски, словно придавая им форму, - он почувствовал себя куском одушевленной глины. Руки Клэр были широкие, с тупыми пальцами, сильные и в то же время какие-то текуче-мягкие. Найджел поцеловал одну из них.
- Уродины, правда? - спросила она. - Вот почему я так за ними ухаживаю.
- Хотел бы я быть такой уродиной.
- А вы и есть урод. Страшилище. Но интересное. У вас скошенное лицо. Но симметрия - это так уныло. Ну, вам лучше?
- Гораздо.
- Иногда я просто удивляюсь, почему я не выхожу за вас замуж, - мечтательно произнесла Клэр. - И ведь не скажу, чтобы меня об этом просили…
- Или просят.
- Но вы еще попросите!
- Дорогая, я не смог бы жить в таком хаосе. Я бы сошел с ума.
Ее темные глаза стали еще больше.
- Но я же не прошу вас жить со мной вместе. Мне это совсем не улыбается. Я вовсе не желаю, чтобы вы тут все время болтались и наводили порядок. Я говорю - "выйти замуж". Понимаете? Я люблю мой хаос.
- А без хаоса вы не можете творить?
Клэр покачала головой, и угольно-черные волосы скользнули по его лицу.
- Напыщенный мерзкий старик, - ласково пробормотала она.
- Рассказать вам про дело, которым я занят? - спросил Найджел немного погодя.
- Конечно, рассказать.
Найджел переместился в кресло, убрав оттуда большую ископаемую раковину, пепельницу и недоеденную слойку. Усевшись, он рассказал ей со всеми подробностями о событиях в фирме "Уэнхем и Джералдайн". Клэр напряженно слушала, как кошка свернувшись на диване, глаза ее смотрели на него не мигая, тоже по-кошачьи.
- Что ж, по-моему, это очень интересно, хоть и скромненько с виду, - сказала она, когда он закончил. - По вашему рассказу мне этот Бэзил Райл что-то не нравится.
Найджел кинул на нее цепкий взгляд. Странно, что она сразу же напала на того, кого он подозревал, но утром не назвал компаньонам.
- По-моему, он играет с огнем, - продолжала она.
- Почему?
- Вы говорите, что он влюблен в эту Майлз. А я знаю, что она суперстерва первого класса.
- Вы с ней знакомы?
- Слыхала о ней. У этой Майлз есть одна неизменная страсть, одна близкая душа: Миллисент Майлз. Она уж постарается держать этого Райла на коротком поводке. Если он не уговорит фирму переиздать ее книги - выкинет его за дверь. Если же ему это удастся, она высосет из него все, что ей надо, а потом пошлет подальше. Так или иначе, помяните мое слово, ничего хорошего он не дождется.
- Знаете, Клэр, вы меня иногда поражаете.
- Чем? Разве я не права?
- Нет, наверное, правы.
- А этот Райл, мне кажется, натура вспыльчивая. Он человек с подавленными страстями, старомодный за своей блестящей хромированной оболочкой, в душе таит затасканно-рыцарственные представления о любви и сексе, хотя порой и злится на себя за это.
- Давно вы его знаете?
- Никогда в жизни не видела. И даже не слышала о нем, пока вы мне не рассказали. Честное слово.
Найджел встал и зашагал по мастерской.
- Предположим, что Миллисент потребовала от Райла переиздания своих книг за то, что выйдет за него замуж или будет с ним спать. А Протеру - главная этому помеха. Тогда у Райла на редкость серьезная причина опорочить Протеру, не говоря уже о том, что он считает Стивена человеком отсталым, которого пора выгнать вон, как Бейтса, бывшего заведующего производством.
- Нет, я не думаю, чтобы это сделал Райл, - сказала Клэр.
- Почему?
- Он уже достаточно давно с ними работает и знает, что они берегут Протеру как зеницу ока. Они его ни за что не уволят по одному подозрению. Я думаю, это сделал Протеру.
- Да что вы, Клэр…
- Я знаю. Гадить в своем гнезде и прочее. Но, судя по вашему описанию, он немножко сумасшедший. Да и ничего удивительного: двадцать пять лет целыми днями читать! Поневоле утратишь связь с тем, что у нас называется реальностью. Думаю, что науськала его Майлз. Склока, которую они разыгрывают на публике, кажется мне ненатуральной. Скорее всего, маскировка.
- А зачем ей было его науськивать?
- А может, она его шантажировала.
- Но зачем?
- Чтобы сделать гадость генералу. Или другому генералу, тому, который возбудил дело о клевете. Я уверена, что она женщина мстительная. Может быть, другой генерал…
- Кто, Блэр-Чаттерли?