- Что лучше вам обойтись без выпивки, сэр.
- Она хочет, чтобы я бросил, - пробормотал Сайс, - а может, и не хочет. Но ей я ничего не скажу, - произнес капитан Сайс таким басом, которого Аллейн никак от него не ожидал, - ничего! Ни под каким видом!
- Боюсь, вы здорово выпили.
- Начал рановато, но это в последний раз. В будущем буду выпивать первую, когда солнце уйдет за дом. Я ведь дал обещание.
- Кому, мисс Кеттл?
- А кому же еще? - величественно ответил Сайс. - И почему бы нет?
- Великолепная идея. Кстати, - спросил Аллейн, - не ради ли мисс Кеттл вы притворились вчера вечером, что у вас люмбаго?
- Ради кого же еще? - произнес Сайс, снова вступая в наезженную колею. - И почему бы нет?
Фокс что-то пробормотал, а Сайс вздохнул.
- Она обо всем догадалась, - и удрученно добавил: - Мы рассорились.
- Из-за люмбаго? - предположил Аллейн.
- Да нет, из-за этого. - Сайс указал на стакан. - Вот я и дал ей обещание. С завтрашнего дня. Только когда солнце уйдет за дом.
- Желаю вам успеха.
Стремительным движением Аллейн вытащил из сумки для гольфа стрелу и поднес ее к носу Сайса.
- Что вы об этом скажете? - спросил он.
- Это моя стрела. Вы у меня ее забрали.
- Нет, это другая стрела. Ее нашли на лугу, у подножия Уоттс-хилл. Посмотрите повнимательнее - и увидите разницу.
Аллейн оголил наконечник стрелы.
- Глядите, - сказал он.
Сайс уставился на острие.
- Кровь, - произнес он.
- Похоже на то. Что за кровь? Чья кровь?
Сайс рассеянно провел рукой по редеющим волосам.
- Кошачья, - ответил он.
4
- Это была та самая стрела, - утверждал капитан Сайс, - которой он около месяца назад ненамеренно убил матушку Томазины Твитчетт. Он сам обнаружил убитую кошку, огорчился, извлек стрелу и выбросил ее в ближайшие кусты. Труп он отнес мистеру Финну, который отказался принять его извинения и слушать объяснения, после чего, сказал капитан Сайс, они вдрызг разругались.
Аллейн спросил Сайса, не считает ли тот, что стрелять из лука куда попало рядом с соседскими угодьями - дело опасное. Ответ был запутанным. Сайс густо покраснел. Опираясь скорее на интуицию, чем на факты, Аллейн выведал у Сайса, что тот усматривает прямую связь между своими возлияниями и точностью стрельбы. Сделав это признание, Сайс окаменел, и из него уже ничего больше нельзя было выудить.
- Похоже, - заметил Аллейн, когда они отъехали от дома, - что когда он напивается, то воображает себя купидоном и мечет стрелы куда попало, с присущим всем амурам безразличием к тому, куда он целит. Это, конечно, ужасно, но думаю, его соседи давно привыкли и ведут себя осторожно.
- Боюсь, - вздохнул Фокс, - что мисс Кеттл взяла на себя слишком много. А жаль!
- Дружище Фокс, иные женщины готовы страдать бесконечно.
- Конечно, в некотором смысле, - горестно продолжал Фокс, - она предназначена для этого - такая уж у нее профессия. Это факт.
- А по-моему, она из тех женщин, которые жить не могут, если кого-то не опекают.
- Похоже, что так. А я, если не считать периодического разлития желчи, всегда в отличной форме. Чем теперь займемся, мистер Аллейн? - спросил Фокс, решительно прекратив разговор на более интимную тему.
- Пока никаких окончательных шагов мы предпринять не можем - нам нужна информация от Кертиса. Но все равно, дружище Фокс, мы побеседуем с Джорджем Лакландером, после чего, надеюсь, душа Людовика Финна успокоится. Сейчас полвторого. Дадим всем спокойно пообедать, а сами с той же целью заглянем в "Мальчишку и Осла".
Они жевали холодное мясо с картофелем и свеклой с той сосредоточенностью, с какой едят люди, обедающие не по часам, а когда придется. Во время обеда позвонил доктор Кертис, чтобы ознакомить их с ходом вскрытия. Сейчас он упорно работает над ранением, нанесенным тупым орудием в тот момент, когда полковник склонился над рыбой. Последующие ранения явились результатом ударов острым инструментом, уже когда полковник повалился на бок и потерял сознание или уже умер. Второе ранение смазало следы первого удара. Относительно тупого орудия доктор Кертис ничего не мог сказать, зато острое он уверенно определил как сиденье-трость. Сэр Уильям Роскилл обнаружил следы свежей крови под опорным диском трости. Теперь он был занят установлением группы крови.
- Понятно, - сказал Аллейн. - И при этом сиденьем-тростью воспользовались как…
- Дорогой мой, надо думать, им воспользовались по назначению.
- То есть воткнули в висок и сели на сиденье? Чудовищно!
- Настоящее зверство, - меланхолично произнес доктор Кертис.
- Чудовищно! Вилли нашел чешуйки?
- На это нужно время. Он сейчас этим занимается. А у вас как дела?
- Едем в Нанспардон. Позвоните мне, если что-то наклюнется, Кертис, ладно? Или пускай Вилли позвонит.
- Хорошо.
Повесив трубку, Аллейн увидел, что его ожидает сержант Бейли - вид у сержанта был официально-холодный: это означало, что он имеет сообщить нечто важное. Сержант явился сюда после тщательного обыска в кабинете полковника Картаретта. На левом нижнем ящике стола был найден отпечаток пальца, бесспорно принадлежащий сэру Джорджу Лакландеру.
- Я сравнил этот отпечаток со следами на его стакане, - сообщил Бейли, разглядывая носки своих ботинок. - Ящик, видимо, протерли, но забыли пройтись тряпкой по дну. Это его пальчики.
- Очень важная новость! - сказал Аллейн.
Лицо Фокса оставалось непроницаемым - такое выражение всегда появлялось у него на заключительном этапе расследования. Внимательно слушая свидетелей, подозреваемых, сослуживцев и своего шефа, он имел обыкновение устремлять взор на отдаленный и не имеющий решительно никакого значения предмет. Эта манера действовала так же, как внезапный переход с одной темы на другую. Казалось, мистер Фокс пребывает в приятном забвении. Однако его коллегам было ясно, что Фокс что-то замышляет.
- Оторвите свой взор от горизонта, дружище Фокс, - сказал Аллейн, - и переключитесь на то, что нам сейчас предстоит. Мы едем в Нанспардон.
Туда их отвез на полицейской машине водитель из Скотленд-Ярда, который закончил работу на месте преступления.
Пока они ехали вдоль длинной стены, проходившей по границе Нанспардона, Фокс начал размышлять вслух.
- Думаете, они все предадут гласности? У них ведь нет иного выхода. По нынешним временам, иначе им не выкрутиться.
- Уверяю вас, они выкрутятся, если только пожелают. Последние два поколения Лакландеров выигрывали первые призы на международных скачках. Я об этом помню, потому что, когда я еще был на дипломатической службе, Джордж Лакландер сорвал куш на калькуттском тотализаторе. К тому же им фантастически везло с разведением скаковых лошадей, и потом, у них лучшая в Англии частная коллекция брильянтов - они могут вывернуться с ее помощью, когда почуют, что пахнет жареным. Право же, Лакландеры - одна из немногих знатных семей, которые разбогатели просто по чистому везению.
- Так ли это? - осторожно засомневался Фокс. - Сестра Кеттл говорила мне, что они чуть не тысячу лет занимают высокое положение в округе, и ни единого скандала! Правда, она, может быть, пристрастна.
- Вот как! Тысяча лет, - сухо произнес Аллейн, - это немало даже для безупречных Лакландеров.
- Однако, по словам мисс Кеттл, ни в прошлом, ни в настоящем нет и намека на что-нибудь подозрительное.
- Хотел бы я знать, когда вы успели так обстоятельно побеседовать с сестрой Кеттл?
- Вчера вечером, мистер Аллейн. Когда вы были в кабинете. И мисс Кеттл, которая как раз говорила мне, что полковник был человек старого воспитания, настоящий джентльмен и все такое прочее, сказала, что болтала об этом с леди Лакландер еще вчера днем!
Фокс замолчал, поскреб подбородок и задумался.
- О чем об этом?
- Ну, э… о дворянском долге и тому подобное. Вчера вечером нам это было ни к чему, потому что тогда еще не просматривалось никаких указаний на это семейство.
- Продолжайте.
- Мисс Кеттл, между прочим, сказала, что леди Лакландер рассуждала об… э… как бы это сказать… об аристократическом долге и дала понять, что очень огорчена.
- Чем?
- А вот чем - она не сказала.
- И вы предполагаете, что она могла быть огорчена неизбежной компрометацией безупречных Лакландеров, к которой могла привести седьмая глава?
- Да, тут есть над чем задуматься… - сказал Фокс.
- Это точно, - согласился Аллейн.
Они свернула на длинную аллею, ведущую к Нанспардону.
- Грандиозная дама!
- Вы имеете в виду ее характер, ее социальное положение или то, что мистер Финн называет ее "масштабами"?
- Думаю, она уже перевалила за сто килограммов, - размышлял вслух Фокс. - Могу поспорить, что и сынок ее станет таким же в ее возрасте. Солидный мужчина.
- При всей его солидности иметь с ними дело нелегко.
- Миссис Картаретт об этом вроде бы иного мнения.
- Старина, как вы уже поняли, он единственный мужчина в округе, не считая ее покойного мужа, кто обратил на нее хоть какое-то внимание и при этом не поскупился на выражение своих чувств.
- А может, она в него влюблена?
- Как знать! На свой лад он привлекателен, хоть и разжирел.
- Ну ладно, - сказал Фокс и, словно желая взбодриться, уставился вдаль.
Невозможно было определить, о чем он размышляет: о природе любви, о характере Джорджа Лакландера или о возможных чувствах Китти Картаретт.
- Как знать, - вздохнул Фокс. - Может быть, он только и ждет того момента, когда можно будет сделать ей предложение.
- Не думаю. И надеюсь, она на это не слишком рассчитывает.
- Ну да, вы небось уже все для себя решили, - помолчав, сказал Фокс.
- Да, решил. Я вижу только один ответ, Фокс, который согласуется со всеми фактами, но, пока нам не дадут зеленый свет наши эксперты в Чайнинге, дело не закончено. Вот мы и приехали!
Миновав последний поворот, они подкатили к теперь уже хорошо знакомому фасаду нанспардонского особняка.
Их встретил дворецкий, которому без малейшего усилия удалось продемонстрировать, что Аллейна он считает близким знакомым Лакландеров, а Фокса просто не замечает. Сэр Джордж, сообщил он, еще обедает. Если Аллейн пройдет сюда, он известит сэра Джорджа. Аллейн, а за ним и сохранивший полное хладнокровие Фокс вошли в кабинет Джорджа Лакландера - в этом кабинете они еще не успели побывать. Здесь, заметил Аллейн, все несло на себе отпечаток личности сэра Гарольда: он с любопытством принялся рассматривать заключенную в рамку карикатуру на своего бывшего шефа. Рисунок был сделан четверть века назад, когда Аллейн еще только подавал надежды в министерстве иностранных дел. Глядя на карикатуру, Аллейн вспоминал сэра Гарольда: его профессиональное обаяние, его конформизм, внезапные вспышки остроумия и исключительную чувствительность к критике. На столе стояла большая фотография Джорджа, и странно было узнавать в ней - а Аллейну казалось, что он их узнает, - те же черты, опошленные и преображенные не то глупостью, не то безразличием. Глупостью ли? Действительно ли Джордж такой осел? Ответ, как всегда, зависит от того, что подразумевается под "ослом".
На этом месте размышления Аллейна прервались появлением плотно пообедавшего и самодовольного хозяина кабинета. Джордж был настроен драчливо.
- Я полагаю, Аллейн, - сказал он, - что хотя бы в обеденные часы можно было бы воздержаться от визитов.
- Прошу прощения, - ответил Аллейн, - я думал, что вы уже поели. Наверное, обед затянулся, потому что вы курили в промежутке между блюдами?
Лакландер со злостью швырнул сигарету в камин.
- Я не так уж хотел есть, - ответил он.
- В таком случае я рад что не испортил вам обед.
- К чему вы клоните? Мне не нравится ваш тон, Аллейн. Что вам угодно?
- Мне нужна правда, - произнес Аллейн. - Правда о том, чем вы занимались вчера вечером. Правда о том, что вы делали, когда отправились в Хаммер-фарм. Правда о мемуарах вашего батюшки - эту правду я, кажется, знаю. Произошло убийство. Я полицейский, и мне нужны факты.
- Все это никакого отношения не имеет к смерти Картаретта, - сказал Лакландер и облизнул губы.
- Если вы откажетесь обсуждать со мной факты, вы меня в этом не убедите.
- А разве я отказываюсь?
- Вот и хорошо, - вздохнул Аллейн. - Перейдем к делу. Вы хотели найти копию седьмой главы, когда вчера вечером взломали ящик в столе полковника Картаретта?
- Вы меня оскорбляете!
- Значит, вы отрицаете факт взлома?
Лакландер беззвучно зашевелил губами и беспомощно взмахнул рукой. Потом со своеобразной прямотой ответил:
- Разумеется, сам я такими делами не занимаюсь. Я сделал это… по настоянию семьи полковника. Ключи были утеряны, а между тем оставались кое-какие срочные дела: надо было оповестить родственников и тому подобное. А она - она даже не знала фамилии его адвоката. Потом нужно было кое-кому позвонить по телефону. В этом ящике могла быть его записная книжка.
- Записная книжка? В запертом ящике?
- Да.
- Вы ее нашли?
Поколебавшись, Джордж ответил:
- Нет.
- Вы взломали ящик до нашего прихода?
- Да.
- По просьбе миссис Картаретт?
- Да.
- А мисс Картаретт тоже приняла участие в поисках?
- Нет.
- Было что-нибудь в ящике?
- Нет, - твердо сказал Джордж, - ничего там не было.
Лицо его погрубело, глаза ничего не выражали.
- Заявляю вам, что миссис Картаретт не просила вас взламывать ящик. Напротив, думаю, что вы настаивали на этом, так как вам не терпелось отыскать полный вариант седьмой главы мемуаров. Утверждаю, что ваши отношения с миссис Картаретт позволили вам навязать ей этот шаг.
- Нет! По какому праву вы…
- Думаю, вам отлично известно, что ваш отец написал дополненный вариант седьмой главы, который практически содержит его признание. В этой главе он заявил, во-первых, что несет ответственность за самоубийство Людовика Финна и, во-вторых, что, предав собственное правительство, вступил в тайный сговор с представителями Германии. Будь эта глава опубликована, она бы опозорила имя вашего отца, и, дабы предотвратить публикацию, вы готовы были пойти на все. Так оно и вышло. Вы невероятно тщеславны, вы, как фанатик, можете думать только о престиже семьи. Можете вы что-нибудь мне ответить?
Руки Джорджа Лакландера затряслись. Он посмотрел на свои дрожащие пальцы и сунул руки в карман, словно совершил проступок против правил хорошего тона. Неожиданно он разразился клокочущим, режущим ухо смехом.
- Это просто смешно, - хрипел он, согнувшись в три погибели от хохота, безуспешно делая вид, что искренне веселится. - Нет, это уж слишком!
- Почему вы смеетесь? - спокойно спросил Аллейн.
Лакландер потряс головой и закатил глаза.
- Я понимаю, что так нельзя, но мочи нет! - проговорил он. - Извините!
Аллейн заметил, что при этом Лакландер бросил на него настороженный взгляд из-под прикрытых век.
- Не думаете ли вы, что я…
Не договорив, Джордж махнул своей розовой веснушчатой рукой.
- Что это вы убили полковника Картаретта? Вы это хотели сказать?
- Что за идея! Как же я это сделал? Когда? Каким способом?
Аллейн с отвращением смотрел на его кривляние.
- Я понимаю, что смеяться не следует, - бормотал Лакландер. - Но ведь это все фантазии! Как? Когда? Каким способом?
- Он был убит, - ответил Аллейн,- двумя ударами. Ранения были нанесены вчера вечером, примерно в пять минут девятого. Убийца подплыл к нему в старом ялике. И вот каким способом…
Он заставил себя посмотреть на Джорджа Лакландера - лицо Джорджа, как аляповатая маска, все еще морщилось от притворного веселья.
- Колющую рану, - сказал Аллейн, - нанесли сиденьем-тростью вашей матери, а вот первый удар…
Аллейн увидел, как сжимаются и разжимаются веснушчатые пальцы.
- А вот первый удар был нанесен клюшкой для гольфа. Длинной клюшкой.
В этот момент на столе зазвонил телефон. Это звонил доктор Кертис.
Аллейн еще говорил с ним, когда открылась дверь и в кабинет вошла леди Лакландер, а за нею - Марк. Они выстроились рядом с Джорджем и не отрывали взгляда от Аллейна.
- Нас никто не услышит? - спросил Кертис.
- Нет, - беззаботно ответил Аллейн. - Все нормальна Боюсь, мне ничем не удастся вам помочь, но вы спокойно можете продолжать свое дело.
- Вы сейчас у Лакландеров? - тихо спросил Кертис.
- Да.
- Хорошо. Я звоню вам насчет чешуи. Вилли не удалось обнаружить чешую обоих видов на одном и том же предмете.
- Да?
- Да. Только на тряпке для вытирания кистей.
- Там оба вида?
- Да. А еще - на сиденье в ялике.
- Да?
- Да. Продолжать?
- Давайте.
Доктор Кертис вернулся к работе. Аллейн и Лакландеры смотрели друг на друга.
Глава одиннадцатая
МЕЖДУ ХАММЕРОМ И НАНСПАРДОНОМ
1
Посетив пациентов в Суивнингсе, сестра Кеттл решила до возвращения в Чайнинг заехать в Хаммер-фарм к дочке садовника. Сестре Кеттл было немного неловко тревожить из-за этого Картареттов, которых постигло такое несчастье. Однако она могла бы незаметно обогнуть хозяйский дом и проникнуть в домик садовника, никого не беспокоя, а там, глядишь, жена садовника расскажет ей какие-нибудь невеселые новости насчет того, когда состоятся похороны, чем занимается полиция, как держатся жена и дочь Картаретта и что думают люди о перспективе скорого брака между мисс Розой и доктором Марком. Сестре Кеттл втайне было любопытно и что поговаривают о миссис Картаретт и сэре Джордже - впрочем, она так привязана к семье Лакландеров, что, если и услышит от жены садовника что-нибудь на этот счет, даст достойный отпор подобной ерунде.
Последний разговор с капитаном Сайсом немножко огорчил ее. Она испытала горькое и неожиданное разочарование, когда застала его среди бела дня в таком удручающем виде. Может быть, именно разочарование побудило ее наговорить капитану резкостей. А может быть, в этом выразилось ее беспокойство. Потому что, призналась себе сестра Кеттл, поднимаясь на Уоттс-хилл, она ужасно из-за него беспокоится. Конечно, она понимала, что капитан притворяется больным, чтобы она навещала его и дальше, но от этой хитрости, надо признаться, в груди у нее становилось тепло. Однако старший инспектор Аллейн может по-другому отнестись к обману и сделает из этого чудовищные выводы. Ну и ладно, решила сестра Кеттл, не пристало мне волноваться, годы уже не те. С присущим ей простодушным снобизмом она утешала себя мыслью, что "красавчик Аллейн", как прозвали его в вечерних газетах, такой же Достойный Человек, как и Лакландеры, - в противоположность недостойным: сестре Кеттл, Фоксу и Олифанту. К ним она, подумав, причислила и Китти Картаретт. Вспомнив о Китти, сестра Кеттл поджала свои полные губы. Ей вспомнилось, как юлил капитан Сайс, пытаясь утаить довольно-таки экзотический акварельный портрет Китти. Как ни старалась сестра Кеттл отмахнуться от этих мыслей, они, увы, посещали ее довольно часто.