– Прошу вас, миссис Морган, не считать меня нескромным или любопытным, если я снова возвращаюсь к этому вопросу. Делаю я это потому, что вижу по вашему поведению, что вы более подробно посвящены в причины ухода Эвальда Брэдли. Вот я и прошу вас смотреть на меня, как на вашего врача, которому вы без стеснения можете довериться.
Последние слова, по-видимому, не преминули произвести впечатление на миссис Морган.
Она вздохнула и нерешительно ответила:
– Извольте, мистер Пинкертон, раз уж вы читаете сокровеннейшие мысли, то я вам скажу, почему Брэдли переселился в Нью-Йорк. Но помните, что я вам доверяю нечто такое, о чем даже мой муж ничего не подозревал, и я рассчитываю, что это останется между нами.
Сыщик молча кивнул головой.
– Эвальд Брэдли влюбился в меня, – смущенно продолжала она, – и для того, чтобы не нарушать доверия, которое к нему питал его дядя, он решил бежать.
– Я так и думал, – с улыбкой заметил Пинкертон.
– Но неужели же вы склонны в чем-нибудь заподозрить Брэдли? – воскликнула миссис Морган и затем взволнованно прибавила: – Такому подозрению нет места, мистер Пинкертон. Я клянусь вам, Эвальд не способен ни на какое злодеяние, он – о нет, мистер Пинкертон! – И она снова зарыдала.
Пинкертон дал ей время немного успокоиться и потом проговорил:
– Могу вас уверить, сударыня, что я вполне согласен с вами, что нельзя ни в чем заподозрить Эвальда Брэдли, хотя не знаю его лично, но, судя по вашим словам, он поступил как честный человек. А в остальном я вряд ли ошибусь, если, на основании ваших замечаний о племяннике вашего мужа, выведу заключение, что вы отвечаете ему взаимностью.
Он взглянул на нее так, что она залилась густой краской и в смущении опустила глаза.
Нат Пинкертон переменил тему и спросил:
– Не знаете ли вы, была ли при вашем супруге значительная сумма денег, когда он ушел из дома своего племянника?
– Едва ли, – ответила она, – Брэдли уже запрашивал банкира, и тот сообщил, что мой муж брал только проценты со своего капитала.
– А где находится дом, приобретенный вашим супругом?
– Этого-то мы, к несчастью, и не знаем. Мой муж хотя и говорил своему племяннику об этом, но тот никак не может припомнить названия улицы.
– Это очень досадно, – заметил Нат Пинкертон, – возможно, что он отправился именно в приобретенное им здание и что там с ним произошел несчастный случай.
– Вы, пожалуй, правы, мистер Пинкертон. Но ведь это было бы ужасно, если бы он на самом деле лежал там в бессознательном состоянии и должен был бы умереть.
Она в отчаянии ломала руки.
– Успокойтесь, миссис Морган, – участливо произнес Пинкертон, – ведь это только одни предположения. А теперь будьте добры еще мне сказать, кто из вас задумал переселиться в Нью-Йорк, ваш муж или вы?
Вопрос этот был поставлен так неожиданно, что красавица смутилась:
– Как вам сказать. Не помню. Впрочем, нет. Об этом впервые заговорил мой муж и затем стал настаивать с большим упрямством.
Казалось, будто Пинкертон не придал никакого значения этому ответу, так как он совершенно не обратил внимания на волнение своей посетительницы.
– Мне придется первым делом поговорить лично с мистером Брэдли, – задумчиво произнес он.
– Но вы не станете говорить ему о том, что я вам сказала о его любви ко мне? – испуганно спросила она.
– Если вы этого не желаете, то не стану, – ответил Пинкертон.
– Очень буду просить не упоминать об этом ничего, – торопливо произнесла она.
– Когда удобнее всего застать мистера Брэдли? – спросил сыщик.
Она подумала немного и сказала:
– Лучше всего, если вы придете часов в девять утра.
– Отлично, так вы его предупредите, что я буду У него завтра в девять часов. Еще вопрос, миссис Морган: где познакомился с вами мистер Морган и при каких обстоятельствах? Конечно, всецело зависит от вас ответить на этот вопрос или нет, но…
– Конечно, я вам отвечу, – быстро прервала она его, – хотя вы меня поймете, что я говорю об этом неохотно, так как я происхожу из другого общества, чем мой муж. Я была бедной девушкой, у которой ничего не было, кроме доброго имени; я познакомилась с мистером Морганом в цирке.
– Благодарю вас, – вежливо ответил Пинкертон, – обещаю вам, что я сделаю все, что могу, а вам советую не унывать. Так вот, завтра утром я буду у Эвальда Брэдли.
Мэна Морган закрыла лицо вуалью, распростилась с сыщиком и ушла.
Как только Пинкертон остался один, он нажал кнопку электрического звонка и позвал своего помощника Боба Руланда. Когда Боб вошел в комнату, Пинкертон спросил его:
– Ты хорошо видел ту даму, которая только что была у меня?
– Видел.
– Проследи ее и не упускай из виду ничего.
Боб моментально выбежал из комнаты.
Глава II Ночная стычка
Нат Пинкертон сел за письменный стол и составил длинное заявление на имя полицейского управления в Цинциннати. Затем он оделся и вышел.
Он пошел к берегу Гудзона.
Вблизи канала Морриса он переправился на противоположный берег и пошел в местное полицейское бюро.
– Мое почтение, мистер Пинкертон, – приветствовал сыщика полицейский инспектор и протянул ему руку.
Ответив на приветствие, Пинкертон сел в кресло и спросил:
– На вашем участке живет некий Эвальд Брэдли, молодой, богатый человек. Можете ли вы дать мне о нем справку?
– Конечно, могу, мистер Пинкертон. Это племянник пропавшего Вильяма Моргана.
Когда мне сообщили об исчезновении Моргана, я заходил к Брэдли и застал у него молодую женщину, жену Моргана.
– Вот об этом самом Брэдли я и говорю.
– Видите ли, кроме хорошего, ничего не известно об образе жизни и личности Брэдли, а это с подобными ему молодыми людьми бывает редко. Он, говорят, очень богат.
– Значит, репутация его не оставляет желать лучшего?
Инспектор испуганно насторожился:
– Не хотите ли вы этим сказать, что Брэдли в той или иной форме причастен к делу исчезновения своего дяди?
– Пока я еще и сам ничего определенного не подозреваю, – ответил Пинкертон, – я спрашиваю только так, для руководства. Вы ведь знаете, что я всегда предварительно стараюсь составить себе суждение о тех лицах, с которыми мне приходится сталкиваться. Что ж, я полагаю, вы лично считаете Брэдли весьма порядочным человеком, а этого с меня пока достаточно. Прощайте, инспектор.
С этим Пинкертон ушел.
Вилла Эвальда Брэдли находилась в самой южной части Хобокена. К ней тянулась широкая, тенистая аллея, в конце которой возвышалось маленькое здание в готическом стиле, окруженное со всех сторон большим садом.
Пинкертон не торопился, так как раньше наступления темноты не хотел прибыть к месту.
Он и не собирался посетить Брэдли в этот день, так как назначил ему свидание на другое утро; он только хотел, как всегда в таких случаях, предварительно обследовать местность, на которой ему предстояло действовать.
Он внимательно оглядел виллу со всех сторон.
Вдоль переднего фасада, на высоте первого этажа тянулся тенистый балкон, освещенный розовым фонарем.
Узкая тропинка, разделявшая переднюю часть красивого сада на две части, вела к самой вилле.
Пинкертон, однако, не рискнул пойти по этой дорожке, опасаясь, что скрипящий песок выдаст его.
Поэтому он в тени деревьев аллеи пошел дальше, а затем, по боковой дорожке, приблизился к заднему фасаду виллы.
Кругом было тихо. Сюда не долетал шум большого города.
Прохаживаясь вдоль чугунного забора, Пинкертон время от времени заглядывал в сад.
Вдруг он остановился и собрался перелезать через забор.
Взобравшись почти уже до верха, он вдруг остановился, вытянул голову вперед и прислушался.
Затем он перескочил через забор и скрылся за одним из толстых деревьев, которых в саду было множество.
Сейчас же вслед за этим послышались чьи-то торопливые шаги.
Пинкертон сразу расслышал, что то были два человека. Они остановились на том самом месте, где сыщик перелез ерез забор, и начали беседовать полушепотом. Это были двое мужчин.
– Они сидят на балконе, Чарльз, – шепнул один из незнакоммцев.
– Ну и пусть сидят, – с тихим смехом ответил другой, – отсюда нас во всяком случае не слышно. Он так влюблен, что мы могли бы выпустить здесь дюжину ракет без риска.
– Ты неосторожен, Чарльз, – проговорил первый, – ведь ты знаешь, что в доме есть прислуга, а весь наш план расстроится, если нас услышит старый лакей Энкеди. Он очень чуток.
– Ну что ж, перелезай, – произнес второй, и Пинкертон увидел, как они перелезли через забор.
Он стоял от них на расстоянии каких-нибудь десяти шагов. Лиц он в темноте не мог разглядеть, а только видел, что оба пришельца невелики ростом.
Они медленно подходили к дому.
Тут они вдруг нагнулись, как будто ища что-то на земле, а потом вдруг исчезли.
"Что все это значит? – подумал Пинкертон. – Что нужно этим людям?"
Он пошел вперед, осторожно переходя от дерева к дереву, и добрался до того места возле дома, где только что были незнакомцы.
При виде открытого окна подвального этажа Пинкертон догадался, что они забрались в погреб.
Трое мужчин сцепились, раздалось несколько глухих ударов, и кто-то упал на землю.
Все это разыгралось в какие-нибудь две секунды.
Но тут Пинкертон подскочил и нанес одному из преступников сильный удар по голове.
Послышалось проклятие, незнакомец пошатнулся и упал.
Вдруг сверкнул нож.
Им замахнулся второй незнакомец, вылезший из погреба. Он накинулся на Пинкертона, который чуть не сделался жертвой этого нападения.
Пинкертону удалось избежать ударов ножа своего противника только тем, что он быстро отскочил в сторону.
С досадой он заметил, что первый преступник, которого он сшиб с ног, собирался подняться. По-видимому, удар его только слегка оглушил.
Пинкертон расслышал, как другой крикнул несколько слов на незнакомом языке, после чего оба негодяя приготовились к нападению. В руке второго преступника тоже сверкнул кинжал.
Сыщик проклинал себя за то, что он уронил револьвер.
Положение его было незавидно, так как ему приходилось отбиваться одним только кастетом от двух, хотя еще и очень юных врагов.
Оставалось положиться исключительно на кулаки. В момент крайней опасности он пустил в ход хитрость, которую он применял уже не раз.
Он выхватил из кармана большой клинок и крикнул: – Руки вверх или буду стрелять!
Нападавшие подались назад, но сейчас же вслед за тем по направлению к сыщику пронеслись по воздуху два кинжала.
Пинкертон, однако, быстро припал к земле, так что кинжалы вонзились в ствол дерева, перед которым он стоял.
В ту же секунду Пинкертон вскочил на ноги и кинулся к преступникам.
Но те бросились бежать.
Пинкертон пустился за ними в погоню.
Они добежали до забора, и Пинкертон был уверен в успехе. Забор имел в вышину метра два, и уйти им теперь уже было нельзя.
Преступники волей-неволей должны были вступить в борьбу, а так как у них оружия не было, то преимущество было на стороне Пинкертона.
Но тут сыщик остановился в сильнейшем недоумении и страшной злобе: противники его, почти без разбега, перескочили через забор.
Послышался их насмешливый хохот, а затем они скрылись во мраке.
– Черт знает что такое, – буркнул Пинкертон и вернулся к месту борьбы.
Тут он опустился на колени возле лежавшего на земле лицом вниз человека. На голове у него были две раны, из которых сочилась кровь.
Пинкертон повернул его лицом вверх – и отскочил как ужаленный.
Это был его помощник Боб Руланд.
Глава III Приключения Боба
– Однако, такого сюрприза я уж никак не ожидал, – пробормотал Пинкертон и принял меры, чтобы привести в чувство Боба.
Старания его вскоре увенчались успехом. Не прошло и пяти минут, как Боб тяжело вздохнул и открыл глаза.
Он в недоумении посмотрел на своего начальника, очевидно, не соображая, где он находится и что с ним было. Но вдруг он сразу вскочил.
– Где эти два негодяя? – проговорил он.
– На сегодня им удалось улизнуть, – спокойно ответил Пинкертон, – но прежде всего я тебе залеплю раны пластырем, а ты тем временем расскажешь, что с тобой было. А тех господ мы еще успеем поймать. Ну что ж, рассказывай.
– Откуда вы явились, начальник? – спросил Боб, прежде чем начать свое повествование.
Пинкертон рассказал ему, с какой целью он пришел сюда, и сообщил о своих наблюдениях.
– Поразительная история! – воскликнул Боб.
– Твердая, однако, у тебя башка, – смеялся Пинкертон, налепив последний кусок пластыря, – надеюсь, ты себе не повредил серьезно?
– Пустяки, – весело ответил Боб, – поболит немного голова, и все тут. Вы, однако, правы: голова у меня тверда, другой, пожалуй, не выдержал бы таких ударов. Но теперь я вам расскажу, что со мною было.
Пинкертон прислушался, нет ли кого поблизости. Убедившись, что кругом было тихо, он с Бобом сел за один из толстых стволов, и тот начал рассказывать:
– Выйдя из дома, я увидел даму на другой стороне улицы. Я уже хотел последовать за ней, как вдруг заметил двух хорошо одетых юношей, которые стояли у какой-то витрины и внимательно разглядывали выставку. Я увидал, как один из них слегка толкнул другого в бок. Рискуя потерять даму из виду, я повернул обратно и перешел на другой конец улицы. Там я скрылся в подворотне, быстро загримировался и стал наблюдать за обоими юношами, которые остановились посередине улицы и оглядывались во все стороны. Очевидно, они разыскивали меня. Я быстро перешел через улицу, зашел в мясную, где нас с вами знают, взял лоток, шапку и белый фартук и затем опять вышел на улицу. Скоро я нагнал молодых людей и заметил, что они не узнали меня, судя по тому, что они опять остановились и высматривали меня. Я то заходил вперед, то отставал от них. Вдруг они бесследно пропали. Минут пять я искал их, но должен был в конце концов сознаться, что потерял их след. На той улице находилась гостиница средней руки. Мне почему-то казалось, что они скрылись именно там. Я опять кое-как переоделся и перегримировался, воспользовавшись одной из наших соседних временных квартир, и зашел в гостиницу в виде франтоватого господина. Оказалось, что юнцы сидят в общей зале в углу и оживленно беседуют. Я навел справки и узнал, что юнцы – братья, и что их зовут Чарльз и Генри Лонгстоны. Я еще записал номер их комнаты, двадцать третьей, и затем вышел опять на улицу, вслед за моими новыми приятелями. На правом берегу Гудзона, вблизи пристани, они зашли часа на два в довольно хороший ресторан. Я сел недалеко от них, навострил уши и закрылся газетой, к сожалению, я так ничего и не понял, они говорили на непонятном мне языке, кажется по-итальянски. Судя по тому, что они ели макароны с сыром, я думаю, что не ошибаюсь.
Нат Пинкертон кивнул. Теперь он знал, что во время стычки юноши переговаривались на итальянском языке, который он не понял только потому, что это, вероятно, был один из многочисленных южно-итальянских жаргонов.
– Когда наступила темнота, – продолжал Боб, – юнцы переправились на другой берег и пешком пошли по дороге к вилле. Следить за ними было нетрудно, так как мне приходилось только не выходить на открытую дорогу, а держаться в тени. На боковой дорожке возле дома я вдруг потерял их из виду и, лишь после долгих размышлений, решился перелезть через забор и перейти в сад. Я шел вперед крайне осторожно, готовясь отразить внезапное нападение. У окна подвала я услышал странный стук. Просунув голову туда, я по тихой беседе узнал, что юнцы находятся в погребе. Не знаю, как все это вышло дальше: дело в том, что мой револьвер дал осечку, и они наверняка укокошили бы меня, если бы вы не вмешались в дело. Правда, даму-то я так и не выследил, но полагаю, что и без того проходил недаром.
– Ты, пожалуй, прав, – заметил Пинкертон, – а теперь посмотрим, чем эти юнцы занимались в погребе.
Они вернулись к дому и спустились в погреб, где Пинкертон, к большой радости своей, между двумя старыми ящиками отыскал свой револьвер.
Дверь в следующее помещение была полуоткрыта.
Боб вынул свой карманный фонарь, и сыщики прошли через несколько помещений с дверьми без замков, где повсюду валялся только старый хлам.
В одном лишь помещении были сложены разные припасы, а вдоль стен, на полках, стояло вино в бутылках.
Вдруг Пинкертон уставился на одно место на земле и указал на него рукой.
Боб посветил и наклонился к этому месту.
В глинистой почве ясно было видно довольно большое пространство, выделявшееся от остального пола признаками недавней работы лопатой.
– А это что такое? – вдруг произнес Пинкертон и достал с одной из полок лопату.
– Это кровь, – пробормотал Боб, слегка вздрогнув.
– И волосы, человеческие волосы, – добавил Пинкертон, близко рассматривая железный конец лопаты.
Сыщики переглянулись, и Пинкертон сказал:
– Я вряд ли ошибусь, если скажу, что тут закопан Вильям Морган и что он был убит вот этой лопатой.
– Там в углу стоит еще другая, – заметил Боб. Пинкертон взглянул в указанном направлении и сказал:
– Той лопатой была вырыта яма.
– Не следует ли убедиться, в чем тут дело? – спросил Боб, схватил вторую лопату и уже хотел начать раскапывать яму.
– Нет, оставь, – остановил его Пинкертон, – поставь лопату на место.
Он в свою очередь положил и другую лопату на полку и сказал Бобу:
– Теперь освети-ка весь пол вплоть до окна. По всей вероятности – ну да, так и есть.
– Да, виден след.
– След такой, – пояснил Пинкертон, – как будто здесь протащили по погребу тяжелое тело. А тут есть и следы крови.
Следы доходили до окна.
Пинкертон вынул свой фонарь и осветил покатый подоконник.
– Ясно видно, – проговорил он затем, – что несчастный был убит в саду и затем отправлен через окно в погреб.
– Но как же вы объясните, начальник, что те двое юношей влезли в погреб одни?
– Тут, вероятно, и объяснять нечего, – ответил Пинкертон, – по всей вероятности, покойный был брошен в погреб вчера или третьего дня. Сомнительно, причастны ли вообще эти юноши к убийству. Возможно, что они по другим основаниям сегодня ночью явились сюда. Как бы там ни было, ты теперь спрячешься здесь в погребе и будешь сторожить, чтобы ничего не произошло такого, о чем бы мы не знали. Если эти молодцы снова появятся и не сдадутся по первому требованию, то пристрели их. А я завтра утром буду у владельца виллы. За четверть часа до этого ты вылезай из погреба и иди мне навстречу по шоссе. Покойной ночи, Боб.
– Слушаю, начальник, – ответил Боб.
– Вот еще что, – шепнул Пинкертон, – в какой гостинице остановились эти два преступника?
– Владельца зовут Томом Гауком, а гостиница находится на улице Ворта, пятьдесят четыре.
Вслед за этим Пинкертон скрылся в ночной темноте.