- В проходную комнату.
- Можно выйти на дорогу. Она довольно ровная, но скользкая.
Мерзлая земля трескалась у Аллейна под подошвами. Они скатывались и скользили. "Осторожнее", - сказал Маркинс. Чувство, что может быть слишком поздно, внезапно охватило Аллейна.
- Где же проклятая дорога? - проворчал он.
Они поднялись на холм, и четырехугольная чернота показалась на склоне, уже выбеленном морозом.
- Это забор с проволокой, сэр, - сказал Маркинс. - Она не колючая.
Проволока звенела, свет фонаря играл на замерзших комьях.
- В проходной комнате нет света, - заметил Аллейн.
- Может быть, крикнуть, сэр?
- Не надо тревожить слуг. Будь он поблизости, он бы услышал нас. Эта развилка ведет к овчарне? Дайте, пожалуйста, фонарь, Маркинс.
Иней сверкал, словно фольга, на боковой дорожке. Круг света подвинулся и озарил распростертую на земле фигуру.
- О, Господи! - громко сказал Маркинс. - Что это с ним?
- Сойдите с дороги.
Аллейн ступил на замерзший дерн и направился к овчарне. Фонарь теперь высветил серое шерстяное сукно его собственного пальто, ноги Фабиана, вытянутые под углом, торчащие из брюк, лицо, прижатое к замерзшей колее, и вскинутые вперед, словно для защиты, руки.
Аллейн опустился возле него, передав фонарь Маркинсу. Тонкая, нежная шея Фабиана казалась мальчишеской и беззащитной. Аллейн осторожно раздвинул волосы. Позади него, прямо держа фонарь, Маркинс выдал целую обойму проклятий.
- Удар сверху, - сказал Аллейн. Он отодвинул руку, приподнял голову и, словно мрачный факир, извлек изо рта Фабиана яркий шелковый платок.
- Он не?..
- Нет, нет, конечно, нет. Но надо убрать его с этого проклятого холода. До сарая не больше двенадцати ярдов. Как вы думаете, мы справимся? Его нельзя ронять.
- Ладно, ладно.
- Очень осторожно. Надо сначала отодвинуть мешковину.
Когда они подняли его, дыхание Фабиана было тяжелым и прерывистым. Струйки пара вылетали изо рта. Когда Аллейн приподнял его плечи, он испустил глубокий стон.
- Потихоньку, - сказал Аллейн. - Сюда, Маркинс. Я держу голову. Теперь опустите мешковину. Я достану тюки.
Свет заплясал по овчарне. Они уложили Фабиана на сильно пахнущую овчину.
- Теперь включим лампу, зажжем свечу. Кажется, на этот раз они в полном порядке. Укутайте ему ноги, пожалуйста.
- Здесь холодно, как в морге, - пожаловался Маркинс, - не хочу сказать ничего неприятного этим сравнением.
Фонарь и самодельный канделябр были на своих местах. Аллейн поднес фонарь и свечу поближе к Фабиану. Маркинс сложил пирамиду из тюков и подложил ему под голову пустой мешок.
- Вроде кровотечения нет, - сказал Маркинс. - Как у него с дыханием?
- Я думаю, неплохо. Вы спасли ему жизнь, Маркинс.
- Я?
- Думаю, да. Если бы вы его не позвали, хотя, впрочем, нет. Все зависит от того, узнал ли Лосс своего убийцу.
- Богом клянусь, надеюсь, что да, мистер Аллейн.
- Богом клянусь, боюсь, что нет.
Аллейн нащупал запястье Фабиана.
- Пульс не так плох, - сказал он и через минуту добавил: - Он успел побывать в проходной комнате.
- Как вы это узнали?
Аллейн показал плоский портсигар.
- Мой. Он ходил за ним. Портсигар был в кармане.
Аллейн смотрел на лицо Фабиана. Фабиан нахмурил брови. Губы его шевельнулись, словно он силился что-то сказать.
- Привести капитана?
- Мы не можем рисковать его жизнью. Однако не надо поднимать на ноги весь дом. Идите, прежде всего, к слугам и проверьте, все ли на месте. Что они делают и как долго они этим заняты. Постарайтесь побыстрее. Потом идите к управляющему и скажите, что произошел несчастный случай. Не более того. Попросите одеяла и грелки и что-нибудь, что сойдет за носилки. Попросите мистера Джонса и Клиффа прийти сюда. Потом постарайтесь по телефону связаться с доктором мистера Лосса и спросите, что делать.
- Это невозможно до утра, мистер Аллейн.
- Черт побери! Тогда придется положиться на свой здравый смысл. Идите, Маркинс. Я хочу, чтобы Клифф и его отец были здесь. И, если Клифф дома, понаблюдайте за ним.
Маркинс выскользнул за дверь. Аллейн ожидал в безмолвии холодной и пропитанной запахами овчарни. Он присел на корточки, глядя на Фабиана, чья голова лежала в луже желтоватого света. Он зловеще хмурился и шевелил губами, иногда что-то бормоча. Аллейн подложил ему под голову чистый носовой платок. Морозный ветер снаружи с воем заползал под стропила. Возле пресса лежали тюки с шерстью, настриженной днем. "Собирались ли распаковать один из них и отправить меня вслед за Флоренс Рубрик куда-нибудь вглубь страны?" - подумал он. Фабиан повернул голову. Опухоль под его густыми волосами была теперь видна. Отведя пряди в сторону и назад, Аллейн осветил четкий след под опухолью. Возле двери, на обычном месте, лежало железное клеймо, на котором обозначались буквы: "Маунт Мун".
- Кажется, да, - сказал Аллейн, переводя взгляд с железного бруска на голову Фабиана.
Он вытянул рукава своего собственного пальто, сначала с одной стороны, затем с другой. На левом рукаве была отметина, похожая на рубец, вокруг которого сморщился твид. Поверхность материи была повреждена и покрыта коричневым пятном.
Аллейн отнес клеймо в дальний конец овчарни и набросил на него мешок. Он стоял в темноте, рассеянно глядя на лужицу света вокруг головы Фабиана. Казалось, она далеко, словно необитаемый остров.
- Забавно! - вдруг громко произнес кто-то. У Аллейна дрожь пробежала по коже. Он стоял неподвижно, ожидая.
- Какого дьявола! Носишься, как угорелая кошка!
Внутри островка желтоватого света что-то задвигалось. Аллейн тихо двинулся к Фабиану.
- Это не прибавит вам популярности, - хихикнул Фабиан и через минуту, с отвращением и изумлением:
- Терри! О Боже! Лучше бы я сюда не заходил. Глупый старик.
Внезапно он сел. Аллейн произнес, успокаивая его:
- Все в порядке. Можете заснуть.
- Да, но зачем так носиться? Где это было?
- На лавандовой тропе, - откликнулся Аллейн.
Глаза Фабиана были открыты и смотрели на Аллейна из-под нахмуренных бровей.
- Кто ее нашел?
- Дядя Артур.
- Ну, вы в порядке, а я нет. Мне кажется, я плыву. Тут еще это проклятое пианино. Хоть бы он заткнулся. Встать!
Теперь он боролся с Аллейном, в то время как его взгляд бродил по стене и стропилам.
- Пошли, ребята! - крикнул он. - Я поведу вас!
Теперь он так разбушевался, что мог сбить с ног.
- Я стараюсь тебе помочь, ты, козел, - проворчал Аллейн.
- Понятия не имею, откуда он взялся, - задыхаясь, произнес Фабиан. - Не спеши, Фрици. Я еще поеду на родину. - Он бросился вперед, схватил Аллейна за подбородок и принялся штурмовать стену овчарни. Аллейн схватил его за колени. Внезапно Фабиан потерял сознание, и они вместе упали на пол, причем Фабиан оказался наверху.
- Слава Богу, что он не стукнулся снова головой, - с этой мыслью Аллейн выполз наружу и, сам нетвердо стоя на ногах, принялся укладывать Фабиана.
- О Урси, божественная дурочка, - глубоко несчастным тоном произнес Фабиан, повернулся на бок и крепко уснул.
- Если это амнезия, - пробормотал Аллейн, ощупывая свою челюсть, - в ней есть некая система.
Голова у него гудела. "Что он, возвращается на прежний круг? К борту судна. К воротам. К тропинке. Что же произошло в огороде?" Он выглянул на морозную улицу. Над ним, нагнувшись вправо, гигантский пирамидальный тополь, словно копье, бросал вызов звездам. "Это поблизости от грядок с кабачками, - подумал Аллейн. - …Он был под деревом. Брюки у него были в грязи. О Господи, что толку от пары брюк, которые были выпачканы больше года назад?" Жужжание в голове прекратилось, зато теперь он сильно дрожал и снова отступил в темноту за дверью, бормоча: "К утру я схвачу отменную простуду!"
Ночь была тиха, даже голос реки Мун, сбегавшей с горного уступа, доносился словно слабый шепот, не нарушая общего безмолвия, и скорее угадывался, чем слышался. Внезапно на главной дороге послышался шум. Он вспомнил, как они с Маркинсом скользили и падали на обледенелой дороге. Затем раздалось слабое металлическое звяканье. "Это забор, - догадался он, - минута - и кто-то выйдет на дорогу". Возле жилищ слуг забряцали цепи. Собаки с Маунт Мун, не в силах покинуть своих конур, яростно лаяли. Мужской голос кричал на них: "Ложись, Джон! Ей-Богу, взгрею тебе бока!" Цепи звенели, и проволока на заборе вторила слабым металлическим эхом. В проходе показался свет.
- Проклятье! - выругался Аллейн, - Всегда что-нибудь нарушит ход событий.
Глава 10
НОКТЮРН
Томми Джонс и его сын подошли к входу вслед за Маркинсом и стояли, моргая от света лампы. Томми хмуро взирал на Аллейна.
- В чем дело? - спросил он.
- Смотрите.
Он двинулся вперед. Клифф громко произнес:
- Это Фабиан.
- Да, - откликнулся Аллейн.
- Что с ним? - он повернулся к Маркинсу. - Почему вы сразу не сказали, что это Фабиан?
- Приказ, - коротко ответил Маркинс, и Томми Джонс быстро взглянул на Аллейна.
- Чей приказ? - требовательно спросил Клифф. - У него что, опять приступ? - Голос его звучал пронзительно. - Он мертв?
- Нет, - сказал Аллейн.
Клифф шагнул вперед и опустился на колени возле Фабиана.
- Отойди, - сказал отец.
- Я хочу знать, что произошло. Я хочу знать, не обидели ли его.
- Его ударили по голове, - проговорил Аллейн, - железным клеймом.
Клифф закричал, и отец положил руку ему на плечо.
- Только не говорите ему об этом, когда он придет в себя, - продолжал Аллейн. - Запомните, это важно. У него был сильный шок, и пусть он сам объясняет, что произошло. Никому не говорите.
- Железным клеймом, - повторил Томми Джонс, - неужели?
Он бросил взгляд в угол, где обычно хранилось клеймо. Клифф быстро сказал:
- Оно было не там. Его оставляли над прессом.
- Где же оно сейчас?
- Надежно спрятано, - промолвил Аллейн.
- Кто это сделал?
В ответ на это Аллейн лишь покачал головой.
- Я проверял людей, сэр, - сказал Маркинс. - Все на местах. Бен Вилсон сказал, что за последний час никто не уходил и не приходил. Элби пьян мертвецки. В стельку.
- Ладно. Есть носилки?
- Да, сэр. Это те, которые миссис Рубрик использовала для оказания первой помощи.
- Вы ходили в дом? - резко спросил Аллейн.
- Нет, они были припрятаны наверху. Беритесь, Томми.
Они выгрузили груду серых одеял. Трое мужчин развернули носилки, положили на них Фабиана и укрыли одеялами. Клифф, сцепив ладони, смотрел на всех с несчастным видом.
- Проклятая дорога обледенела… - пробормотал Аллейн. - У вас гвозди в ботинках, Джонс. И у мальчика. А у нас с Маркинсом подошвы гладкие.
- Тропа не такая уж скользкая, сэр, - ответил Маркинс.
- Вы шли по кухонной тропинке? - осведомился Томми Джонс.
- Готово? - спросил Аллейн, прежде чем Маркинс успел ответить. Они взялись за концы носилок. Фабиан открыл глаза и посмотрел на Клиффа.
- Привет, - явственно произнес он. - Явление младенцев.
- Это я, - неуверенно произнес Клифф, - вы поправитесь, мистер Лосс.
- О, Господи, - прошептал Фабиан, - неужели снова?
- Через минуту вы будете в постели, - сказал Аллейн.
- Голова…
- Я знаю. У вас трещина. Готовы?
- Я могу идти сам, - запротестовал Фабиан. - Ерунда! Я всегда раньше сам шел.
- А на этот раз поедете, черт побери, - бодро откликнулся Аллейн. - Пошли, ребята. Держитесь, где трава.
- Но по дороге легче, - возразил Томми Джонс.
- А мы все-таки попробуем по траве. Налево. Забирайте влево.
По пути он подумал с сожалением: "Если бы я был уверен в его безопасности! При таком морозе должны были остаться следы…"
На кромке было не так скользко, как на склоне, а когда дошли до главной дороги, идти стало легче. Двери на веранду не были заперты, и они внесли туда Фабиана, который лежал так спокойно, что Аллейн взглянул на него с тревогой, опасаясь, что тот потерял сознание. Но, когда зажгли лампы, стало видно, что глаза его открыты, а брови нахмурены.
- Все в порядке? - мягко спросил Аллейн. Фабиан повернул голову и пробормотал: "О да, да".
- Я пойду наверх и скажу Грейсу. Маркинс, можно поставить чайник. Остальные подождите, пожалуйста.
Взбегая наверх, он столкнулся с Урсулой, которая в ночной рубашке держала свечу над головой и вглядывалась в темноту.
- Что произошло? - спросила она.
- Небольшой несчастный случай. У вашего молодого человека трещина в черепе, но теперь все в порядке.
- У Фабиана? - глаза ее расширились. - Где он?
- Только не надо метаться. Вот умница. Он в гостиной, и мы укладываем его в постель. Положите к нему в кровать пару грелок и повторите несколько строк из учебника скорой помощи. Я думаю, он поправится.
Они стояли рядом с дверью Теренции Линн, и теперь она открылась. Теренция тоже вышла со свечой, очень хрупкая и бледная в рубиновом шелковом халате.
- Фабиану плохо, - сказала Урсула и бросилась в свою комнату.
Мисс Линн оставила дверь открытой. Аллейн увидел при свете свечи, горевшей на ее ночном столике, открытую книгу или, скорее, блокнот, толстый, исписанный мелким почерком. Она проследила за его взглядом и быстро закрыла дверь. Урсула вернулась с грелкой и поспешила в комнату Фабиана. Мисс Линн при свете свечи рассматривала Аллейна.
- Вы подрались, - сказала она.
Он дотронулся до челюсти.
- Я налетел на что-то в овчарне.
- Идет кровь.
- Да, вы правы. Не могли бы вы дать мне кусочек ваты?
Она колебалась.
- Подождите здесь, - произнесла она и скользнула в дверь, прикрыв ее за собой.
Аллейн постучал и вошел. Она стояла возле ночного столика, но молниеносно переместилась к кровати и закрыла книгу.
- Я просила вас подождать, - промолвила она.
- Прошу прощения, вы не могли бы одолжить свою грелку? Отнесите ее к нему в комнату, пожалуйста. О, вот и вата. Большое спасибо.
Он взял вату и повернулся к зеркалу. Поднося вату на челюсть, он видел ее отражение. Она стояла к нему спиной, склонившись над кроватью. Когда она обернулась, покрывало было аккуратно натянуто, а книга со стола исчезла.
- Вот грелка, - сказала она, протягивая ее.
- Будьте ангелом, отнесите ее сами. Я пытаюсь справиться с этим проклятым порезом.
- Мистер Аллейн, - произнесла она громко, так, что он повернулся к ней, - я бы предпочла, чтобы вы залечивали свои раны в вашей собственной комнате.
- Извините, пожалуйста. Я пытался спасти воротник. Разумеется.
Он направился к двери.
- Терри! - тихо позвала Урсула в коридоре.
- Я ухожу, - сказал Аллейн. Он перешел через площадку к своей комнате.
- Терри! - снова позвала Урсула.
- Да, иду, - отозвалась мисс Линн и, неся свечу и грелку, она поспешила по коридору. Аллейн слышал ее шаги сквозь щелканье собственной двери.
"Все в этой чертовой игре идет не так, как надо", - подумал он и бросился в ее комнату.
Книга, квадратная, в толстом переплете, была засунута между простынями. Она раскрылась у него в руках, и он прочел единственное длинное предложение: "Первое февраля, 1942. Поскольку я теперь уверен в ее чувствах ко мне, я должен признаться, что постоянное беспокойство в этом доме (если уж быть до конца честным, создаваемое самой Флоренс), которое я покорно терпел долгое время, стало сейчас совершенно невыносимо".
Аллейн с минуту поколебался. Выскользнула карточка, зажатая между страницами. Он взял ее и увидел фотографию мужчины с полузакрытыми глазами, страдальчески сжатым ртом и глубокими впадинами от ноздрей к уголкам губ. Инициалы "А.Р." были начертаны на оборотной стороне тем же самым мелким, четким почерком, который был характерен для записей в блокноте.
"Итак, это Артур Рубрик", - подумал Аллейн и положил книгу вместе с фотоснимком обратно.
Перед тем, как покинуть комнату мисс Линн, Аллейн бросил беглый взгляд на ее туфли. Все, кроме одной пары, были очень опрятными и чистыми. Ее садовые башмаки, отмытые, но не начищенные, были сухими. Он закрыл за собой дверь, когда голоса двух девушек послышались в коридоре. Он встретил их на верхней ступеньке в сопровождении миссис Эйсуорси, ее ужасная фигура была облачена в крапчатое фланелевое белье, которое она с несчастным видом запахнула на себе при виде Аллейна. Он не без труда убедил ее вернуться в свою комнату.
- Я пойду к Фабиану, - сказала Урсула. - Как мы будем поднимать его наверх?
- Я думаю, он сможет встать, - промолвил Аллейн. - Потихоньку проводите его. Я попрошу Грейса помочь уложить его в постель. Он не проснулся, вы не знаете?
- Дуглас - нет, - сказала Теренция Линн. - Спит, как бревно.
Урсула спросила:
- У Фабиана снова приступ, мистер Аллейн?
- Думаю, что да. Подождите, я вам помогу.
- Черт побери! - произнесла Урсула. - Теперь он решит, что не имеет права жениться на мне. Пошли, Терри.
Теренция пошла, по всей видимости, неохотно. Аллейн постучал в дверь Дугласа Грейса и, не получив ответа, вошел и осветил фонарем растрепанную голову.
- Грейс!
- Что? - отбросив рывком одеяло, Дуглас уставился на него. - Какого черта вы меня разбудили? - сердито спросил он, заморгал и добавил: - Извините, сэр. Мне снилось, что я на далекой заставе. Что стряслось?
- У Лосса опять приступ.
Дуглас воззрился на него со своим обычным выражением оскорбленной недоверчивости. "Сейчас он начнет, - свирепо подумал Аллейн, - повторять каждое сказанное мною слово, как только я остановлюсь, чтобы перевести дыхание".
- Приступ, - действительно произнес Дуглас Грейс. - О, черт! Как? Где? Когда?
- Возле проходной комнаты. Полчаса назад. Он пошел за моим портсигаром.
- Это я помню, - торжественно изрек Дуглас. - Он все еще там? Бедняга Фабиан.
- Он уже в сознании, но у него трещина в черепе. Помогите мне отвести его наверх, хорошо?
- Отвести наверх? - повторил Дуглас с испуганным видом. Он отыскал сорочку. - Какая неприятность, подумайте! Я имею в виду общие планы его и Урси.
- Да.
- Полчаса назад, - произнес Дуглас, засовывая ноги в шлепанцы. - Значит, это случилось сразу после того, как мы вышли. Я пошел прогуляться на боковую лужайку. Он как раз, наверное, был там. О, Господи!
- Вы что-нибудь слышали?
Дуглас смотрел на него, открыв рот.
- Я слышал реку, - сказал он.
- Что-нибудь еще? Голоса или шаги?
- Голоса? Он что, разговаривал? Шаги?
- Проехали, - сказал Аллейн. - Идемте. Они спустились в гостиную.
Фабиан лежал на диване, Урсула сидела на низком табурете возле него. Томми Джонс и Клифф неловко стояли у стеклянной двери, изучая собственные ботинки. Маркинс, с точно дозированной почтительностью и участием, расставлял напитки на подносе. Теренция Линн сдержанно стояла перед камином, и пламя ярко отсвечивало в складках ее пурпурного одеяния.
- Как тебе не повезло, Фэб! - сказал Дуглас.