* * *
Мисс Пейшнс Тамм, свободная, белая, достигшая совершеннолетия женщина с волосами цвета меда и, используя сельскохозяйственную метафору, яблоко в глазу ее отца, сняла с головы наушники и быстро спрятала их в нижний ящик письменного стола, служивший приемником для детектографа в модернизированном кабинете инспектора. Через несколько секунд дверь кабинета открылась, и на пороге приемной появился высокий закутанный мужчина в синих очках и с невероятной бородой. Казалось, он не замечал Пейшнс и был занят только тем, чтобы поскорее удалить очки, бороду и себя самого с территории детективного агентства Тамма. Как только входная дверь захлопнулась за ним, Пейшнс, обладавшая еще меньшим количеством щепетильности, чем большинство представительниц ее пола (в конце концов, она ничего не обещала), подбежала к двери и выглянула наружу, успев увидеть один из кончиков фантастической бороды, когда ее обладатель, пренебрегая лифтом, свернул на лестницу. Пейшнс потратила три драгоценные секунды, посасывая нижнюю губу, потом тряхнула головой и ворвалась в кабинет отца с горящими от возбуждения голубыми глазами.
Инспектор Тамм все еще сидел за письменным столом с ошеломленным видом, держа в одной руке продолговатый конверт, а в другой - тысячедолларовую купюру.
- Пэт, ты это видела? - хрипло произнес он. - Ты это слышала? Кто из нас спятил - я или это тип?
- Не болтай вздор, папа! - Пейшнс схватила конверт и надавила на него пальцами. Внутри что-то хрустнуло. - Хм… В этом конверте еще один - правда, другой формы, вроде бы квадратный. Интересно бы заглянуть…
- Ну нет! - Инспектор быстро отобрал у нее конверт. - Не забывай, что я принял у него деньги, Пэт, - целую тысячу баксов!
- По-моему, ты просто жадина, - заявила Пейшнс. - Не могу себе представить, что…
- Слушай, малышка, это означает новое платье для тебя, так что помалкивай. - Инспектор спрятал конверт в самый дальний угол своего сейфа, захлопнул дверцу, снова сел за стол и вытер вспотевший лоб. - Мне бы следовало вышвырнуть его отсюда. И я бы так и поступил, если бы не твои звонки. Рассказать бы кому-нибудь об этом разговоре, так никто не поверит!
Взгляд Пейшнс стал мечтательным.
- Великолепное дело!
- Да, для психиатра, - проворчал ее отец. - Если бы не эта тысяча…
- И сам он - просто изумителен! Представить не могла, чтобы взрослый нормальный человек - а он, безусловно, не маньяк, папа! - мог бы нарядиться как персонаж сказки… Полагаю, на тебя произвела должное впечатление его борода? - внезапно спросила Пейшнс.
- Борода! Она больше похожа на крашеную мочалку!
- Напротив, она истинное произведение искусства. Эти завитки!.. Во всем этом явно есть нечто странное, - пробормотала Пейшнс. - Я могу понять человека, который ощущает необходимость замаскироваться…
- Значит, ты тоже поняла, что это маскировка, - мрачно сказал инспектор. - Хотя самая странная, какую я когда-либо видел.
- Безусловно, папа. Борода, очки, одежда - все имело цель скрыть подлинную внешность. Но почему борода разноцветная?
- Потому что он псих! Сине-зеленая борода…
- Возможно, он таким образом намеревался что-то сообщить… - Пейшнс вздохнула. - Нет, это нелепо. Без камуфляжа он был бы высоким худым мужчиной, вероятно, средних лет, с резкими чертами лица и гнусавым голосом…
- Голос он тоже изменил, - пробормотал инспектор. - Но ты права - в голосе ощущалось нечто гнусавое. Хотя он не янки с Востока, Пэтти. Это не та гнусавость.
- Конечно нет, папа. Он англичанин.
Инспектор хлопнул себя по бедру:
- Клянусь Богом, Пэтти, ты попала в точку!
- Этого он не мог скрыть. - Пейшнс нахмурилась. - Некоторые его выражения были чисто британскими. Акцент скорее оксфордский, чем кембриджский. К тому же он споткнулся на твоем синониме слова "доллар", хотя это могло быть намеренным… - Она пожала плечами. - Не думаю, что можно сомневаться в его образованности. В нем есть что-то профессорское - тебе не кажется?
- Мне кажется, что в нем есть что-то психованное. - Тамм сунул в рот сигару и посмотрел на дочь. - Но меня беспокоит одно его требование. Если он не позвонит двадцатого числа и нам придется вскрывать конверт, мы должны обратиться ради этой процедуры к старому Друри. Почему?
- Да, почему? - повторила Пейшнс. - Я бы сказала, это самая странная черта его визита.
Они молча смотрели друг на друга. Непонятное прощальное требование замаскированного англичанина перевешивало прочие тайны. Мистер Друри Лейн, будучи колоритной личностью, был в то же время наименее таинственным старым джентльменом в мире. Ему уже перевалило за семьдесят, более двенадцати лет назад он покинул сцену и с тех пор вел уединенную жизнь богатого стареющего артиста в обширном поместье на севере Уэстчестера, с замком, садами и деревушкой, очаровательно воспроизводящими елизаветинскую Англию, которую он так любил.
В "Гамлете", как назвал Друри Лейн свое имение, все было отлично устроено. В прошлом он был всемирно известным исполнителем ролей в шекспировских пьесах, но на вершине своей блистательной карьеры внезапно полностью потерял слух. Отнесясь к трагедии философски, Друри Лейн мастерски овладел искусством чтения по губам и удалился в "Гамлет", живя на доход со своего огромного состояния и обеспечивая убежище изгоям собственной профессии, а также нуждающимся представителям смежных искусств. "Гамлет" стал святилищем гуманитарных наук, его театр - лабораторией экспериментальной драмы, а его библиотека елизаветинской литературы и шекспирианы - Меккой для амбициозных исследователей.
Исключительно в качестве хобби великий патриарх сцены обратил свой острый неугомонный интеллект на расследование преступлений. Предаваясь этому хобби, он познакомился с инспектором Таммом, тогда еще служившим в следственном отделе нью-йоркского полицейского управления, и между ними возникла тесная дружба. Они эффективно сотрудничали в расследовании убийств до и после ухода Тамма из полиции и открытия им частного детективного агентства. Потом к ним присоединилась дочь Тамма, Пейшнс, которая, вернувшись на родину после многолетних странствий с компаньонкой по Европе, сразу же стала усердным партнером в детективной деятельности отца и старого актера.
В глазах Тамма светилось беспокойство. Какая связь могла существовать между их таинственным визитером с его оппенхаймовскими намеками на тайну, стоящую миллионы, и их глухим и больным - последние годы Лейн страдал от старческих недугов, - но дорогим и любимым старым другом?
- Может быть, мне написать ему? - предложила Пейшнс.
Инспектор с отвращением бросил сигару.
- Я бы не стал этого делать, Пэтти. Говорю тебе, все это дело пахнет психушкой. Связь старого Друри с нами широко известна, и этот субъект с фальшивой бородой мог просто использовать имя Лейна, чтобы произвести на нас впечатление. Сейчас нет смысла беспокоить старика. Подождем двадцатого числа. Уверен, что бородач не позвонит и даже не собирается этого делать. Он хочет, чтобы мы вскрыли конверт. От всего этого дурно пахнет… У нас достаточно времени, чтобы подключить к делу Лейна.
- Как хочешь, - кротко отозвалась Пейшнс, но ее глаза устремились на запертую дверцу сейфа, а между бровями появилась глубокая морщинка.
* * *
Как выяснилось, инспектор оказался никудышным пророком. Ровно в полдень 20 мая телефон Тамма зазвонил и скрипучий английский голос осведомился:
- Инспектор Тамм?
- Да!
Пейшнс, слушавшая по параллельному аппарату, чувствовала, как колотится ее сердце.
- Это человек ниоткуда, - произнес английский голос. Потом на другом конце провода послышался смешок, и, прежде чем инспектор успел опомниться, в трубке раздался щелчок, и связь прекратилась.
Глава 1
МУЖЧИНА В СИНЕЙ ШЛЯПЕ
28 мая, во вторник, мисс Пейшнс Тамм, чей рабочий график был весьма гибким, вошла в приемную детективного агентства Тамма без нескольких минут десять, весело улыбнулась печальной круглоглазой стенографистке, мисс Броуди, и вбежала в кабинет, застав отца внимательно слушавшим посетителя.
- Хорошо, что ты пришла так рано, Пэтти, - сказал инспектор. - Это мистер Джордж Фишер, и он рассказывает интересную историю. Моя дочь, Фишер, служит кем-то вроде охранника отца, - усмехнулся он. - Она мозг нашего агентства, так что лучше повторите ей все.
Визитер отодвинул стул и неуклюже поднялся, теребя фуражку с козырьком, над которым виднелась эмалированная пластинка с надписью: "Автобусная компания "Риволи".
Это был высокий и широкоплечий симпатичный молодой человек с растрепанными рыжими волосами; щеголеватая сине-серая униформа облегала его объемистую фигуру; грудь пересекал кожаный ремешок, прикрепленный к широкому поясу.
- Рад с вами познакомиться, мисс Тамм, - пробормотал он. - Конечно, дело пустяковое…
- Садитесь, мистер Фишер, - сказала Пейшнс с улыбкой, которую приберегала только для симпатичных молодых клиентов. - Что у вас за неприятности?
- Ну, я уже рассказал инспектору. - Уши Фишера покраснели. - Может, в этом ничего и нет, но кто знает? Понимаете, Донохью мой приятель, и…
- Лучше начнем сначала, Фишер, - прервал его инспектор. - Фишер водит один из больших экскурсионных автобусов, у которых стоянка возле Таймс-сквер, Пэтти. Автобусная компания "Риволи". Он беспокоится о своем друге, а к нам обратился потому, что этот друг, по фамилии Донохью, часто упоминал ему мое имя. Донохью - бывший коп, я его припоминаю: славный парень с хорошим послужным списком.
- Донохью тоже работает в вашей компании? - спросила Пейшнс, вздыхая про себя из-за прозаичного начала истории.
- Нет, мэм. Он ушел из полиции лет пять назад и устроился охранником в Британский музей на углу Пятой авеню и Шестьдесят пятой улицы.
Пейшнс кивнула - Британский музей был маленьким, но высокопочитаемым учреждением, предназначенным для хранения и демонстрации старых английских рукописей и книг. Она бывала там несколько раз в компании мистера Друри Лейна, который посещал его регулярно.
- Донохью и мой отец были напарниками, мэм, и я знал его всю жизнь.
- И что же с ним случилось?
Фишер снова начал теребить фуражку.
- Он исчез, мэм!
- Ага, - кивнула Пейшнс. - Ну, папа, это скорее по твоей линии. Когда исчезает респектабельный пожилой джентльмен, дело обычно в женщине, не так ли?
- О нет, мэм, - возразил водитель автобуса. - Только не Донохью!
- Вы уведомили бюро исчезнувших лиц?
- Нет, мэм. Я… я не знал, нужно ли это делать. Старому Донохью бы не понравилось, если бы я поднял шум без причины. Понимаете, мисс Тамм, - серьезно добавил Фишер, - может, в этом ничего и нет. Но мне это кажется чертовски странным.
- Так оно и есть, - кивнул инспектор. - Фишер, расскажите мисс Тамм то, что рассказали мне.
Фишер поведал странную историю. Группа школьных учителей из Индианаполиса, прибывшая в Нью-Йорк с экскурсионным туром, заказала один из автобусов компании "Риволи" для поездки по городу по графику, заранее оговоренному по почте. Фишеру поручили возить группу вчера, в понедельник. Они выехали в полдень от стартового пункта экскурсии на Сорок четвертой улице возле Бродвея. Последним пунктом вчерашней экскурсии был Британский музей. Обычно он не включался в экскурсионный маршрут автобусной компании по очевидной причине - это было "местечко для высоколобых", без всякой враждебности заметил Фишер, а большинство экскурсантов довольствовалось Чайнатауном, Эмпайр-стейт-билдинг, музеем "Метрополитен" (благодаря его классическому экстерьеру), Радио-Сити, Истсайдом и гробницей Гранта. Но эта группа состояла из провинциальных преподавателей изобразительных искусств и английского языка - по пролетарскому определению Фишера, "компании высоколобых". Осмотр знаменитого Британского музея во время нью-йоркского тура давно планировался приезжими эстетами. Сначала казалось, что их постигнет разочарование, так как несколько недель назад музей закрылся на ремонт и не должен был открыться для посетителей еще по крайней мере два месяца. Но в итоге хранитель и совет директоров разрешили группе посетить музей во время их пребывания в городе.
- И вот тут начинается самое странное, мисс Тамм, - медленно произнес Фишер. - Я посчитал пассажиров, когда они садились в автобус, правда, скорее, по привычке, в таких поездках это делает диспетчер, а я должен только сидеть за рулем. Их было девятнадцать - мужчин и женщин…
- Сколько мужчин и сколько женщин? - спросила Пейшнс.
- Не могу сказать, мэм. Значит, когда мы отправились в поездку, их было девятнадцать. А когда мы вернулись назад во второй половине дня - по правилам компании автобусные экскурсии начинаются и заканчиваются на Сорок четвертой улице - и пассажиры начали выходить, я посчитал их снова, и, клянусь Богом, их было только восемнадцать!
- Действительно странно, - согласилась Пейшнс. - Но какое это имеет отношение к исчезновению вашего друга Донохью?
- Его друг Донохью, - вмешался инспектор, - появится в истории позже. Продолжайте, Фишер. - Он уставился в окно на серые стены Таймс-сквер.
- И кто же исчез? - осведомилась Пейшнс. - Вы выяснили это с группой?
- Нет, мэм. Это случилось так быстро! Но, подумав, я решил, что знаю, кто из них не вернулся, - ответил Фишер, выпятив грудь. - Я приметил его во время поездки, потому что он выглядел странно: высокий, средних лет, с большими седыми усами и в нелепой синей шляпе - таких только в кино видишь. Он всю дорогу был сам по себе - ни с кем не заговаривал. А потом исчез вовсе.
- Ну а как насчет Донохью, мистер Фишер? - настаивала Пейшнс. - Я все еще не вижу связи.
- Когда мы приехали в Британский музей, мэм, я передал пассажиров доктору Чоуту…
- Я знаю этого джентльмена, - кивнула Пейшнс. - Он хранитель музея.
- Верно, мэм. Он начал водить их по залам. До обратной поездки мне делать было нечего, поэтому я остановился у двери поболтать с Донохью. Я не видел его пару недель, и мы договорились сходить вечером на драку в Гарден…
- На драку, мистер Фишер?
Водитель выглядел озадаченным.
- Да, мэм, на боксерский матч. Я сам немного боксирую и люблю смотреть хорошие схватки… Ну, я сказал Донохью, что заеду за ним после ужина. Он холостяк и живет в меблированных комнатах в Челси. Потом я пошел следом за пассажирами, а когда они закончили осмотр, отвез их назад.
- Донохью был у двери, когда вы выводили вашу группу из музея? - задумчиво спросил инспектор.
- Нет, сэр. По крайней мере, я его не заметил. Вчера вечером после работы я должен был перекусить - я тоже холостяк, мэм, - продолжал Фишер, покраснев, - а потом зашел за Донохью в меблированные комнаты. Но его там не было, а хозяйка сказала, что он не возвращался с работы. Я подумал, что его что-то задержало, и подождал около часа, а когда он не появился, позвонил паре его приятелей. Они не видели его и не слышали о нем весь вечер. Тогда я уже начал понемногу тревожиться и позвонил в музей. Поговорил со смотрителем по имени Берч, и он сказал, что видел, как Донохью вышел из музея до ухода моей группы, когда я был там, и что больше он не возвращался. Я не знал, что делать, и пошел на драку один…
- Бедняга, - посочувствовала Пейшнс. - И это все?
Его широкие плечи поникли.
- Все, мэм. Сегодня утром, прежде чем идти сюда, я снова зашел в меблированные комнаты, но Донохью не появлялся всю ночь. Я позвонил в музей, и мне ответили, что он еще не приходил на работу.
- Но какое отношение имеет исчезновение вашего друга Донохью к пропавшему пассажиру, мистер Фишер? - допытывалась Пейшнс. - Боюсь, этим утром я немного туповата.
Фишер выпятил подбородок.
- Не знаю. Но этот тип в синей шляпе исчез одновременно с Донохью, и я не могу отделаться от чувства, что тут есть какая-то связь.
Пейшнс задумчиво кивнула.
- А сюда я пришел, мэм, потому, что Донохью, как я уже говорил, мог рассердиться, если бы я обратился в полицию. Он не ребенок, мисс Тамм, и в состоянии о себе позаботиться. Но… черт возьми, я беспокоюсь о нем и решил попросить инспектора ради прежних времен постараться выяснить, что произошло с этим тупоголовым ирландцем.
- Ну, инспектор? - осведомилась Пейшнс. - Вы можете устоять перед таким вызовом вашему тщеславию?
- Пожалуй, нет, - усмехнулся ее отец. - Конечно, Фишер, денег на этом не заработаешь, а времена сейчас трудные, но, думаю, мы можем немного пошарить вокруг.
Мальчишеское лицо Фишера тут же просветлело.
- Спасибо, инспектор! - воскликнул он. - Вы молодчина!
- Тогда давайте перейдем к делу, - резко сказал Тамм. - Вы когда-нибудь видели раньше этого мужчину в синей шляпе, Фишер?