Что же должен был делать убийца, когда Спарго умер, а его собственные воротничок и галстук испачкались кровью? Убийца мог принадлежать к одной из трех категорий: абсолютно посторонних, постояльцев отеля или гостиничных служащих. Что же он сделал? Сжег свою рубашку и галстук. Но если преступник - посторонний, он мог поднять воротник пиджака, скрыв пятна на достаточное время, чтобы покинуть отель, - ему было незачем тратить драгоценное время на сожжение рубашки и галстука. Если он - один из постояльцев, то мог бы сделать то же самое, пока не доберется до своего номера. Значит, он должен быть служащим.
Подтверждение? Пожалуйста. В качестве служащего он был вынужден оставаться в отеле и на виду. Что же ему было делать? Переодеть рубашку и галстук. Он порылся в открытом саквояже убитого - вы видели, какой там беспорядок, - нашел все необходимое и переоделся. Оставлять свою рубашку было рискованно - по ней его легко могли выследить. Поэтому, ребята, сожжение было неизбежным…
Галстук? Вы помните, что, хотя на кровати Спарго был разложен вечерний костюм, галстука-бабочки не было ни там, ни в саквояже, ни вообще в комнате. Очевидно, преступник воспользовался галстуком от вечернего костюма, а свой сжег вместе с рубашкой.
Мисс Икторп вздохнула, а Крейн и Бэрроуз ошеломленно покачали головой.
- Итак, я знал, что убийца - мужчина, служащий отеля и что он носит рубашку Спарго и его черный или белый галстук-бабочку. Но все служащие носят серые костюмы и серые галстуки, как вы заметили, придя в "Фенуик". Кроме… - Эллери затянулся сигаретой, - кроме одного человека. Уверен, что вы обратили внимание на несоответствие в его облачении… Поэтому, когда вы отправились выполнять задания, я предложил отцу обыскать этого человека - он казался наиболее вероятным кандидатом. Ну, мы обнаружили на нем рубашку и галстук-бабочку с йоханнесбургскими ярлычками, как и на прочей одежде Спарго. Я знал, что мы найдем это доказательство, - так как Спарго провел целый год в Южной Африке, и большая часть его одежды была куплена там, можно было ожидать, что украденные рубашка и галстук того же происхождения.
- Выходит, дело было закончено, когда мы только к нему приступили, - печально промолвил Бэрроуз.
- Но кто?.. - недоуменно осведомился Крейн.
Эллери выпустил облачко дыма.
- Мы добились от него признания через три минуты. Много лет назад Спарго, уже тогда неисправимый донжуан, увел у этого человека жену, а потом бросил ее. Когда Спарго остановился в "Фенуике" две недели назад, обманутый муж узнал его и решил отомстить. Сейчас он в камере предварительного заключения. Это Уильямс - администратор отеля.
Последовала пауза. Бэрроуз тряхнул головой.
- Теперь я вижу, что мы должны еще многому научиться, - сказал он.
- Очевидно, этот курс придется мне по вкусу, - пробормотал Крейн.
Эллери пренебрежительно фыркнул, однако покосился на мисс Икторп, которой следовало бы внести свой вклад в одобрение наставника. Но мысли девушки блуждали далеко.
- Знаете, - промолвила она, и взгляд ее карих глаз слегка затуманился, - вы никогда не спрашивали, как мое имя, мистер Квин!
ПОВЕШЕННАЯ АКРОБАТКА
Давным-давно, в инкубационный период человечества, задолго до появления метро, небоскребов и журнала "Верайети", когда мегатерий бродил по лесам, Бродвей пролегал сквозь припорошенные снегом глыбы ледникового периода, а первый мюзикл только обдумывался каким-нибудь вислоухим, низколобым и волосатым импресарио, появился указ: "Акробат будет первым".
Почему акробат должен быть первым, никто не объяснял, но то, что подобная честь была сомнительной для каждого участника программы, в том числе для акробата, не оставляло сомнений. Даже на заре шоу-бизнеса понимали, что первый будет последним по числу аплодисментов. Во все века, при дворе монархов и на театральных подмостках, именно акробата, как бы его ни называли - фигляром, шутом, гаером, Арлекином или Пульчинелло, - бросали первым из его коллег по представлению на растерзание жаждущей развлечений публике, дабы подогреть ее аппетит к более изысканным блюдам. Вплоть до наших дней чудеса мускулатуры начинают демонстрировать после заключительного аккорда увертюры, что свидетельствует о необычайной покорности всего акробатического племени.
Хуго Бринкерхоф ничего не знал о причудливых свойствах его профессии. Ему было известно лишь то, что его отец и мать работали акробатами в странствующей труппе в Германии, что он обладал сильными и гибкими мышцами и что самое большое удовольствие ему доставляет зрелище сверкающей трапеции. Его трапеции, его Майры и снисходительных аплодисментов публики от Сиэтла до Окичоби Бринкерхофу было более чем достаточно.
Хуго очень гордился Майрой - маленькой и ловкой красивой женщиной, проворной как кошка и с похожими на кошачьи сонными зелеными глазами. Он познакомился с ней в офисе импресарио Брегмена, и сердце за великолепно развитой грудной клеткой подсказало ему, что это его женщина и его судьба. Именно Майра дала новое имя номеру "Атлант и компания", когда они поженились между третьим и четвертым представлениями в Индианаполисе. Именно Майра дралась когтями и зубами за лучшую рекламу. Именно Майра задумала и усовершенствовала их головокружительный финальный трюк. Гибкая фигурка Майры, вращающаяся на трапеции, и ее сонная улыбка сделали "Атланта и компанию" "акробатическим дивертисментом, приветствуемым от Восточного до Западного побережья", заработав им хвалебный абзац в "Верайети" и приведя их вместе с другими звездами, поставляемыми Брегменом, на лучшие арены.
Бринкерхоф - могучий Атлант - гордился тем, что все влюблены в его Майру. Никто не мог устоять перед ней. Баритон, участвовавший в музыкальном номере в Бостоне, чечеточник в Буффало, танцор в Вашингтоне… Были и другие: Текс Кросби - "поющий ковбой", Великий Горди - последователь фокусника Гудини, Матрос Сэм - комик. Они неделями выступали вместе в одной программе, и все обожали зеленоглазую Майру, а большой Атлант снисходительно улыбался и трепетал от глупой гордости перед их восхищением. Разве его Майра не была самой прекрасной женщиной и акробаткой во всем мире?
Но теперь Майра была мертва…
* * *
Той теплой весенней ночью тревогу поднял сам Бринкерхоф. Было пять утра, а его Майра до сих пор не вернулась в их комнату в театральном пансионе на Сорок седьмой улице. Он задержался с женой после заключительного представления в театре "Метрополь" на Коламбас-Серкл, чтобы попробовать новый трюк. Закончив репетицию, Бринкерхоф быстро переоделся и расстался с женой в их общей гардеробной. Он должен был встретиться с Брегменом и обсудить с ним условия нового контракта. Однако, придя в пансион, Бринкерхоф не застал там Майру. Он поспешил назад в театр, но двери уже заперли на ночь. Хуго ждал всю долгую ночь…
- Очевидно, она просто пошла побродить, приятель, - зевнув, промолвил дежурный лейтенант в полицейском участке на Западной Сорок седьмой улице. - Идите домой и ложитесь спать.
Но Бринкерхоф продолжал взволнованно жестикулировать.
- Она никогда так не поступала, - настаивал он со своим ужасающим немецким акцентом. - Я звонил в театр, но там никто не отвечает. Пожалуйста, капитан, найдите ее!
- Ох уж эти немцы! - вздохнул лейтенант, обращаясь к стоящему поблизости детективу. - Ладно, Болди, посмотри, что там можно сделать. Если она торчит в каком-нибудь притоне, дай этому верзиле разок в челюсть.
Болди и побледневший от тревоги гигант отправились на поиски и обнаружили театр "Метрополь" запертым, как и говорил Бринкерхоф. Было почти шесть утра, начало светать, и Болди затащил Хуго в ночной ресторанчик выпить кофе. Они ждали у театра до семи, пока не явился швейцар, старый Перк, и не открыл им двери. Пройдя за кулисы в гардеробную "Атланта и компании", они нашли Майру висящей на одной из водопроводных труб с грязной старой веревкой, крепкой, как стальной трос, обвитой вокруг ее хорошенькой шейки.
Атлант сидел неподвижно, стиснув голову руками, и смотрел на висевшее тело жены, походя в своем молчаливом горе на древнескандинавского бога.
* * *
Когда мистер Эллери Квин пробрался сквозь оживленно болтающую толпу репортеров и детективов за кулисы и убедил сержанта Вели, находящегося за закрытой дверью гардеробной, что он в самом деле тот, за кого себя выдает, то обнаружил своего отца, инспектора Квина, в душной комнатке перед группой взволнованных артистов и служащих театра. Было только девять утра, и Эллери негодовал сквозь зубы на нечуткость убийцы, вынудившего его подняться так рано. Но ни огромный сержант, ни маленький инспектор не обратили ни малейшего внимания на его жалобы, которые сразу же прекратились, как только Эллери бросил взгляд на то, что все еще свисало с трубы.
Исполинская фигура Бринкерхофа громоздилась на стуле перед туалетным столиком его жены. Глаза его покраснели.
- Я все рассказал вам, - бормотал он. - Мы репетировали новый трюк. Потом я пошел на встречу с мистером Брегменом.
Толстый импресарио кивнул.
- Это все. Я не знаю, кто… почему…
Басом sotto voce сержант Вели перечислил разрозненные факты. Эллери еще раз посмотрел на мертвую женщину. Мышцы ее бедер и ног напряглись в трупном окоченении под трико телесного цвета. Зеленые глаза были широко открыты. Тело чуть заметно покачивалось в жуткой пляске смерти.
Эллери окинул взглядом присутствующих. Болди, участковый детектив, даже покраснел от неожиданной популярности у репортеров. Высокий, худой мужчина, похожий на Гэри Купера и скручивавший сигарету рядом с Брегменом, "поющий ковбой" Текс Кросби, прислонившись к грязной стене, с суровой неприязнью взирал на Великого Горди. У Горди были напомаженные черные усы, ястребиный нос, черные глаза и длинные, оливкового цвета пальцы. Под усталыми глазами комика Сэма темнели круги - он выглядел так, будто нуждался в выпивке. А вот Джо Келли, администратор, явно в ней не нуждался - от него пахло как от пивоваренного завода, и он бормотал себе под нос какую-то пьяную ругань.
- Сколько времени вы были женаты, Бринкерхоф? - спросил инспектор.
- Два года. Мы поженились в Индианаполисе, герр инспектор.
- До того ваша жена когда-нибудь была замужем?
- Nein.
- А вы раньше были женаты?
- Nein.
- У нее или у вас были какие-нибудь враги?
- Gott, nein!
- Вы с ней были счастливы?
- Как два голубка, - пробормотал Бринкерхоф.
Эллери приблизился к трупу и посмотрел вверх. Запястья и лодыжки с напряженными венами были стянуты испачканными губной помадой полотенцами. Ступни болтались на расстоянии ярда от пола. У одной из стен стояла старая стремянка - взобравшись на нее, можно было легко перебросить через водопроводную трубу веревку и подвесить на ней тело.
- Стремянку нашли у этой стены? - шепотом спросил Эллери у сержанта, остановившегося рядом и с интересом разглядывавшего труп.
- Да. Она обычно стоит у распределительного щита.
- Тогда это не самоубийство, - заявил Эллери. - По крайней мере, уже кое-что.
- У нее хорошенькая фигурка, - с одобрением произнес сержант.
- Ты просто упырь, Вели! Хорошенькая не фигурка, а проблема.
Грязная веревка словно заворожила Эллери. Она была дважды туго обмотана вокруг шеи убитой, скрывая кожу, как железное ожерелье женщин Убанги. Под правым ухом виднелся крупный узел; еще один узел прикреплял веревку к трубе сверху.
- Откуда взялась эта веревка? - внезапно осведомился Эллери.
- Из старого сундука за кулисами. Он уже много лет стоит в бутафорской. Какой-то артист оставил его там. Хотите взглянуть?
- Верю вам на слово, сержант. Значит, в бутафорской?..
Отойдя к окну, Эллери снова посмотрел на присутствующих.
Бринкерхоф продолжал бормотать, как счастливы они были с Майрой и что он сделает с этим verfdammter Teufel, который свернул ее хорошенькую шейку. Его кулачища судорожно сжимались и разжимались.
- Она была как цветок, - сдавленно вымолвил он.
- Чушь! - фыркнул администратор Джо Келли, пошатываясь, как боксер, получивший сильный удар. - Она была обычной шлюшкой, инспектор. Уж я-то знаю! - И он скверно усмехнулся.
- Шлюшкой? - с трудом переспросил Бринкерхоф, поднимаясь со стула. - Что это значит?
Комик Сэм быстро заморгал отечными веками.
- Ты спятил, Келли, - быстро сказал он. - Что ты болтаешь? Он просто пьян, шеф.
- Я пьян? - сердито возопил Келли. - Тогда спросите у него! - И он ткнул пальцем в сторону высокого ковбоя.
- Что вы имеете в виду, Келли? - осведомился инспектор. - Что у миссис Бринкерхоф была интрижка с Кросби?
Бринкерхоф зарычал, как рассвирепевшая горилла, и рванулся вперед, протягивая длинные руки к горлу ковбоя. Сержант Вели ухватил гиганта за запястье и заломил его руку за спину; подскочивший Болди вцепился ему в другую руку. Бринкерхоф отчаянно вырывался, не сводя глаз с худого мужчины, который хотя и побледнел, но не сдвинулся с места.
- Убери его, - приказал сержанту инспектор. - Пусть побудет за дверью с парой ребят, пока не успокоится.
Тяжело дышавшего акробата с трудом выволокли из комнаты.
- А теперь, Кросби, выкладывайте.
- Выкладывать нечего, - спокойно ответил ковбой, прищурив глаза. - Я техасец, и меня не так легко испугать, мистер Коп. Бринкерхоф - просто тупоголовый немец. А что касается этого пьяницы, - Кросби бросил злобный взгляд на Келли, - то лучше бы он держал язык за зубами.
- Он лжет! - завизжал Келли. - Не верьте ему, шеф! Эта маленькая потаскушка даром времени не теряла. Всю дорогу от Чикаго до Бостона она дурачила своего тупицу мужа!
- Вы сказали достаточно, - холодно произнес Великий Горди. - Неужели вы не видите, инспектор, что этот человек пьян и сам не знает, что говорит? Майра была просто… ну, компанейской. Она могла пару раз выпить тайком с Кросби или со мной - Бринкерхофу это не нравилось, поэтому она никогда не пила при нем, - но тем дело и заканчивалось.
- Вот как? - буркнул инспектор. - Так кто же из вас лжет? Если вам что-нибудь известно, Келли, говорите!
- Я знаю то, что знаю, - ухмыльнулся администратор. - А вот Великий Горди мог бы вам порассказать об этой малышке. Он ведь отбил ее у Кросби всего недели две назад.
- Тихо, вы, оба! - рявкнул старый джентльмен, когда техасец и усатый брюнет одновременно вскочили. - Откуда вы об этом знаете, Келли?
Мертвая женщина продолжала покачиваться в беззвучном танце.
- Я слышал, как Текс орал на Горди, что тот увел у него бабу, - отозвался Келли. - А только вчера я видел, как Горди тискал ее за кулисами. Прямо классическая борьба, а, Горди?
Никто не произнес ни слова. Пальцы высокого ковбоя побелели, а фокусник тяжело дышал. Затем дверь открылась, и вошли двое - ассистент главного медицинского эксперта доктор Праути и крупный неуклюжий мужчина с обветренным лицом.
Все расслабились.
- Наконец-то, док, - проворчал инспектор. - Только не прикасайтесь к ней, пока Брэдфорд не обследует узел на трубе. Возьмите стремянку, Брэдфорд.
Второй пришедший установил стремянку, взобрался наверх, к болтающемуся телу, и осмотрел узлы за ухом женщины и на трубе. Доктор Праути придерживал труп за ноги.
Вздохнув, Эллери начал бродить по комнате. Никто не обращал на него внимания - все следили за двумя экспертами.
Эллери что-то беспокоило, но он никак не мог понять, что именно. Возможно, сама аура напряжения, исходившая от безмолвной женщины в трико.
В верхнем ящике туалетного столика убитой Эллери обнаружил заряженный револьвер 22-го калибра - маленькую блестящую игрушку с инициалами "М.Б." на инкрустированной перламутром рукоятке. Прищурившись, он посмотрел на отца. Инспектор кивнул. Эллери двинулся дальше и внезапно остановился. Его серые глаза стали настороженными.
На шатком деревянном стуле в центре комнаты среди разного хлама лежал длинный никелированный нож для вскрывания конвертов. Эллери осторожно подобрал его и обследовал на свету сверкающее лезвие. Нигде не было следов крови.
Положив нож, Эллери продолжил осмотр, остановившись возле дешевой газовой горелки на полу в другом конце комнаты. Ее трубка была плотно вставлена в выходное газовое отверстие в стене, но кран был выключен. Он прикоснулся к горелке - она была холодной.
Со странным ощущением неизбежности Эллери направился к кладовой. За открытой дверью стоял деревянный ящик с инструментами, сверху лежал тяжелый стальной молоток. На полу рядом с ящиком валялись стружки. Край двери не был покрашен, очевидно, над ним недавно поработали рубанком.
Взгляд Эллери стал напряженным.
- Револьвер принадлежал убитой? - спросил он, быстро подойдя к инспектору.
- Да.
- Недавнее приобретение?
- Нет. Бринкерхоф купил его ей вскоре после женитьбы. Он говорит, что для защиты.
- Защита так себе, - пожал плечами Эллери, глядя на двух экспертов.
Широкоплечий краснолицый мужчина только что спустился со стремянки с удивленным выражением лица. Возвратившийся сержант Вели поднимался по стремянке с перочинным ножом в руке. Доктор Праути ждал внизу. Сержант начал перерезать веревку, привязанную к трубе.