- Спасибо, Синтия, - сказал он. - Мы сами рады.
Синтия рассмеялась и сразу, как бы осознав неуместность веселья, сдержалась.
- Собственно, - продолжала она, невольно краснея, - я пришла из-за жуткого происшествия с сэром Харви Гилменом.
- Да.
- Это ведь сэр Харви Гилмен, правда? - Не будь Синтия такой здоровой, крепкой девушкой, можно было 6 увидеть в ней пылкость и проницательный ум. Она кивнула на окна и быстро продолжала: - Я имею в виду человека, который несколько дней назад поселился в старом коттедже полковника Поупа, таинственно старался держаться в тени и взялся играть роль предсказателя судеб. Это ведь сэр Харви Гилмен, да?
- Да, правда.
- Дик, что там сегодня случилось?
- Ты разве не видела?
- Нет. Говорят, будто он умирает.
Дик сдержался, промолчал.
- Говорят, произошел несчастный случай, - тараторила Синтия. - Сэр Харви получил пулю почти в самое сердце. Майор Прайс с доктором Миддлсуортом положили его в машину и привезли домой. Бедный Дик!
- Почему ты жалеешь меня?
Синтия стиснула руки.
- Лесли славная девушка, - заявила она так серьезно, что Дик не смог усомниться в ее искренности, - только тебе не следовало давать ей ружье. Правда! С такими серьезными вещами она не умеет обращаться. Майор Прайс говорит, будто сэр Харви в коме и умирает. Ты еще что-нибудь слышал от доктора?
- М-м-м… нет.
- Все ужасно взволнованы. Миссис Миддлсуорт говорит, что вообще не надо было устраивать тир. Миссис Прайс ее довольно резко одернула, тем более что тир устроил майор. Священник сказал - мы собрали на благотворительность больше ста фунтов. Только жалко - кругом ходит все больше слухов.
Синтия, стоя у письменного стола с машинкой, схватила несколько разбросанных книг и тут же положила обратно, стараясь сдержать дыхание. Хорошо она все изложила, думал Дик, чертовски откровенно, по-дружески, очень правдоподобно. Только одна проблема, проблема сэра Харви Гилмена, терзала его не меньше, чем терзал голос Синтии.
- Слушай, Синтия, извини, но мне надо идти.
- Никто не видел лорда Эша, чтоб спросить его мнение. Да ведь мы его редко видим, правда? Кстати, почему лорд Эш всегда так странно поглядывает на бедняжку Лесли при их случайных редких встречах? Леди Эш… - Синтия замолчала, опомнившись. - Что ты сказал, Дик?
- Мне сейчас надо идти.
- К Лесли? Конечно!
- Да нет. Выяснить, что происходит в коттедже. Доктор хочет поговорить со мной.
Синтия сразу вызвалась помочь:
- Я с тобой пойду, Дик. Сделаю все, что могу…
- Говорю тебе, Синтия, я должен идти один!
Она будто пощечину получила.
Полное свинство. Ну ладно.
После краткой паузы Синтия рассмеялась презрительным, уничижительным смехом, которым смеялась однажды на теннисном корте, когда кто-то, выйдя из себя, швырнул наземь ракетку. Но голубые глаза смотрели озабоченно и серьезно.
- Ты слишком темпераментный, Дик, - с любовью заметила девушка.
- Никакой я не темпераментный, черт побери! Просто…
- Наверно, как все писатели. Чего еще от них ждать. - Она отмахнулась от столь характерной особенности писателей, недоступной ее пониманию. - Однако, как ни странно, никто не ждет этого от тебя. Я имею в виду, от такого общительного, замечательного крикетиста и прочее. Я хочу сказать… Боже мой, я заболталась. Меня надо просто выставить за дверь. - Синтия твердо на него взглянула, простодушное зарумянившееся лицо с голубыми глазами стало почти красивым. - Можешь на меня рассчитывать, старичок, - заключила она. И ушла.
Извиняться слишком поздно. Преступный негодяй обождал, пока девушка уйдет подальше к деревне, потом вышел сам.
Перед его коттеджем на запад и на восток пролегала широкая деревенская дорога, извивавшаяся среди деревьев и открытых полей. С одной ее стороны тянулась низкая каменная стена, огораживавшая парк "Эшхолла", с другой, в сотне с лишним ярдов, стояли три коттеджа.
В первом жил Дик Маркем. Второй оставался пустым. Меблированный третий, стоявший дальше к востоку, снял загадочный новый жилец. Приезжающих привлекали три этих коттеджа на Галлоус-Лейн. Каждый находился довольно далеко от дороги и выглядел весьма живописно. В коттеджах были установлены электрические счетчики с прорезью для монет, но отсутствовала центральная канализация.
Шагая по дороге, Дик слабо слышал, как церковные часы на западе пробили десять. Дорогу заливал сумеречный свет, хотя под ярким сиянием звезд над головой, как бы видимых из колодца, казалось не слишком темно. Здесь стали особенно явственными ночные запахи и звуки. У последнего коттеджа Дик уже почти бежал, ничего перед собой не видя.
Тьма.
Или почти тьма.
Через дорогу от коттеджа Поупа к стене парка тесно прижалась густая купа берез. Сразу за коттеджем на восток по краю дороги тянулся фруктовый сад. Здесь даже днем было сумрачно, сыро, кругом кишмя кишели осы. Сейчас, поздним вечером, Дик вообще не видел коттеджа, только блики света, которые просачивались сквозь неплотно задернутые гардины на двух выходивших на дорогу окнах.
Вероятно, его, спотыкавшегося в саду перед домом, услышали или увидели. Доктор Миддлсуорт открыл парадную дверь, пригласив Дика в современный с виду холл.
- Слушайте, - без преамбулы начал доктор обычным сдержанным, но многозначительным тоном. - Я больше врать не могу. Просто нечестно просить меня об этом.
- О чем врать? Старик серьезно ранен?
- В том-то и дело, что ничего подобного.
Дик тихо закрыл за собой парадную дверь и резко оглянулся.
- Он от шока потерял сознание, - продолжал объяснять доктор Миддлсуорт, - поэтому все, разумеется, думают, будто он умер или умирает. Я сам был бы в этом уверен, если бы не привез его сюда и не обследовал. Только пуля, выпущенная из такого мелкокалиберного ружья, как правило, не очень опасна, разве что попадет прямо в голову или в сердце. - Легкий проблеск веселости мелькнул в сдержанном взгляде доктора из-под насупленных бровей. Миддлсуорт поднял руку, потер лоб. - Когда я вытащил пулю, он очнулся и смертоубийственно завопил. Довольно-таки неожиданно для майора Прайса. Майор настоятельно хотел остаться, однако я его спровадил.
- И?..
- Сэр Харви получил легкое ранение мягких тканей. Даже крови мало потерял. Спина несколько дней поболит, но за этим исключением он дееспособен не меньше обычного.
Чтобы усвоить новость, Дику понадобилось какое-то время.
- Вы знаете, - сказал он, - что Лесли Грант с ума сходит? Она думает, будто убила его.
Все признаки веселости исчезли с лица Миддлсуорта.
- Да. Знаю.
- Ну и в чем же дело?
- Когда майор Прайс уходил, - сказал доктор, избегая прямого ответа, - сэр Харви взял с него обещание никому ничего не рассказывать. Сэр Харви просил сообщать, что он в коме и долго не проживет. Зная майора, я сомневаюсь, что тайна надолго останется тайной.
Переживания довели Хью Миддлсуорта чуть ли не до болтливости.
- Как бы там ни было, - пожаловался он, - я больше не могу. Я его предупреждал. Это непрофессионально. И неэтично. Вдобавок…
Доктор снова, как он уже делал сегодня, открыл рот, чтобы что-то добавить или предположить, а потом передумал.
- Я вас спрашиваю, что он задумал?
- Он не сказал майору. И мне не сказал. Может, вам скажет. Пройдите.
Доктор Миддлсуорт резко протянул руку, повернул ручку двери с левой стороны холла, предлагая Дику пройти вперед. Дверь открылась в гостиную, просторную, но с низким потолком, с двумя окнами, выходившими на аллею. В самом центре стоял большой письменный стол, освещенный висевшей прямо над ним лампой. В кресле за этим столом, не касаясь спинки, сидел предсказатель судьбы, сбросивший теперь свое одеяние.
Лицо сэра Харви Гилмена было столь мрачным, что эта мрачность затмила все остальные эмоции. Дик заметил, что на нем халат и пижама. Голова без тюрбана оказалась лысой, взгляд скептический, нос острый, губы твердые, сардонические. Он оглядел Дика с ног до головы.
- Озадачены, мистер Маркем?
Дик не стал отвечать.
- Думаю, - продолжал сэр Харви, - это я должен быть озадачен. - Он поморщился, выгнул спину, крепко стиснул губы. - Предлагаю провести маленький эксперимент. Доктор, кажется, не одобряет. Но по-моему, вы согласитесь, если выслушаете мои доводы. Нет, доктор, можете остаться.
Сэр Харви взял из пепельницы на письменном столе наполовину выкуренную сигару.
- Поймите меня! - потребовал он. - Я ни в грош не ставлю абстрактную юстицию. Со своего пути ни на шаг не сойду, чтобы кого-нибудь обвинить. Но я любопытен. И прежде чем умру, хочу найти ответ на некоторые загадки, на которых споткнулся мой друг Гидеон Фелл. Если вы мне согласитесь помочь, мы сможем подстроить ловушку. Если нет… - Он махнул сигарой, сунул ее в рот и обнаружил, что она погасла. Тон его был откровенно мстительным. - Ну, теперь насчет той самой женщины, так называемой Лесли Грант.
К Дику вернулся дар речи.
- Да, сэр. Вы что-то начали мне говорить перед злосчастным происшествием?
- Насчет той самой женщины, - равнодушно продолжал собеседник. - Вы, полагаю, в нее влюблены? Или вам так кажется?
- Точно могу сказать, да.
- Весьма неудачно, - сухо заметил сэр Харви. - Впрочем, это не ново. - Он повернул голову к настольному календарю, сообщавшему дату: 10 июня, четверг. - Скажите, она, случайно, не приглашала вас пообедать у себя дома на этой или на следующей неделе, отметить, так сказать, событие?
- Фактически да. Завтра вечером. Но…
- Завтра вечером? - ошеломленно воскликнул сэр Харви.
Перед глазами Дика очень четко возник образ Лесли на фоне ее дома в другом конце Шести Ясеней. Лесли в замечательном настроении, такая непрактичная, утонченная, ненавидящая всякую показуху. Лесли, которая никогда не красит губы, не носит драгоценностей и кричащей одежды. Но вся ее сдержанность уступила напору натуры: влюбившись, она говорила и действовала с крайней безрассудностью.
Такие соображения промелькнули в сознании Дика, пока лицо Лесли стояло перед глазами, как символ обуревавшей его страсти и нежности. Не понимая, что с ним происходит, он крикнул:
- Я больше не могу! Что за белиберда? В чем вы ее обвиняете? Хотите сказать, ее зовут вовсе не Лесли Грант?
- Да, - подтвердил сэр Харви и взглянул на Дика. - Ее настоящая фамилия Джордан. Она отравительница.
Глава 4
Пока длилось молчание, можно было сосчитать до десяти. Потом Дик заговорил, как бы не понимая смысла собственных слов. Он беззлобно, даже легковесно сказал:
- Какая ерунда.
- Почему ерунда?
- Эта девочка?
- Этой так называемой девочке сорок один год.
Дик сел на стоявший рядом стул. Полковник Поуп, хозяин коттеджа, превратил гостиную в уютную захламленную комнату. Оштукатуренные белые стены, старые дубовые балки посерели от табачного дыма. Вдоль стен в один ряд висели батальные гравюры начала и середины девятнадцатого века; время смягчило краски сражений и воинской формы, но не лишило жизни изображенные сцены. Дик смотрел на картинки, которые расплывались у него на глазах.
- Вы мне не верите, - спокойно заключил сэр Харви. - Я и не ждал. Поэтому позвонил в Лондон. Завтра приедет человек из Скотленд-Ярда, который хорошо ее знает. Привезет фотографии и отпечатки пальцев.
- Обождите минуту! Прошу вас!
- Да, мой юный друг?
- Что, по-вашему, сделала Лесли?
- Отравила трех человек. Двое были ее мужьями - отсюда деньги. Третий…
- Какими мужьями?
- Ваша романтическая душа уязвлена? - заметил сэр Харви. - Ее первым мужем был американский юрист Бартон Фостер. Вторым - торговец хлопком из Ливерпуля по фамилии Дэвис, имени не припомню. Оба люди богатые. Третья жертва, как я говорил…
Дик схватился за голову.
- Боже! - вскричал он. В коротком восклицании вылилось все недоверие, весь протест, головокружительное ошеломление, поразившие душу. Он ничего не хотел больше слышать, хотел только вычеркнуть из своей жизни последние тридцать секунд.
Сэр Харви милостиво принял озабоченный вид и отвел глаза.
- Сочувствую, друг мой, - он ткнул погасшую сигару в пепельницу, - но это правда. - Потом с теплым чувством посмотрел на Дика. - А если вы думаете…
- Продолжайте! Что думаю?
Выражение лица его собеседника стало еще саркастичнее.
- Вы сочиняете психологический вздор о душах и мыслях убийц. Не постыжусь признаться, мне нравится. Мои коллеги считают, будто у меня довольно оригинальное чувство юмора. Если вы думаете, будто я фантазирую, разыгрываю вас ради шутки, выбросьте это из головы. Поверьте мне, я не шучу.
Только тут Дик понял, что он действительно не шутит.
- Эта женщина, - очень четко проговорил сэр Харви, - коварная злодейка. Чем раньше вы к этой мысли привыкнете, тем скорей с ней разделаетесь. И тем целей будете.
- Целей?
- Вот именно. - Лоб сэра Харви опять жутко сморщился. Он заерзал в кресле, устраиваясь поудобней, потом, терзаемый болью, сердито замер на месте. - Только вот в чем проблема, - продолжал он. - Она, по моей оценке, не особенно умная женщина. Тем не менее снова и снова делает свое дело и выходит сухой из воды! Нашла способ убийства, который ставит в тупик и Гидеона Фелла, и меня самого.
Впервые слово "убийство" прозвучало в связи с Лесли Грант, открыв новые бездны, новые врата ада. Дик еще слепо искал объяснений.
- Постойте! - потребовал он. - Вы что-то сказали насчет отпечатков минуту назад. Значит, она была под следствием?
- Нет. Отпечатки сняты неофициально. Она никогда не была под следствием.
- Да? Откуда тогда вам известно, что она виновна?
Лицо его собеседника выразило безнадежность.
- Вы не поверите мне, мистер Маркем, до прибытия нашего друга из Скотленд-Ярда?
- Я этого не говорю. Только спрашиваю, на чем основаны ваши утверждения. Если Лесли виновна, почему полиция ее не арестует?
- Потому что доказать не может. Не забывайте, три случая! А доказать что-либо невозможно.
Главный патолог министерства внутренних дел вновь бессознательно попытался сменить позу и снова почувствовал резкую боль. Но теперь его одолевали другие заботы, и он почти ее не заметил. Пробежался пальцами по обитым ручкам кресла, не сводя обезьяньих сверкающих глаз с Дика Маркема. Взгляд был полон такого сарказма, что казался почти восхищенным.
- Полиция, - продолжал он, - сообщит вам детали и точные даты. Могу рассказать только то, что знаю по личному опыту. Будьте добры не перебивать меня без крайней необходимости.
- Ну?
- Я познакомился с этой дамой тринадцать лет назад. Наше так называемое правительство тогда еще не удостоило меня рыцарского титула. Я еще не был главным патологом министерства внутренних дел. Частенько исполнял обязанности полицейского хирурга и патолога. Однажды зимним утром - даты, повторяю, полиция сообщит - нам стало известно, что в доме на Гайд-парк-Гарденз найден мертвым в своей туалетной комнате, смежной со спальней, некий американец по фамилии Фостер. Я туда отправился вместе со старшим инспектором Хэдли, ныне суперинтендентом. Казалось, это явное самоубийство. Жены покойного ночью не было дома. Тело обнаружили полусидящим на диване за столиком. Смерть наступила от инъекции синильной кислоты в левую руку. Шприц нашли на полу, рядом с ним.
Сэр Харви помолчал.
Морщинистые губы сложились в весьма жестокую улыбку.
- Ваши изыскания, мистер Маркем, - расправил он пальцы, - ваши, так сказать, изыскания наверняка дали вам представление о синильной кислоте. Проглоченная, она действует мучительно, но быстро. Введенная в вену, действует мучительно, но еще быстрее. Случай Фостера представлялся несомненным самоубийством. Ни один мужчина в здравом уме не позволит убить себя уколом в вену из шприца, от которого за десять шагов разит горьким миндалем. Окна туалетной были заперты изнутри. Дверь не только закрыта изнутри на засов, но еще приперта чрезвычайно тяжелым комодом. Слуги открыли ее с огромным трудом. Мы старались утешить потрясенную вдову, которая только что вернулась домой и находилась в полной прострации, проливая потоки слез. Горе слабой несчастной женщины вызывало сочувствие.
Дик Маркем старался строго держаться фактов.
- И этой вдовой, - уточнил он, - была…
- Женщина, которая называет себя Лесли Грант. Да.
Опять воцарилось молчание.
- Теперь перейдем к одному совпадению, которое, как ошибочно считается, встречается чаще не в жизни, а в литературе. Лет через пять я как-то весной приехал в Ливерпуль, где выступал свидетелем на выездной сессии суда присяжных. Там же оказался и Хэдли по какому-то своему делу. Мы с ним столкнулись в суде, познакомились с тамошним полицейским интендентом. Со временем интендент рассказал…
Сэр Харви поднял глаза:
- Рассказал о весьма странном самоубийстве в Принс-парке. Мужчина покончил с собой, сделав инъекцию синильной кислоты. Пожилой, но с большими деньгами, здоровяк, безо всяких проблем. Сомнений тем не менее не возникало. Следствие только что завершилось. Тут интендент махнул головой, указывая в другой конец коридора. И мы увидели женщину в черном, шагавшую по грязному коридору в окружении толпы сочувствующих. Я человек крепкий, юноша, на меня нелегко произвести впечатление. Только никогда не забуду выражение лица Хэдли, который оглянулся и объявил: "Клянусь богом, та самая женщина".
Простое утверждение, но нестерпимо живое.
Сэр Харви, задумавшись, замолчал, а доктор Миддлсуорт тихо прошелся по комнате, обогнул большой письменный стол и сел в скрипучее плетеное кресло у окна.
Дик слегка вздрогнул. Он совсем забыл о докторе. Миддлсуорт даже сейчас не высказывал никаких комментариев и не вмешивался в беседу. Просто скрестил тощие ноги, уткнул костлявый локоть в ручку кресла, положил на ладонь подбородок и задумчиво уставился на лампу в желтовато-коричневатом абажуре, висевшую над письменным столом.
- И вы хотите сказать, - выпалил Дик Маркем, - будто это опять была Лесли? Моя Лесли?
- Да, ваша Лесли. Несколько поизносившаяся.
Дик собрался было вскочить с кресла, но передумал.
Хозяин дома не проявлял никаких признаков раздражения. Видимо, он, подобно хирургу, старался вырезать острым ножом у Дика Маркема злокачественную, по его мнению, опухоль.
- Тогда, - продолжал он, - полиции пришлось начать расследование.
- С каким результатом?
- Точно с таким же, как прежде.
- Было доказано, что она не могла это сделать?
- Простите. Было доказано, что ничего доказать невозможно. Точно так же, как в случае Фостера, жены в тот вечер не было дома…
- Алиби?
- Нет, подтвержденного алиби нет. Впрочем, этого и не понадобилось.
- Продолжайте, сэр Харви.
- Мистера Дэвиса, ливерпульского брокера, - продолжал собеседник, - нашли лежавшим на столе в рабочем кабинете. Дверь опять была заперта изнутри.
Дик схватился за голову.
- Никто не мог войти? - уточнил он.