- Но мы уже знаем все, что они могут рассказать. Пощадим их репутацию. Идемте, добрый мой Дуглас, если вам не в тягость одолеть четыре этажа после сытной цесарки госпожи Барнетт.
- Согласитесь, Уоллесы вполне могли бы установить у себя лифт…
- Дуглас! В замке XVIII века?! О чем вы говорите!
На четвертом этаже, должно быть, когда-то проживала многочисленная прислуга. Попасть туда можно было только по служебной лестнице, пройдя через кухни в другой конец здания. Так они вскоре присоединились к лейтенанту Финдли - тот уже начал описывать всю мебель и вещи в комнате Чжана.
Помещение оказалось своего рода мансардой во французском стиле, походившей на студенческую каморку. Узковатая кровать была разобрана. В книжном шкафчике, сколоченном из досок, стояли три десятка книг на китайском. И ни одной на английском, из чего сыщики заключили, что Чжан не разбирал латинские буквы. В углу помещался гардероб с кое-какими вещами - старой охотничьей курткой, желтым полиэтиленовым плащом и несколькими фуфайками из грубой шерсти. На плечиках висела служебная униформа.
В ящике на полу лежала пара сильно стоптанных башмаков и пара резиновых галош. Все было опрятно, хотя и скромно - только самое необходимое. Картину завершал умывальник - на краю лежали кусок дешевого мыла, тюбик зубной пасты, зубная щетка, гребень, расческа и коробочка с помадой для волос.
- Вы наверняка чувствуете то же, что и я, - предположил Форбс.
- Чжан живет как спартанец. Пока это единственное, что можно сказать.
- Но, - возмутился старший инспектор, - Уоллесы могли бы обеспечить ему условия и получше! Тем более что лорд Роберт, насколько мне известно, его усыновил! Это не делает чести столь благородному семейству! Брайан тоже хорош…
- В умывальнике нет горячей воды, - прибавил сэр Айвори. - Вот что самое интересное, хотя и достойно сожаления.
Их беседу прервал лейтенант Финдли.
- Господа, взгляните, пожалуйста, сюда.
Он сидел на корточках возле кровати.
- Там что-то торчит. Видите?
Они наклонились и увидели краешек книги, выглядывавший из-под матраца. Форбс осторожно взялся за краешек и вытащил книгу. Она была небольшая, с разноцветными предметами на обложке.
- Восемь ценностей! - воскликнул сэр Айвори.
В самом деле, художник собрал вместе зеркало, два носорожьих рога, две книги, прутики тысячелистника, три монеты, треугольник, звенящий камень, а посередине - жемчужину.
- Все это неспроста! - изумился Форбс. - Значит, Чжан разложил на кровати эти штуковины точно как на рисунке. Но зачем?
- Думаете, он бы не догадался, что мы быстро найдем эту книгу? - спросил сэр Айвори.
- Чжан просто не успел ее как следует спрятать, ведь это улика против него, да еще какая. Представляете, какая поднялась суматоха, когда все узнали про убийство!
- Если он убийца, ему вполне хватило бы времени, чтобы уничтожить после всего и обложку и даже саму книгу, - заметил сэр Айвори. - У него была целая ночь! Нет, Дуглас, кто-то умышленно подложил сюда книгу, чтобы, обнаружив ее, мы тут же заподозрили Чжана.
- Но, сэр Малькольм, кто же, по-вашему, мог сунуть книжку под матрац, кроме самого Чжана? Он единственный, кто все это время свободно передвигался по замку. Все остальные находились под присмотром.
- Вы разочаровываете меня, Дуглас. До приезда полиции любой из них мог свободно перемещаться по замку. И главное, что сейчас нужно установить, кто пользовался служебной лестницей, после того как Чжан вышел из своей мансарды сегодня утром. Вам и карты в руки, Дуглас!
Они спустились с четвертого этажа в кухни. Дворецкий помогал госпоже Барнетт чистить картошку на ужин, под копченую пикшу.
- Чжан, - зычным голосом позвал старший инспектор, - идемте-ка с нами! Да-да, вот сюда. Прекрасно. Садитесь. Я говорю, сядьте. Вот так. А теперь скажите-ка, Чжан, в котором часу вы вчера легли спать?
- Мудрец знает только время для глубокого раздумья.
- Я не об этом! Прошу отвечать на вопрос.
- После ужина убирать со стола вместе с Бетти, потом относить тарелки и приборы в кухни. Потом спать.
Тут в разговор вступил сэр Айвори:
- Вы слышали, о чем говорил господин Брайан после пудинга?
Чжан, сильно смутившись, улыбнулся.
- Вэнь Чжан слышать, но не слушать.
- Тогда я напомню: господин Брайан объявил о своей помолвке с мисс Ли.
- Вэнь Чжан слышал.
- Потом он объявил, что собирается переезжать в Гринвич.
- Вэнь Чжан знает Гринвич. Обсерватория и парк, очень большой и очень красивый.
- А еще, как он сказал, кое-кто из друзей его предал.
- Это не слушал.
- Довольно! - воскликнул Форбс. - Вам бы следовало нам помогать. Иначе, вы уже слышали, я отправлю вас в Скотланд-Ярд.
- Господин Вэнь Чжан, - примирительным тоном продолжал сэр Айвори, - мне вот что хотелось бы знать: вы обычно приносили господину Брайану что-нибудь из напитков, перед тем как он ложился спать?
- Напитки? Какие напитки?
- Любые. Настои из трав, например.
- Брайан никогда не просил ничего такого.
- И вчера вечером тоже?
- Вэнь Чжан сказал - никогда. Луна портит напиток.
- А где в доме хранится аптечка?
- Там, где лекарства. В ванной комнате мадам Уоллес. И в ванной комнате Брайана.
- Брайан имел обыкновение пить какие-нибудь лекарства перед сном?
- У Брайана болеть желудок. Жечь. От воздуха, который раздувать. Брайан пил таблетки от жечь и от воздуха, который раздувать. Очень ему помогать.
Сэр Айвори воскликнул:
- Ну, конечно! Если Брайан привык сидеть перед сном, значит, у него была аэрофагия!
Глава 12
- Чжан! С кем это вы там разговариваете?
Женщина, только что появившаяся в кухнях, казалась огромной в тяжелом красном пеньюаре, который она носила с достоинством священника, облаченного в ризу. На ее худом желтоватом лице выделялись черные глаза - они смотрели решительно и властно.
- А вы, господа, кто такие?
Это была хозяйка дома, вдова лорда Роберта, мать Брайана, госпожа Джейн Уоллес. Конечно, она только недавно встала, едва накрасилась, поправила прическу и снизошла из своих покоев с твердым намерением взять бразды правления замком в свои руки.
- Это же недопустимо! По какому праву врач, которого я совсем не знаю, заставил меня спать? Как будто я сама не в состоянии решать, что мне делать!
- Госпожа Уоллес, я полагаю… - проговорил Форбс удивленно и вместе с тем испугавшись столь нежданного появления. - Я Дуглас Форбс, старший инспектор Скотланд-Ярда.
- Что ж, мне не с чем вас поздравить. Вы расставили своих людей на всех этажах. Можно подумать, здесь теперь укрепленный лагерь.
- Необходимые следственные меры, мадам… А это сэр Малькольм Айвори, он был другом покойного лорда Роберта.
Отношение Джейн Уоллес тотчас изменилось.
- Ах да, сэр Малькольм Айвори! В самом деле, муж рассказывал о вас. Вы состояли в одном клубе, не так ли?
- В Клубе графоманов, мадам…
Она с понимающим видом кивнула и, уже обращаясь к дворецкому, сказала:
- Ну что вы тут застыли и смотрите? А вы, госпожа Барнетт?
- Мы хотели принести вам соболезнования, - низко поклонившись, сказала кухарка.
- Ну хорошо. Хорошо. Вы же знаете девиз Уоллесов: "Наперекор ветрам и волнам". Мы все должны быть достойны памяти лорда Уоллеса, а теперь и моего сына.
При упоминании имени Брайана голос ее слегка дрогнул, лицо же осталось бесстрастным, словно каменным.
- Идемте, господа. И прошу извинить меня за внешний вид. Виной тому ваш врач.
Они втроем спустились в будуар, и мадам Уоллес закрыла за собой дверь. Затем она села в одно из кресел, совершенно прямо, как будто рекомендуя обоим гостям сделать то же самое.
- Видите, как приходится обращаться со слугами… Нужно поддерживать свое положение даже в такие трагические минуты, хоть эта обязанность, увы, не из приятных. Но, честно признаться, я чувствую себя подавленной. Ведь я жила только ради сына. И вот его у меня отняли, и как - таким отвратительным, недостойным образом! Отныне я буду жить только местью в память о нем. Где-то он теперь? Что с ним сделали?
- Мы вам сообщим, как только покончим кое с какими формальностями… понимаете… - в глубоком смущении проговорил старший инспектор.
- Мадам, - сказал сэр Айвори, - в память о моем почтении к лорду Роберту я принял предложение Скотланд-Ярда участвовать в этом дознании. У меня нет ни малейшего желания вмешиваться в дела семьи, являющей собой гордость Англии.
Мадам Уоллес достала из рукава платок и, утерев глаза, спросила:
- Вы уже опросили гостей? Они вне всяких подозрений, ручаюсь.
- К сожалению, убийца в замке, - сказал старший инспектор. - Из дома никто не выходил после…
- После смерти моего мальчика? Откуда вы знаете?
- На снегу вокруг замка нет никаких следов.
- Ясно. О, вы все стоите. Присаживайтесь, господа.
- Госпожа Уоллес, - начал сэр Айвори, - ваш сын страдал аэрофагией?
Женщина слегка вздрогнула - как видно, вопрос показался ей несколько странным.
- Он всегда был такой нервный, хотя с виду казался спокойным. Еще в детстве приходилось варить ему супы из ревеня.
- И поэтому он привык спать сидя?
- Понимаю, о чем вы. О положении Брайана в постели… Думаю, он тогда читал. Но скажите, господа, вы когда-нибудь видели такое? Чтобы человека застрелили из арбалета! Это так жестоко… И вот что я думаю: тот, кто совершил столь низкое преступление, ненормальный. Сумасшедший. И что значат все эти вещи на кровати сына? Точно знаю: мой Брайан не мог их туда положить. Да и зачем, скажите на милость? Он терпеть не мог всякий хлам.
- Мадам, вы наверняка заметили, что лицо у вашего сына было спокойное. Он глубоко спал, когда все случилось.
- Да, он не почувствовал боли. Даже ничего не заметил. И для меня это единственное утешение. Но все же - за что? Ведь никто не желал ему ни малейшего зла. Он был сама доброта.
- Он вас очень любил, правда?
- Мы обожали друг друга. Может, я чересчур баловала его в детстве, но ведь он был у меня единственный, сын лорда Роберта, потомок Уоллесов, наконец! И его у меня отняли, убили, слышите?
Постепенно от ее напускного высокомерия, которое она выказывала то ли от гордыни, то ли по положению - кто его знает, - не осталось и следа. Из-под маски надменной аристократки проступило лицо сокрушенной горем матери. И это тронуло Дугласа Форбса до глубины души. Вот она, настоящая Англия! Страна не только "красавцев", но и "героев", и "героинь"! Сама королева не перенесла бы скорби по сыну с таким мужеством и величием.
- Вчера вечером, - продолжал сэр Малькольм, - ваш бедный сын, кажется, объявил о своей помолвке, так?
- Увы… На все воля Божья. Помните, что сказано в Библии? "Дни человека как трава…" А малышка, я хочу сказать - невеста, что с ней? Как она там?
- Держится с достоинством, - ответил сэр Айвори. - И вы, смею предположить, одобряли их помолвку…
- Да как вам сказать? Я всегда желала сыну счастья, можете не сомневаться. Но китаянка, конечно, какой бы благовоспитанной и состоятельной ни была, навсегда останется иностранкой. Мне хотелось, чтобы Брайан подумал как следует. И вот…
Джейн Уоллес украдкой смахнула платочком слезу.
- А фертекс? - спросил сэр Малькольм ни с того ни с сего, словно этот вопрос имел прямое отношение к предыдущему разговору.
Мадам Уоллес как будто напрягла память и наконец ответила:
- Простите, я что-то не понимаю.
- Лорд Роберт употреблял снотворное?
- Иногда. Понимаете, особенно под конец он сильно страдал.
- А Брайан?
- Не думаю.
- Ведь Брайана, как вы, верно, знаете, сначала усыпили.
Глаза у нее вдруг расширились, и она прижала руку к сердцу.
- Усыпили? Моего сыночка - усыпили? Поэтому у него и было такое спокойное лицо?
- Когда вы последний раз видели его живым?
- Вчера вечером, за ужином. Он оставил нас слишком поспешно. Как капризный мальчишка.
- После того как объявил, что переезжает в Гринвич?
Джейн Уоллес глубоко вздохнула.
- Время от времени он затевал разговор о переезде в ту сырую квартиру, она принадлежала его деду. Чтобы, понятно, быть поближе к конторе господ Эдисонов, где он работал. Потом, не исключено, и невеста предпочла бы жить в Лондоне, а не в деревне. Такова уж нынешняя молодежь.
- И вы согласились бы остаться одна в огромном замке?
- Уважаемый сэр, но что я могла сказать? Впрочем, все это, увы, уже не имеет никакого значения. А что касается замка, с помощью дотаций, сезонных посетителей и моих личных стараний он, как видите, еще стоит. В некотором смысле я затворница.
- Не сочтите за лесть, мадам, - поспешил вставить старший инспектор, - но ваш замок один из достославных архитектурных памятников Англии.
- Ваш сын больше ни о чем не говорил в конце ужина? - продолжал расспросы сэр Айвори.
- Да, но я даже не хочу вспоминать.
- Почему же?
- О, это по поводу бедняги Чжана. Брайан в завуалированном тоне действительно попрекнул его, что тот предал дружеское расположение, которое мы ему выказывали.
- Что значит "предал"?
- Я мало что знаю. Видите ли, лорд Роберт, мой супруг, совершил поистине благородный поступок, усыновив этого мальчика. А Чжан отплатил в определенном смысле неблагодарностью. И мой сын, кажется, ему этого не простил. Чжан, очевидно, обиделся. И был явно не в духе, когда убирал со стола. Сами знаете этих китайцев… Они такие обидчивые!
- А господин Джеймс Мелвилл?
Услышав очередной неожиданный вопрос, Джейн Уоллес насторожилась.
- Но почему вы вдруг о нем спрашиваете, сэр Айвори?
- О, мадам, простите, пожалуйста. Мне почему-то показалось, господин Мелвилл недолюбливает вашего дворецкого.
- Возможно. Джеймс считает его скрытным и завистливым.
- А вы, мадам?
- Я не замечала в нем ничего такого, разве что… - Она запнулась, потом продолжила: - Впрочем, это уже неважно.
- Напротив, - заверил сэр Айвори. - Порой даже маленькая деталь…
- Ну хорошо, меня всегда интересовало, куда Чжан ходит вечерами по субботам. В свой, заметьте, выходной. Он свободен и волен делать что хочет. Так вот, как-то вечером Джеймс, господин Мелвилл, решил за ним проследить. Ведь всякий человек бывает неосторожен.
- И что? - спросил Форбс, доставая блокнот в мягкой обложке и авторучку.
- Чжан встречался с другими китайцами.
- Что же тут странного, если иммигранты встречаются друг с другом?
- Может, и ничего, - сказала Джейн Уоллес, - только Джеймс, господин Мелвилл, видел его в месте, пользующемся дурной славой. В китайском квартале, конечно.
Старший инспектор пометил: "Китайский квартал. Уточнить у Мелвилла".
- Могу я, мадам, еще немного злоупотребить вашим мужеством? - спросил сэр Малькольм. - Скажите, пожалуйста, какого вы мнения о мисс Эттенборо?
- О Маргарет? Прекрасная девушка. Я бы с радостью приняла ее как невестку.
- Вы знаете, какие чувства она питала к Брайану?
- По-моему, любила. Матери это чувствуют. Но, видя, как мой сын привязался к этой китаянке, она, думаю, старалась скрыть свои чувства. А жаль, но, что бы там ни было…
- А брат Маргарет, Мэтью Эттенборо?
- У мальчика прекрасное положение и будущее. Может, он немного азартен… Я имею в виду скачки, но сей порок, как вы знаете, чисто британский.
- Ну хорошо, мадам, если у старшего инспектора нет больше вопросов, думаю, мы можем попросить позволения удалиться.
- Вопросов больше нет, - подтвердил Форбс, закрывая блокнот.
Они встали. Джейн Уоллес подала сэру Айвори руку, и он ее галантно поцеловал, а старший инспектор просто пожал, притом, что греха таить, весьма неловко.
- Мадам, в память о лорде Роберте, с которым мы оба состояли в Клубе графоманов, смею просить вашего позволения побывать в библиотеке замка, тем более что слава о ней волнует мое воображение, ведь я заядлый коллекционер.
- О, сэр Айвори, я могу только выполнить вашу просьбу, - несколько манерно проговорила Джейн Уоллес, польщенная в глубине души словами гостя. - Вы, верно, знаете: первые тома этой библиотеки - дар короля Георга II, с тех пор наша семья неизменно ее пополняла. И мой супруг, как вам должно быть известно, лично выкупил собрание Паркантора.
- Легендарную коллекцию гравюр и рукописей, - согласился сэр Малькольм. - Но кто же несет ответственность за содержание всех этих сокровищ?
- Отдел Британской библиотеки присылает каждый месяц специалиста. Сейчас вот прислали девушку, очень скромную и толковую.
- И у нее хранятся ключи от исторической части замка?
- Нет, конечно! Я единственная хранительница ключей. И мисс Бартон, специалистка, о которой я говорю, у меня их всякий раз спрашивает. Видите ли, эта часть защищена, как сейф. Лорд Роберт, с согласия Британской библиотеки, распорядился установить там систему безопасности.
- И это к лучшему, - заметил сэр Малькольм.
С этими словами они со старшим инспектором откланялись.
Глава 13
Снег превратился в грязь. Из окна своей квартиры на Уордор-стрит в Сохо сэр Малькольм Айвори наблюдал за толпой: в этот час большую ее часть составляла праздношатающаяся публика, так или иначе связанная с кинематографом. Артисты, режиссеры, начинающие актрисы и студенты, жаждущие заполучить роль хоть в каком-нибудь зрелище, смешивались с мусорщиками, убиравшими улицы от скопившейся за ночь грязи. Сэр Малькольм любил этот квартал еще с тех времен, когда он назывался Французским кварталом и уличная проституция цвела тут буйным цветом. Потом комитеты по борьбе за чистоту нравов водворили девиц в дома терпимости, и теперь с наступлением ночи на тротуары высыпали только толпы зрителей театров и кино, устремлявшиеся на поиски новых развлечений в каких-нибудь кабачках или барах.
Сэр Айвори любил бродить по лабиринту улиц Сохо, останавливаться у греческих, венгерских, кипрских и индийских ресторанчиков, вдыхать диковинные ароматы и читать меню с яркими самобытными названиями. Однако больше всего ему нравилась Джеррард-стрит с китайскими лавочками. Там он снова и снова упивался запахами и красками, сопровождавшими его в путешествиях по Дальнему Востоку. И всякий раз, когда ему удавалось выбраться из Фалькона, из-под чрезмерной опеки Доротеи Пиквик, он приходил отобедать в полном одиночестве во "Дворец Огненного Тигра", где его всегда узнавали благодаря высокому росту и элегантной наружности.