Джефф закончил читать сборник детективных рассказов, которые были настолько хороши, что захватили его в первый же вечер. Кроме того, он с удовольствием просто смотрел на реку. Но его озабоченность отношениями с Пенни не становилась меньше. Если ему удастся уговорить Пенни вместе с ним сойти на берег в Натчезе, он сможет проверить, как она будет себя вести в другой обстановке.
Пенни охотно согласилась составить ему компанию. Серена и Дэйв предпочли остаться на борту, а Сейлор взялся сопровождать Кейт Кит. Прежде чем стать туристами, они посовещались.
- Дэйв что-то говорил о бале у капитана, - вспомнил Джефф. - Поскольку завтра мы уже прибудем в Новый Орлеан, то он должен состояться сегодня вечером?
- То ли Дэйв ввел тебя в заблуждение, - сказала Серена, - то ли ты, как обычно, ничего не понял. Понимаешь, этот рейс представляет собой круиз: большинство пассажиров вернутся обратно вверх по реке. И бал у капитана не состоится, пока корабль не вернется в Цинциннати. Так что веселимся, ребята!
Если Новый Орлеан можно было назвать смешением языков и стилей, то каждый поворот дороги, каждый дом, каждое дерево делало древний Натчез олицетворением Старого Юга - от склона холма, из-за которого Натчез получил название Натчез-под-горой, до особняков внизу в стиле ренессанс.
Под вялыми лучами солнца, которые светили, но не грели, их компанию из пары дюжин зевак отвезли на автобусе осмотреть несколько особняков, поглазеть на подстриженные газоны и на сады в цвету. В Садовом клубе, который и сам размещался в особняке, Джефф увидел на стене портрет женщины, отличавшейся яркой красотой. Она принадлежала ко двору Карла II, и Джефф мог поклясться, что портрет написан Неллером.
Джефф тосковал по той неподдельной отзывчивости, которой Пенни дарила его перед тем, как изменилась. И пусть даже он не понимал, в чем дело, он был рад и тому, что имел. Скоро они двинулись в обратный путь, и Пенни, сидевшая в автобусе рядом с ним, сама обратилась с предложением:
- У нас так мало возможностей поговорить… О нас самих, я имею в виду. Поскольку это наша последняя ночь, не можем ли мы поговорить вечером?
- На палубе?
- Да, конечно! На палубе будет просто великолепно, если ты не против. Ты не забудешь?
- Если боишься риска, тебе стоит застраховаться у "Ллойда", - усмехнулся Джефф.
Возвращаясь на судно, он был в таком возбуждении, в таком приподнятом настроении, что с трудом расслышал вопрос Сейлора; тот хотел узнать, кто принимал участие в самой кровавой дуэли на линии Мейсона-Диксона.
Окутавшись дымом и брызгами, гребное колесо вспенило воду; они снова отошли от причала. Какое-то время спустя, когда небо стало затягиваться вечерним сумраком, Джефф поднялся в свою каюту, чтобы привести себя в порядок перед обедом. Все еще полный восторженного настроения, он взбежал по внешнему трапу, распахнул дверь своей каюты, переступил через высокий порог и застыл на месте, словно наступил на змею: прямо у него под ногами лежал маленький клочок фирменной бумаги судна, увенчанный красочным изображением самого парохода, - такую бумагу нетрудно было найти на письменном столе в салоне. Во время его отсутствия лист подсунули под дверь. Записка содержала всего полторы строчки, аккуратно отпечатанные на машинке опытной рукой.
"Когда Вам будет удобно, зайдите по адресу: Ройял-стрит, 701б. Ничего не бойтесь, но запомните адрес".
Все. Ни приветствия, ни подписи, всего лишь адрес, который ничего не значил для него, - и столь же загадочный совет ничего не бояться. Почему он должен бояться какого-то номера на Ройял-стрит? Что там может быть: дом, магазин?
Но в этой маленькой записке таился какой-то неприятный тайный смысл; в ней были некие скрытые, как далекий шепот, намеки, которые Джеффу категорически не понравились. Он подошел с запиской в руках к ближайшему иллюминатору и поднес ее к свету. Он все еще изучал ее, когда стук в дверь возвестил о появлении Дэйва, вслед за которым возник Чак Сейлор; оба были в темных костюмах и галстуках сдержанной расцветки.
Джефф показал им записку и рассказал, где нашел ее.
- Ройял-стрит? - сразу же обеспокоился Сейлор. - А где эта Ройял-стрит?
- Если речь идет о Новом Орлеане, - ответил Дэйв, - а скорее всего, так оно и есть, то Ройял-стрит - это известный бульвар во Французском квартале.
- Так что он собой представляет?
- Торговый центр, - ответил Дэйв, - его можно назвать нашей Пятой авеню. Но есть и разница. Вы можете приобрести самые роскошные ювелирные изделия или антикварные предметы, но рядом вы можете купить весьма недорогие конфеты, известные как пралине. Этот адрес что-то тебе говорит, Джефф?
- Нет. Я вроде смутно припоминаю, что если стоять на Ройял-стрит спиной к Кэнал-стрит, а лицом к авеню Эспланады, то четные номера улицы будут справа, а нечетные - слева. Таким образом, номер 701…
- Тут сказано 701б! - уточнил Сейлор.
- Как правило, - объяснил Дэйв, - "б" - это "бис", что говорит о двух отдельных хозяйствах, семейных или деловых, на разных этажах одного и того же строения. По крайней мере, в нашем Французском квартале номер 701б отнюдь не означает отдельного строения рядом с 701-м номером. Хотя подождите! - вскричал он, внезапно схватившись за голову. - Теперь и я начинаю вспоминать. Пока не могу сказать, что представляет собой дом номер 701б. Но совершенно определенно могу описать дом номер 700, и что представляет собой 701-й номер через дорогу.
- Ну и?.. - потребовал продолжения Джефф.
- Это верно, что четные номера идут по правой стороне. От 700-го номера на северо-восточном углу Ройял-стрит и Сент-Питер-стрит открывается один из самых знаменитых видов на город: на Лабранш-Билдинг, здание, которое порой называют кружевным. Оно украшено изысканными металлическими кружевами, в которых среди дубовых листьев кроются желуди. Ими украшена вся улица, и они придают ей неповторимый вид; проходя по ней, почти всегда встретишь фотографа, щелкающего аппаратом. Теперь ты начинаешь припоминать, Джефф?
- Да. И через дорогу?..
- А через дорогу стоит здание красного кирпича. Номер 701 - знаменитая пекарня. В начале девятнадцатого столетия ее основал младший сын Молонов. Не могу сказать, кто сейчас ею владеет, и уж точно не знаю, что там по соседству с 701-м номером. Я просто вызываю у тебя в памяти этот пейзаж на тот случай, если ты испытаешь настоятельное желание отправиться туда и лично все увидеть.
- Да, но, - Джефф поднял бумагу, - какому шутнику взбрело в голову послать мне эту записку? А если она предназначалась для кого-то другого, почему попала ко мне? Похоже, она была напечатана на портативной пишущей машинке.
- Похоже, что так, - согласился Сейлор. - Шутник отпечатал текст на вашей же машинке, не так ли?
- Я не вожу ее с собой. Не люблю портативные.
- А вот я ими пользуюсь. Но записка отпечатана не на моей "Короне": можете зайти и сравнить текст. - Он обратился к Дэйву: - Хотя Джефф прав. Шутка это ли нет, но кто послал записку и почему? Есть какие-то идеи, Дэйв?
- Ни единой. А вот у тебя, конечно, есть предположение…
- Строго говоря, предположением это не назовешь. Но я просто подумал…
- О чем же, Соколиный Глаз?
- Есть в Новом Орлеане район, где проститутки занимаются своим делом, не опасаясь закона?
Дэйв погрузился в размышления:
- Да, припоминаю, что-то такое должно быть. На протяжении тридцати восьми кварталов эти женщины чувствовали себя совершенно свободно и делали что хотели - при условии, что они не будут буйствовать и грабить людей. Это было самым мудрым решением, принятым местной властью, и оно с большим успехом действовало в течение двадцати лет, с 1897-го по 1917-й. А затем какие-то ханжи из Вашингтона решили, что эта ситуация разлагающе влияет на наших непорочных солдатиков, которые вели войну за окончание всех войн, - и Веселый городок был закрыт навсегда.
- Ясно, ясно! Но если по этому адресу, например…
- На Ройял-стрит?! - воскликнул Дэйв. - Господи, на Ройял-стрит? Да в самые лучшие времена, можешь мне поверить, на Ройял-стрит ты скорее мог встретить хор ангелов, бряцающих на арфах в салуне Тома Андерсона, чем обыкновенную шлюху. А теперь послушай, Джордж Хорас Лоример, - убедительным тоном продолжил Дэйв. - Говорю тебе, я не знаю, что Джефф найдет в номере 701б. Но могу сказать тебе, чего он там не найдет… хотя ты и сам догадываешься. Что же до записки, не думаю, что стоит рассказывать женщинам о ней. Трудно представить, как мы сможем объясниться с ними, если упомянем об этом листке. Посему, как бы велико ни было искушение, держите язык за зубами. Договорились?
- Да. Мы не хотим волновать их.
- Мы и не будем… хотя при нынешнем положении дел эта записка меня основательно обеспокоила. По сути дела, я смотрю на нее как баран на новые ворота, потому что она совершенно бессмысленна. Да и вообще во всем этом деле нет ни капли смысла!
И после очередного долгого спора, в котором ничего не удалось выяснить, мужчины, наконец, спустились к обеду.
За обеденным столом Джефф уделял Пенни так много внимания, что все остальное вылетело у него из головы. Они мало говорили друг с другом - Серена с Сейлором взяли на себя основную долю разговоров, - но постоянно обменивались взглядами, и с этого дня его уже не покидало чувство установившейся связи.
Позже вся их компания поднялась наверх и стала ждать, когда оркестр приступит к делу. Сейлор пригласил на танцпол Серену, Джефф - Пенни, а Дэйв - Кейт. Кроме современных танцев, музыканты иногда играли мелодии, которые были в моде несколько лет назад, - "Обратно на ферму", "Барни ссорится", "Никто не врал", а порой добирались даже до "Дарданелл". Молодые люди несколько раз менялись партнерами, пока не возвращались к тем, с кем начинали, и Джефф снова оказывался в паре с Пенни, совершенно неотразимой в своем платье цвета морской волны. Разговор у них не клеился.
- О чем это мы? - наконец спросил Джефф. - Предложить тебе пенни, Пенни?
- Нет, не надо! Не стоит. То есть на самом деле я не считаю… то есть я имею в виду…
- Не хочешь ли подышать свежим воздухом?
- Да, пожалуйста! Буду рада!
Когда он провожал Пенни к выходу, Кейт взглянула из-за плеча Дэйва.
- Эй, вы двое, не исчезайте надолго! Впрочем, не важно, сколько вы будете отсутствовать! Только помните, - Кейт никогда не упускала возможности сказать пошлость, - не делайте того, чего бы я не смогла сделать!
- Вот это вряд ли, моя дорогая, - напомнил ей Дэйв. - Я не буду вульгарен и не стану углубляться в эту тему, поскольку я мужчина сильный и спокойный. Я лишь просто скажу…
Уходящая пара не расслышала, что он хотел просто сказать. Они вышли на открытую палубу. Пенни не взяла с собой ни шарфа, ни платка, чтобы прикрыть волосы от ветра. Впрочем, не чувствовалось даже легких дуновений его. Они поднялись сначала на пассажирскую палубу, а потом на прогулочную, прошли вперед, и перед ними простерлось туманное загадочное пространство реки, на которое падали слабые блики восходящей луны.
Казалось, их обоих коснулось одно и то же чувство ожидания. Они были почти на носу, когда Пенни показала в сторону слева от себя.
- Вон там каллиопа, - сказала она. - А вот это, насколько я понимаю, ее клавиатура: клапаны, с помощью которых она работает, находятся на крыше, как раз над нами. На той стороне, где твоя каюта, ближе к носу, а не к корме. Надеюсь, я правильно выговариваю эти слова, а то Серена вечно поправляет меня.
- Серена всех поправляет.
- На реке, говорит она, вообще нет такого слова, как каллиопа. Помнишь, когда мы сегодня днем покидали Натчез, она играла "Встречай меня вечером в стране мечты".
- И приглашение это принято от всей души. Страна мечты - это хорошее место, Пенни, таким оно и останется.
- Ты должен был сказать мне… - Пенни подняла взгляд на Джеффа. - Хотя, во-первых… могу ли я обратиться с просьбой?
- Конечно. Все, что хочешь.
- Дэйв не хочет, чтобы, когда мы прибудем в Новый Орлеан, ты остановился у своего дяди или в отеле. Он хочет, чтобы ты остановился в Холле. Как ты поступишь? Тебя не испугали все эти сумасшедшие разговоры об опасных лестницах или об их способностях убивать? Ты остановишься в Холле?
- Если ты этого просишь, Пенни, ничто не доставит мне большего удовольствия. У тебя есть какая-то особая причина для этой просьбы?
- В общем-то да. Мы… мы перебираемся в нашу летнюю резиденцию на реке недалеко от Делис-Холл. Ты сможешь встречать меня, а я - тебя, и это будет куда легче, чем если бы ты был где-то в городе. Конечно, если это для тебя важно…
- Для меня это очень важно. Не думал, что это так важно для тебя. После того как Серена во вторник что-то рассказала тебе…
- Да, Серена в самом деле кое-что рассказала. Но я же говорила, что это не имеет никакого отношения к тебе. В самом деле. В любом случае я тогда собиралась сказать Серене, что меня это не волнует… но не сделала этого. А если ты думаешь, что встреча с тобой не важна для меня, - ее тихий голос дрогнул, - ты даже не знаешь, насколько она важна!..
Они стояли у перил в передней части судна, откуда по правому борту открывалась водная гладь. Пенни, чья близость опьяняла Джеффа, качнулась и едва удержалась на ногах. Левой рукой он обнял ее за плечи, а правой за талию. Пенни, не сопротивляясь, охотно позволила Джеффу притянуть ее ближе, как вдруг легкий шум за спиной заставил их, как ошпаренных, отпрянуть друг от друга.
Кто-то, чья фигура была почти неразличима в слабом лунном свете, стоял, глядя на них.
- Ну-ну-ну! - приглушенно сказал чей-то голос.
Пламя карманной зажигалки осветило грубоватые черты лица и густые усы человека по фамилии Минноч; на голове у него была полотняная шляпа.
- Ну-ну-ну! - повторил он. - Вот уж не собирался мешать вам или пугать вас. Чистая случайность. Но…
Пенни убежала. Почти вслепую, не произнеся ни слова, она пересекла палубу и повернула за угол, направляясь к каюте номер 339 по другому борту. Хлопнула дверь. Джефф скрипнул зубами и застыл в ожидании.
- Говорю, что не собирался мешать вам и тем более пугать, - хриплым голосом повторил человек, появившийся на палубе. - Прощу прощения, я от всей души извиняюсь. Наверно, мне лучше представиться.
- Да, без сомнения, стоит. Не помешали бы и кое-какие объяснения ваших действий.
- Вы так считаете? Конечно, определенное объяснение вы получите. Меня зовут Минноч, Гарри Минноч, лейтенант Минноч. Полиция Нового Орлеана. Я коп.
- Коп?
- Совершенно верно, к вашим услугам. А вы, как мне рассказали, племянник мистера Джилберта Бетьюна. Да, я коп, и, когда вам доведется узнать меня, вы убедитесь, что я неплохой парень.
- Большинство из нас предпочли бы отказаться от такого удовольствия. То объяснение, о котором вы упоминали?..
Лейтенант Минноч опустил зажигалку и пригляделся к чему-то, что лежало у ног, затем задул пламя и выпрямился.
- Кто бы мог подумать, - охотно сказал он, - что прекрасная трубка вишневого дерева может разлететься на куски всего лишь от падения на пол? Хотя опасности поджога не существует, с ней покончено. Вот что я и говорю…
- Если вы ждете сочувствия по поводу сломавшейся трубки, то обратились не по адресу. Но могли бы объяснить, почему вы следите за нами?
- Ну ей-богу, я бы не назвал это слежкой!
- В таком случае как бы вы это назвали?
- Ну-ну, молодой человек, не стоит сердиться! Никто вас не обидел. Неужели я позволю себе оскорбить любимого племянника окружного прокурора? Я и Фред Булл - точнее, сержант Булл - были в Цинциннати в связи с профессиональными заботами. У меня осталось еще несколько дней от отпуска. У Фреда тоже. Вот поэтому мы здесь. Нам пришлось применить кое-какую полицейскую тактику, чтобы попасть на борт этого судна, обычно закрытого для копов. Может, мы превысили наши полномочия. Да, пожалуй, так оно и есть. Если вы считаете, что я досаждал вам, вы можете обеспечить мне кучу неприятностей, просто пожаловавшись вашему дяде.
- Любые жалобы, лейтенант Минноч, будут адресованы непосредственно вам. И они не будут иметь отношения к вашей слежке за мной. Но когда вы сегодня вечером досаждали мисс Хобарт и ее брату, не говоря уж о мисс Линн…
- Ради сладчайшего Иисуса, мистер Колдуэлл, - хрипло взмолился лейтенант Минноч, - не хотите ли обуздать свои эмоции и расслабиться? Разве мы не можем рассудительно поговорить на эту тему?
- Похоже, мы вообще не можем разговаривать. Тем не менее, если вы настаиваете на перемирии…
- Вот это лучше. Гораздо лучше!
- Вы подозреваете одного из нас или всех нас в том, что мы имеем отношение к какому-то преступлению?
- Разве я сказал, что кого-то подозреваю? По крайней мере, в преступлении, из-за которого идут под суд? Ответ таков - не подозреваю, и это факт.
Лейтенант Минноч подошел к перилам, утвердил на них локти и уставился на водное пространство. Джефф сделал то же самое.
- Как бы там ни было, - продолжил Минноч, - я прикидывал, не стоит ли поговорить с вами. Я немало слышал о вас от вашего дяди, вы человек, который пишет книги, и он часто думает о вас. Мистер Бетьюн говорит, что мне не хватает тонкости ума. Значит, тонкости? Если я правильно его понимаю, тонкость ума - это последнее, что нужно любому копу. Для меня идеальным офицером полиции всегда был старый Зак Троубридж. Когда он ушел в отставку, меня поставили на его место. Как только Зак исчез из виду, он стал спокоен и уравновешен, у него все наладилось. И, кроме того, он заядлый читатель, хотя я кончил высшую школу, а он - нет. И именно пишущий парень помог Заку справиться с самым важным делом из всех, которые ему доставались. Он сам это признает. Вот я и думаю, что вы мне можете помочь; помощник вашего дяди вынужден заниматься какими-то странными делами. Вот я и прикидывал…
- Вы прикидывали, - напомнил ему Джефф, - не стоит ли поговорить со мной… о чем?
- Вот в этом-то и дело. Я не могу много распространяться на эту тему. Пусть уж это сделает мистер Бетьюн. Но кое-что я вам могу сообщить. У нас есть информация, которая может вызвать самый большой скандал и шум после того дела Эксмана в конце войны. Некто хочет от нас, чтобы мы заново открыли расследование того, что, по заверениям нашего информатора, является так и не раскрытым делом об убийстве.