- Конечно, при ее-то слабом сердце и водянке никто и не ждал, что она будет проводить с ним все время, но раньше он каждый вечер засиживался в ее комнате на два часа, не меньше. Он мог заниматься, чем его душе было угодно, потому что она бы для него все сделала, да только и этому теперь конец. Сейчас он и думать о сестре забыл, а ей это как нож в сердце. Ходит мрачная, угрюмая и пьет, мистер Холмс… Пьет как сапожник.
- А до ссоры с братом она пила?
- Выпьет, бывало, бокал, но сейчас за вечер бутылку может осушить. Это Стивенс, дворецкий, мне рассказал. Все поменялось, мистер Холмс, и мне это совсем не нравится. И потом, что это хозяин делает по ночам у старого церковного склепа? И с кем это он там встречается?
Холмс довольно потер руки.
- Продолжайте, мистер Мейсон. Дело становится все интереснее и интереснее.
- Дворецкий видел, как он ходил туда. В двенадцать часов ночи, и это под проливным дождем. На следующий день я остался ночевать в доме, и точно, хозяин снова куда-то ушел. Мы со Стивенсом двинулись за ним. Правда, идти пришлось очень осторожно. Если бы он нас заметил, такое бы устроил! Он же чуть что с кулаками бросается и не смотрит, кто перед ним. Так что держались мы от него как можно дальше, но из виду не упускали. Шел он к старому склепу, и там его поджидал человек.
- Что это за старый склеп?
- В парке стоит старая развалившаяся часовня. Никто не знает, сколько ей лет. А под ней имеется склеп, о котором рассказывают всякое. Там и днем-то темно, сыро и неприятно, но мало в этом графстве найдется смельчаков, которые отважились бы пойти туда ночью. А хозяин не боится. Он вообще никогда ничего не боялся. Только, что ему там делать среди ночи?
- Подождите, - сказал Холмс. - Вы говорите, его там ждал другой человек? Наверное, это один из ваших конюхов или кто-то из дома. Вам просто нужно выяснить, кто это, и спросить у него.
- Нет, это был чужой.
- Как вы это определили?
- Очень просто, мистер Холмс, я видел его лицо. Это было на вторую ночь. Сэр Роберт развернулся и прошел мимо нас… меня и Стивенса, мы там в кустах прятались, как два кролика, потому что ночь выдалась светлая. А потом мы услышали, что и тот, второй, стал уходить. Ну, его-то мы не боялись, поэтому встали и пошли к нему, как будто просто так, при луне прогуливаемся. И догнали его, разумеется, сделав вид, что случайно. "Привет, приятель, - говорю. - Кто будешь?" Должно быть, он не слышал наших шагов, потому что обернулся и посмотрел на нас так, будто самого черта увидел. Он вскрикнул и дал деру во все лопатки. Ей-богу, никогда еще я не видел, чтобы человек так быстро бегал! Через минуту его уже было не видно и не слышно, и кто это был, мы так и не узнали.
- И вы в свете луны смогли его хорошо рассмотреть?
- Да, я эту желтую рожу хорошо рассмотрел. Я бы сказал, на бандюгу смахивает. И какие дела у него могут быть с сэром Робертом?
Холмс призадумался.
- С кем проводит время леди Беатрис Фэлдер? - наконец спросил он.
- У нее есть горничная, Кэрри Эванс. Она при ней уж пять лет.
- И, разумеется, преданна хозяйке.
Мистер Мейсон беспокойно заерзал на стуле.
- Преданна, - неуверенно ответил он. - Только не скажу кому.
- Вот как?
- Не хочу я чужие тайны обсуждать.
- Я прекрасно понимаю вас, мистер Мейсон. Разумеется, и так все понятно. Судя по описанию, которое дал доктор Ватсон, рядом с сэром Робертом ни одна женщина не может чувствовать себя в безопасности. Вам не кажется, что именно это могло стать причиной ссоры между братом и сестрой?
- Ну, шума было много, это точно.
- А что, если раньше она этого не замечала? Предположим, леди обо всем узнает случайно. Она хочет избавиться от горничной, но брат не разрешает ей этого сделать. Беспомощная больная женщина со слабым сердцем, не имеющая возможности передвигаться самостоятельно, никак не может настоять на своем решении. Горничная, которую она ненавидит, по-прежнему остается все время при ней. Тогда леди отказывается разговаривать, впадает в хандру и даже начинает пить. Сэр Роберт в порыве злости отнимает у нее любимого спаниеля. По-моему, все складывается.
- Ну, в общем, похоже на правду…
- Вот именно, всего лишь похоже! Какое к этому могут иметь отношение ночные прогулки к старому склепу? Это в нашу версию не вписывается.
- Да, сэр, еще в нее не вписывается, зачем сэру Роберту понадобилось выкапывать мертвое тело. - Холмс заинтересованно подался вперед. - Мы об этом только вчера узнали… Уже после того, как вам написал. Вчера сэр Роберт уехал в Лондон, поэтому мы со Стивенсом решили сходить в тот склеп. Ничего такого там не было, сэр, кроме того что в углу лежали человеческие останки.
- Надеюсь, вы сообщили в полицию?
Наш посетитель неопределенно улыбнулся.
- Понимаете ли, сэр, я не думаю, что это их заинтересует. Там была всего лишь голова и несколько костей какой-то мумии. Им, может, уже тысяча лет. Только раньше их там не было, я готов поклясться в этом, и Стивенс тоже. Это добро лежало в уголочке и было прикрыто досками, но раньше в том углу никогда ничего не лежало.
- Как вы с ними поступили?
- Никак, просто оставили на месте.
- Это мудрое решение. Вы сказали, сэр Роберт вчера уезжал. Он уже вернулся?
- Нет, мы ждем его сегодня.
- А когда сэр Роберт избавился от спаниеля сестры?
- Ровно неделю назад. Бедный пес все утро выл у старого сарая с колодцем, а сэр Роберт в тот день был, понимаете ли, не в духе. Он его схватил, и я подумал: сейчас убьет, но он отдал его Санди Бейну, это жокей, и велел отвезти собаку старому Барнсу в "Зеленый дракон". "Потому что, - говорит, - не хочу его больше видеть".
Холмс на какое-то время погрузился в раздумье. Потом раскурил самую старую и зловонную из своих трубок.
- Я не совсем понимаю, зачем вы обратились ко мне, мистер Мейсон, - наконец произнес он. - Не могли бы вы пояснить?
- Думаю, сейчас вам станет понятно, мистер Холмс, - сказал наш посетитель, достал из кармана небольшой бумажный пакетик и аккуратно его развернул. Внутри оказался обугленный обломок кости.
- Откуда это у вас? - спросил Холмс, внимательно рассмотрев этот необычный предмет.
- В подвале под комнатой леди Беатрис находится печь центрального отопления. Ею давно никто не пользовался, но сэр Роберт как-то пожаловался, что мерзнет, и ее снова разожгли. Истопником при ней Харви, это один из моих ребят. Сегодня утром он и принес мне эту штуку, сказал, что нашел ее в печи среди головешек. Ему она показалась подозрительной.
- Мне тоже, - сказал Холмс. - Что вы скажете, Ватсон?
Это был обугливший обломок, но анатомическая принадлежность кости не вызывала сомнений.
- Это верхняя часть человеческой бедренной кости, - сказал я.
- Вот именно! - Холмс сделался очень серьезен. - Ко гда ваш парень бывает у печи?
- По вечерам. Приходит, делает все, что надо, и уходит.
- Значит, ночью туда может зайти кто угодно?
- Да, сэр?
- В этот подвал можно попасть со двора?
- Да, есть одна дверь. Вторая ведет на лестницу к проходу, в котором находится комната леди Беатрис.
- Это очень серьезное дело, мистер Мейсон. Серьезное и недоброе. Так вы говорите, сэр Роберт вчера не ночевал дома? - Да, сэр.
- Значит, кто бы ни сжигал кости в печи, это был не он.
- Должно быть, так, сэр.
- Как, говорите, называется этот трактир, который вы упоминали?
- "Зеленый дракон".
- А как в вашей части Беркшира с рыбалкой? - Судя по выражению, появившемуся на лице честного тренера, он решил, что судьба за что-то свела его еще с одним помешанным.
- Я слышал, в ручье у мельницы водится форель, сэр.
В Холл-лейк ловили щуку.
- Этого достаточно. Мы с Ватсоном - известные рыбаки. Не так ли, Ватсон? Если будете писать нам, шлите письма в "Зеленый дракон". Сегодня вечером мы уже будем там. Надеюсь, мистер Мейсон, вы понимаете, что видеться с нами вы не должны, но можете писать в любое время. Разумеется, если вы мне понадобитесь, я вас найду. Как только станет известно что-то более определенное, я вас об этом тут же извещу.
Таким образом, этот чудесный майский вечер мы с Холмсом провели в вагоне первого класса, направляясь к маленькой - "остановка по требованию" - станции Шоском. На верхней полке в угрожающем беспорядке громоздились всевозможные удочки, мотки лески и корзины. Выйдя на нужной остановке, мы наняли экипаж и вскоре были у конечного пункта нашего маршрута, старой таверны, где нас встретил радушный хозяин Джосайя Барнс (сам, видимо, заядлый рыбак), который с готовностью взялся помочь нам составить план истребления рыбы в местных водоемах.
- А что Холл-лейк? Щука там, случаем, не водится? - поинтересовался Холмс.
Лицо трактирщика омрачилось.
- Не выйдет, сэр. Вы сами можете в том озере оказаться, прежде чем что-то оттуда достанете.
- Это еще почему?
- Сэр Роберт, сэр. Он жутко боится шпионов, которые про лошадей информацию добывают. Если он увидит двух незнакомых людей рядом со своим тренировочным ипподромом, вам несдобровать, это уж как пить дать. Лучше с сэром Робертом не связываться.
- Я слышал, он на дерби лошадь выставляет?
- Да, прекрасного молодого жеребца. Он все наши деньги на него поставил, да и свои тоже. А вы, часом, - он присмотрелся к нам повнимательнее, - сами на скачках не играете?
- Нет, что вы. Мы просто два усталых лондонца, которым захотелось подышать чистым беркширским воздухом.
- Ну что ж, тогда вы выбрали правильное место. У нас тут не местá, а сказка. Только не забудьте, что я вам сказал про сэра Роберта. Он из тех людей, которые сначала бьют, а потом задают вопросы. Держитесь подальше от парка.
- Конечно, мистер Барнс! Не забудем. Кстати, у вас чудесный спаниель. Он скулил в холле, когда мы вошли.
- Еще бы! Это ведь чистокровный шоскомец. Во всей Англии лучше нет.
- Знаете, я и сам немного увлекаюсь собаками, - доверительно понизил голос Холмс. - Позвольте поинтересоваться, сколько может стоить такая собака?
- У меня бы на такую денег не хватило. Мне ее сам сэр Роберт отдал. Поэтому-то я и держу ее на привязи. Она бы мигом обратно удрала, если б я ее отпустил.
- Итак, Ватсон, теперь у нас в руках имеются кое-какие карты, - сказал Холмс, когда хозяин трактира оставил нас. - Играть с ними непросто, но через денек-другой, я думаю, мы поймем, как нам действовать. Между прочим, я слышал, сэр Роберт все еще в Лондоне, так что сегодня ночью, полагаю, мы сможем вторгнуться в его священные владения, не опасаясь физического насилия. Мне нужно уточнить кое-что на месте. - У вас уже есть версия, Холмс?
- Пока, Ватсон, я знаю только то, что неделю назад произошло нечто такое, что круто изменило жизнь в поместье "Шоском-олд-плейс". Что же это за "нечто"? Мы можем только строить догадки, основываясь на последствиях этого события. И, надо сказать, последствия эти имеют на редкость запутанный характер. Но нам это на руку. Чем более бесцветным и непримечательным является дело, тем оно безнадежнее. Давайте еще раз вспомним, что нам известно. Брат перестает навещать любимую сестру-инвалида. Он избавляется от ее любимой собаки. Ее собаки, Ватсон! Вам это ни о чем не говорит?
- Разве что о том… Это очень злой человек.
- Возможно. А с другой стороны… Есть и другое объяснение. Но продолжим обзор событий, произошедших со времени начала ссоры, если таковая имела место. Леди старается не покидать своей комнаты, меняет привычки, на людях показывается только, когда выезжает из дому с горничной, перестает останавливаться у конюшен, чтобы покормить любимую лошадь, и даже начинает пить. Вот, похоже, и все, что нам известно.
- Вы забыли о склепе.
- Это отдельная тема для размышлений. Всего их две, и я прошу вас их не смешивать. Тема "А", связанная с леди Беатрис, имеет некоторый зловещий оттенок, вам не кажется?
- Для меня это полная загадка.
- Давайте рассмотрим тему "Б", которая связана с сэром Робертом. Единственное, что его сейчас интересует, - победа на дерби. Он полностью зависит от воли евреев-ростовщиков, готовых в любую минуту потребовать деньги, и тогда ему придется расстаться со своей конюшней, которая перейдет в руки кредиторов. Он - человек бесстрашный и отчаянный. Деньги к нему приходят от сестры. Горничная сестры - послушный инструмент в его руках. Пока что мы находимся на твердой почве, не так ли?
- Но склеп?
- Ах да, склеп! Давайте предположим, Ватсон, - это не более чем рабочая версия, так, дикое предположение, - что он избавился от своей сестры.
- Да вы что, Холмс! Это совершенно исключено!
- Возможно, Ватсон. Сэр Роберт - потомок благородного рода. Но, может быть, он - та самая паршивая овца в добром стаде. Давайте попробуем рассмотреть это предположение. Бежать за границу он не может, пока не получит деньги. А деньги он может получить только одним путем - сорвать куш на дерби, выставив своего Принца Шоскома. Следовательно, он должен продолжать жить как обычно, а для этого ему нужно, во-первых, избавиться от трупа, а вовторых, найти человека, который согласился бы выдавать себя за нее. Если горничная его сестры состоит с ним в сговоре, это не так уж невозможно. Тело жертвы он мог спрятать в склепе, где почти никто не бывает, или сжечь ночью в подвале в печи, оставив улику, которую мы с вами видели утром. Что вы на это скажете, Ватсон?
- Это, конечно же, возможно, если согласиться с вашим изначальным чудовищным предположением.
- Завтра можно будет попробовать провести один небольшой эксперимент, Ватсон, который поможет нам разобраться. Пока же, для поддержания образа, я предлагаю пригласить нашего хозяина на бокал его же вина и поболтать об угрях и плотве. По-моему, так проще всего добиться его расположения. Заодно, может быть, узнаем какие-нибудь полезные местные слухи.
Утром Холмс обнаружил, что мы забыли дома блесну для ловли щуки, поэтому в тот день порыбачить не удалось. Около одиннадцати мы вышли на прогулку и он испросил разрешения взять с собой черного спаниеля.
- Мы на месте, - сказал он, когда мы подошли к воротам парка, над которыми возвышались два геральдических грифона. - Мистер Барнс говорил, что старая леди выезжает из дому около полудня, и ее карета должна здесь притормозить, пока будут открываться ворота. После того как она проедет через ворота, но до того, как снова наберет скорость, я хочу, чтобы вы, Ватсон, остановили кучера каким-нибудь вопросом. Обо мне не думайте, я останусь за этим кустом и буду наблюдать за происходящим.
Долго ждать не пришлось. Через четверть часа на длинной садовой аллее показалось большое открытое желтое ландо, запряженное парой прекрасных серых лошадей, которые скакали, высоко вскидывая ноги. Холмс вместе с собакой притаился за кустами, я же остался стоять на дороге, с беспечным видом поигрывая тростью. Откуда-то выбежал привратник, ворота распахнулись.
Карета замедлила ход, и я получил возможность рассмотреть ее пассажиров. Слева сидела яркая молодая женщина с соломенно-желтыми волосами и дерзким взглядом. Справа от нее находилась сгорбленная пожилая особа, целый ворох платков и шалей у нее на голове и плечах свидетельствовали о том, что это калека. Когда лошади вышли на основную дорогу, я с важным и уверенным видом поднял руку и, после того как возница остановил карету, официальным голосом осведомился, застану ли я в "Шоском-олд-плейс" сэра Роберта.
В ту же секунду из своего укрытия вышел Холмс и спустил с поводка спаниеля. С радостным лаем пес устремился к карете и запрыгнул на ступеньку, но в следующий миг его радость сменилась яростной злостью, и он вцепился в подол черной юбки старшей из пассажирок.
- Трогай! Трогай! - вдруг раздался неожиданно грубый голос. Кучер стегнул лошадей, карета умчалась, быстро набирая скорость, а мы остались на дороге у старинных ворот.
- Ну вот, Ватсон, все и встало на свои места, - сказал Холмс, пристегивая возбужденного спаниеля к поводку. - Он подумал, что это его хозяйка, но потом почуял чужака.
Собаки не ошибаются.
- Это же был мужской голос! - воскликнул я.
- Вот именно! У нас в руках оказался еще один козырь, но все равно, Ватсон, играть нужно очень внимательно.
Больше на этот день планов у моего компаньона не было, так что мы все же пустили в дело наши рыболовные снасти, проведя несколько часов на ручье у мельницы, благодаря чему на ужин получили блюдо форели. Лишь после вечернего приема пищи Холмс снова занялся делом. Мы опять вышли на ту же дорогу, что и утром, и направились к воротам парка. Там нас дожидалась высокая темная фигура, как оказалось, наш лондонский знакомый мистер Джон Мейсон, тренер.
- Добрый вечер, джентльмены, - поздоровался он. - Я получил вашу записку, мистер Холмс. Сэр Роберт все еще не вернулся, но я слышал, его ждут сегодня вечером.
- Как далеко от дома до склепа? - спросил Холмс.
- Где-то четверть мили.
- Тогда он нам не помешает.
- Нет, мистер Холмс. Он, как только приедет, сразу же вызовет меня, чтобы я рассказал, как дела у Принца.
- Понятно. Значит, нам придется работать без вас, мистер Мейсон. Покажете нам, где склеп, и уйдете.
Ночь была безлунная, не было видно ни зги, но Мейсон уверенно вел нас через луг, пока перед нами не выросла темная громадина, оказавшаяся старинной часовней. Мы прошли через большой провал в стене, который когда-то был крыльцом, и наш проводник, с трудом пробираясь через горы древних камней, вывалившихся из стен и потолка, направился в угол здания, где находилась крутая лестница, ведущая в склеп. Чиркнув спичкой, он осветил это невеселое место - мрачное, затхлое, с древними, крошащимися стенами из грубо отесанного камня, одна из которых была вся заставлена свинцовыми и каменными гробами: они высились до самой арочной крыши с крестовым сводом, терявшейся в тени у нас над головами. Холмс зажег фонарь и обвел тонким ярким желтым лучом этот приют скорби и печали. Свет отражался от крышек гробов, в большинстве украшенных изображением грифона и короны, фамильным гербом этого старинного рода, который не расставался со знаками своего величия и благородства даже у врат Смерти.
- Мистер Мейсон, вы рассказывали, что видели кости. Не могли бы вы показать их нам, прежде чем уйдете?
- Здесь они, вот в этом углу, - тренер прошел в дальний угол и, когда Холмс направил туда луч фонаря, застыл от удивления. - Они исчезли! - воскликнул он.
- Как я и ожидал, - хмыкнул Холмс. - Думаю, оставшийся от них пепел еще можно найти в печи, в которой была сожжена предыдущая их часть.
- Но кому и зачем могло прийти в голову сжигать кости человека, который умер тысячу лет назад? - спросил Мейсон.
- Чтобы это узнать, мы и пришли сюда, - ответил Холмс. - Поиски могут затянуться, и ваше присутствие нам не требуется. Надеюсь найти решение до утра.