Тетя Лин, похоже, забыла на время о неприятном деле во Франчесе и опять была нежна и мила - сейчас она была полностью поглощена подготовкой подарков к дню рождения близнецов Летиции в Саскачеване. Она приготовила его любимую еду - холодную буженину, отварной картофель и яблочный десерт с кремом - и с каждой минутой ему все труднее было поверить, что сегодня та самая пятница, которой он так страшился из-за начала кампании в "Наблюдателе". Кажется, епископ ларборский не "попал в масть", как говорит муж Летиции. Теперь он даже удивлялся тому, что так боялся появления его письма в газете.
В бодром расположении духа он вернулся в контору. И в таком же настроении поднял трубку, когда позвонил Хэллем.
- Мистер Блэр? Я в "Розе и короне". К сожалению, у меня для вас плохие вести. Со мной инспектор Грант.
- В "Розе и короне"?
- Да. У него ордер.
Роберт поглупел от неожиданности.
- Ордер на обыск?
- Нет, на арест.
- Не может быть!
- Увы, это так.
- Но этого не может быть!
- Я понимаю, какая это для вас неожиданность. Признаюсь, я и сам такого не ожидал.
- Вы хотите сказать, у него есть свидетель, подтверждающий заявление?
- Целых два. Так что их дело в шляпе.
- Я не верю.
- Вы сами подойдете, или нам к вам зайти? Вы, наверно, захотите пойти вместе с нами.
- Куда пойти? Ах, да. Конечно, пойду. Я сейчас буду в "Розе и короне". Вы где? В гостиной?
- Нет, в номере Гранта. В пятом. Знаете, комната с окном на улицу, прямо над баром.
- Хорошо. Я уже выхожу. Послушайте!
- Да?
- Ордер на обеих?
- Да, на обеих.
- Понятно. Спасибо. Я сейчас буду.
С минуту он сидел, стараясь прийти в себя. Невиль ушел по делу, хотя от Невиля в любом случае трудно ждать поддержки. Он встал, взял шляпу и подошел к двери.
- Можно вас на минутку, мистер Хезелтайн? - сказал он официально-вежливым тоном, как и всегда в присутствии молодых сотрудников, и старик вышел за ним в залитый солнцем холл.
- Тимми, у нас беда. Приехал инспектор Грант из Скотланд Ярда с ордером на арест Шарпов. - Даже теперь, сказав это, он все не мог поверить в реальность происходящего.
Хезелтайн был тоже поражен. Он молча таращил бледные старческие глаза.
- Весьма неожиданно, правда, Тимми? - Напрасно он ждал поддержки от старого больного клерка.
Однако, несмотря на удивление, старость и болезни, мистер Хезелтайн оставался юристом, и он тут же оказал Роберту столь необходимую ему помощь. После целой жизни, проведенной в обществе юридических формул, его мозг моментально включался и настраивался на букву закона.
- Ордер. А почему именно ордер?
- Потому что без ордера арестовать нельзя, - немного раздраженно сказал Роберт. Похоже, старина Тимми начал сдавать.
- Я не то имею в виду. Я хочу сказать, они обвиняются в судебно-наказуемом проступке, а не в уголовном преступлении. В таком случае достаточно повестки, не так ли, мистер Роберт? Их не за что арестовывать. Во всяком случае за проступок не арестовывают.
Роберту это не приходило в голову. На самом деле, почему не повестка? Хотя, если они захотят, им ничего не стоит их арестовать.
- Да зачем им это? Такие люди, как Шарпы, не сбегают. И не причиняют никому вреда, пока ждут суда. Вам сказали, кто выписал ордер?
- Нет, не сказали. Огромное вам спасибо, Тимми, - вы мне здорово помогли. Ну я пошел в "Розу и корону" - там инспектор Грант и Хэллем, - а потом во Франчес. Предупредить Шарпов нельзя - у них сейчас нет телефона. Придется идти к ним в сопровождении Гранта и Хэллема. А мы как раз сегодня утром думали, что дела пошли на лад. Скажите Невилю, когда он вернется, хорошо? И остановите его, если он вздумает делать глупости.
- Вы же отлично знаете, мистер Роберт, что я никогда не мог остановить мистера Невиля, что бы ему ни взбрело в голову. Хотя мне показалось, последнюю неделю он ведет себя удивительно трезво, если можно так выразиться.
- Подольше бы так, - сказал Роберт, выходя на залитую солнцем улицу.
В это время в "Розе и короне", как обычно, не было посетителей, и пока он шел по холлу, поднимался по узкой лестнице и стучал в дверь номера пять, он не встретил ни одной живой души. Дверь открыл как всегда спокойный и обходительный Грант. Хэллем со скучающе-недовольным видом стоял, облокотившись на туалетный столик у окна.
- Я понимаю, для вас это полная неожиданность, мистер Блэр, - сказал Грант.
- Да, вы правы. Если откровенно, для меня это удар.
- Садитесь. Я вас не тороплю.
- Инспектор Хэллем сказал мне, что у вас есть новые доказательства.
- Да, и я бы сказал, неопровержимые доказательства.
- Могу я узнать, какие именно?
- Разумеется. Есть человек, который видел, как Бетти Кейн у автобусной остановки садилась в машину Шарпов…
- В какую-то машину, - поправил его Роберт.
- Если вам угодно, в какую-то машину - однако ее описание подходит к машине Шарпов.
- Не больше, чем к десяти тысячам прочих машин в Англии. Что еще?
- Девушка с фермы, которая раз в неделю приходила к Шарпам помогать по дому, утверждает, что слышала с чердака дома крики.
- Приходила? А сейчас не приходит?
- Нет, с тех пор как делу Кейн дали огласку.
- Понятно.
- Сами по себе это не слишком ценные показания, но они ценны тем, что подтверждают рассказ девушки. Например, то, что она действительно опоздала на автобус, идущий из Ларборо в Лондон. Наш свидетель утверждает, что автобус обогнал его, когда он прошел с полмили. А когда через несколько минут показалась автобусная остановка, девушка уже там стояла. Это длинная, прямая дорога, главная трасса из Лондона через Мейнсхилл…
- Да, я знаю.
- Ну так вот, он еще не дошел до остановки, как увидел, что рядом с девушкой остановилась машина, она в нее села, и машина поехала дальше.
- Но ведь он не видел, кто был за рулем?
- Нет, не видел. Он был слишком далеко.
- А девушка с фермы - она сама сделала заявление о том, что слышала крики?
- Нет, она говорила подругам; узнав об этом, мы обратились к ней, и она готова повторить показания под присягой.
- А она говорила об этом с подругами до того, как стало известно о похищении Бетти Кейн?
- Да.
Роберт не ожидал такого и внутренне содрогнулся. Если на самом деле девушка говорила про крики еще до того, как Шарпы попали в беду, - тогда показания неизбежно повлекут за собой обвинение. Роберт встал и заходил взад-вперед по комнате. Он с завистью подумал о Бене Карли. Бен в подобной ситуации никогда бы так не расчувствовался и не растерялся. Он был бы в своей стихии и получал бы истинное наслаждение, обдумывая, как лучше обойти букву закона. Роберт смутно догадывался, что его собственное врожденное уважение к закону - скорее недостаток, чем достоинство; ему как раз не хватает твердой убежденности Бена в том, что закон существует для того, чтобы его обходить.
- Что же, спасибо вам за откровенность. Теперь я знаю, в чем обвиняются мои клиентки, но ведь это судебно-наказуемый проступок, а не уголовное преступление. Так зачем тогда ордер? В таких случаях вполне достаточно повестки!
- Вы правы, с точки зрения процедуры достаточно повестки, - уклончиво сказал Грант. - Но в случае, если имеют место отягчающие обстоятельства, а мое начальство именно так расценивает дело, выписывают ордер.
Роберт невольно подумал, насколько "Ак-Эмма" сумела повлиять на всегда трезвые суждения Скотланд Ярда. Он взглянул на Гранта и понял, что тот читает его мысли.
- Девушка пропадала чуть ли не целый месяц, с ней обходились крайне жестоко, к тому же это преднамеренный проступок. В таких случаях не может быть и речи о снисхождении.
- Но что вам даст этот арест? - спросил Роберт, вспомнив доводы Хезелтайна. - Ведь не думаете же вы на самом деле, что они попытаются сбежать до суда? Или совершат за это время еще одно преступление. Кстати, когда они должны явиться в суд?
- Они должны явиться в городской полицейский суд в понедельник.
- Ну так вызовите их повесткой.
- Начальство сочло нужным выписать ордер, - бесстрастно сказал Грант.
- Но вы-то можете иметь свое собственное мнение. Начальство может и не знать местных условий. Если Франчес останется без присмотра, его за неделю разнесут по кирпичику. Об этом ваше начальство подумало? Даже если вы арестуете этих женщин, вы сможете держать их под стражей только до понедельника, потому что в понедельник я буду ходатайствовать об их освобождении под залог. По-моему, не стоит рисковать домом только для того, чтобы разыграть арест. К тому же, насколько я знаю, у инспектора Хэллема нет лишних людей для охраны Франчеса.
После этого удара воцарилась пауза. Все-таки удивительно, насколько в англичанах глубоко чувство уважения к частной собственности; при первом же упоминании о том, что дом может пострадать, Грант изменился в лице. И Роберт вдруг с благодарностью подумал о ночных громилах, которые предоставили ему возможность подкрепить свои доводы конкретным примером. Что же касается Хэллема, ему явно не улыбалась перспектива новых хулиганских выходок во Франчесе и поисков их виновников.
Пауза затягивалась, и Хэллем осторожно заметил:
- По-моему, стоит прислушаться к словам мистера Блэра. Вся округа взбудоражена, и я сомневаюсь, что дом оставят в покое, если он будет без присмотра. Особенно, если узнают об их аресте.
Однако им понадобилось еще полчаса, чтобы убедить Гранта. Роберт не знал, в чем тут дело, но подозревал, что, вероятно, у Гранта затронуто что-то личное.
- Ну, ладно, - сдался, наконец, инспектор, - повестку можно вручить и без меня. (Роберт с облегчением подумал, что Грант напоминает сейчас хирурга, которого попросили вскрыть фурункул). Это сделает Хэллем, а я возвращусь в Лондон. Но на суде в понедельник я обязательно буду. Насколько я понимаю, необходима выездная сессия суда присяжных; значит, если мы избежим содержания под стражей, дело пойдет прямо на выездную сессию. Вы сумеете к понедельнику подготовиться к защите?
- Инспектор, моим клиенткам, увы, нечего готовить, так что мы готовы хоть сейчас, - горько усмехнулся Роберт.
К его удивлению, Грант повернулся к нему и широко улыбнулся. Это была очень добрая улыбка.
- Знаете, мистер Блэр, вот вы отговорили меня от ареста, а я вовсе на вас не сержусь. Напротив, я считаю, вашим клиенткам здорово повезло с поверенным, больше, чем они того заслуживают. Надеюсь, им меньше повезет с адвокатом.
Итак, Роберт отправился во Франчес без сопровождения Гранта и без ордера на арест. Он ехал с Хэллемом в его ставшей уже знакомой машине, в кармане сидения лежала повестка; Роберт испытывал страшную слабость - от облегчения, что удалось избежать ареста, и от дурных предчувствий, при мысли о новом повороте дела.
- Мне показалось, инспектор Грант был лично заинтересован в аресте, - сказал он по дороге Хэллему. - Как вы думаете, может это с подачи "Ак-Эммы"?
- Нет, что вы. Грант абсолютно равнодушен к подобным вещам.
- Так в чем же тогда дело?
- Знаете (только это между нами), по-моему, он не может простить им то, что они его одурачили, - я имею в виду Шарпов. Он считается в Скотланд Ярде хорошим психологом, и ему (опять же между нами) совсем не понравилась Кейн, да и ее история; но они стали нравиться ему еще меньше, когда он познакомился с Шарпами, хотя все свидетельствовало против них. А теперь он считает, что его обманули, и переживает. Представляю себе, с каким же бы удовольствием он предъявил ордер на арест в гостиной Франчеса.
Когда они подъехали к воротам Франчеса и Роберт достал свой ключ, Хэллем сказал:
- Откройте ворота, я загоню машину во двор, хоть мы и ненадолго. Не стоит афишировать наше присутствие.
Роберт открывал тяжелые чугунные створы ворот и думал, что, когда заезжие актрисы говорят: "У вас чудесные полицейские", они даже не представляют себе, насколько они правы. Он сел в машину, и Хэллем поехал по подъездной дорожке, которая сначала шла прямо, а потом раздваивалась и образовывала круг перед крыльцом. Когда Роберт вылезал из машины, из-за угла дома появилась Марион в рабочих перчатках и старой юбке. Ее темные волосы растрепались на ветру, и у лба распушилась челка. Она уже успела загореть и стала еще больше похожа на цыганку. Появление Роберта было для нее полной неожиданностью, она не сумела скрыть охватившую ее радость, и у Роберта защемило сердце, когда он увидел, как осветилось ее лицо.
- Как хорошо, что вы пришли! Мама еще отдыхает, но она скоро спустится, и мы будем пить чай. Я… - Тут она увидела Хэллема и осеклась. - Добрый день, инспектор.
- Добрый день, мисс Шарп. Прошу прощения, но вынужден прервать отдых вашей матери, будьте любезны, попросите ее спуститься. Это важно.
Она немного помолчала и повела их в дом.
- Разумеется. Есть какие-нибудь… новости? Проходите, садитесь.
Она привела их в такую же знакомую гостиную: красивое зеркало, страшноватого вида камин, расшитое бисером кресло, остатки дорогой мебели, старый розовый ковер, ставший от времени грязновато-серым, - и остановилась, тревожно вглядываясь в их лица и ища в них ответа на свой вопрос.
- Что случилось? - спросила она Роберта.
Но его опередил Хэллем.
- Будет лучше, если вы позовете миссис Шарп, и я вам обеим сразу все скажу.
- Да-да, разумеется, - согласилась она и собралась идти наверх. Но ей не пришлось: миссис Шарп уже вошла в гостиную; так же, как и в прошлый раз, когда Хэллем и Роберт были здесь, ее короткие седые волосы после сна стояли дыбом, в живых и пронзительных птичьих глазах застыл немой вопрос.
- Так бесшумно подъезжают только две категории людей: миллионеры и полиция. Поскольку среди первых знакомых у нас нет, а среди последних - с каждым днем становится все больше, я вычислила, что приехали наши знакомые.
- Боюсь, сегодня, миссис Шарп, я совсем не заслуживаю вашего радушия. Я пришел вручить вам и мисс Шарп повестку.
- Повестку? - удивилась Марион.
- Да, повестку. В понедельник утром вы должны явиться в полицейский суд по обвинению в похищении, оскорблении словом и действием, - сказал Хэллем таким тоном, что Роберту стало его жалко.
- Не может быть, - медленно сказала Марион. - Этого не может быть. Вы хотите сказать, нас во всем этом обвиняют?
- Да, мисс Шарп.
- Но почему? Почему вдруг сейчас?
Она повернулась к Роберту.
- Полиция считает, что у них есть подтверждающие свидетельские показания.
- Какие показания? - спросила миссис Шарп, впервые вмешавшись в разговор.
- Знаете, пусть инспектор Хэллем вручит вам повестки, а когда он уйдет, мы все обсудим.
- Значит, мы обязаны их взять? - сказала Марион. - И предстать перед судом - и мама тоже, - чтобы ответить… чтобы нас обвиняли в таких вещах?
- Боюсь, у вас нет выбора.
Казалось, Марион и испугалась его категоричности, и обиделась за отсутствие поддержки с его стороны. Хэллем протянул ей повестку, и по его виду Роберт понял, что он тоже почувствовал ее обиду и, в свою очередь, обиделся.
- Я должен сказать вам, что если бы не мистер Блэр (боюсь, сам он умолчит об этом), то дело не обошлось бы повесткой, а сюда бы приехал Грант с ордером на арест, и эту ночь вы бы провели не у себя дома, а в камере. Не беспокойтесь, мисс Шарп, не надо меня провожать.
Роберт посмотрел ему вслед и, припомнив, как пренебрежительно обошлась с ним в тот раз миссис Шарп, подумал, что теперь она квиты…
- Это правда? - спросила миссис Шарп.
- Чистая правда, - подтвердил Роберт и рассказал, как Грант приехал с ордером на арест. - Но за свое спасение благодарите не меня, а мистера Хезелтайна из нашей фирмы.
И он рассказал, как старый клерк мгновенно среагировал на искажение буквы закона.
- А что это за новые свидетельские показания, которые у них, якобы, появились?
- К сожалению, они у них действительно есть, - сдержанно сказал Роберт. - Сомневаться в этом не приходится. - Он рассказал о свидетеле, который видел, как девушка села в машину в Мейнсхилле. - Это как раз подтверждает наши подозрения: уйдя с Черрилл-стрит и, якобы, отправляясь домой, она на самом деле шла на свидание. А вот другое свидетельское показание - значительно серьезнее. Вы как-то говорили, что у вас была женщина, вернее, девушка с фермы, которая раз в неделю приходила помогать вам по дому.
- Да, Роза Глин.
- Я так понял, что с тех пор, как начались все эти сплетни, она у вас больше не работает?
- Какие сплетни… Вы имеете в виду историю с Бетти Кейн? Что вы! Мы ее уволили задолго до этого.
- Уволили?! - резко переспросил Роберт.
- Да, уволили. А что вас так удивляет? Нам не раз приходилось увольнять прислугу.
- Дело не в этом, просто в данном случае это очень многое проясняет. А за что вы ее уволили?
- За воровство, - ответила миссис Шарп.
- Стоило оставить на виду кошелек, как она крала шиллинг, другой, - добавила Марион, - но так как нам была нужна прислуга, мы закрывали на это глаза и старались держать от нее кошельки подальше. Да и всякие прочие предметы, например, чулки. А потом она украла часы, которые я носила двадцать лет. Я как-то собралась стирать и, чтобы не намочить, сняла их, а когда пришла за ними, их уже не было. Я спросила у нее, но она, конечно же, "их не видела". Ну это уже было слишком. Я так привыкла к этим часам, они стали как бы моей неотъемлемой частью, ну как волосы и ногти. Вернуть часы было невозможно: ведь у нас не нашлось никаких доказательств, что именно она взяла их. После ее ухода мы с мамой все обсудили, утром пошли на ферму и просто сказали, что больше не нуждаемся в ее услугах. Это произошло во вторник (она всегда приходила по понедельникам), а днем, когда мама легла отдохнуть, приехал Грант с Бетти Кейн.
- Понятно. А когда вы объявили девушке, что она уволена, на ферме был еще кто-нибудь?
- Не помню. По-моему, никого не было. А она сама не с фермы Стейплов - они прекрасные люди. Она дочь одного их работника. И, насколько я помню, мы ее встретили на улице, возле дома, и там же ей все сказали.
- Ну и как она отреагировала?
- Она немного покраснела и сделала обиженный вид.
- Она стала красная как рак и надулась как индюк, - уточнила миссис Шарп. - А почему вы спрашиваете?
- Потому что она скажет под присягой, что когда работала у вас, слышала с чердака крики.
- Неужели так и скажет, - задумчиво проговорила миссис Шарп.
- Что еще хуже, есть показания, что она слышала крики еще до того, как стало известно о похищении Бетти Кейн.
После этого воцарилась тягостная пауза. И Роберт опять подумал, как тихо в доме, словно на кладбище. Молчали даже французские часы на каминной полке. Штора на окне надулась от порыва ветра и снова бесшумно, как в кино, упала на место.
- Вот это удар ниже пояса, - сказала, наконец, Марион.
- Не могу не согласиться.
- Это и для вас удар.
- Да, для всех нас.
- Я не имею в виду вашу работу.
- Не работу? А что же тогда?
- Я хочу сказать, что из этого следует, что мы вас все это время обманывали.