- А кто выходит? - с искренним удивлением осведомился Г. М. - Я размышляю - вот и все. Первый же мошенник, которого я встречу… - Он вздохнул. - Знали бы вы, над сколькими мошенниками я одержал верх в их же собственной игре! Но я не собираюсь вам рассказывать. Я намерен показать вам - повести вас…
- Куда? - с интересом прервала Пола Бентли, вернувшаяся из телефонной будки.
- Пока что советую вывести мисс Холмс и всех нас через боковую дверь, - послышался официальный голос Альвареса, также вернувшегося после телефонного разговора. - И как можно скорее. Нам здесь не нужны неприятности.
- Какие неприятности? Что вы имеете в виду, сынок?
Снаружи, несмотря на грохот оркестра, доносился приглушенный рев. Альварес кивнул в сторону стеклянных дверей, у которых неподвижно стояли полицейские с белыми резиновыми дубинками наготове.
- Боюсь, сэр, вы вызвали слишком много восторга, - сухо объяснил Альварес и протянул Г. М. два проштампованных паспорта. - Многие не возражали бы сорвать с вас одежду и разнести ее по кусочкам домой в качестве драгоценных сувениров.
- Вы позаботились о багаже? - спросил Г. М., слегка позеленев. - Тогда почему бы нам не удалиться?
Через двадцать минут они уже стояли перед большим современным "паккардом". Чуть поодаль находился столь же современный "бьюик", на заднем сиденье которого восседал старый джентльмен в зеленой феске, свидетельствующей о совершенном паломничестве в Мекку. Г. М. смотрел на нее с алчностью, и Морин почти видела мысли, мелькающие у него в голове. Позади стоял новый "форд"-фургон, в который приземистые мускулистые арабы грузили багаж.
Морин, ожидавшая увидеть старые драндулеты, с трудом сдержала удивление. Открыв заднюю дверцу "паккарда", Альварес пропустил внутрь Полу Бентли, которая была его старой знакомой, и помог сесть Г. М. Но, перейдя к передней дверце, он утратил непринужденную учтивость, став почти неловким.
- Мисс Холмс, не окажете ли вы мне честь… э-э… сидеть рядом со мной, пока я буду вести машину?
- С удовольствием, - коротко ответила Морин, но даже это привело в восторг коменданта.
Захлопнув дверцу, он поспешил на другую сторону и скользнул на водительское сиденье. Взлетев на невысокую насыпь, Альварес резко повернул налево и помчался по не слишком ровной дороге с такой скоростью, что звуки аэропорта очень быстро замерли вдали.
Г. М. плюхнулся на спину, разразившись арабскими ругательствами. Пола Бентли откатилась в другую сторону, спешно натянув на колени короткую шелковую юбку.
Какое-то время они неслись по извилистой дороге под пасмурным небом, не произнося ни слова. Г. М., одной из фобий которого была быстрая езда, когда за рулем сидел не он, изо всех сил старался восстановить дыхание и достоинство. Пола, закинув ногу на ногу и натянув на плечи легкое пальто, выпрямилась на сиденье, не видя ничего странного в скорости восемьдесят миль в час среди поворотов и валунов.
Ей всегда казалось, что эти холмы выглядят удручающе неэкзотично. Левая сторона дороги походила на Дартмур, а правая - на Гэмпшир. Потом она услышала возглас Морин и увидела на некотором расстоянии старика в грязном халате и конической соломенной шляпе с широкими полями, идущего по полю за плугом, запряженным волами, который мог быть использован в библейские времена.
- Между прочим, сынок… - Впечатленный Г. М. обратился к Альваресу, который склонил голову, но не обернулся. - Кто устроил нам такой шикарный прием? Султан Марокко?
- Боюсь, сэр, вы не вполне в курсе дел. - В зеркальце заднего вида можно было лицезреть длинный прямой нос и сухой, четко очерченный рот Альвареса. - Султан Марокко обладает здесь чисто номинальной властью. Танжер - международная зона, управляемая представителями многих наций. Например, глава правительства - голландец.
- Господи, подумать только! Зачем вам понадобился распухший от джина бюргер?
Беспечно положив руку на руль и все еще нажимая на акселератор, Альварес обернулся к Г. М. почти с улыбкой:
- Мейнхеер Хоофдстук - честный и весьма способный джентльмен, - сказал он. - Придерживающийся принципов, которые можно назвать пуританскими…
- Разве Танжер - пуританский город?
- Нет, сэр. Отнюдь.
- Угу. Ну?
- Я говорил о различных правительственных чиновниках. Французы, как я уже имел удовольствие сообщить вам, контролируют таможню. Бельгийцы - полицию. Испанцы…
- Ради бога, смотрите, куда едете!
Быстро повернув, Альварес избежал столкновения с пальмой. Хотя благодаря плотной обивке пассажиры не ощутили толчок, он бросил их в объятия друг к другу.
- Не хочу подвергать сомнению ваш рассудок, - проворчал Г. М., - но неужели здесь выдают права каждому психу?
- Сэр…
- Нет-нет, смотрите на дорогу!
- Я считаюсь одним из самых осторожных водителей, - с искренним удивлением запротестовал Альварес. - Подождите, пока не увидите машины, едущие днем по плас де Франс или по узким улочкам в сторону Грэнд-Сокко! При этом каждый водитель не снимает руку с клаксона!
- Предвкушаю это удовольствие. - Г. М. бросил взгляд в заднее окошко. - Фургон с багажом следует за нами. Вы сказали им, что мы едем в отель "Минзех"?
- В "Минзех"! - воскликнула Пола. - Но там живем мы с Биллом!..
- Я ничего не говорил о поездке в "Минзех", - медленно произнес Альварес.
В машине воцарилось ледяное молчание, хотя в салон проник луч солнца.
- Если помните, - продолжал Альварес, - я сказал, что доставлю вас к месту назначения.
Глава 3
Снова тишину нарушало только негромкое тигриное рычание мотора. Морин, решившая было не реагировать, даже если они врежутся в одну из невысоких каменных стен, глядя вперед, чувствовала, что ее вновь одолевают дурные предчувствия.
Она украдкой покосилась на Альвареса, который сидел, вцепившись в руль и стиснув зубы, словно сожалея о сказанном. Старая дорога извивалась среди высоких деревьев; стрелка спидометра колебалась в районе девяноста.
Наконец Г. М. коснулся руки Полы и заговорил сонным голосом, что всегда было плохим признаком:
- Не возражаете, куколка, поменяться со мной местами?
- Конечно нет. Но почему?
О ветровое стекло с гудением ударилась пчела. Пола Бентли поджала колени, и Г. М. с трудом протиснулся мимо нее на левую сторону сиденья позади водителя. Спидометр зашкаливал за девяносто.
- Не знаю, слышали ли вы о таком трюке, сынок, - сонно заметил Г. М., - но с этого места я могу сломать вам шею быстрее любого палача.
- Возможно, хотя не исключено, что у вас возникнут трудности, - тем же формальным тоном отозвался Альварес. - К тому же, сэр, если вы нападете на водителя, машина потеряет управление. Мисс… мы все можем пострадать и даже погибнуть. Только по этой причине я подчиняюсь.
Стрелка спидометра медленно заскользила назад - к семидесяти, шестидесяти, пятидесяти, сорока. В ветровом стекле Пола видела отражение бледного лица Морин.
Пола была куда более эмоциональна, чем Морин, но не столь чувствительна к физической опасности, так как слишком часто сталкивалась с ней подростком в Лондоне. Она пригладила золотистые волосы и скривила розовые губы не то в усмешке, не то от досады.
- Хуан!
- Да? - ответил Альварес.
- Вы глупец, - продолжала Пола своим мягким голосом. - Это та чепуха, о которой я думаю?
Альварес молча пожал плечами.
- Ну тогда я объясню им, в чем дело, если не хотите вы. Полагаю, Хуан, вы "подчиняетесь приказу"? Но ведь сэр Генри и Морин сделали все, о чем вы просили! - Лицо Полы порозовело. - Не могли бы вы, по крайней мере, рассказать им? Это было бы достойно и спортивно.
По какой-то причине именно слово "спортивно" заставило Альвареса вздрогнуть. Бросив взгляд на уставившуюся перед собой Морин, он потянул ручной тормоз и обернулся; ноздри его тонкого носа раздувались.
- Сэр Генри, уверяю вас - и мисс Холмс, - что вы не похищены. Вам не причинят никакого вреда. Если вы и мисс Холмс желаете идти пешком шесть или семь миль до отеля "Минзех" на рю дю Статю, вы вольны покинуть эту машину. Или можете поехать в фургоне с багажом.
Все угрожающие признаки исчезли с лица Г. М.
- Ох, сынок! Предпочитаю быть похищенным, чем идти пешком даже одну милю. А трястись в багажном фургоне не слишком полезно для моей задницы. По правде говоря, меня не слишком заботит, куда мы едем, - лишь бы я мог там отдохнуть. Что скажете, девочка моя?
- Я тоже не возражаю, - весело отозвалась Морин.
- Одну минуту! - с внезапной тревогой сказал Г. М. - Этот фокус-покус не преследует цель втянуть меня в полицейскую работу?
Альварес прочистил горло.
- Сэр, помимо мелких краж и нападений, не приведших к серьезным последствиям, за прошедшие два месяца здесь не отмечено ни одного преступления.
Г. М. облегченно вздохнул:
- Это все, что я хотел знать.
- Сейчас мы в Старых горах, - продолжал Альварес. - Вскоре мы свернем на Олд-Маунтин-роуд. Там живут многие местные богачи, отставные военные, интеллигенция. Я прошу вас только побеседовать минут десять-двадцать с одним джентльменом, к которому я рассчитываю доставить вас через три минуты. Разумеется, после этого вы можете делать что хотите.
- Я все еще не понимаю причины этого таинственного…
- Причина есть - поверьте мне, сэр!
- Все в порядке, сынок, - успокоил его Г. М. - Я не возражаю против маленькой causerie с кем бы то ни было - даже с этим чертовым голландцем с его бутылкой шнапса. Поехали!
Альварес, на смуглом лбу которого от облегчения выступил пот, повернулся к рулю. Заведя машину, он молнией погнал ее вперед, но потом вспомнил что-то и бросил взгляд на Морин.
- Мисс Холмс, - смущенно сказал он, - меня обвинили в… э-э… чересчур быстрой езде. Вам она тоже кажется слишком быстрой?
Морин улыбнулась. Она до сих пор не могла решить, нравится ей молодой человек или нет.
- Ну, - ответила девушка, - если бы вы смогли вести машину чуть медленнее…
Почти сразу же скорость "паккарда" снизилась до темпа страдающей ревматизмом улитки. Пола Бентли, снова закинув ногу на ногу в углу сиденья, весело подмигнула Г. М. Но великий человек не обратил внимания.
Тактика Альвареса была скверной. Ярко окрашенный фургон, мчавшийся следом, очевидно, не полагался на способность своих тормозов предотвратить столкновение. Он выехал на поле - к счастью, не огороженное, - весьма реалистично имитируя брыкающегося на родео жеребца, потом сделал головокружительный разворот на двух колесах и вернулся на дорогу, снова едва избежав столкновения.
Г. М. молча закрыл глаза.
Но вскоре он склонился вперед и постучал Альваресу по плечу.
- Сынок, кто-нибудь рассказывал вам об аисте? Или о разнице между реактивным самолетом и автобусом, едущим в аэропорт Кройдон? Я имею в виду… э-э… что-то вроде компромисса.
- Боюсь, сэр, компромиссы не для меня. Я привык к крайностям.
- Ну, - с простодушным видом заметила Пола, - во всяком случае, ваша жена всегда будет знать вашу позицию.
- Какая жена? - воскликнул Альварес. - У меня нет жены!
Тем не менее автомобиль двигался вперед со скоростью, не превышающей тридцати пяти миль. Под жарким полуденным солнцем они ехали теперь по Олд-Маунтин-роуд. Дома и виллы на крутом склоне холма слева не были видны из-за густых зарослей. Танжер в долине справа не позволяли разглядеть высокие изгороди. Но тропическое буйство растительности радовало Морин.
Впереди с правой стороны появилась маленькая розовая мечеть. Никто, кроме Альвареса и Полы, не замечал широкого проема в живой изгороди слева.
Альварес, надавив на акселератор, резко повернул руль. Нырнув в проем, они поехали вверх по туннелю с покрытыми темно-зеленым мхом стенами из некогда побеленного серого камня. После длительного подъема Альварес круто свернул направо.
Теперь они мчались по узкой гравиевой дороге вдоль высокой кирпичной стены. Вскоре впереди появилась пара воротных столбов.
- Слушайте, сынок! - встрепенулся Г. М. - Надеюсь, вы не собираетесь проехать между этими столбами? Никто бы не смог…
Но Альварес смог. Разбрасывая из-под колес гравий, "паккард" сделал левый поворот и проехал между столбами, за которыми начиналась подъездная аллея, вьющаяся рядом с садом, где в изобилии росли дикие оливковые деревья. Тогда они впервые увидели дом.
Он был очень высоким и очень широким, построенным из белого отшлифованного камня, гладкого, как бетон, на фоне которого ярко выделялись ряды окон с зелеными деревянными ставнями. Нижний этаж представлял собой род полуподвала, где находились только кухня и подсобные помещения. Настоящий первый этаж с парадной дверью располагался над ним. К нему была пристроена широкая терраса с мраморной балюстрадой, вдоль которой стояли с равными промежутками маленькие мраморные нимфы и вазы. Каменная лестница у передней стены поднималась на балкон, под которым находился просторный гараж.
При солнечном свете и среди щебетания птиц дом выглядел весьма привлекательно. Хотя ему едва ли было больше сорока лет, он казался перенесенным из старой Европы.
Альварес медленно ввел машину в гараж и остановился.
- Так как Хуан настаивал на секретности, - сказала Пола Бентли, - я держала язык за зубами. Но не было ни малейшей опасности, иначе мне пришлось бы это прекратить.
Г. М., забившийся в угол, натянув панаму на глаза, открыл один из них.
- Не-е-ет, - протянул он глубоким басом. - Никакой опасности. В Танжере приходится беспокоиться только о морге. Кто-нибудь поможет мне выбраться из этого гроба на колесах?
Альварес спрыгнул вниз и открыл дверцу, из которой вывалилась бесформенная масса, принявшая облик злобного гоблина. Г. М. достал из кармана портсигар, вынул из него одну из своих зловонных черных сигар, понюхал ее, откусил кончик, выплюнул его и зажег сигару. Когда он затянулся, его лицо приобрело почти человеческое выражение.
- Сэр, не будете ли вы так любезны выслушать инструкции? - осведомился Альварес.
- Буду, - отозвался Г. М. - Я еще не мертв, хотя будь я проклят, если знаю почему.
- Вон там, - Альварес указал на въезд в гараж, - вы видели каменную лестницу, ведущую на террасу над нами. Поднявшись, вы найдете…
- Да-да, голландца, потягивающего джин "Боле".
- Нет, сэр! Этот джентльмен не голландец, а бельгиец.
- Вот как? - Глаза Г. М. блеснули. - Это уже гораздо лучше!
- Благодарю вас. Я поведу дам на короткую прогулку, объясню им ситуацию и вернусь.
- Можете не торопиться, сынок. Я в состоянии найти дорогу.
Поправив панаму, Г. М. вышел из гаража, прошелся вдоль каменной ограды лестницы, потом вернулся и начал подниматься по ступенькам, наполняя легкие ядовитым дымом.
Выйдя на балкон, он невольно остановился, хотя вид сверху скорее мог бы привлечь романтичную Морин.
Одна из мраморных нимф на балюстраде была облачена в длинное одеяние из желтых цветов. В мраморной вазе, свешиваясь к полу, благоухали пурпурные цветы. Внизу, среди темно-зеленых холмов, тянущихся к голубой, мерцающей на солнце бухте, открывался вид на Танжер. Склон усеивали белые дома с красными крышами, напоминавшие сверху игрушечные. Единственную диссонирующую ноту вносила водонапорная башня, казавшаяся высокой только потому, что стояла на гребне, но словно делающая ниже стройные кирпичные минареты мечетей. Вдалеке слева виднелись высокие стены Казбы, древнего арабского квартала, поднимающиеся над невидимыми желтыми песками.
В воздухе сочетались средиземноморская томность и североафриканская терпкость. Его хотелось пить, как изысканное вино.
Г. М. внезапно встряхнулся, вынул изо рта сигару и огляделся вокруг.
- Хм! - произнес он.
Балкон был выложен красными неглазированными плитками, на которых стояли плетеные кресла и стулья с мягкими подушками. Он тянулся только вдоль части дома, оканчиваясь у выступа на дальней стороне с французским окном, и находился наполовину в тени, падающей от верхнего этажа.
В центре террасы стоял плетеный стол, чья красная крышка была нагружена бутылками, стаканами, ведерком со льдом и сифоном с содовой, а также аккуратной стопкой рапортов и досье. Со стула рядом поднялся низкорослый полноватый мужчина без головного убора, но в полном обмундировании, включая красные петлицы штабного офицера и погоны полковника бельгийской армии.
Его большую голову покрывали короткие седые волосы, сквозь которые просвечивала розовая кожа. Лицо было румяным и жизнерадостным - даже вытянувшись по стойке "смирно", выпятив вперед обтянутый кителем толстый живот, он продолжал улыбаться. В густых черных бровях виднелись белые нити. Но прежде всего привлекали внимание блестящие и смышленые голубые глаза.
- Сэр Генри Мерривейл? - добродушно осведомился он.
- Ca va, mon gars? - отозвался Г. М. с его достойной порицания фамильярностью парижского таксиста. - Votre femme n'a pas couche sur le pin de votre chemise? C'est vrai: je suits le vieux bonhomme.
- О, я немного говорю по-английски, - сказал его собеседник, склонив голову набок с тайной радостью человека, знающего, что он отлично владеет английским языком. - Давайте будем беседовать на этом языке. Для меня это явится хорошей практикой.
- Превосходно! - кивнул Г. М. - Мне говорили, что мой стиль отличает Эддисонова чистота. Запоминайте мои обороты речи, и Боб - ваш дядя.
Незнакомец усмехнулся, хотя и выглядел несколько озадаченным.
- Тогда разрешите представиться, - сказал он. - Я полковник Дюрок.
Он протянул руку одновременно с Г. М. Рукопожатие получилось крепким и искренним, так как каждый инстинктивно ощущал в другом родственную душу.
Несмотря на многочисленные отчаянные (или, если вы предпочитаете, нелепые) эскапады, Дюрок умудрился остаться невредимым в течение двух мировых войн. Ни один пулемет не мог его остановить, ни одна тюрьма не могла удержать. Он всегда появлялся, когда его не ждали, среди разрывов гранат. Наград у него было столько, что ему казалось излишним носить даже одну из них. Г. М. хотя и не знал, но чувствовал это. Со своей стороны Дюрок был наслышан о подвигах Г. М., и они приводили его в восторг.
- Боже мой, я забыл о гостеприимстве! - воскликнул он, беря со стола коробку дорогих гаванских сигар. - Почему бы вам не попробовать одну из них, друг мой? Хотя я вижу, вы уже курите.