Мистер Джаффе - непосредственный начальник Роберта - занимал кабинет по другую сторону от приемной. Склонный к полноте, усатый, с квадратным лицом, он носил очки и в разговоре после каждой фразы делал паузу, сжимая толстые губы. Роберт слышал, как он выдыхает через щетку усов, дожидаясь, пока сказанное произведет на Роберта должное впечатление. Чувствовалось, что мистер Джаффе старательно подбирает слова; подготовиться к беседе он явно не успел. Он сообщил, что утром его посетил "полицейский офицер", и мистеру Джаффе надлежит передать Роберту, что ему придется отложить задуманный им через несколько дней переезд в Филадельфию, сначала пусть прояснятся все обстоятельства исчезновения Грега. Мистер Джаффе старался подчеркнуть, что это пожелание исходит отнюдь не от него и не от мистера Джерарда - президента фирмы "Лэнгли Аэронотикс", а исключительно от полиции, которая хочет, чтобы пока Роберт был под рукой.
Роберт кивнул.
- Я понимаю. Надеюсь, все выяснится раньше, чем через десять дней. По сути, до моего переезда остается всего неделя. Но, разумеется, пока они во всем не разберутся, я никуда не поеду.
Мистер Джаффе тоже кивнул. Сидя у стены на стуле с высокой спинкой, Роберт наблюдал за шефом: мистер Джаффе в нерешительности стоял возле письменного стола засунув руки в карманы брюк помятого серого костюма. Роберта беспокоило то, чего мистер Джаффе не договаривал: в краткие паузы между фразами, когда карие глаза начальника с неприятной пристальностью впивались в Роберта, Роберт понимал - Джаффе мучают страхи и подозрения. Роберт не сомневался, что полицейский офицер - скорей всего Липпенхольц - рассказал мистеру Джаффе о неизвестном маньяке, который подглядывал за Дженни, а может, и о том, как Роберт целился из ружья в свою бывшую жену, и о психотерапевтах. "А потом меня уволят, предложив для вида длительный отпуск", - подумал Роберт.
- Я должен вам сказать еще об одном, - продолжал мистер Джаффе, опустив глаза - Сегодня мы, вернее, мистер Джерард, получили письмо. Оно адресовано президенту фирмы.
Роберт проследил за взглядом мистера Джаффе и увидел на бледно–голубой настольной бумаге два напечатанных на машинке листа лежащих один на другом.
- Это письмо о вас. Ясно, что писал его подлец, но… - Мистер Джаффе посмотрел на Роберта.
- Можно взглянуть? - спросил Роберт.
- Пожалуйста - ответил мистер Джаффе и поднял листочки. - Чтение не из приятных. Я надеюсь, вы даже мысли не допустите, что мы поверили в написанное, но в общем, я считаю, вам следует с этим ознакомиться, - он вручил листки Роберту.
Роберт начал было читать внимательно, но потом только пробегал глазами строчки, напечатанные на машинке с черной лентой. Многие слова были вычеркнуты, многие напечатаны с ошибками. Подписи, разумеется, не было, но Роберт сразу решил - автор письма Грег. Только Грег мог писать так уязвленно и так злобно. В письме излагалась история с подглядыванием, версия Никки о том, как муж целился в нее из ружья, а также утверждалось, что Форестер, пустив в ход свои "злые" психопатические чары, увлек двадцатитрехлетнюю, на редкость невинную девушку Дженни Тиролф и принудил ее расторгнуть помолвку… В конце автор письма сообщал, что он - друг Грега Уинкупа и предпочитает по каким–то соображениям остаться неизвестным; его цель - добиться торжества справедливости. "Такая почитаемая фирма, как "Лэнгли Аэронотикс", не может держать у себя на службе…" Роберт встал, намереваясь отдать письмо мистеру Джаффе, но тот даже не протянул за ним руку, и Роберт положил листки на голубую настольную бумагу.
- Думаю, что письмо написал сам Уинкуп, - сказал Роберт. - Какой штемпель на конверте?
- Нью–Йорк, Главный почтамт.
Роберт продолжал стоять.
- Мистер Джаффе, я крайне сожалею обо всем этом, но у меня есть основания считать, что Уинкуп жив, и если полиция действительно захочет его найти, она его найдет.
- Какие основания?
- Прежде всего то, что я не сталкивал его в реку, а во–вторых, вот это письмо. Думаю, что его написал Уинкуп и что он скрывается в Нью–Йорке.
Мистер Джаффе потеребил усы.
- М–м–м–м, скажите мистер Форестер, а в этом письме есть хоть какая–то доля правды?
Роберт взглянул на жирные строчки, хотел было ответить поподробнее, но быстро покачал головой и сказал:
- Нет! Все не так, как здесь написана Нет!
Мистер Джаффе не спускал с него глаз, явно не зная что сказать, а может быть, выжидая не добавит ли Роберт что–нибудь еще.
- Мистер Джаффе, я считаю себя обязанным сообщить вам: Уинкуп заблуждается насчет моих намерений относительно Дженни Тиролф. У меня таких намерений нет. И дрался он со мной зря. Вся эта история совершенно лишена смысла.
Мистер Джаффе по–прежнему молча смотрел на Роберта наконец он кивнул.
- Хорошо, мистер Форестер. Благодарю вас.
В двенадцать Роберт, как обычно, завтракал с Джеком Нилсоном в столовой через дорогу от их завода. С ними всегда садились еще двое - Сэм Доннован и Эрни Джеффи, но сегодня их не было. Вряд ли это случилось благодаря стараниям Джека, не хотевшего, чтобы им мешали: Роберт никаких ухищрений с его стороны не заметил. В голове у него промелькнуло, что Сэм и Эрни предпочитают держаться от него подальше. Они могли решить, что Джаффе его уволил. Ведь все в чертежной, подумал Роберт, знают, что Джаффе его вызывал. Роберт стал рассказывать Джеку и о том, что его перевод в Филадельфию откладывается, и о мерзком письме с нью–йоркским штемпелем, пришедшем на имя Джерарда, и о том, что, по его мнению, это письмо написал сам Грег.
- А что там написано? - спросил Джек.
Роберт поколебался. Ему уже принесли еду, но он продолжал курить.
- Когда–нибудь расскажу, сейчас не хочется снова в это вдаваться.
- Хорошо.
- Я обязательно расскажу, обещаю, - Роберт положил сигарету и принялся за нож и вилку.
- Ничего, надо пару дней переждать, - убежденно сказал Джек, словно был какой–то другой выход.
Сразу после работы Роберт поехал в Лэнгли к зубному врачу поставить коронку на глазной зуб. Он уже дважды откладывал этот поход. Зуб показался ему теперь слишком белым, но врач заверил его, что коронка потемнеет, и добавил, что практически ее нельзя сломать, однако у Роберта не возникло желания проверять, прав ли он, даже на яблоке.
В девять пришла Дженни - серьезная и сдержанная. Роберт сварил кофе и предложил ей бренди. Они расположились по обе стороны кофейного столика она на красной тахте, он в кожаном кресле.
- Я еще не кончила твой свитер, - сказала Дженни, - осталось довязать рукав.
О свитере она упомянула в первый раз.
- Я буду его страшно беречь, - отозвался Роберт. - Мне еще никто ничего не вязал.
Дженни рассеянно кивнула. Под глазами у нее были легкие темные круги.
- Что ты хотел мне сказать?
- Вчера вечером я ездил в Нью–Йорк. Заходил к Никки, видел ее мужа. У меня такое чувство, что они знают, где Грег, и мне кажется, он в Нью–Йорке.
- Почему ты так решил?
- Дело в том, что я знаю Никки. Вот и все. Знаю, когда она играет, когда лжет, знаю, какой у нее при этом вид. Думаю, Грег живет в какой–нибудь нью–йоркской гостинице. И Никки знает, в какой. К тому же сегодня на имя президента нашей фирмы пришло письмо из Нью–Йорка. По–моему, это письмо написал Грег. Я его читал.
- А что в нем?
Роберт встал, вынул из кармана зажигалку, закурил.
- То, что можно ожидать от Грега. Что я за тобой подглядывал и что, по словам моей бывшей жены, я - психопат. Нет, не только по словам жены; так сказано, что это всем, кто меня знает, известно. Письмо без подписи. Преподносится, как письмо от приятеля Грега.
Дженни смотрела на Роберта во все глаза, и он вдруг подумал что точно так же на него утром смотрел Джаффе, только лицо у Дженни было печальное.
- Кстати, я зашел в Нью–Йорке в полицию, на всякий случай. Сказал, что, по–моему, им следует поискать Грега в нью–йоркских гостиницах. Правда, он может укрываться и у кого–нибудь из своих друзей. Во всяком случае, пришлось снова сообщать все его приметы. У них этих примет не оказалось, по крайней мере, в том полицейском участке. Нью–йоркская полиция считает, что это дело пенсильванской полиции. К тому же, поскольку просьба исходит от меня, это, естественно, умаляет ее значение. Разумеется, я назвал себя. Дженни, что с тобой?
Казалось Дженни сейчас заплачет.
Роберт сел рядом с ней, осторожно обнял ее за плечи, но тут же убрал руку.
- Выпей бренди. Ты к нему даже не притронулась.
Она подняла стакан, но пить не стала.
- Вчера я была у Тессеров, - сказала она - Сначала я позвонила тебе, но тебя не было, тогда я позвонила им. Я пробыла у них только полчаса, очень рассердилась и ушла. Теперь они говорят, что ты подглядывал за мной и, наверно, ты убил Грега, а держишься при этом так хладнокровно, что к тебе не подкопаешься.
- Ох, Дженни! Но ведь их подозрения вполне естественны. Я хочу сказать - ведь Тессеры обо мне ничего не знают.
- Что ты имеешь в виду?
Встретив ее встревоженный взгляд, он улыбнулся.
- Они же видели меня всего один раз, правда? И, честно говоря, мне кажется, они глуповаты.
- Глуповаты?
Он уже пожалел, что сказал так, во всяком случае, зря употребил это слово.
- Ну, сама подумай, как, например могу судить о них я? Я видел их всего один раз. Дик, кстати, продемонстрировал тогда, что не умеет пить. Могу я иметь о них особенно хорошее мнение?
- Это мои друзья
- Знаю, Дженни. Но мы же говорим о том, как можно судить о ком–нибудь, верно? - Роберт встал. - Ладно! Не буду осуждать Дика. Я видел его только один раз, и он был пьян.
- В тот раз он тебя защищал.
- А теперь, видно, сменил позицию.
- Да. И Наоми тоже.
Роберт засунул руки в карманы.
- Ну что ж! Прекрасно. И они тебя убедили?
Дженни встала.
- Я же сказала что ушла от них, потому что мне стало противно их слушать.
Она двинулась к ванной, вернулась, взяла с тахты сумочку.
- Дженни…
Не слушая его, она прошла в ванную и плотно закрыла за собой дверь. Послышался шум воды Роберт, нахмурившись, курил и цедил бренди, потом налил себе еще. Дженни вышла из ванной.
- Слушай, Дженни, ты бы сказала мне, в чем дело. После того что случилось на прошлой неделе, я все выдержу.
Держа в руках сумочку, она стояла молча и не глядела в его сторону.
- Когда я просил тебя прийти сегодня, я думал, тебе будет интересно то, что я расскажу. Конечно, я ничего особенного не узнал. Ничего определенного, но все–таки… - Он почувствовал, что Дженни его не слышит. - Может быть, ты присядешь и допьешь кофе и бренди?
Только сейчас она перевела на него взгляд, печальный и отрешенный.
- Нет, я лучше пойду.
- Дженни, ну что такое? Если ты считаешь, что я столкнул Грега в воду, скажи прямо. Ну ответь мне хоть что–нибудь.
Дженни отошла к камину, пустому и черному, так как Роберт выгреб из него золу, и уставилась в черноту. Роберту показалось, что с тех пор, как они обедали в "Золотых цепях", она еще похудела.
- А с кем, кроме Тессеров, ты виделась вчера и позавчера? - спросил он.
Дженни взглянула на него и слегка повела плечом, как ребенок, к которому пристают взрослые.
- В воскресенье я была у миссис Ван Флит.
Роберт застонал.
- Ну и что она тебе сказала?
- Мы вместе осмотрели комнату Грега.
Роберт нетерпеливо сморщился.
- И нашли что–нибудь?
- Нет. Я думала, что–нибудь наведет меня на след, но не нашла ничего.
Роберт снова закурил.
- Вся одежда на месте? Ничего не исчезло? Ни чемоданов, ничего другого?
Дженни посмотрела на него оскорбленно.
- Я думаю, нам больше не следует видеться, Роберт.
Это потрясло его.
- Хорошо, Дженни. Это все, что ты можешь мне сказать?
Она кивнула. Потом, очень напряженно и неуверенно держась, подошла к кофейному столику, взяла свою пачку сигарет, из которой не выкурила ни одной, спрятала в сумку и направилась к стенному шкафу за пальто. Роберт обогнал ее и помог одеться. Ему показалось, что она избегает его рук, даже плечи изогнула, чтобы он до нее не дотронулся.
- Можешь не рассказывать, что тебе наговорила миссис Ван Флит, - сказал Роберт. - Я хорошо себе это представляю.
- Не в этом дело, - отозвалась Дженни, стоя в дверях. - Прощай, Роберт.
18
Эту ночь Дженни не спала и на другой день, во вторник, не поехала на работу. С вечера на понедельник она даже не ложилась, всю ночь бродила по дому, присаживалась на минутку почитать стихи из вынутой наобум книги, стояла у окна, вглядываясь в темноту и прислушиваясь к крикам совы, "еще один символ смерти", думалось ей. Прилегла ненадолго на кровать, заложив руки за голову. На ней был только коротенький махровый халат. Давным–давно, сто лет назад, так ей казалось она приняла ванну. Дженни вспомнила, как ее братишка Эдди, ему тогда было лет восемь–девять, каждую среду и субботу, а может быть, и в другие дни недели, повторял, словно отказываясь поверить "Купа–а–ться?" - когда мать напоминала ему о вечерней ванне. Ее маленький братец! Когда он умер, ему было двенадцать. Столько времени прошло с тех пор! Иногда Дженни казалось что он был ее сыном.
На рассвете она уснула и проспала до одиннадцати. Вспомнила что в десять приносят почту, но мысль о письмах не вызывала у нее интереса. Дженни позвонила в банк и, когда к телефону подошел Стив, сказала ему, что заболела и не сможет выйти на работу. Было уже позже двенадцати, когда она натянула голубые джинсы, надела рубашку и пошла на дорогу к почтовому ящику. В нем оказалась только открытка из магазина готового платья в Риттерсвиле. Но потом Дженни заметила лежавшую на дне желтую открытку, надписанную почерком Роберта. Это был новый набросок из серии птиц: "Птица–пессимист", иногда называемая также peripatetic Paraclete. Местопребывание - мрачные долины Расцветка - темно–синее оперение с черной каймой по краям. Пение: Бва хуж–же! Бва–ить хуж–же! Дженни не улыбнулась. Она почти не различала написанного. Но ей вспомнилось, как счастлива она была, когда Роберт показал ей первую нарисованную им "птичку–прищепку". Дженни бросила обе открытки на кофейный столик у дивана. Несколько дней назад она вдруг стала как–то пугаться когда открытки с птицами Роберта попадались ей на глаза. Они хранились в маленькой книжке в синем шелковом переплете и лежали в верхнем ящике комода на втором этаже. Теперь она их больше не боялась.
Дженни несколько раз выговорила слово "смерть", словно пробуя на язык. "Дядюшка Смерть", как выражается Роберт, он делает вид будто сон про смерть ему неприятен, но Дженни–то уверена, что он притворяется. Она подумала, что могла бы понять это сразу, в тот день, когда он рассказал ей про свой сон в первый раз. Но вообще… интересно, сам Роберт про себя знает? Ведь олицетворять что–то собой, знать об этом и быть этим - вещи разные. Наверно, можно олицетворять и быть, но самому не догадываться. Но все равно, смерть держит его в руках, потому он и не хочет жениться на Дженни, не хочет даже поцеловать ее лишний раз.
В кухне она налила себе шотландского виски - половину высокого стакана без воды и без льда. И выпила до дна. Почитала еще стихи - Китса. Потом Дилана Томаса. Спустила шторы в гостиной и закрыла ставнями кухонные окна. Когда читаешь при электричестве, кажется, будто уже ночь, а Дженни не терпелось, чтобы ночь скорее наступила. Роберт говорил ей, что до того, как он с ней познакомился, ему тоже нравилось читать при электричестве. Дженни подумала не позвонить ли Сузи; попросить, пусть поливает цветы и возьмет, что ей захочется из вещей - ведь матери будет все равно, ей ничего не надо, она даже не выбралась к Дженни в гости посмотреть дом. Но вдруг Дженни показалось, что и цветы, и вещи не имеют никакого значения. Оставить матери записку? Деловую записку, это смягчит мелодраму, но Дженни не могла придумать нужных слов, да их и не была. Часы показывали шесть, когда она допила виски. Она налила себе еще полстакана. Все равно оставалась треть бутылки.
Около девяти Дженни сидела в гостиной опять переодевшись в голубой махровый халат, с недопитым стаканом виски, который налила в шесть. Она внимательно рассматривала свои изношенные желтые индийские мокасины - они казались ей уродливыми и прозаическими - и соображала, сколько шагов она в них сделала и ведь с единственной целью - износить. Платить ей ни за что не надо, только за свет и телефон, думала Дженни, а на это денег на текущем счете в банке хватит. Хватит и на то, чтобы выплачивать аренду мистеру Кэвено до тех пор, пока он снова не сдаст дом. Значит, можно не трудиться, не подниматься с места чтобы выписать чек. На секунду Дженни представила себе ужас родителей, как они не смогут поверить, когда услышат, но и это показалось ей далеким и незначительным, в конце концов, жизнь - ее, и она вольна поступать с ней как захочет. Потягивая виски, она вспомнила как всего несколько дней назад эту бутылку открыл Роберт, как он налил в стаканы себе и ей Дженни было приятно, что она пьет из той же бутылки.
Она подскочила от внезапного телефонного звонка, но к телефону пошла очень медленно.
- Привет! - раздался голос Сузи - Что ты делаешь?
- Ничего.
- Я думала не заскочить ли к тебе. Будешь смотреть в десять Роба Мэллоя?
- Нет.
- Что с тобой? Ты никак плачешь?
- Да нет, что ты!
- Ты как–то странно говоришь. Ничего не случилось?
- Ни–че–го не случилось.
- А как с Робертом? Надеюсь ты с ним покончила?
- Да, - сказала Дженни.
- Ну, несколько дней помучишься, но ничего, переживешь Так как, Джен, зайти мне? А?
- Нет, пожалуйста, не надо. Со мной все в порядке. По правде говоря, я сижу и пью виски. - Дженни решила, что это прозвучит бодрей.
- У тебя кто–то есть?
- Нет.
- Выпиваешь в одиночку, - рассмеялась Сузи. - Дженни, ты, конечно, раскисла из–за своего Роберта, но смотри, не падай духом, ладно? Я знаю, о чем говорю. Объявится Грег или нет, но ты же сама сказала, что Роберт подглядывал за тобой. Господи, Дженни, почему ты раньше со мной не поделилась?
Да, Дженни действительно сказала об этом Сузи в воскресенье, ну и что?
- Это такие пустяки, - проговорила Дженни.
- Дженни! Ты напилась! Я еду к тебе, Джен!