Лицо покойника казалось совершенно непричастным ко всем этим безобразиям. Глаза были закрыты, рот широко открыт. Старческие, все рубцах и морщинах, руки плотно сцеплены на груди. На одежде тут и там темнели пятна крови, а на стене, прямо над ним, на деревянных крючках были развешаны костюмы остальных артистов. Щелкун, раскрытая пасть которого словно передразнивала гримасу покойника. Огромный кринолин Бетти. Рубахи и связки колокольчиков Пятерых Сыновей. Над кринолином за тесемки была прицеплена печальная маска Лицедея. Аллейн заметил кровавые пятна не только в том месте, где она завязывалась на шее, но и в области темени. По его мнению, это было примечательно. Рядом на большом гвозде висела шапка, сделанная из кроличьей шкурки.
Кэри, который предпочел остаться у двери, пояснил:
- Все их костюмы мы тоже решили запереть здесь, сэр. А мечи вон в том мешке, на лавке.
- Прекрасно, - кивнул Аллейн, - Можно приступать, Фокс.
Фокс, стараясь не делать своими огромными лапищами слишком резких движений, осторожно стянул воротник с шеи мертвеца.
- Одним ударом, - послышался голос доктора Оттерли.
- Причем справа налево по диагонали, вам так не кажется? - добавил Аллейн.
- Пожалуй… - удивленно протянул доктор Оттерли. - Похоже, вы, парни, свое дело знаете.
- Должен вам сказать, что такое везение случается не часто. По всему, удар пришелся между воротником и затянутыми тесемками маски. А как вам кажется - он стоял в это время или лежал?
- Спросите об этом министра внутренних дел - может, он знает. Но если бедняга стоял, то, по-моему, ударил его человек немногим выше его ростом.
- Допустим. Был ли такой среди исполнителей?
- Нет. Все они под шесть футов.
- Угу… Что ж, давайте посмотрим на этот секач, Братец Лис.
Фокс подошел к лавке.
- Секач завернут отдельно, - заметил Кэри. - Эрни все никак не хотел с ним расставаться.
Фокс поднял меч Эрни за красную тесемку, продетую сквозь кончик.
- Видны следы от стеблей, - сказал он. - А острый, как скальпель!
- Пусть Бэйли возьмет с него пробы, хотя лично я не верю, что из этого выйдет что-нибудь путное. А вы как думаете, доктор Оттерли? Мог ли он быть орудием убийства?
- Прежде я должен получше изучить рану. Это может зависеть от… Хотя нет. Пока ничего сказать нельзя.
Аллейн повернулся и еще раз осмотрел развешанную на стене одежду.
- Все закапано смолой. Юбки Бетти, штаны Сыновей, а также, я полагаю, чулочки и туфельки всех деревенских красоток - не говоря уже о пальтишках.
- Таков культ, - пожал плечами доктор.
- Обряд изобилия и плодородия?
- Именно.
- Смотри папашу Фрейзера и прочих, - пробормотал Аллейн, после чего повернулся к кроличьей шкурке. - Кролик забит и освежеван совсем недавно. Зачем-то оставлена голова. Да еще с тесемками. Для чего это?
- Он надевал ее на голову.
- Фи, как неаппетитно. Зачем?
- Чтобы усилить впечатление от обезглавливания. Когда он засовывал голову между мечами, то незаметно отвязывал тесемки, и в решающий момент кроличья голова отделялась от его тела. По-моему, в Греносайдском танце с мечами делают точно так же. Выглядит устрашающе.
- Не сомневаюсь. Только боюсь, что на фоне дальнейших событий этот трюк несколько теряется, - сухо сказал Аллейн.
- Разумеется! - поспешил согласиться доктор Оттерли. - Никто и не спорит. Просто дикость какая-то…
Аллейн смерил его взглядом и обратился к доспехам Конька.
- Увесистый наряд, ничего не скажешь. И как он только ходил в нем?
- Голова лошади закреплена на палке. А его собственная голова находилась как бы в шее Конька, под холстиной. Кстати, все это было изготовлено в этой кузнице.
- В позапрошлом веке?
- Или еще раньше. Видите - голова переходит в цилиндрический каркас, обтянутый холстиной, а в нем есть специальное окошко. Кроме того, челюсть у нее подвижная. При свете факелов это смотрится просто великолепно…
- Охотно вам верю, - рассеянно заметил Аллейн. Закончив осматривать доспехи Щелкуна, он перешел к кринолину Бетти. - Как он только передвигался в нем? Настоящая гора тряпья.
- Юбки тоже закреплены на каркасе - в виде корзины из ивовых прутьев. Раньше с этой Бетти такое устраивали! Тот, кто исполнял роль, ловил какого-нибудь мальца и загонял к себе под кринолин, а потом прыгал вместе с ним. А иной раз хватал какую-нибудь девицу. То-то было смеху!
- Грубые деревенские забавы, - вздохнул Аллейн.
- Здесь тоже брызги смолы. Но немного.
- Думаю, Ральф старался держаться подальше от Щелкуна.
- А Лицедей? - Аллейн снова подошел к настилу и снял простыню полностью. - Так. Небольшое пятнышко спереди на рубахе и… - Он запнулся. - Почему-то у него все руки в смоле. Он что - держал кадку?
- Возможно, до этого. Хотя нет. Он же пришел позже. Это важная деталь?
- Может быть, - задумчиво произнес Аллейн. - Очень может быть. А может, и нет. Кстати, вы заметили на правой руке свежий порез?
- Я видел, как он его заполучил. - Доктор Оттерли бросил взгляд на секач, который Фокс все еще держал за ленту, и быстро отвернулся.
- С помощью этой штуки, не так ли? - догадался Аллейн.
- Именно.
- Ну и как это произошло?
- Да ничего особенного. Просто он ругался, что его так сильно наточили. И… э-э… в общем, он пытался отнять меч у…
- Можете не говорить, я знаю у кого, - сказал Аллейн. - У Эрни.
4
В баре для постояльцев было пусто и темно, ставни закрыты. Камилла прошла к камину и села у огня. С прошлого вечера она все никак не могла согреться. У нее словно отняли ее собственное тепло.
Когда вместе с хозяином гостиницы и Трикси девушка вернулась из замка Мардиан, те обнаружили, что ее бьет сильный озноб. Трикси напоила ее обжигающим пуншем и велела еще выпить две таблетки аспирина, после чего уложила в постель с грелками.
Однако стоило Камилле задремать, как во сне ей снова явился Щелкун. На этот раз он был барабаном из оркестра. Вместо палочек по нему лупили мечами, извлекая при этом звуки скрипки. Потом он гнался за ней, и она все никак не могла от него убежать. Железные челюсти ужасающе щелкали прямо у нее за спиной, в шею било его горячее дыхание. Она старалась изо всех сил, но ноги ее были словно ватные. Потом перед ней появился Ральф и обнял ее со словами: "Все хорошо… Я тебя спасу…" Она было обрадовалась, но тут поняла, что Ральф не дает ей повернуть голову. "Только не надо смотреть на Эрни, - замогильным голосом проговорил он. - Это не слишком приятное зрелище…" Но тут Эрни вскочил на дольмен и изо всех сил закричал: "Камень взял его кровь!" После этого разом зазвонили все колокольчики из танца, сливаясь в звонок будильника, и Камилла проснулась.
Проснувшись, она вспомнила, как Ральф на самом деле подошел к ним с Трикси и велел девушкам немедленно садиться в машину. Это было уже после того, как с Эрни случился обморок, а леди Алиса обратилась к зрителям с речью. Хозяин гостиницы Плоуман подошел к самому дольмену, но доктор Оттерли и офицер полиции Кэри приказали ему ехать домой. По дороге в гостиницу он рассказал девушкам, что видел там. Он был страшно взволнован и гордился тем, что ему удалось заглянуть за плиту. Ночью Камилле приснилось также, что он заставил ее сделать то же самое.
Теперь она сидела у камина и пыталась привести в порядок мысли. Это ее дед погиб вчера - погиб страшно и нелепо, - и это с ее дядей случился вчера припадок. Да и она сама, можно сказать, замешана во всем этом. У нее было такое чувство, что ее привезли на необитаемый остров и бросили там одну. Впервые после случившегося к глазам ее подступили слезы.
Тут дверь распахнулась, и Камилла невольно прикрыла рот рукой.
- Ральф! - вскрикнула она.
Стремительно подойдя к ней, он пододвинул стул, сел напротив и взял ее руки в свои.
- Ты ведь сейчас нуждаешься во мне, Камилла, - сказал он. - Правда же?
Глава 6
Кузнецова Роща
1
У Ральфа были большие ладони - как морские раковины. Когда он накрыл ими руки Камиллы, те забились в них, словно птички в клетках.
Камилла взглянула на его худое лицо, черные глаза, черные волосы и слегка оттопыренные уши, которые, конечно, тут же покраснели. "До чего же я все-таки люблю его", - подумала девушка, а вслух произнесла:
- О, привет. А мне показалось, что мы уговорились больше не встречаться. Это было в то воскресенье.
- Что было, то было, - отпарировал он.
- Ты же обещал своему отцу.
- Я сказал ему, что я человек свободный. К тому же обстоятельства требуют…
- Ральф, - упрекнула Камилла молодого человека, - не очень-то красиво использовать убийство для своей выгоды.
- Как ты можешь такое говорить!
- Ну ладно тебе. Я же не говорю, что не рада тебя видеть. И вообще…
- Послушай, - перебил он, - я хочу кое-что у тебя спросить. Это очень важно. Скажи мне, Камилла, две вещи. Первое. Скажи, ты ужасно расстроилась из-за вчерашней ночи? Конечно, я понимаю… Но ведь не настолько же ты расстроилась, чтобы больше и слушать ни о чем не хотела? В общем… Боже, Камилла, я прямо не знаю, как сказать… Мне так хочется поцеловать тебя… Дело в том, что… я тебя ужасно люблю…
- Да? Но… не надо сейчас об этом. А насчет твоего вопроса… если честно, я даже не знаю, как мне воспринимать смерть дедушки. Это же глубоко личное… Десять дней назад я еще толком его не знала. Но со дня своего приезда мы так много встречались и общались, что даже - ты не поверишь - сумели друг с другом поладить.
- Да, конечно… - слегка дрогнувшим голосом отозвался Ральф. - Тебе это удалось… - добавил он с таким видом, будто сожалел об этом.
Камилла сосредоточенно нахмурилась и, сама того не замечая, переплела свои пальцы с пальцами Ральфа.
- Конечно, - сказала она, - я понимаю. Для тебя он просто неотесанный деревенщина. Местный лицедей. Забавный старикан. Что еще про него сказать? Что он не в ладах с водой и мылом… Одна моя половина примерно так к нему и относится - та, которая Кэмпион. Прямо скажем, не фонтан старичок. Но другая половина узнает в нем свою мать.
- Ну конечно, - вздохнул он. - Я понимаю.
- Понимаешь? Да разве ты сможешь это понять, милый мой Ральф! Ты же целиком из одного мира: наполовину Мардиан, наполовину Стейне. А я помесь.
- Да ты настоящая снобка - только наоборот, - попытался пошутить он, но девушка не обратила на его слова никакого внимания.
- Но вот что до душевных переживаний, подлинной скорби, - продолжала она, - так этого нет. Вернее, есть, но не совсем то. Понимаешь, я не чувствую, что моя душа сопереживает. Как будто я до конца не верю во все, что произошло. Слишком уж похоже на кошмарный сон. Какой-нибудь там Вебстер или Марло, только еще ужаснее. Прямо подумать страшно.
- Так ты знаешь, что случилось?.. То есть ты все знаешь?
Она кивнула в сторону хозяина гостиницы.
- Он сам видел. Он нам и рассказал - мне и Трикси. - Камилла почувствовала, как напряглись его руки - будто он хотел убрать их, но по том передумал. - Все-все рассказал! Это просто чудовищно… Омерзительно, гадко… И весь этот его наряд… Как это все ужасно…
- Разве он мог знать заранее…
- Откуда ты знаешь - может, и мог.
- Доктор говорит, что нет.
- Какая ужасная смерть! И ведь это - страшно сказать - преступление.
- Да, - сказал Ральф, - а что же еще.
Камилла с тревогой заглянула ему в глаза.
- Сыновья! - воскликнула она. - Нет, они не могли. Ни один из них. Ведь правда же, не могли? - Ральф ничего не ответил, и она со слезами продолжала: - Я знаю, знаю, что ты думаешь. Ты думаешь, что это Эрни, да? Ты сразу вспомнил, что я рассказывала тебе тогда - про его собаку? И что ты мне говорил про его меч. Вспомнил, скажи, вспомнил?
- Ну вспомнил, ну и что… - признал Ральф. - Успокойся, Камилла, дорогая. Подожди. Ну, допустим даже, он это сделал. Конечно это ужасно, но для Эрни это означает только несколько лет в психиатрической лечебнице для уголовников. Жизнь там, разумеется, не сахар, но ведь могло бы быть и хуже. Не обижайся, дорогая, только совершенно очевидно, что у него, скажем так, не все дома.
- Боюсь, что это и в самом деле так, - согласилась Камилла, разом побледнев. - Но сотворить такое!
- Послушай, - сказал молодой человек, - можно, я задам тебе второй вопрос? Пожалуйста, ответь мне…
- Я уже догадываюсь…
- Ну хорошо. Только подожди. Вот я тебе сказал, что люблю тебя. Ты сказала, что не уверена в своих чувствах, хочешь побыть одна и все обдумать. Ладно. Я отнесся к твоему решению уважительно и честно не встречался с тобой - если не считать воскресенья, - ну, ты помнишь.
- Да, конечно, мы же договорились, не так ли?
- Но ты же вроде бы еще тогда все поняла. Эх, я-то думал, что все складывается по-моему… А ты опять за свое. Какая-то допотопная чушь! Видите ли, из-за того что ты - как ты выражаешься - помесь, мы не можем пожениться. А может быть, ты за этим сюда и приехала - чтобы повидаться с материной родней и окончательно утвердиться в своей дурацкой идее?
- Ну да, - кивнула Камилла. - Так оно и есть.
- Черт возьми, да любишь ты меня или нет?!
- Да! Люблю! - нисколько не задумываясь ответила Камилла. - Так что лучше помолчи.
- Нет, я умру! Камилла, да ты просто… гений! Боже, как я счастлив, что ты меня любишь! Нет, я сойду с ума! Я этого не вынесу… - Ральф даже слегка побледнел от переполнившего его восторга.
- Однако вернемся к нашему разговору, - охладила его девушка. - Что скажет твоя прабабка? Что станет думать твой отец? Посмотри мне в глаза, Ральф, и скажи - не кажется ли тебе, что они будут против?
- Если я посмотрю тебе в глаза, Камилла, мне придется тебя поцеловать.
- Э-э, нетушки! Погоди… Вот представь, что все так и случилось. Что напишут тогда в газетах? Об этом ты подумал? Ну скажи, какая я, к черту, невеста для молодого, подающего надежды адвоката? Вообрази, какие будут заголовки: "История повторяется!", "Ее мать сбежала из кузницы и вышла за баронета!", "Внучка убитого кузнеца выходит за сынка пастора!", "К чему ведет участие в обряде плодородия"… Или еще, к примеру: "Племянница…" Но… но что ты делаешь?
Ральф встал и с решительным видом принялся застегивать свой макинтош.
- Собираюсь пойти и отправить телеграмму тетушке "Таймс": "Объявлена помолвка…"
- Нет уж, ты этого не сделаешь! - Они обменялись пылающими взглядами. - Господи! - воскликнула Камилла и принялась колотить его кулаками в грудь. - Ну что же ты у меня такой… Что мне только с тобой делать! И почему, почему я такая счастливая?.. - Она замотала головой и бросилась ему в объятия.
В этот момент в зал вошел Аллейн и, увидев их, поспешно извинился и вышел.
Однако ни Ральф, ни Камилла не заметили его появления, равно как и ухода.
2
Оставив рутинные обязанности на Бэйли и Томпсона, Аллейн и Фокс в сопровождении Кэри и доктора Оттерли отправились в дом, чтобы поговорить с сыновьями Лицедея.
Все пятеро сгрудились в небольшой темной комнате, служившей им одновременно гостиной и кухней. Интерьер ее составляли железная кухонная плита да обеденный стол, покрытый плюшевой скатертью. Вокруг этого стола и сидели сыновья Андерсена - Даниэль, Эндрю, Натаниэль, Кристофер и Эрнест.
Доктор Оттерли постучался и вошел, за ним последовали остальные. Дэн встал в знак приветствия, другие лишь слегка приподнялись и скрипнули стульями. Кэри представил их.
Аллейн был поражен, насколько все Андерсены похожи между собой. Даже близнецы ненамного больше походили друг на друга, чем на остальных братьев. Все были здоровые, кровь с молоком, светловолосые и голубоглазые. Под нехитрой деревенской одеждой угадывались мощные мускулы. Сейчас у Дэна глаза были красными от слез, а руки слегка дрожали. На лице Энди словно застыло выражение удивления. Нэт схватился за голову, Крис казался сердитым. Что касается Эрни, то он держался несколько в стороне от братьев. На губах его играла глуповатая улыбка, лицо временами принимало странное выражение - как будто он имел перед всеми какие-то скрытые преимущества.
Аллейну и Фоксу предложили стулья за столом. Кэри и доктор Оттерли устроились на обтянутом холстиной диванчике у стены, несколько в стороне от остального общества.
- Простите, что я вынужден побеспокоить вас, когда у вас и без того немало дел, - начал Аллейн. - но, полагаю, в ваших же интересах, чтобы обстоятельства гибели вашего отца прояснились как можно скорее.
Братья негромко прокашлялись, и старший, Дэн, согласно покивал головой:
- И не говорите, сударь. Мы бы очень хотели, чтобы все раскрылось. Мы тут с братьями уже все головы сломали, думая, как же такое могло случиться…
- Нет, как ты ни крути, - подхватил Энди, - прямо колдовство какое-то получается.
В комнате стоял застарелый запах табака. Аллейн выложил на стол свой кисет и сигареты.
- По этому поводу надо закурить, - сказал он. - Угощайтесь.
Поломавшись для порядку, они согласились. Все принялись набивать трубки, и только Эрни предпочел свернуть папиросу. Он так усердно трудился над ней, что гримасы на его лице сменяли одна другую. Пока все занимались своими трубками, Аллейн приступил к делу.
- Прежде чем мы сможем предложить вам какую-то помощь, - предупредил он. - мы должны до последней детали выяснить, что же произошло вчера. Инспектор Кэри уже беседовал с вами и блестяще изложил мне суть дела. Мне хотелось бы остановиться лишь на некоторых моментах, которые вы уже обсуждали с мистером Кэри, и попытаться узнать о них поподробнее. Итак, вернемся к вчерашнему вечеру. Примерно за полчаса до начала танца Пятерых Сыновей. Идет? - Они лишь осторожно подняли глаза от раскуриваемых трубок. - Насколько я представляю, тогда было что-то около половины девятого. Исполнители уже собрались в замке Мардиан, за исключением двоих - мистера Вильяма Андерсена и его младшего сына Эрнеста Андерсена. Так?
Ответом ему было молчание. Затем Дэн, который, похоже, был самый словоохотливый из братьев, подтвердил:
- Ну, так.
- Итак, мистер Вильям Андерсен - позвольте мне для ясности называть его так, как все тут, я наслышан, привыкли его называть - Лицедей? Лицедей - это ведь означает актер?
- Я полагаю, - отозвался с дивана доктор Оттерли, - дословно это означает, что он делает себе лицо - или прячет свое лицо под маской…