Он обращался в несколько мест, но солидные коннозаводчики не проявляли интереса к хромому юноше, у которого не было даже рекомендательных писем. Зачем он им? У них и так огромный выбор. А узнав, что он занимался объездкой лошадей в Штатах, они совсем теряли к нему интерес: "А, ковбой!" Они говорили это очень вежливо - Брет и забыл, как вежливы англичане - но так или иначе давали понять, что методы объездки, принятые на Диком Западе: или убьет или подчинится, им не подходят. Поскольку вслух они ничего такого не говорили, у Брета не было возможности объяснить, что он тоже не сторонник подобных методов. Да если бы и объяснил: все равно никакого проку. Они брали на работу только людей, о которых что-нибудь знали. В Америке, где человек без конца мотается по стране, все обстоит иначе. Здесь, если тебя берут на работу, то считают, что это - на всю жизнь, и характеру человека придается не меньше значения, чем его квалификации.
Оставалось одно - уехать из Англии. Но вся беда в том, что уезжать он не хотел. Вернувшись сюда, он понял: воображая, что он свободно и без цели бродит по свету, Брет на самом деле просто кружным путем возвращался в Англию. Только он вернулся не через Дьепп, а через Лас-Крузес и Северную Америку - вот и вся разница. Он теперь знает, чем хочет заниматься - лошадьми; но в Нью-Мексико, как и в школе, он не чувствовал себя дома. Просто в Нью-Мексико ему больше нравилось. А теперь, когда он посмотрел на Англию, он понял, что здесь ему нравится еще больше. Он хочет тренировать английских лошадей и участвовать в скачках на английских ипподромах.
К тому же без денег из Англии трудно уехать. Как-то он разговорился в кафе с человеком, который уже полгода пытался наняться на судно, идущее в Соединенные Штаты или Австралию. "Знаешь, что они говорят? - злобно проворчал он. - "Подай сюда профсоюзный билет!" И если ты не состоишь в профсоюзе уборщиков грязной посуды, тебя даже не возьмут помощником стюарда. Я все жду, когда у них потонет судно, потому что на борту не нашлось человека с профсоюзным билетом, дающим право качать насос!"
Глядя в горящие яростью глаза своего собеседника, Брет вспомнил того француза в бистро: "Нужны документы!" Да, бумажки правят миром.
Предложение Лодинга было бы очень кстати, если бы дело не шло об уголовно наказуемом деянии.
Жаль, что Лодинг с самого начала не упомянул конный завод. Может быть, тогда Брет слушал бы его с большим интересом?
Да нет, ни в коем случае! Это же преступная афера. Он ни за что не станет в нее впутываться.
- Тебе ничего не грозит, - убеждал его внутренний голос. - Даже если Эшби тебя разоблачат, они не станут подавать в суд - побоятся скандала.
- Заткнись! - сказал Брет внутреннему голосу. - Не хватало еще ввязаться в уголовщину.
Может, сходить как-нибудь в театр - посмотреть, что там играет Лодинг? Брету никогда не приходилось иметь дело с актерами. Сидеть в кресле и смотреть, как на сцене выкаблучивается твой знакомый - это будет что-то новенькое. И можно ли довериться Лодингу?
- Можно, не сомневайся, - заверил его внутренний голос, - толковый парень.
- Явный проходимец, - возразил Брет. - Чтоб я связался с таким типом…
- А ты не связывайся, - сказал внутренний голос. - Отправляйся в Лачет и скажи им: "Поглядите на меня. Я вам никого не напоминаю? Меня такого-то числа такого-то года оставили на пороге приюта. А сейчас мне нужна работа в конюшне."
- Это же шантаж. Зачем мне работа, полученная при помощи шантажа? Не говори вздор!
- Но они должны что-то для тебя сделать!
- Ничего они мне не должны! Ни пенса!
- Брось! Ты же знаешь, что в тебе течет кровь Эшби!
- Откуда мне это знать? Мало ли на свете было двойников? Даже у Гитлера были двойники. В газетах без конца печатают фотографии людей, как две капли воды похожих на знаменитостей. Сходство удивительное, только чувствуется, что характер не тот.
- Чушь! Конечно, ты - Эшби. Откуда у тебя умение обращаться с лошадьми?
- Мало ли кто умеет обращаться с лошадьми!
- В приюте было шестьдесят два воспитанника, и никто из них не отказался бы от хорошей работы, от усыновления богатыми людьми - и лишь для того, чтобы в конце концов добраться до лошадей.
- Я не знал, что ищу лошадей.
- Конечно, ты не знал. Зато кровь, текущая в твоих жилах, знала. Кровь Эшби..
- А, заткнись!
Брет решил поехать на завтра в Льюис и попытать счастья в конкурной конюшне. Хоть он и хромает, но может усидеть на любой скотине с четырьмя копытами. Может, их заинтересует человек, который не возражает против того, чтобы сломать себе шею?
- А зачем ломать шею, когда можно жить припеваючи?
- Припеваючи я мог бы жить и в других местах.
- Но там не было лошадей.
- Заткнись, не трать попусту слов!
Брет начал раздеваться, надеясь, что привычные движения заставят замолчать настырный внутренний голос. Да, завтра он обязательно поедет в Льюис. Пожалуй, это слишком близко к местам, где он вырос, но кто его теперь узнает? Да хоть бы и узнали - ну и что? Просто не хочется возвращаться по кругу.
- А ты им скажи: вы обознались, моя фамилия Эшби, - ядовито сказал внутренний голос
- Да замолчишь ты, наконец?
И что заставило Патрика Эшби покончить с собой? Впереди у него была целая жизнь - и такая прекрасная жизнь! - а он взял и утопился. С какой стати? Как будто нельзя прожить без родителей.
- Видно, у него были не все дома. Слабак. Ты сумеешь распорядиться Лачетом куда лучше.
Брет налил в таз холодной воды и вымылся до пояса. Приютская муштра прочнее армейской. Растираясь тоненьким махровым полотенцем, Брет подумал:
- Да и не привык я к такой жизни. Дворецкий, слуги и все такое.
Его представления о жизни английских помещиков были почерпнуты из голливудских фильмов.
Чего там говорить - бредовая идея, и все.
Лучше об этом больше не думать.
Кто-то сказал, что если долго думать о чем-то немыслимом, в конце концов к этой мысли привыкаешь.
Однако к Лодингу надо сходить, любопытно взглянуть на фотографии. Почему бы не сходить?
Надо посмотреть, каков он из себя, его "близнец".
Лодинг, конечно, проходимец, но один раз к нему зайти можно - что тут страшного? На фотографии поместья тоже интересно взглянуть.
Да, к Лодингу надо сходить.
Послезавтра. Сначала съезжу в Льюис.
А может, и завтра.
ГЛАВА 6
Мистер Сэндел, частный поверенный семьи Эшби из адвокатской фирмы "Коссет, Тринг и Ноубл", досиживал в конторе последний час и уже задумался над вопросом, который вставал перед ним каждый день: поторопиться ли, чтобы успеть на поезд в 4-55 или не спешить и поехать в 5-15? Собственно говоря, вопрос, на каком поезде ехать домой, был единственным, который мистеру Сэнделу приходилось решать самому. Клиенты фирмы разделялись на две категории: одни сами решали свои проблемы и твердо говорили адвокатам, что они от них хотят, а у других вообще не было проблем. Размеренный ритм жизни в конторе, помещавшейся в старинном здании под тенью высоких платанов, за всю ее историю не нарушался каким-либо происшествием. Даже смерть клиента не являлась происшествием, а следствием естественного хода вещей: из определенного ящичка извлекались соответствующее завещание, и все шло по-прежнему.
Фирма "Коссет, Тринг и Ноубл" вела семейные дела. Адвокаты составляли завещания и хранили секреты; в их обязанности не входило решение проблем. Поэтому проблема, которая неожиданно обрушилась на мистера Сэндела, застала его врасплох.
- Все, Мерсер? - спросил он клерка, который вернулся, проводив очередного клиента.
- Нет. там еще сидит мистер Эшби.
- Эшби? Из Лачета?
- Да, сэр.
- Очень хорошо. Принесите нам, пожалуйста, чаю.
- Хорошо, сэр, - сказал Мерсер. - Заходите, сэр.
В дверь вошел молодой человек.
- Добрый день, Саймон, мой мальчик, - начал мистер Сэндел, пожимая ему руку. - Рад вас видеть. Вы ко мне по делу?
Мистер Сэндел вдруг растерянно замолчал, вглядываясь в посетителя. Его рука, которой он указывал на стул, так и повисла в воздухе.
- Господи Боже мой, - проговорил он. - Вы же не Саймон.
- Нет, я не Саймон.
- Но вы явно Эшби!
- Если вы так считаете, это сильно упрощает дело.
- Да? Извините, у меня все смешалось в голове. Я не знал, что у. Саймона есть двоюродные братья.
- По-моему, у него их нет.
- Вот как? Тогда - простите - кто же вы?
- Я - Патрик.
У мистера Сэндела отвалилась челюсть.
Он был потрясен и как-то весь съежился.
Несколько секунд он смотрел в серые глаза посетителя - типичные глаза Эшби - и не мог придумать ни одной приличествующей случаю фразы.
- Давайте присядем, - наконец выговорил он.
Мистер Сэндел еще раз указал на стул для посетителей, а сам рухнул в свое кресло с видом человека, у которого почва уходит из-под ног.
- Давайте все же разберемся, - сказал он. - Единственный Патрик Эшби, которого я знаю, умер в возрасте тринадцати лет примерно - э-э-э - восемь лет тому назад.
- Почему вы решили, что он умер?
- Он покончил жизнь самоубийством и оставил предсмертную записку.
- Разве в записке говорилось о намерении убить себя?
- Боюсь, что я не помню ее дословно.
- Я тоже уже не помню. Но помню, что написал примерно: "Я больше не могу. Пожалуйста, не сердитесь на меня".
- Да-да. Что-то в этом роде.
- Тут нет ни слова о намерении покончить с собой.
- Как же еще можно было ее истолковать? Записку нашли в кармане куртки, лежавшей у края обрыва.
- А рядом идет тропинка, ведущая в гавань.
- В гавань? Вы хотите сказать…
- Вот именно. Смысл записки - что я решил убежать из дома. Самоубийство тут ни при чем.
- А куртка?
- Нельзя же оставить записку просто на траве. Надо было ее куда-то положить.
- Вы всерьез пытаетесь меня уверить, что… что… что вы - Патрик Эшби и что вы вовсе не покончили с собой?
Молодой человек поднял на него бесстрастные глаза.
- Когда я вошел, - сказал он, - вы приняли меня за моего брата.
- Да. Саймон и Патрик были близнецы. Не абсолютно идентичные, но все же очень… - Тут до мистера Сэндела дошел смысл сказанного, и он воскликнул: - Господи Боже мой, я действительно принял вас за Саймона!
Минуту он помолчал, растерянно глядя перед собой. Тут вошел Мерсер с подносом.
- Выпьете чаю? - машинально спросил мистер Сэндел.
Это был чисто рефлекторный вопрос при виде чайного прибора.
- Спасибо, с удовольствием, - ответил молодой человек. - Сахара не надо.
- Надеюсь, вы понимаете, - почти умоляюще сказал мистер Сэндел, - что мы должны будем провести тщательное расследование. Все это так поразительно… просто невероятно… Мы же не можем просто поверить вам на слово.
- Разумеется, нет.
- Вот и прекрасно. Хорошо, что вы это понимаете. Вероятнее всего, через какое-то время можно будет… так сказать… "заколоть тельца", но сначала надо предпринять определенные шаги. Молока подлить?
- Да, пожалуйста.
- Например, вы говорите, что убежали из дома. Значит, вы, я так понимаю, сели на какое-то судно?
- Естественно.
- На какое?
- На "Айру Джонса". Оно стояло у причала в Вестовере.
- Забрались в него и спрятались?
- Да.
- И где вы сошли с "Айры Джонса"? - спросил мистер Сэндел, делая пометки у себя в блокноте. Мало-помалу к нему возвращались мыслительные способности. С такой проблемой он не сталкивался никогда в жизни. Теперь уж он никак не успеет на поезд в 5-15.
- На Нормандских островах. В Сент-Хельере.
- Вас обнаружили на борту?
- Нет.
- И никто не заметил, как сошли в Сент-Хельере?
- Никто.
- А потом?
- Я сел на судно, идущее в Сен-Мало.
- Опять спрятались на борту?
- Нет, я купил билет.
- А как называлось судно, не помните?
- Нет, не помню. Это был паром.
- А… Ну а потом?
- Потом я сел в автобус. Мне в Лачете всегда казалось, что ездить на автобусе куда интереснее, чем на нашем старом "универсале", но как-то никогда не приходилось.
- На "универсале". Да-да, - сказал мистер Сэндел и записал: "Помнит автомобиль". - А потом?
- Сейчас вспомню. Какое-то время я работал подручным в гараже. Это был гараж при гостинице в городишке Вилльдье.
- А название гостиницы помните?
- Кажется, "Дофин". Оттуда я на попутках добрался до Гавра и там нанялся юнгой на торговое судно.
- А название помните?
- Еще бы! "Барфлер". Меня поставили помогать повару в камбузе. Я взял себе имя Фаррар. Сошел на берег в Мексике. В Тампико. С течением времени попал в Штаты. Дать вам список мест, где я там работал?
- Будьте добры. Вот вам… а, у вас есть ручка. Просто список названий. Спасибо. А когда вы вернулись в Англию?
- Второго марта, на "Филадельфии". Снял комнату в Лондоне и жил там все это время. Дать вам адрес? Наверно, вы все это тоже будете проверять.
- Да-да. Спасибо. Да.
У мистера Сэндела было странное ощущение, будто не он направляет ход беседы, а этот молодой человек, которому, в конце концов, надо еще доказать, что он тот, за кого себя выдает. Он решил перехватить инициативу:
- Вы еще не пытались связаться со своей… я хочу сказать, с мисс Эшби?
- Нет. А что, это так трудно? - тихо спросил юноша.
- Я просто хочу сказать…
- Я не искал встречи с родственниками, полагая, что сначала мне надо обратиться к вам. Вы это имеете в виду?
- Весьма разумно, весьма…
Опять мистер Сэндел был вынужден поддакивать своему собеседнику.
- Я немедленно позвоню мисс Эшби и сообщу ей о вашем посещении.
- Да-да. Скажите ей, что я жив.
- Конечно. Разумеется.
Неужели этот юнец насмехается над ним? Да нет, не может быть.
- Вас можно будет найти по этому адресу?
- Да.
Молодой человек встал. Опять инициатива оказалась у него в руках.
- Если все, что вы мне рассказали, подтвердится, - сказал мистер Сэндел, стараясь напустить на себя строгий вид, - я первый поздравлю вас с возвращением в Англию и в лоно семьи. Хотя ваше бегство причинило вашим родным огромное горе. Мне непонятно, почему за все это время вы не сочли нужным известить их, что вы живы.
- Может быть, я предпочитал оставаться мертвым.
- Мертвым?
- Вам этого не понять. Вы ведь никогда меня не понимали.
- Не понимал?
- Помните тот случай в "Олимпии"? Вы думали, что я расплакался, потому что испугался.
- В "Олимпии"?
- А я вовсе не испугался. Я плакал от счастья, что лошади такие красивые.
- В "Олимпии"? Но это же было… И вы до сих пор помните?
- Надеюсь, что вы меня известите, мистер Сэндел, когда проверка будет закончена.
- Что? Да-да, конечно.
Боже правый, думал мистер Сэндел, я и забыл тот случай в "Олимпии". Может быть, я обошелся с ним чересчур сухо? Если этот юноша действительно владелец Лачета… Может быть, не следовало…
- Пожалуйста, не думайте… - начал мистер Сэндел.
Но молодой человек уже затворил за собой дверь и вышел на улицу, кивнув на прощанье Мерсеру.
Мистер Сэндел сидел у себя в кресле, вытирая вспотевший лоб носовым платком.
А Брет тем временем, к своему изумлению, летел по улице, как на крыльях. Он страшился этой встречи и предполагал, что ему будет стыдно. Но все получилось совсем не так. С ним в жизни не происходило ничего более увлекательного. В груди был холодок восторга, словно он шел по канату под куполом цирка. Сидя перед адвокатом, он врал ему без зазрения совести и даже не сознавал, что врет - до того он был захвачен этой игрой. Что-то в этом роде он чувствовал, когда объезжал строптивую лошадь - такое же сознание ежесекундной опасности и такое же удовлетворение, когда ему удавалось предугадать какой-нибудь смертельный фортель. Но объездка лошадей никогда не требовала такого умственного усилия и не доставляла такого пьянящего наслаждения.
Так вот почему преступники опять идут на дело - даже когда их не побуждает необходимость. Им хочется еще раз испытать это возбуждение опасностью и этот пьянящий восторг от ее преодоления.
Следуя указаниям Лодинга, Брет зашел в кафе, но ему совсем не хотелось есть. Его переполняло изумительное чувство насыщения - словно он только что пообедал и выпил. Раньше, стоило ему испытать какое-нибудь сильное ощущение: когда он объезжал строптивую лошадь, либо был с женщиной, либо выбирался из опасного положения, - у него возникал волчий аппетит. Но сейчас он сидел за столиком и смотрел на тарелку с едой, но глаза его ничего не видели от головокружительного чувства удачи, которое заглушило даже голод.
Никто не зашел в кафе вслед за ним, и никто как будто не обращал на него внимания.
Брет заплатил по счету и вышел на улицу. Никто не слонялся поблизости. По тротуару катился поток прохожих. Брет дошел до вокзала "Виктория" и позвонил Лодингу из автомата.
- Ну? - спросил тот. - Как дела?
- Замечательно!
- Ты случайно не выпил на радостях?
- Нет. А что?
- В первый раз слышу от тебя такое слово.
- Просто у меня хорошее настроение.
- Это чувствуется. А снаружи заметно?
- Снаружи?
- Твоя бесстрастная физиономия хоть немного оживилась?
- Откуда мне знать? Рассказать, как все прошло?
- Главное я уже знаю.
- Что?
- Тебя не сдали полиции.
- А вы ожидали, что меня сдадут полиции?
- Это было не исключено. Нет, вообще-то я этого не ожидал. Все же дело задумано двумя умными людьми.
- Благодарю за комплимент.
- Ну и как старикан - облобызал тебя на радостях?
- Нет. Но он чуть не потерял дар речи. Держался в рамках этикета.
- Собирается проверять каждое твое слово?
- Да.
- А как он тебя встретил?
- Он поначалу принял меня за Саймона.
Лодинг весело хмыкнул.
- А ты сумел ввернуть фразу об "Олимпии"?
- Да.
- Господи, не заставляй меня выдавливать из тебя каждое слово! Это не показалось нарочитым?
- Нет, все пришлось весьма кстати.
- Ну и как, проняло его?
- У него глаза вылезли на лоб.
- Но все-таки он не был полностью убежден?
- А я не стал ждать, как он отреагирует. Встал и ушел.
- То есть, ты бросил ему это под занавес? Ну, парень, я снимаю перед тобой шляпу. Ты просто гигант. Мне казалось, что за две недели я тебя досканально изучил. Но ты все еще меня удивляешь.
- Могу сказать вам в утешение, что я и сам себе удивляюсь.
- По-моему, ты не огорчен.
- Ничуть. Просто удивлен.