понравился мне, понимаете… Я просто улыбалась ему… Мне было приятно, совсем не трудно, а он…
Айвор оказался прав: он искал женщину, тут я и подвернулась.
Тут ты и подвернулась, хорошенькая и не слишком строгая. Бедный лорд Уайт, его поймали, потому что он сам этого хотел, одураченный своим дурацким возрастом, ностальгией по юности.
Я понимала, что Айвор использует Джона в своих целях, но не видела в этом ничего плохого. Почему бы и нет? Все шло хорошо, пока мы с Айвором не поехали на неделю в Сен-Тропе.
Красивое лицо затуманилось от неприятного воспоминания. Теперь его черты исказились гневом.
И эта сволочь Джордж Миллейс написал Айвору, чтобы я оставила лорда Уайта в покое, а то он покажет ему наши фотографии… Господи, как же я его ненавидела… но вы ведь отдадите мне… пожалуйста, умоляю вас, отдайте… если кто-нибудь узнает - я погибла… Верните мне, я вам заплачу, только верните…
Пора выкладывать карты на стол, подумал я.
Что же я должен вам вернуть? - спросил я. Как что? Пачку сигарет, разумеется. Там еще написано… Ах, да. Но почему вам пришлось писать на пачке сигарет? Джордж потребовал список, ну а я, конечно, ни за что не хотела давать, тогда он сказал, на, напиши красным фломастером на целлофане - никто не принимает такие вещи всерьез, и ты потом всегда сможешь отказаться… я согласилась и… - Внезапно она прервала свою исповедь. Видно, в душе у нее шевельнулось подозрение. - Она ведь у вас, эта пачка? Вам Джордж Миллейс передал ее вместе с фотографиями… да? А что за список вы ему написали? - спросил я. О, господи, - в ужасе выдохнула она. - Я тут перед ним распинаюсь, а у него и нет ничего! - Она резко встала. Гневное лицо стало почти некрасивым. - Дерьмо собачье! Жалко, что Айвор не прикончил тебя, подонок. Уж сделал бы тебя так, чтобы ты никогда не встал. Надеюсь, тебе как следует врезали.
Не напрасно надеешься, детка. И вправду, как следует, подумал я, не чувствуя, как ни странно, ни малейшей злобы на Айвора ден Релгана. Я погубил
его жизнь, он пытался изувечить меня, но, в общем, я вышел из этой схватки с меньшими потерями. Конечно, мне здорово досталось, но это пройдет.
Скажите Айвору спасибо, - промямлил я.
Но она была слишком взбешена и раздосадована тем, что выдала себя, чтобы как следует оценить мой юмор. Оставляя за собой аромат духов, она прошумела шелками через холл и пулей вылетела из дома, на прощанье хлопнув дверью. Воздух еще долго дрожал от ее мощных флюидов женственности. Слава богу, таких, как Дана, немного, а то и спятить недолго.
Из кухни вышли Джереми и Клэр.
Чего она от тебя хотела? - спросила Клэр. Неважно… У меня этого все равно нет.
Они принялись расспрашивать, в чем дело, но я попросил подождать до завтра, завтра я все равно расскажу, а сегодня…
Они послушались.
Присев рядом со мной на ступеньки, Клэр погладила мою ладонь.
Ну, как ты? Очень худо? - спросила она.
Я и вправду чувствовал себя неважно, но, не желая в этом признаваться, спросил:
Который час? Без двадцати четыре, - ответила Клэр, взглянув на часы. - Тебе надо поесть, принести чего-нибудь? Не надо.
Они разогрели суп и съели его с хлебом - не густо, но жить можно. В голову лезли дурацкие мысли. Я думал о том, что впервые провожу время, лежа на ступеньках и вдыхая паркетную пыль. Раздавленный тяжелой, мучительной болью, я чувствовал, как ноет каждый мускул, каждая косточка. Но ничего, приступы больше не повторились, и я знал, что вскоре ко мне вернется способность двигаться. С каждой минутой все больше хотелось встать и пойти в ванную - видно, действительно я приходил в норму. В конце концов желание принять душ стало настолько непреодолимым, что я отважился сесть.
Медленно, осторожно продвинулся на ступеньках и прислонился спиной к стене.
Что ж, не так все плохо, никаких спазмов.
Мускулы явно восстанавливали свои функции и начали постепенно набирать прежнюю силу. Надо
попробовать встать. Если постараюсь, должно получиться.
Из кухни вышли Джереми и Клэр, и я без ложной гордости оперся на их протянутые руки и поднялся на ноги. Стою. Дрожат колени, но я стою!
Ну а теперь куда прикажете? - осведомилась Клэр. Пи-пи.
Они дружно рассмеялись. Джереми взял меня под руку, чтобы помочь дойти до туалета, а Клэр пошла на кухню за тряпкой: Джереми попросил ее вытереть засохшую кровь на полу.
Не надо, Клэр… Иди своей дорогой, это мое дело, - ответила она.
В ванной, ухватившись за вешалку для полотенец, чтобы не упасть, я заглянул в зеркало над раковиной. Распухшее, бесформенное, чужое лицо, все в ссадинах и бурых кровоподтеках. На лбу, щеках, в волосах запеклась кровь, один глаз совсем заплыл, другой стал узким, как у китайца. Лиловые губы рассечены в нескольких местах. Два передних зуба выбиты.
Мочеиспускание было мучительным и отозвалось острой болью в брюшной полости: должно быть, поврежден тонкий кишечник. Но крови в моче не было, и я с облегчением подумал, что ноги, человеческие и конские, которые с такой силой били меня по всем местам, слава богу, ни разу не попали по почкам. Мне повезло. Исключительно повезло. Можно сказать, в рубашке родился.
Я напустил в раковину немного теплой воды и начал смывать запекшуюся кровь, но облегчения не почувствовал да и краше не стал. На отмытых участках обнаружились новые ссадины, только и всего. Я осторожно промокнул лицо салфеткой. Остальное оставил как есть.
И тут я услышал грохот, словно в дальней комнате упало на пол что-то тяжелое.
Резко распахнув дверь, я столкнулся с Клэр. Привлеченная шумом, она спешила ко мне из кухни.
Это ты упал? - спросила она встревоженно. - Ты не ушибся? Нет, это не я. Наверное, Джереми.
Мы не спеша прошли в переднюю часть дома,
чтобы посмотреть, что он уронил… и увидели Джереми, ничком лежащего на пороге темной комнаты. Ведро воды, которое он нес, опрокинулось, и вокруг разлилась большая лужа… и запах… сильно пахло тухлыми яйцами. Я знал этот запах…
В чем дело? - начала было Клэр…
Боже милостивый, подумал я, на сей раз не всуе помянув божье имя. Обхватив Клэр за талию, я потащил ее к входной двери и, распахнув дверь настежь, вытолкнул Клэр на улицу.
Оставайся здесь, - приказал я. - Не вздумай заходить в дом. Это газ.
А сам, набрав полные легкие морозного воздуха, вернулся в дом, чувствуя слабость во всем теле… и отчаяние. Я склонился над Джереми и, взяв его за запястья, потащил - из темной комнаты, по белому кафелю, в холл, я тащил его, а некрепкие ноги и руки предательски дрожали. Коридор позади. Я больше не могу. Легкие разрываются. Мне нужен воздух. Но не этот. Только не этот.
Презрев запрет, мне на помощь пришла Клэр, и мы вместе выволокли на улицу безжизненное тело Джереми. Я захлопнул за собой дверь и, жадно глотая ртом воздух, упал на колени на холодную землю. Внутренности выворачивало от позывов к рвоте.
А Клэр в это время барабанила в чью-то дверь и вскоре вернулась с директором школы, который жил в соседнем доме.
Сделайте ему искусственное дыхание, - попросил я. Рот в рот?
Я кивнул.
Директор присел на корточки рядом с Джереми и, перевернув его на спину, начал без дальнейших расспросов приводить парня в чувство.
Клэр исчезла, но через минуту появилась снова.
Я вызвала "скорую помощь". Они спрашивают, что это за газ. Сказали, что в Ламбурне нет газа, и им важно знать, что привезти. Скажи им, что это сероводород, - прохрипел я, чувствуя свинцовую тяжесть в груди. Я едва дышал. - Скажи, это смертельный яд. Пусть поторопятся.
В ужасе Клэр бросилась назад в дом директора школы, а я, не вставая с колен, прислонился слабым
телом к стене собственного дома и зашелся в кашле. Мне становилось все хуже. Не от побоев. От газа.
Джереми не приходил в сознание. Боже милостивый, не дай ему умереть. Это мне, а не Джереми предназначался газ в темной комнате. Все время, пока я лежал на ступеньках, газ дожидался меня. Меня, а не Джереми.
Джереми, не умирай. Это моя вина, Джереми. Я должен был сжечь содержимое ящика Джорджа Мил- лейса, сжечь, а не использовать. Как я мог так рисковать жизнью… своей и твоей? Прости меня, Джереми.
Вскоре вокруг дома собралась толпа испуганных, заспанных соседей. Директор школы продолжал делать свое дело, хотя по выражению его глаз я заметил, что попытки привести Джереми в чувство он считает бессмысленными.
Не умирай!
Клэр пыталась нащупать пульс Джереми. Лицо ее было серым.
Ну как? - спросил я. Очень слабо. Но прощупывается.
Не умирай.
Директор школы, немного переведя дух, неутомимо продолжал делать Джереми искусственное дыхание. Я чувствовал, как ребра стягивает железными обручами и все теснее сжимает легкие. А ведь я всего лишь пару раз вдохнул воздух, насыщенный газом. Джереми достался чистый газ. Клэр…
Как ты себя чувствуешь? - спросил я ее. Ужасно. Задыхаюсь, - ответила она.
Толпа вокруг дома все разрасталась. Приехали "скорая помощь" и полицейская машина, откуда-то появились Гарольд и спортивный врач, а за ними нагрянула добрая половина Ламбурна.
Директор школы передал Джереми в руки профессионалов, и теперь уже фельдшер вдувал в легкие Джереми воздух, но тщетно. Он по-прежнему не подавал признаков жизни, пока его осматривал врач, и даже не пошевелился, когда его положили на носилки и погрузили в машину.
Пульс прощупывался. Слабо, но прощупывался. Вот все, что я смог добиться от врача, прежде чем за Джереми захлопнулась дверь машины и "скорая помощь" увезла его в Суиндон.
Господи, господи, не дай ему умереть, молился я. Это моя вина.
Джереми, не умирай.
Подъехала пожарная машина, из нее выпрыгнули люди в противогазах с измерительными приборами в руках. Через заднюю дверь они зашли в дом и через некоторое время вышли на улицу с парадного входа. Прислушиваясь к их беседе с полицейскими, я понял, что расследование начнут не раньше, чем воздух в доме освободится от токсических элементов.
Что это за газ? - спросил инспектор полиции. Сероводород. Смертельный? Да. Парализует органы дыхания. Не заходите в дом, пока мы все не очистим. Там находится источник, продолжающий генерировать газ. Что у вас с лицом? - обратился ко мне инспектор. Упал с лошади.
Мой ответ не вызвал ни малейших подозрений. Жокей, расквасивший лицо во время скачек, в Ламбурне явление обычное. Огромная толпа двинулась к дому Гарольда. Все смешалось.
Клэр дважды звонила в больницу справиться о здоровье Джереми.
Он в реанимации, - сказала она. - Хотят получить сведения о его ближайших родственниках. Он живет с родителями в Сент-Олбансе, - сказал я в отчаянии. - Адрес у меня в доме, а там газ.
Порывшись в справочниках, Гарольд нашел координаты отца Джереми.
Не умирай. Ну, пожалуйста, постарайся выжить.
Всюду шныряли полицейские. Пришел инспектор и снял показания с меня и Клэр. Мы рассказали, ему, что и как случилось.
Нет, я не знаю, как сероводород попал ко мне в фотолабораторию. Джереми вдохнул его чисто случайно - газ предназначался для меня. Кто мог желать моей смерти? Понятия не имею.
Инспектор сказал, что не верит мне. В моем собственном доме мне расставили смертельную ловушку, а я не знаю, кто бы это мог сделать! Так не бывает. Я покачал головой. Говорить было все еще трудно. Если Джереми умрет, я им все расскажу. Если выживет - нет.
Как мне удалось так быстро распознать газ? Клэр сказала, что я отреагировал мгновенно. Почему?
Я узнал его по запаху. Есть такое вещество - сульфид натрия, его раньше использовали в фотостудиях, а теперь почти всюду отказались… из-за запаха. Я им никогда не пользовался. У меня его не было. Это… не мой. Сульфид натрия - газ? - спросил он, озадаченный.
Нет. Это кристаллическое вещество, очень ядовитое. Их обычно продают в небольших серо-коричневых коробках, я видел в магазине "Кодак"… Называется Т-7 А, вроде так…
Но вы сразу определили, что это газ. Из-за Джереми. Я увидел, что он умирает… И потом я сам его вдохнул, и мне сразу стало плохо. Из сульфида натрия можно получить газ… Ну, в общем, газ есть газ, и все тут, не могу объяснить как, но я его сразу узнал. А как получить сероводород из кристаллов сульфида натрия? Не знаю.
Он продолжал настаивать на ответе, но я и вправду не знал.
Ну, а теперь, сэр, поговорим о вас лично. О вашем лице, например. Или о состоянии вашего здоровья - вы же еле на ногах держитесь. Вы уверены, что все это - следствие падения на скачках? Потому что мне кажется, что вас просто били, да еще как. Я таких в свое время навидался. Я упал с лошади, - повторил я.
Гарольд встревоженно наблюдал за нашей беседой, но когда инспектор обратился к нему, не колеблясь, ответил:
Вы бы видели, как он упал, инспектор. Я со счету сбился, сколько раз его ударили копытом. Если вам нужны свидетели… это произошло на глазах у шести тысяч человек.
Инспектор пожал плечами, но, по-видимому, остался при своем мнении. Когда он ушел, Гарольд сказал мне:
Ври что хочешь, дело твое, я тебя отмазал. Но, между нами, когда мы вчера расстались, с рожей у тебя было все в порядке. Потом расскажу, - пообещал я, с трудом ворочая языком.
Что случилось? - спросил он у Клэр, но она лишь в измождении покачала головой и сказала, что ничего не знает, ничего не понимает и сама чувствует себя ужасно.
Жена Гарольда накормила нас, успокоила, как могла, и уложила спать. В полночь Джереми все еще был жив.
Несколько страшных часов я провел без сна: зверски болело тело, и я сидел в кровати, потому что так было легче дышать. В крохотную спальню вошел Гарольд и сообщил, что юная дама уехала в Лондон на работу и позвонит сегодня вечером. Меня хотел снова видеть инспектор. А Джереми? Джереми жив, не приходит в сознание, и жизнь его висит на волоске.
День прошел отвратительно.
С утра явились полицейские и, предварительно открыв все окна и двери и устроив сквозняк, начали осматривать дом. Через некоторое время к Гарольду пришел инспектор, чтобы сообщить результаты.
Мы встретились в кабинете Гарольда, и я смог рассмотреть инспектора при дневном свете - моложавый блондин с красноватыми глазами, неприятно щелкающий костяшками пальцев. От вчерашнего разговора осталось ощущение враждебности, которое не пропало и сегодня.
В вашей фотолаборатории обнаружен водяной фильтр, - сказал он. - Для чего вы его используете? Я использую его по назначению, - ответил я. - В фотографии применяется только чистая вода.
Воспаление вокруг глаз и рта начало понемногу проходить. Теперь я мог лучше видеть и говорил свободнее - хоть какое-то облегчение.
Ваш водяной фильтр, - сказал инспектор, - генерирует сероводород. Этого не может быть. Почему? Понимаете… я с ним все время работаю. Это обычный опреснитель воды. Откуда тут взяться газу?
Он долго изучающе рассматривал меня, потом исчез и вернулся только через час. Он пришел не один. С ним был молодой человек в джинсах и свитере с плоским ящичком в руках.
Ну а теперь, уважаемый, - обратился ко мне инспектор по всем правилам полицейского хорошего тона, - смотрите. Это ваш фильтр?
И открыл ящичек, чтобы продемонстрировать содержимое. Нет, он явно подозревал меня. Только вот в чем? В ящичке действительно лежал мой фильтр с привинченным к нему резиновым шлангом, который я обычно надевал на кран.
По-моему, да. Похож. Но в чем дело? Как он может генерировать газ?
Инспектор подал знак молодому человеку, тот извлек из кармана резиновые перчатки и, надев их, взял из ящичка фильтр - черный пластмассовый шар размером с небольшой грейпфрут. Раскрутив его посередине, он протянул мне две половинки.
Вот, - сказал он. - Смотрите. Обычно внутри помещается очищающий патрон, но с этим фильтром дело обстоит несколько иначе. Я обнаружил в нем два сосуда, один над другим. Сейчас они оба пусты… но в нижнем содержались кристаллы сульфида натрия, а верхний… - он выдержал театральную паузу, - вот этот верхний сосуд заполняла серная кислота. Сосуды разделяла пленка, не позволявшая веществам смешиваться, но когда ваш приятель повернул кран, напор воды нарушил изоляцию, и они соединились. Произошла реакция замещения, в которой вода играла роль катализатора. Ваш фильтр, таким образом, стал мощным генератором газа. Сероводород продолжал вырабатываться даже после того, как кран закрыли… Предположительно это сделал мистер Фоук.
Наступила тишина - долгая, многозначительная, гнетущая.
Как видите, несчастье произошло не случайно, - резюмировал инспектор. Да… - сказал я упавшим голосом, - но я не знаю, честное слово, не знаю, кто мог поместить эти вещества в мой фильтр. Ведь он должен был знать, каким типом фильтра я пользуюсь. Прежде всего, он должен был знать, что у вас есть фильтр. Фильтр есть у каждого, кто занимается фотографией.
И вновь воцарилась тишина. Они, наверное, ждали,
что я назову, кого подозреваю, но я не знал, что сказать. Ден Релган? Не может быть. Зачем ему было утруждать себя такой замысловатой конструкцией, когда еще пара ударов могла прикончить меня на месте. Элджин Яксли… исключено. У него просто не хватило бы времени. Вне подозрений были другие адресаты Джорджа Миллейса. Двоих он уличил в неблаговидных поступках так давно, что они наверняка уже не помнили, в чем было дело. С третьим я пока не разговаривал, и он не знал, что письмо у меня. Но в любом случае он, конечно, не стал бы меня убивать.
Оставалось предположить одно, самое неприятное и страшное: кто-то думает, что у меня есть то, чего у меня нет. Он знает, что я стал наследником Джорджа, знает, что часть наследства уже пущена в ход, и хочет остановить время. Любой ценой. Ясно, что в ящике Джорджа в свое время хранилось больше, чем мне удалось обнаружить. Я, например, не нашел целлофановой обертки, на которой Дана нацарапала список поставщиков наркотиков. Что там было еще? Что!
Ну так как, сэр? - спросил инспектор. Я работал в темной комнате в среду. С тех пор в доме не было посторонних. Только соседка приходила да налоговый инспектор. Какой налоговый инспектор? - оживились они. Спросите миссис Джексон, - посоветовал я. - Они сказали, что непременно спросят. Миссис Джексон уверяла, что он ни к чему не притрагивался. Но он мог запомнить тип вашего фильтра. А это мой фильтр? - спросил я. - Вообще-то похож. Возможно, - сказал молодой человек.' - Но я все равно заберу его с собой - измерить и записать данные… Кстати, я вычислил: на то, чтобы вынуть опреснитель и вложить на его место сосуды с химикалиями, нужно всего тридцать секунд. Чистая работа. Джереми будет жить? - спросил я. Я химик, а не врач, - ответил молодой человек, пожав плечами.
Вскоре он ушел и унес с собой фильтр.
Я позвонил в больницу. Никаких изменений.
Днем я отправился туда сам. Жена Гарольда вызвалась сопровождать меня, сказав, что я еще не в состоянии держать руль.
К Джереми не пускали, но я повидался с его родителями - оба не помнили себя от горя и были слишком подавлены, чтобы упрекать меня. "Это не ваша вина", - сказали они, хотя, возможно, потом будут думать иначе. Джереми держался на аппарате искусственного дыхания. Легкие парализовало. Сердце билось. Мозг не был поврежден.
Мать плакала.