Весь оставшийся день у него дрожали руки. До чего это похоже на Никки - она так захвачена его неприятностями в Лэнгли, что поспешила рассказать полиции даже о подозрениях Грега, будто Роберт - тот самый маньяк, который ходил вокруг дома, когда за окном слышался шум, и вообще неизвестно, как они с Дженни познакомились. Поспешила сообщить, что он дважды лечился у психиатров, и кто ее знает, может, даже сказала или дала понять, что Роберта возили к врачам в смирительной рубашке? До чего же она верна себе - выложила полиции историю с охотничьим ружьем, да еще украсила собственными измышлениями! Никки столько раз живописала этот случай их общим знакомым, что Роберт понимал в конце концов она сама поверила в свои выдумки, будто он был в бешенстве, будто она боролась с ним и ей едва удалось отвести ружье в сторону. Роберт еще тогда заметил что она не рассказывает это людям, близко его знающим, или тем, кто относится к нему лучше, чем к ней, например, Кэмпбеллам. На самом деле произошло вот что, хотя никаких свидетелей не было: однажды ночью Никки заявила, что он психопат, не способный выстрелить из ружья, потому и охотиться не любит. Другое дело, если бы пришлось стрелять в человека. Затем она зарядила ружье, сунула ему в руки и спросила, хватит ли у него смелости застрелить ее. Выйдя из себя, Роберт взял ружье, прицелился в камин и выстрелил: то ли стремился избавиться от пули, то ли хотел, чтобы после громкого выстрела хоть на несколько секунд воцарилась тишина. Словом, сам не знал, зачем, но выстрелил. Никто из соседей по дому не забарабанил в дверь, ничего не случилось, только Никки получила новую пищу для своих россказней. Она отыскала отметину от пули на задней стенке камней и обожала показывать ее гостям. Роберт помнил, как чопорная фигура Ральфа склонилась у камина чтобы разглядеть след на кирпиче, - это было, наверно, при их втором свидании, когда намерения Никки по отношению к Юргену еще не вполне определились.
- Вы стреляли? - спросил Ральф.
- Да - ответил Роберт. - Стрелял в камин. Надеюсь, вы не думаете, что я стану стрелять в собственную жену?
Никки тогда как раз вышла из комнаты. Зачем он так ответил? Чтобы позабавиться или просто от скуки? "Пожалуй, тут годится и то и другое объяснение", - подумал Роберт. Он так и не узнал, как отнесся к его словам Ральф, да его это и не интересовало. "А не пора ли начать интересоваться?" - подумал он.
И вдруг его осенило: Грег скрывается у Никки. Она его прячет или помогает прятаться. Это ей как раз по душе. Роберт бросил чертить и уставился в сияющий белый лист, лежавший перед ним. А как же Ральф? Неужели он с этим мирится? Конечно, все зависит от того, что Никки ему рассказывает, а она способна придумать, что угодно. Но ведь и Ральф читает газеты. Или он такой слабак, что и протестовать не пытается? Роберт плохо знал Ральфа Юргена, но считал его бесхарактерным. И кроме того, Ральф сейчас на первых порах сгорает от страсти к Никки. Пожалуй, следует допустить, что он поддержит все, что она захочет.
В пять часов, перед тем как уйти с работы, Роберт зашел в одну из телефонных кабин в конце главного коридора и позвонил Дженни домой. Говорила она как–то скованно.
- Ты одна? - спросил Роберт.
- Да. Попозже придет Сузи. А сейчас одна.
- Что–нибудь случилось? Ты что–нибудь узнала?
- Нет. А что?
- Ты как–то странно говоришь. Сегодня со мной беседовали полицейские. Те же двое Сказали, что говорили с тобой.
- Да - ответила Дженни
- Что случилось, Дженни? Ты не можешь говорить со мной?
- Ничего не случилось Почему ты все время спрашиваешь?
Роберт провел рукой по нахмуренным бровям.
- Они сказали, что спросили тебя, как мы познакомились Интересно, что ты ответила?
- Сказала, что это их не касается.
- Вот как! Плохо, что мы не условились говорить, будто познакомились в аптеке, пока пили газированную воду. Что–нибудь в этом роде.
- Я считаю, что это не их дело, - упрямо повторила Дженни.
- Знаешь, похоже, они раскапывают сейчас историю с подглядыванием. Грег рассказал об этом Никки. А уж она постаралась наболтать полиции. Я… - Он решил не говорить Дженни о своих подозрениях что Никки помогает Грегу скрываться и что он решил поехать в Нью–Йорк повидаться с ней.
- Ну, я опровергла это, - наконец медленно проговорила Дженни.
- Дженни, у тебя такой печальный голос. Мне очень жаль, что я втравил тебя в эту кашу.
- Роберт, я так тебя люблю, - выдохнула Дженни в телефонную трубку, будто всхлипнула.
Можно подумать, им не дает соединиться железная длань закона. Роберт хотел услышать от нее совсем другое.
- Что ты все–таки сказала насчет того, как мы познакомились? Что–нибудь сказала?
- Я сказала, что это не имеет значения.
- Ага. Дженни, я не смогу завтра поехать в Филадельфию, полиция не разрешает мне уезжать из города.
- Хорошо, - покорясь судьбе, ответила она - Роберт, ты все же считаешь, что Грег жив?
- Да. Нисколько не сомневаюсь.
15
В Нью–Йорк Роберт приехал в воскресенье вечером. Он подумал, не отложить ли поездку на понедельник, воскресенье все–таки часть уик–энда, но в воскресенье днем ему позвонила хозяйка Грега, и разговор с ней привел его в ярость. Дженни, позвонившей двумя часами позже, он не сказал о звонке миссис Ван Флит. Дженни немного обиделась что он не хочет повидаться с ней вечером. Она надеялась он заедет на легкий ужин; она приглашала его накануне, в субботу, когда они обедали в ресторане возле гаража в Риттерсвиле, пока машина Роберта проходила смазку. Это их свидание было неудачным. Дженни смотрела на Роберта так, будто он был от нее за тридевять земель и никак до него не достанешь, что, пожалуй, с ее точки зрения, и соответствовало действительности. Оказалось им не о чем говорить, и Роберту хотелось только скорей добраться домой - там можно побыть одному и туда в любую минуту могут позвонить или явиться с новостями, плохими или хорошими, или просто, чтобы наговорить гадостей, вот как миссис Ван Флит. Она позвонила только для того, чтобы высказать свое мнение о нем - Роберт понял ее именно так. Больше всего его удивило, как красноречива и уверена в себе она была, разговаривая с человеком, которого подозревала в убийстве. А ведь считается, что убийц все боятся! Если она верит, что он убийца, неужели ей не страшно, он же может рассвирепеть, и тогда настанет ее очередь? Миссис Ван Флит спросила Роберта, продолжает ли он работать в "Лэнгли Аэронотикс", и, узнав, что продолжает, заявила:
- Я поражаюсь, как вас там еще держат, поражаюсь, что вы можете смотреть жителям нашего города в глаза, поражаюсь! Грег… такой замечательный молодой человек… поссорился со своей девушкой… Я слышала, вы даже не намерены жениться на ней. Надеюсь, и не женитесь! Вы просто убийца, иначе вас не назовешь!
А Роберт стоял у телефона и вежливо говорил:
- Да… Нет… - пытаясь улыбаться и что–то объяснять, но ему никак не удавалось произнести даже четырех слов подряд, его тут же перебивали. Да и есть ли смысл оправдываться? Но он знал, что от таких, как миссис Ван Флит, от мнения болтливого меньшинства и зависит судьба человека в маленьких городках - его могут казнить и в буквальном, и в переносном смысле.
Роберт быстро промчался по автостраде к тоннелю Линкольна. "А вот Тессеры, - подумал он, - звонили дважды и оба раза разговаривали дружески, даже старались успокоить". При втором разговоре голос Дика звучал, правда, несколько напряженно, он сказал тогда,
- Я верю, что вы оставили его на берегу, а уж если он потом встал и упал в реку, это его вина Верно?
Роберт остановился у аптеки на Девятой авеню и набрал номер, который когда–то раньше был у них с Никки. В лежавшем перед ним справочнике годовалой давности Никки значилась под своей девичьей фамилией - Вероника Грейс, и номер был старый. К удивлению Роберта Никки ответила сразу.
- Привет! Привет! Интересно, чего это ты вздумал приехать?… Да милый, только мы как раз ужинаем. Можешь зайти минут через сорок пять? В полдесятого?… Прекрасно! Нас это вполне устроит.
Роберт медленно вернулся к машине, размышляя, как убить эти полчаса, не позвонить ли Кэмпбеллам или Вику Макбейну? На прошлой неделе он получил письмо он Эдны Кэмпбелл, она писала, что они будут рады, если Роберт приедет в Нью–Йорк, и готовы приютить его у себя, выражала надежду, что неприятности, которые случились у него в Лэнгли, скоро кончатся, и спрашивала, что, собственно, произошло? Роберт еще не ответил на ее письма. Он решил, что никому не будет звонить, пока не повидается с Никки.
Никки сказала ему свой новый адрес: Восемьдесят вторая Восточная улица. Роберт вел машину медленно, нарочно попадая под красный свет, оставил ее в подземном гараже на Третьей авеню и три или четыре квартала до дома Никки прошел пешком. Дом был пятиэтажный, с мраморным вестибюлем, куда он попал, набрав код. Роберт пренебрег маленьким автоматическим лифтом и поднялся по лестнице. Юргены жили на третьем этаже.
- Вот это точность! - воскликнула Никки, распахнув перед ним дверь.
На ней было белоснежное вечернее платье, длинное, почти до полу, и Роберт подумал, а вдруг у них гости? Но в квартире стояла тишина. Никки повесила его пальто в маленькой передней.
- Ты прекрасно выглядишь, - сказал Роберт.
- Чего о тебе не скажешь. Грег–таки тебя угостил, да? И похудел порядком.
"Да, да, да, и пожелтел и волосы поредели, и родинка стала противнее, чем обычно, и так далее, и тому подобное", - подумал Роберт, и улыбка застыла на его еще не заживших губах. Он прошел за Никки в гостиную, уставленную цветочными горшками, в них были какие–то растения с блестящими листьями; пол от стены до стены, покрывал ковер. Дорогая квартира в дорогом районе. Ральф Юрген хорошо зарабатывает. О том, что он дома, говорила только трубка, лежавшая на столе. Мебель, как заметил Роберт, была главным образом из их прежней квартиры и, обнаружив это, он старался. больше не смотреть по сторонам. Над камином, сложенным из белого и черного камня, висела картина, одна из работ Никки, он ее еще не видел: пунцовое на черном фоне, красный мазок, напоминавший раздавленную загнувшуюся кожуру банана. А в нижнем правом углу размашистая надпись "Амат". "Он любит, она любит, оно любит". Это был третий или четвертый псевдоним Никки. Она меняла их, когда решала изменить стиль письма, воображая что начнет все заново, но что бы она ни писала, все ее картины были выполнены в одной манере.
"Если малюешь такую чушь, зачем подписываться настоящим именем?" - услышал Роберт однажды мнение кого–то из посетителей выставки, которую группа Никки устраивала на Десятой улице. Роберт вспомнил, что ему тогда захотелось обернуться и хорошенько врезать говорившему, но он даже не повернул головы. К камину были прислонены три или четыре большие акварели, стоявшие вверх ногами Роберт наклонился прочесть подпись "Аугустус Джон".
Никки села, вернее, бросилась на белый диван. Она не только не похудела, а скорей поправилась Роберт поднял взгляд на ее лицо. Она улыбалась ему, карие глаза весело блестели, почти смеялись. Черные волосы были короче и кудрявее прежнего, полные губы накрашены ярче, чем раньше.
- Итак, я слышала, ты обзавелся новой подружкой? Садись
Роберт сел на стул рядом с диваном, стул тоже был белый, и вынул пачку сигарет.
- Я пришел не за тем, чтобы обсуждать это.
- А что ты собираешься обсуждать? - и тут же крикнула - Ральф, Ральф, милый! Не посидишь ли с нами? Так зачем ты пришел? Виски хочешь?
- Спасибо. Я бы предпочел кофе, пожалуй.
- Предпочел чему? - спросила Никки и наклонилась к нему, ее руки, лежавшие на тесно сжатых коленях беспрерывно двигались. Она поддразнивающе улыбалась. От Никки пахло хорошо знакомыми ему духами.
- Ральф, видно, задремал.
Роберт почувствовал - она нервничает.
- Ладна чего–нибудь выпью, - сказала он. - Это ведь проще, чем возиться с кофе.
- Да что ты, милый! Я тебе все что угодно приготовлю, ты же знаешь. Только тебе мой кофе никогда не нравился, правда? - она поднялась и пошла к бару, где стояло с дюжину бутылок, а посередине красовался серебряный сосуд со льдом.
- И я с тобой заодно, - сказала Никки. Лед громко звякнул в высоких стаканах. - Ну что ж, расскажи мне о своей девице. Я слышала, она только–только окончила колледж? Или даже школу? Смотри, как бы она не напустила на тебя еще парочку своих друзей–тяжеловесов, чтобы ты с ними померялся силами! Тебе бы надо потренироваться хорошенько. Впрочем, я, пожалуй, не желаю о ней ничего слышать. Твой вкус я себе представляю - жуть! Одна я была исключением.
Роберт затянулся.
- Я пришел к тебе не за тем, чтобы обсуждать ее или тебя. Я пришел спросить, не знаешь ли ты случайно, где Грег?
Никки метнула на него быстрый взгляд, а потом уставилась, не отрываясь; лицо у нее было не совсем серьезное и не слишком насмешливое. "Хочешь усечь, что я знаю", - подумал Роберт. А может быть, он глубоко заблуждается, может, она просто делает вид что ей что–то известно?
- Откуда мне знать, где он?
- Я подумал, что он мог тебе позвонить. Говорят, вы с ним часто перезваниваетесь.
- Перезванивались. Пока ты не сбросил его в реку, - Никки протянула ему стакан.
Дверь комнаты, к которой поворачивалась Никки, когда звала мужа, открылась, и в гостиную вошел Ральф. Он был встрепанный и розовый, то ли со сна, то ли после стакана виски. Волосы у него были светлые, жидкие, глаза голубые. Он напряженно улыбнулся Роберту и приветливо пожал ему руку. Роберт встал.
- Привет, Боб, как жизнь?
- Все в порядке, спасибо. А вы как?
- Милый, неужели ты не мог надеть рубашку? Или хотя бы - как боксер - набросить сложенное полотенце под халат? Ты же знаешь, я не терплю, когда ты выставляешь напоказ свою волосатую грудь! - Никки взмахнула рукой у шеи мужа.
Никаких волос над треугольным вырезом белого белья, выступавшего из–под халата Ральфа, видно не было.
Ральф порозовел еще сильнее.
- Прошу прощения, - пробормотал он.
Он вроде замешкался или заколебался, возвращаться ли в спальню, но потом повернулся и скрылся за той же дверью, откуда только что вышел.
- Похоже, семейная жизнь тебя утомляет, - бросила ему вслед Никки.
После того как дверь за Ральфом закрылась, Роберт сказал:
- По–моему, ты мне так и не ответила.
Никки обернулась
- Насчет чего? Насчет Грега?
- Да.
Ральф вернулся в гостиную, он набросил на шею махровое полотенце и заправил концы в вырез черно–белого шелкового халата. Он подошел к столику с напитками.
- Да, насчет Грега, - повторил Роберт и заметил, что Ральф с интересом поднял голову.
- Да я этого Грега в жизни не видела, - сказала Никки.
- Но это не значит, что тебе неизвестно, где он, - ответил Роберт.
- Нет, значит. Понятия не имею, где он, - с вызывающим видом Никки, улыбаясь повернулась к Ральфу, и Роберт понял, что она лжет. Она снова посмотрела на Роберта. - Ох, Бобби, откажись от этой девушки. Уступи ее более достойному. Если он, конечно, жив.
- Дело не в девушке. Мне надо найти Грега.
- Ах, дело не в девушке! - передразнила его Никки.
Роберт взглянул на Ральфа. Безвольное, некрасивое лицо этого сорокалетнего человека было непроницаемо и ничего не выражало. Но Роберт подумал, что, пожалуй, оно слишком старательно ничего не выражает.
- Ральф вы знаете, о чем я говорю?
- Не провоцируй Ральфа! - взвилась Никки.
Роберт увидел как Никки сузила, почти закрыла глаза, готовясь к атаке, и поспешно обратился к Ральфу:
- Я полагаю, Ральф, вы знаете, что я попал в переплет. Мне необходимо узнать где находится или находился Грег Уинкуп. Меня пытаются обвинить в убийстве. Я могу потерять работу.
Ральф был все так же спокоен и непроницаем, Роберт чувствовал: он ждет указаний от Никки.
- Ну, а сюда ты зачем явился? - спросила Никки. - Можно подумать ты не прочь устроить здесь обыск! Давай, обыскивай! - и внезапно откинув голову и сверкая темными глазами, она расхохоталась явно довольная собой.
- Я говорю с Ральфом, Никки, - ответил Роберт.
- Но он–то с тобой вроде разговаривать не собирается, а?
- Ральф, я думаю, вы знаете о драке между мной и Уинкупом? - спросил Роберт.
- Да, да, знаю, - отозвался Ральф и потер нос. Держа в руке высокий желтый стакан, он медленно вышел на середину комнаты, обогнул большой круглый стол для коктейлей. Потом быстро отпил из стакана.
- Ральф! Я понимаю, тебе эта бессмыслица надоела, - заявила Никки. - До чего же похоже на те бесконечные дурацкие споры, которые мистер Форестер всегда затевал со мной. Сейчас тоже конца не видно!
- Ральф еще ничего не ответил мне. Скажите, Ральф, вы не знаете, где может быть Грег?
- Ох! Ну и тощища! - бросила Никки, круто поворачиваясь и взметнув ногой юбку. Она взяла со стола зажигалку, закурила сигарету и швырнула зажигалку на стол.
- Нет, - ответил Роберту Ральф.
- Ну вот, - воскликнула Никки. - Удовлетворен?
Роберт не испытывал никакого удовлетворения. Но Ральф снова исчез в спальне. И закрыл за собой дверь.
- Как ты смеешь являться сюда искать Грега! Ты - маньяк! Подглядываешь в окна за девушками, выбираешь себе подходящую! Да Грег прекрасно знает, как ты с ней познакомился! Верней, знал! А она–то, между прочем, нормальная? Тоже, наверно, чокнутая! Может, вы друг друга стоите?
У Роберта пересохло в горле.
- Что еще тебе говорил Грег?
Никки хмыкнула и вскинула голову.
- А тебе–то что до этого? Нет, Бобби, ты действительно рехнулся. Лишился последних мозгов. На кого ты похож? Посмотри на себя. Глаз подбит. Губа расквашена. Красавчик! - Увидев, что Роберт не собирается отвечать, Никки продолжала: - Подумай как следует, Бобби, ручаюсь, ты вспомнишь, как держал Грега под водой, пока он не захлебнулся! - она рассмеялась - Ну что, вспоминаешь, миленький?
Роберт медленно допил бокал и выпрямился. С Никки все повторялось, как в прежние дни, - оскорбления, ложь, - так они и жили. Больше здесь делать нечего. Он чувствовал, что Грег в Нью–Йорке, и Никки знает, где он. Придется действовать, исходя из этого, то есть просить полицию искать Грега здесь, но захотят ли они?
- Ну куда ты, Бобби? Сядь! Мы еще даже не начали разговор, - сказала Никки. - Не собираешься ли ты жениться на этой Дженни? Мне было бы жаль бедняжку, даже если она чокнутая
- Дело не в Дженни, - повторил Роберт. - У тебя что, сегодня уши заложило?
- Ничуть.
Вернулся Ральф. Он был в рубашке, в пиджаке, при галстуке. Взглянув на Никки, он прошел в маленькую переднюю и надел пальто.
- Решил пройтись? - спросила Никки.
- Немного. Пока, Боб. Надеюсь, еще встретимся, - сказал Ральф криво улыбнувшись, и открыл дверь на лестницу.
Дверь уже почти закрылась, когда Роберт вскочил и бросился за ним. Он вышел на площадку, и дверь квартиры громко захлопнулась. Ральф обернулся
- В чем дело, Боб?
- Вы ведь знаете, где он, верно?
Ральф смотрел на закрытую дверь