- Безусловно, вы слышали о том, как он опозорился во время одной из своих последних передач, - бесцеремонно прервал священника мистер Мэрримен. - "Умбиликус Глобулар леди Агаты", - торжественно процитировал он и разразился неприятным смехом.
- Послушайте, я в отпуске, поэтому мне, честное слово, не хотелось бы взывать к своему авторитету священника. - Прежде чем мистер Мэрримен успел что-нибудь вставить, отец Джордан сказал, слегка повысив голос - Вернемся, как, кажется, говорил какой-то толстячок из сказки, к нашему предпоследнему разговору. Меня весьма заинтересовало то, что вы мне рассказали о преступниках-одиночках. Какую книгу вы мне посоветовали прочитать? Если не ошибаюсь, вы сказали, что ее автор - американский психиатр, не так ли?
- Не помню, - закапризничал мистер Мэрримен.
- Случайно не "Выставка насилия" Фридерика Уэртама? - подсказал Аллейн.
- О, так вы тоже знаток этого дела. - Отец Джордан с явным облегчением повернулся к Аллейну. - И, надо сказать, знаток образованный.
- Нет, я всего-навсего любитель. Кстати, почему всех так интересует насилие? - Он взглянул на отца Джордана. - Что вы думаете по этому поводу, сэр?
Отец Джордан пребывал в нерешительности, его опередил мистер Мэрримен.
- Убежден, что перед людьми стоит выбор: либо читать об убийствах, либо совершать их самим, - сказал он.
- Спасительная раковина?
- Мимикрия. Так называемое антисоциальное побуждение находит себе прибежище в социально допустимом русле. Мы совершаем наши преступления, находясь от них на безопасном расстоянии. Все мы в душе дикари. - Мистер Мэрримен беззаботно сложил на животе руки. Казалось, к нему снова вернулось хорошее настроение.
- Вы согласны с этим? - спросил Аллейн у отца Джордана.
- Мне кажется, мистер Мэрримен имеет в виду так называемый первородный грех. Если это так, я с ним полностью согласен.
Внезапно над маленьким обществом нависло молчание, и реплика Аллейна была похожа на брошенный в лужу камень.
- Возьмем в качестве примера хотя бы этого душегуба, что ли, который, как пишут в газетах, сопровождает убийство розами. Как вы думаете, что за всем этим кроется?
Молчание продолжалось секунд пять.
- Не розами - гиацинтами, - поправила Аллейна мисс Эббот. - Цветами, которые имеют несколько разновидностей. - Она подняла голову от книги и устремила взгляд на миссис Диллинтон-Блик. - Тепличными цветами. Ведь дело было зимой. Правда, в первый раз, по-моему, это были подснежники.
- А во второй - гиацинты, - подхватил мистер Мэрримен.
Обин Дейл кашлянул.
- Ну, теперь я вспомнил! - воскликнул Аллейн. - Конечно же, это были гиацинты.
- Ужасно, ужасно, - со смаком твердила миссис Кадди.
- Кошмарно просто, - кивал головой ее супруг. - Подумать только - гиацинты!
- Бедняжки! - вырвалось у мистера Макангуса.
- По-моему, я что-то слышал об этих цветах по телевизору, - сказал мистер Мэрримен с наигранной наивностью собирающегося напроказничать ребенка. - Что-то очень забавное. Вы помните, что это было такое?
Все старались упорно не смотреть в сторону Обина Дейла, даже отец Джордан не нашелся что сказать.
В эту самую секунду в салон ввалился Деннис с огромной корзиной цветов, которую он взгромоздил на столик в центре.
- Гиацинты! - вырвалось у миссис Кадди. - Ну и совпадение!
4
Цветы - это один из тех даров природы, который либо доставляет нам удовольствие, либо вызывает аллергию. Гиацинты покачивались над своим мшистым ложем и слегка подрагивали, источая неуместную в данной ситуации нежность и хрупкость и наполняя комнату ароматом, вызывающим в памяти роскошные магазины, рестораны, образы красивых женщин.
Деннис отошел на шаг полюбоваться цветами.
- Спасибо, Деннис, - сказала миссис Диллинтон-Блик.
- Не стоит, мадам. Ах, ну разве они не великолепны?
Он зашел за стойку бара. Пассажиры не спускали глаз с цветов, которые постепенно наполнили все помещение сладковатым благоуханием.
- У меня в каюте не хватает места для цветов, - поспешила объяснить миссис Диллинтон-Блик. - Вот я и решила, что мы будем любоваться ими все вместе.
- Какой очаровательный жест, - сказал Аллейн. Мужчины поддержали его глухим бормотанием.
- Они восхитительны! - воскликнула Джемайма. - Огромное вам спасибо.
- У вас очаровательные манеры, бабуся, - едва слышно пробормотал Тим Мейкпис.
- Надеюсь, их аромат никому не покажется чересчур сильным, - сказала миссис Диллинтон-Блик. - Что касается меня, то я просто в нем купаюсь. - Она повернула голову к Обину Дейлу.
- Само собой разумеется. Ведь вы - экзотическая женщина, - промурлыкал он.
Мистер Мэрримен хмыкнул.
- Боюсь, мы испортим вам удовольствие, - громко сказала миссис Кадди. - Мистер Кадди не может находиться в комнате, где стоят цветы с тяжелым запахом. У него на них аллергия.
- Какая жалость! - воскликнула миссис Диллинтон-Блик. - Тогда пускай их унесут. - Она беспомощно замахала руками.
- Это вовсе ни к чему, - возразила миссис Кадди. - Мы никому не станем мешать. Мы еще раньше решили прогуляться по палубе. Ведь правда, дорогой?
- Так вы, мистер Кадди, страдаете сенной лихорадкой? - спросил Аллейн.
- Это не то чтобы сенная лихорадка, - ответила за мужа миссис Кадди. - Правда, дорогой? Просто у него начинается недомогание.
- Иной раз это доставляет некоторые неудобства.
- В особенности, должно быть, на свадьбах и на похоронах.
- Знаете, в нашу серебряную свадьбу один из джентльменов из ложи мистера Кадди преподнес нам огромный букет самых разных тепличных цветов. Мой муж, разумеется, был вынужден сказать, что очень польщен, но ему все время было не по себе. Когда все разошлись, он сказал: "Прости, мамочка, но либо я, либо этот букет". Мы живем напротив больницы, поэтому он взял и отнес их туда, а после ему пришлось погулять, чтобы проветрить голову. Правда, дорогой?
- Ваша серебряная свадьба, говорите? - Аллейн улыбнулся миссис Кадди. - Не хотите ли вы сказать нам, что живете вместе двадцать пять лет?
- Двадцать пять лет и одиннадцать дней. Правда, дорогой?
- Правда, дорогая.
- Глядите, он меняется в лице! - победоносно воскликнула миссис Кадди, указывая пальцем на мужа. - Пошли, дорогой. Ножками, ножками.
Казалось, мистер Кадди не в состоянии оторвать взгляд от миссис Диллинтон-Блик.
- Я не нахожу запах слишком тяжелым, - возразил он жене. - Он меня не раздражает.
- Ты всегда так говоришь, - спокойно, но с угрозой в голосе сказала миссис Кадди. - Ну-ка, дружок, пойдем подышим свежим воздухом.
Она взяла мужа за руку и потащила к стеклянным дверям. В душное помещение ворвался холодный соленый воздух, шум моря и стук машин. Супруги Кадди вышли. Закрывая за собой дверь, мистер Кадди буквально влип в стекло, не в силах уйти. Жена его с трудом оттащила. Когда они шли по палубе, ветер шевелил их седые волосы.
- Они замерзнут! - воскликнула Джемайма. - Ведь они без пальто.
- Господи, все из-за меня, - сетовала миссис Диллинтон-Блик. Мужчины бормотали ей в ответ какие-то утешения.
Мистер Макангус выглянул в коридор.
- Все в порядке, - доложил он. - Кажется, они пошли к себе в каюту. - Он робко понюхал цветы, улыбнулся своей извиняющейся улыбкой, неуклюже подался в сторону миссис Диллинтон-Блик, потом снова назад. - Думаю, вы всем нам доставили огромное удовольствие, - наконец нашелся он и направился на палубу, на ходу надевая шляпу.
- Бедняга красит волосы, - как ни в чем не бывало отметил мистер Мэрримен.
- Перестаньте же! - воскликнул отец Джордан и посмотрел в сторону Аллейна. - Что за странное наблюдение.
- Вы настоящий проказник. - Миссис Диллинтон-Блик шутливо погрозила мистеру Мэрримену пальчиком. - Ведь правда, он проказник? - обратилась она к Обину Дейлу.
- Честно говоря, я считаю, что если он и красит волосы, то это его личное дело. - Обин Дейл обворожительно улыбнулся мистеру Мэрримену. - Верно?
- Полностью с вами согласен, - ответил тот, гримасничая как обезьяна. - Приношу свои извинения. Я вообще питаю отвращение к публичному обсуждению личных слабостей.
Дейл побелел как мел, но промолчал.
- Давайте лучше поговорим о цветах, - с сияющей улыбкой предложил мистер Мэрримен и обвел взглядом всех присутствующих.
Миссис Диллинтон-Блик тотчас уцепилась за эту тему. Неожиданно ее поддержала мисс Эббот. Обе оказались опытными садовницами. Дейл слушал их с застывшей улыбкой. Аллейн видел, что он заказал себе вторую порцию бренди.
- Наверное, у каждого из нас есть свой любимый цветок, - как бы невзначай заметил Аллейн.
- Еще бы! - весело воскликнула миссис Диллинтон-Блик и села так, чтобы ей был виден Аллейн. - Я, к примеру, больше всего люблю магнолии.
- А вы? - спросил Тим Джемайму.
- К сожалению, всего лишь розы.
- Лилии, - улыбнулся отец Джордан. - Что тоже весьма тривиально.
- На пасху? - отрывисто спросила мисс Эббот.
- Вы угадали.
- А как насчет вас? - спросил Аллейн у Тима.
- Хмель, - весело ответил тот.
Аллейн усмехнулся:
- Это все связано с нашими ассоциациями. Я, например, больше всего люблю сирень, что уносит меня в детство. Но если бы вас тошнило от пива, или моя няня, которую я не выносил, прикалывала бы к своей нанковой груди веточку сирени, или для отца Джордана лилии ассоциировались бы со смертью, каждый из нас ненавидел бы один вид и запах всех этих благородных цветов.
Мистер Мэрримен сочувственно посмотрел на Аллейна.
- Не совсем удачное толкование весьма примитивной теории, но, как мне кажется, возразить нечего.
Аллейн отвесил ему поклон:
- А вы, сэр, имеете какие-либо пристрастия?
- Нет-нет. И вообще должен вам признаться, эта тема меня не трогает.
- Я считаю, это просто божественная тема! - воскликнула миссис Диллинтон-Блик. - Обожаю узнавать о людях и их пристрастиях. - Она повернулась к Обину Дейлу, на губах которого тотчас же заиграла его обычная улыбочка. - Скажите мне, какие цветы вы любите, и я вам скажу, каких вы любите женщин. Только честно. Итак, ваш любимый цветок? Что, мне самой угадать?
- Агапантас? - громко спросил мистер Мэрримен.
Дейл со стуком поставил свой бокал на стойку и выскочил вон.
- Послушайте, мистер Мэрримен! - Отец Джордан даже вскочил от негодования.
Мистер Мэрримен широко раскрыл глаза и изобразил полную невинность.
- В чем дело? - спросил он.
- Вы отлично понимаете, в чем дело. Вы очень язвительный человек, и хоть это не мое дело, считаю своим долгом сказать вам об этом.
Казалось, это публичное обвинение не только не смутило мистера Мэрримена, а, напротив, лишь доставило ему огромное удовольствие. Он хлопнул в ладоши, уронил руки на колени и засмеялся злым смехом гнома.
- Если вы последуете моему совету, то сию минуту попросите у мистера Дейла прошения, - сказал отец Джордан.
Мистер Мэрримен встал, поклонился и напыщенно произнес:
- Разрешите откланяться, ибо я должен сейчас же погрузиться в свой послеобеденный сон.
Он направился к двери, задержавшись на полпути рассмотреть жемчужное ожерелье на шее у миссис Диллинтон-Блик.
- Ради бога, скажите мне, что все это значит? - спросила она, когда мистер Мэрримен вышел. - Что произошло? Что с Обином Дейлом? Почему агапантас?
- Разве вы не знаете о круглом пупе леди Агаты и тонком вкусе? - поинтересовался Тим Мейкпис и рассказал о несчастьях Обина Дейла.
- Как ужасно! - воскликнула миссис Диллинтон-Блик, смеясь до слез. - Как трагически ужасно! Какой же мистер Мэрримен проказник!
- Он ведет себя очень недостойно, - заметила Джемайма. - Вы видели, как болезненно прореагировал на его замечание Обин Дейл? И что это вселилось в нашего мистера Добрячка?
- Школьные учителя на склоне лет часто становятся раздражительными, - заметила мисс Эббот, не отрывая глаз от своей книги. - Это вполне закономерно. - Она так долго не вступала в разговор, что о ней уже забыли. - Верно, святой отец? - обратилась она к священнику.
- Вы, вероятно, правы. Но это его ни в коей степени не оправдывает.
- Наверное, будет лучше, если я выброшу свои прекрасные гиацинты за борт, - захныкала миссис Диллинтон-Блик. - Как вы думаете, а? - обратилась она к отцу Джордану. - Ведь они подействовали не только на бедного мистера Дейла.
- У мистера Кадди от одного их вида закружилась голова, - сказала Джемайма.
- У мистера Кадди в самом деле закружилась голова, но только, мне кажется, не от гиацинтов, - заметила мисс Эббот и в упор посмотрела на миссис Диллинтон-Блик.
- О господи! - воскликнула та и расхохоталась.
- Ладно, пойду посмотрю, что творится на палубе, - сказал отец Джордан с видом человека, не желающего видеть у себя под носом слона.
Миссис Диллинтон-Блик стояла между ним и стеклянными дверями на палубу. Она улыбалась ему своей лучезарной улыбкой. На какое-то мгновение отец Джордан застыл на месте - Аллейн видел его лишь со спины. Миссис Диллинтон-Блик сделала шаг в сторону, и священник вышел.
- Дорогая, я раскусила этого человека! - воскликнула миссис Диллинтон-Блик, обращаясь к Джемайме. - Он в прошлом повеса.
Со стороны коридора в салон вошел мистер Макангус в шляпе. Он застенчиво улыбался собравшимся.
- Ну как, все на своих местах? - сказал он, повинуясь необходимости хоть что-то сказать.
- Как птички в своих гнездышках, - отозвался Аллейн.
- Ну разве не радостно сознавать, что день ото дня становится все теплее и теплее? - заметил мистер Макангус, ободренный этим ласковым ответом.
- Очень радостно.
Мистер Макангус делал замысловатые па перед корзиной с гиацинтами.
- Какие опьяняющие, - сказал он. - Это мои любимые цветы.
- Да что вы говорите? - воскликнула миссис Диллинтон-Блик. - Тогда, прошу вас, возьмите их себе. Деннис отнесет их в вашу каюту. Мистер Макангус, будет просто прелестно, если вы их возьмете.
Он смотрел на нее в восхищенном недоумении.
- Я? Но почему? Простите, это слишком любезно с вашей стороны. Я не могу поверить, что вы это всерьез.
- Но ведь я говорю абсолютно серьезно. Пожалуйста, возьмите их.
- Я… я просто не нахожу слов благодарности, - мямлил мистер Макангус. - Я… о да, я так польщен. - Он хихикнул и дернул головой. - А вы знаете, мне впервые в жизни дарит цветы дама, причем по собственному желанию. К тому же мои любимые. Спасибо. Огромное вам спасибо.
Аллейн почувствовал, что миссис Диллинтон-Блик тронули его слова. Она искренне улыбнулась ему, а Джемайма весело рассмеялась.
- Я сам их донесу, - заявил мистер Макангус. - Я поставлю их на свой столик, и они будут отражаться в зеркале.
- Счастливчик! - сказал Аллейн.
- Да-да, вы правы. Так мне на самом деле можно их взять?
Миссис Диллинтон-Блик ободряюще кивнула. Мистер Макангус приблизился к столу и схватил своими красными ручищами корзинку с цветами. Аллейн отметил, что он очень тощ и гораздо старше, чем это можно сказать по его странным, орехового цвета волосам.
- Позвольте вам помочь, - вызвался Аллейн.
- Нет-нет, я ведь очень сильный. Жилистый.
Он поднял корзинку и, шатаясь от тяжести, направился на полусогнутых ногах к двери. Дойдя до нее, обернулся: чучело в упавшей на самый нос фетровой шляпе, отделенный от всего мира колышащимся морем гиацинтов.
- Я тоже придумаю вам подарок, - пообещал он миссис Диллинтон-Блик. - После Лac-Пальмаса. Ведь я должен вас отдарить.
Он нетвердой походкой вышел вон.
- Я бы посоветовала ему красить волосы анилиновой краской, - сказала миссис Диллинтон-Блик. - Он такой душка.
- Однако давайте подождем, чем он вас отдарит, - раздался откуда-то из-за обложки книги отнюдь не музыкальный голос мисс Эббот. - После Лас-Пальмаса.
Глава 5
До Лас-Пальмаса
1
Аллейн сидел в лоцманской рубке, задумчиво уставившись на папку с этим новым делом. Капитан Бэннерман расхаживал по мостику, через равные промежутки времени проходя мимо иллюминатора Аллейна. Предсказания мистера Макангуса сбывались - с каждым днем становилось все теплей и теплей. Через двое суток "Мысу Феревелл" предстояла встреча с Лас-Пальмасом. Судно слегка покачивало, пассажиров мучила зевота, некоторые буквально валились с ног от сонливости, что, вероятно, спасало их от морской болезни.
15 января, Хоплейн, Паддингтон, - читал Аллейн. - Берил Коэн. Еврейка. Торговала мелочами в собственной лавке, подрабатывала на панели. Яркая, красивая. Около 26-ти. Рост 5 футов 6 дюймов. Полная. Рыжие (крашеные) волосы. Черная юбка, красная шерстяная кофта, искусственные бусы (зеленое стекло). Обнаружена 16 января в 10 часов утра соседом. Установлено, что смерть наступила между 10 и 11 вечера предыдущего дня. Найдена на полу лицом вверх. Ожерелье разорвано. На лице и груди цветы (подснежники). Причина смерти: удушена с помощью рук, но, судя по всему, сперва в ход было пущено ожерелье. Сосед утверждает, что слышал, как около 10.45 вечера от нее выходил посетитель. Пение. "Ария Маргариты с жемчугом" из "Фауста" Гуно. Пел высокий мужской голос.
Далее следовало детальное описание комнаты пострадавшей, которое Аллейн опустил.
25 января. Переулок от Ледисмит-Крещент, Фулхэм. Маргарет Слеттерс. Стокхаус-стрит, 36а, Фулхэм, Лондон. Цветочница. Порядочного поведения. Спокойная. 37 лет. 5 футов, 8 дюймов. Худощавая. Некрасивая. Темно-каштановые волосы. Нездоровый цвет лица. Коричневое платье, искусственный жемчуг, вставные зубы. Коричневый берет, перчатки и туфли. Возвращалась домой из церкви Святого Барнабаса. Обнаружена в 11.55 вечера Стэнли Уолкером, шофером. Установлено, что смерть наступила между 9 и 12 вечера. Найдена у порога пустого гаража. Лицом вверх. Удушена с помощью рук. На лице и груди цветы (гиацинты).
В последний раз живой ее видели без цветов. Альфред Бейтс, ночной сторож склада по соседству, говорит, что слышал, как примерно в 11.45 высокий мужской голос пел "Жимолость и пчела".
Аллейн вздохнул и поднял голову. Мимо иллюминатора подпрыгивающей походкой прошел капитан Бэннерман. Судно подбрасывало вверх-вниз. Горизонт кривился, поднимался, снова падал.