При взгляде на унылый фасад здания с обвалившейся штукатуркой и облезшей краской, на дешевые занавески в окнах, ржавый номер дома на столбе ворот и сор на подъездной дорожке, Беатрисе стало опять не по себе. Парадная дверь не была заперта, и они вошли в вестибюль. Туда выходило множество дверей, и на каждой была прикреплена карточка с именем жильца - видимо, здесь сдавались внаем отдельные комнаты.
- Нам нужно 59"М", - сказал мистер Сэндел. - "М", видимо, означает номер комнаты.
- Номера начинаются с первой буквы алфавита и уходят наверх. Вот "Б".
Они стали подниматься по лестнице.
- "И", - сказала Беатриса на втором этаже. - Нам выше.
Третий этаж был последним. Беатриса и мистер Сэндел стояли на темной площадке и прислушивались к тишине. "Его нет дома, - думала Беатриса, - он ушел, и мне придется пройти все это еще раз".
- У вас есть спички? - спросила она.
- "К" и "Л", - прочитала она на дверях.
Буква "М" была на двери в глубине площадки.
Они постояли в темноте перед ней, потом мистер Сэндел решительно шагнул вперед и постучал.
- Войдите! - раздался голос. Голос был довольно низкий, совсем не похожий на изысканный тенорок Саймона.
Через плечо мистера Сэндела Беатриса увидела молодого человека, и ее сразу же поразило то, что он гораздо больше похож на Саймона, чем был похож Патрик. Все это время ее сознание воспроизводило образ Патрика; но воспоминание было смутным, расплывчатым, и она усилием воли пыталась его прояснить, чтобы сравнить со взрослым человеком, который перед ней предстанет.
И она увидела человека, очень похожего на Саймона.
Он поднялся с постели, на краешке которой сидел, и неспешно, без тени смущения стащил с левой руки носок, который он штопал. Беатриса не могла себе представить, чтобы Саймон когда-нибудь вздумал штопать носок.
- Доброе утро, - сказал молодой человек.
- Доброе утро, - ответил мистер Сэндел. - Я привез к вам гостью. Надеюсь, вы не возражаете? - Он отодвинулся, и Беатриса шагнула на порог. - Вы знаете, кто это?
Сердце Беатрисы бешено колотилось, словно пытаясь вырваться из грудной клетки. Она встретилась взглядом с юношей. И по его глазам она поняла, что он узнал ее.
- У вас другая прическа, - сказал он.
Ну конечно, за эти восемь лет мода на прически совершенно изменилась; конечно, он не мог этого не заметить.
- Значит, вы ее узнаете? - спросил мистер Сэндел.
- Разумеется. Это тетя Беа.
Она думала, что он подойдет к ней, но он не двигался с места. Потом повернулся и пододвинул к ней жесткий стул с изогнутой спинкой.
- Простите, но у меня только один стул. Он вполне устойчив, если не откидываться на спинку.
Беатриса, у которой подкашивались ноги, с облегчением села.
- Может быть, сядете на кровать? - молодой человек спросил мистера Сэндела.
- Спасибо, я постою, - поспешно ответил тот.
Собственно говоря, черты лица у него совсем другие, чем у Саймона, думала Беатриса, глядя, как юноша аккуратно втыкает иголку в носок. Это просто общее впечатление; когда в него как следует вглядишься, то становится ясно, что тут скорее фамильное сходство и он не так уж поразительно похож на Саймона.
- Мисс Эшби не захотела ждать, и мы решили поехать к вам домой, - говорил мистер Сэндел. - Вы как будто не очень…
Мистер Сэндел не договорил - смысл был и так ясен.
Юноша посмотрел на Беатрису дружеским неулыбчивым взглядом и сказал:
- Я просто не уверен, что мне рады.
Какое удивительно неподвижное лицо. В нем что-то от детского рисунка. Все на месте, пропорции соблюдены, но жизни нет. Даже рот прямой, как черточка, которой изображает рот ребенок.
Молодой человек подошел к комоду и положил на него носок. Беатриса заметила, что он хромает.
- Вы повредили ногу? - спросила она.
- У меня был перелом. В Штатах.
- Но если перелом еще не сросся, может быть, вам не надо на нее наступать.
- Перелом сросся, - ответил он. - Просто она стала короче.
- Короче? Навсегда?
- Похоже, что так.
У него были тонкие, но выразительные губы. При последних словах они горестно искривились.
- Неужели ничего нельзя сделать? - спросила Беатриса. - Видимо, кость неправильно срослась. У вас, наверное, был плохой врач.
- Врача, который накладывал гипс, я не помню. Я, вероятно, потерял сознание. Но они делали все, что нужно: подвесили на ногу груз и все такое.
- Но, Патрик… - начала Беатриса и осеклась.
Наступила неловкая пауза.
- Если вы не уверены, то пока никак меня не называйте, - сказал юноша, прерывая общее молчание.
- В хирургии столько всего напридумывали, - продолжала Беатриса, заглаживая неловкость. - Когда вы сломали ногу?
- Дайте вспомнить. Наверное, года два тому назад.
- Надо посоветоваться с врачами. Как вы ее сломали? Упали с лошади?
- Да. Не успел вывернуться. А как вы догадались про лошадь?
- Вы говорили мистеру Сэнделу, что работали с лошадьми. Вы любите лошадей?
"Господи, - подумала Беатриса, - прямо разговор незнакомых людей в поезде".
- Я не представляю себе жизни без лошадей.
Беатриса забыла про купе.
- Правда? - радостно спросила она. - А там, в Америке, хорошие лошади?
- Большинство, конечно, обычные ковбойские лошади. Но для своего дела незаменимы. А какое у лошади дело? Наверно, быть хорошей лошадью. Но иногда попадаются породистые. Некоторые - просто красавицы. И у каждой своя индивидуальность. Мне кажется, что про английских лошадей этого не скажешь.
- Наверно, мы их тут подстригаем под общую гребенку. Я как-то об этом не задумывалась. А у вас была своя лошадь?
- Да. Дымок.
Беатриса заметила, как у него дрогнул голос.
- Серый?
- Темно-серый с черным крапом. Не жесткий цвет железа, как бывает, а такой мягкий, дымчатый. Когда на него находило, он был похож на вихрящиеся клубы дыма.
Вихрящиеся клубы дыма. Очень яркий образ. Надо любить лошадей, чтобы так о них рассказывать. А Дымка он, видимо, очень любил.
- И что с ним стало?
- Я его продал.
Его тон не допускал дальнейших расспросов. Хорошо, она не будет спрашивать. Наверно, он продал коня, когда сломал ногу.
Господи, как хочется, чтобы это был Патрик!
Эта мысль вернула Беатрису к цели визита, о которой она почти совсем забыла. Она вопросительно посмотрела на мистера Сэндела.
Уловив в ее взгляде просьбу о помощи, мистер Сэндел сказал:
- Судя по всему, мисс Эшби готова подтвердить вашу личность. Но вы, конечно, понимаете, что нам нужны и другие доказательства. Если бы речь шла просто о возвращении блудного сына, было бы вполне достаточно опознания вашей тетки. Но в данном случае речь идет о праве на наследство. О том, кому достанется довольно большое состояние. И закон в таком случае требует неопровержимых доказательств. Только после окончательного установления вашей личности вы сможете вступить во владение собственностью, завещанной Патрику Эшби. Вам понятно?
- Мне это совершенно понятно. Я буду жить здесь, пока вы не проведете расследование и не удостоверитесь в моей личности.
- Но зачем же здесь? - воскликнула Беатриса, с отвращением глядя на жалкую комнатушку и частокол каминных труб за окном.
- Я живал в местах и похуже.
- Очень может быть. Но это вовсе не причина, чтобы сейчас жить в этой дыре. Если у вас мало денег, я могу вам дать.
- Спасибо, но я лучше останусь здесь.
- Почему? Чтобы ни от кого не зависеть?
- Не только. Здесь тихо. Близко к центру. Никто не лезет в твои дела. После того, как поживешь в общежитии, это начинаешь ценить.
- Ну ладно, оставайтесь здесь. Но, может быть, вам нужны деньги на что-нибудь другое?
- Хотелось бы сшить еще один костюм.
- Прекрасно. Мистер Сэндел выдаст вам требуемую сумму.
Беатриса вдруг сообразила, что если он отправится к портному, у которого шьют Эшби, слух о его появлении немедленно разнесется по всему свету. И добавила:
- Он вам даст адрес портного.
- А разве нельзя пойти к Уолтерсу? - спросил юноша. На секунду у него перехватило дыхание. - Он что, ушел от дел?
- Нет-нет, не ушел. Но если вы туда обратитесь, потребуются бесконечные объяснения.
Беатриса постаралась взять себя в руки. В конце концов, всякий может узнать имя портного, который обшивает Эшби.
- Да-да, верно.
Беатриса произнесла еще несколько малозначащих фраз и встала со стула.
- Мы о вас никому пока не говорили. Решили, что подождем, пока все окончательно не прояснится.
В глазах юноши мелькнула смешинка. Секунду они с Беатрисой как бы вместе смеялись над известной им одним шуткой.
- Понятно.
Беатриса подошла к двери, затем обернулась. Юноша стоял посреди комнаты, глядя ей вслед. Он не пошел ее провожать, предоставив это мистеру Сэнделу. Вид у него был отрешенный и одинокий.
"Если это Патрик, - подумала Беатриса, - Патрик, который наконец вернулся домой, как же так можно - повернуться и уйти, словно от случайного знакомого?"
У нее сжалось сердце при мысли о том, как он одинок. Беатриса вернулась к нему, легонько погладила его по щеке и поцеловала.
- Я так рада, что ты вернулся домой, мой мальчик, - сказала она.
ГЛАВА 8
Итак, "Коссет, Тринг и Ноубл" разослали запросы во все места, названные Бретом, а Беатриса уехала в Лачет. Перед ней стояла сложная задача - придумать, под каким предлогом отложить празднование совершеннолетия Саймона.
Рассказать детям о воскресении Патрика, не дожидаясь результатов расследования? А если нет, то какой еще можно придумать предлог?
Мистер Сэндел считал, что детям пока говорить ничего не следует. Судя по всему, приговор, вынесенный Кевином Макдермоттом, сильно его беспокоил. Он почти не сомневался, что им удастся обнаружить какой-нибудь изъян в подозрительно безупречном досье, представленном молодым Фарраром. Зачем волновать детей прежде, чем притязания вновь объявившегося наследника не будут просеяны через самое мелкое сито?
Беатриса была с ним согласна. Если окажется, что юноша, с которым она встретилась в Пимлико, вовсе не Патрик, детям вообще об этом лучше ничего не знать. Может быть, придется сказать Саймону, чтобы он остерегался новых попыток обманным путем завладеть наследством, но к тому времени вопрос сохранит лишь чисто академический интерес и не будет задевать ничьих чувств. А пока необходимо найти способ отложить празднование, ничего не говоря детям.
…И тут Беатрисе неожиданно пришел на помощь двоюродный дед детей, которого они звали дядя Чарльз. Он вдруг прислал телеграмму с Дальнего Востока, в которой сообщал, что наконец-то (с большим запозданием) вышел в отставку и надеется присутствовать на праздновании совершеннолетия своего внучатого племянника Саймона. Он уже выехал домой, но, поскольку старик категорически отказывался летать на самолетах, ему предстоял довольно долгий путь морем. Он выразил надежду, что Саймон подождет откупоривать бутылки с шампанским.
Обычно двоюродные деды не имеют в семьях особенного веса, но для юных Эшби дядя Чарльз был не просто двоюродным дедом, а сказочным волшебником. Ожидание его подарков окрашивало в радужные тона каждый день рождения и каждое Рождество. Если от родителей можно было ожидать более или менее рядовых подарков, а от Деда Мороза на Рождество - выполнения осуществимых просьб и надежд, то дары дяди Чарльза далеко выходили за пределы благоразумной повседневности. Однажды он прислал набор китайских палочек для еды. Завтраки, обеды и ужины в детской в течение недели проходили под непрерывный хохот, и взрослые были совершенно бессильны поддерживать порядок за столом. В другой раз он прислал змеиную кожу. У Саймона, ставшего обладателем такой уникальной вещи, целый месяц кружилась голова от счастья. А Элеонора до сих пор бегала в ванную в издававших странный запах кожаных тапочках, которые дядя Чарльз прислал ей к двенадцатилетию. По крайней мере четыре раза в году на дяде Чарльзе сосредоточивались все помыслы и надежды юных Эшби. А с человеком, который в течение двадцати лет четыре раза в году оказывался на первом месте в жизни семьи, нельзя было не считаться. Саймон, может, и поворчит, другие дети сначала будут возражать, но все они в конце концов согласятся подождать дядю Чарльза.
Кроме того, Беатриса не без основания полагала, что Саймон не захочет ссориться с последним Эшби старшего поколения. Чарльз не скопил состояния - для этого он слишком любил делать подарки, но деньги у него были. А Саймон, несмотря на кажущуюся беспечность, был весьма практичным молодым человеком.
В конечном счете семейство смирилось с неизбежностью отсрочки. Приглашенные тоже не особенно огорчились. Все считали, что старика следует подождать. Беатриса занялась исправлением даты на приглашениях, мысленно благодаря Всевышнего за то, что он решил за нее эту трудную дилемму.
Все эти дни ее разрывали противоположные чувства. Она хотела, чтобы юноша оказался Патриком, но понимала, что для всех будет лучше, если его разоблачат как самозванца. Семь восьмых ее души страстно жаждали возвращения Патрика, живого, теплого, родного; но одна восьмая содрогалась при мысли о том, какие осложнения вызовет его возвращение в их налаженной жизни. Когда Беатриса ловила себя на предательстве, ей становилось стыдно, но полностью изгнать эти мысли из головы она не могла. В результате она стала такой нервной и раздражительной, что Сандра как-то спросила Джейн:
- Как ты думаешь, может быть, ее гложет тайная печаль?
- Да, наверняка не может свести дебет с кредитом, - отозвалась Джейн. - Она вообще хромает в арифметике.
Мистер Сэндел время от времени звонил и извещал Беатрису о ходе проверки. Пока все, что сообщил о себе молодой человек, полностью подтверждалось.
- Самое главное, - говорил мистер Сэндел, - что по возвращении в Англию он вообще почти ни с кем не виделся. Это радует в том смысле, что дает основания ему верить. Он живет в этой комнате со дня прихода "Филадельфии"; ему не приходило писем, и никто его там не навещал. Из окон комнаты, в которой живет хозяйка дома, видна входная дверь, и ей совершенно нечего делать, кроме как следить за своими жильцами. Она знает о них всю подноготную. Кроме того, она имеет привычку подстерегать почтальона, чтобы узнать, кому пришли письма. Она не очень лестно, но весьма точно описала меня нашему агенту. Так что, если бы у него бывали посетители, уж она бы их не пропустила. Правда, его целыми днями не было дома, - но какой молодой человек сидит дома с утра до вечера? У него вообще нет друзей. Нельзя даже заподозрить существование какого-нибудь сообщника.
Брет с готовностью приходил в контору, когда его вызывали, и подробно отвечал на вопросы. С согласия Беатрисы на одном таком допросе присутствовал Кевин Макдермотт, и даже на Кевина юноша произвел впечатление. "Меня поразило не столько то, как легко он отвечает на вопросы, - сказал он потом мистеру Сэнделу, - все самозванцы бывают великолепно натасканы - сколько его облик и манера держаться. Должен признаться, что он совсем не такой, каким я его себе представлял. У судебного адвоката вырабатывается нюх на несчастных людей. А тут я в полном недоумении. Он не похож на афериста, хотя в целом эта история очень пахнет аферой".
И вот настал день, когда мистер Сэндел объявил Беатрисе, что фирма "Коссет, Тринг и Ноубл" готова признать права этого человека, Патрика Эшби, старшего сына Уильяма Эшби, на имение и наследство, оставленное ему матерью. Конечно, еще нужно будет оформить множество всяких документов, поскольку он официально считается умершим восемь лет тому назад. Но никаких затруднений тут не ожидается. По мнению фирмы, ничто не мешает ему ехать домой в Лачет.
Теперь Беатрисе надо было рассказать обо всем детям.
Сначала она хотела поговорить наедине с Саймоном, но потом решила, что не стоит его как-то выделять. Лучше считать само собой разумеющимся, что, как и все остальные, Саймон будет рад узнать, что его брат жив.
Беатриса поведала детям эту новость в воскресенье после обеда.
- Мне надо вам кое-что сказать, - начала она, - что-то невероятное и в то же время замечательное.
Затем она рассказала все по порядку. Оказывается, Патрик вовсе не покончил с собой, как они считали. Он просто убежал из дома. А теперь он вернулся. Пока он живет в Лондоне: надо, чтобы адвокаты официально признали его Патриком Эшби. Ему не составило особого труда это доказать. На днях он приедет домой в Лачет.
Беатриса старалась не смотреть на их лица - ей было легче говорить в пространство, как бы отрешившись от окружающих. Но когда она замолчала и наступила ошарашенная тишина, она взглянула на Саймона - и не узнала его. Он был бледен, как полотно, лицо его как-то съежилось, а глаза горели бешеным огнем. Беатриса поспешно отвела взгляд.
- Как это понимать: деньги, которые причитались Саймону, теперь достанутся этому новому брату? - со своей обычной резкой прямотой спросила Джейн.
- По-моему, он поступил ужасно, - проговорила Элеонора.
- В каком смысле?.
- Убежать и оставить нас всех в горе: мы же считали, что он умер.
- Он не думал, что мы так поймем его записку.
- Это неважно. Сколько лет он не давал о себе знать? Семь? Почти восемь. А потом вдруг заявляется и ждет, чтобы мы ему обрадовались.
- Он тебе понравился? - спросила Сандра.
- В каком смысле? Внешне? - На этот раз Беатриса была рада, что Сандра, как всегда, интересуется житейскими подробностями.
- Ну да, он симпатичный? И как он говорит - как мы или с ужасным американским акцентом?
- Он очень красивый юноша, и у него нет никакого акцента.
- А где он был все это время? - спросила Элеонора.
- В основном в Мексике и в Соединенных Штатах.
- В Мексике! - воскликнула Сандра. - Как романтично! А что он носит на голове? Матросскую бескозырку?
- Бескозырку? Разумеется, нет. Он носит шляпу, как и все.
- Сколько раз ты его видела, тетя Беа? - спросила Элеонора.
- Только один раз. Несколько недель тому назад.
- А почему ты нам тогда ничего не сказала?
- Мы решили подождать, пока адвокаты установят его личность и он сможет вернуться домой. Не ехать же нам всем было в Лондон, чтобы на него посмотреть.
- Пожалуй, что так. Но Саймон, наверно, захотел бы с ним повидаться. Правда, Саймон? А мы бы уж подождали. Все-таки Патрик его брат-близнец.
- Я не верю, что это Патрик, и никогда не поверю, - отчетливо проговорил Саймон. В его голосе звучала такая злоба, что уж лучше бы он закричал.
- Почему же, Саймон? - спросила Элеонора.
Беатриса не знала, что сказать. Хотя она и опасалась реакции Саймона, такого она не ожидала.
- Но, Саймон, тетя Беа его видела! Она его узнала!
- Тетя Беа решила, видимо, усыновить какого-то проходимца.
Нет, такого Беатриса никак не ожидала.